«Спящая красавица» (гет)

На следующий день и Гарри, и Гермиона проснулись поздно. Накануне Гарри с мистером Уизли весь вечер чинили в курятнике старенький мотоцикл Сириуса, а затем, сбежав от возмущённых протестов миссис Уизли, до глубокой ночи испытывали его на дороге, ведущей в Оттери-Сент-Кечпоул. Мотоцикл так и не взлетел, а за холмом у самой деревни и вовсе заглох, так что горе-инженеры вернулись домой далеко за полночь, грязные и уставшие, волоча за собой пассажирскую коляску, почему-то совершенно не желавшую поддаваться заклинанию уменьшения. Гермиона и Джинни, напротив, провели вечер тихо, по-домашнему, помогая миссис Уизли закручивать банки с яблочным джемом, а затем проболтали всю ночь, заранее сговорившись не расспрашивать друг друга о Гарри и Снейпе, и потому прекрасно провели время. И лишь с рассветом, стоя у окна, Гермиона вновь позволила себе вернуться мыслями к своему профессору. Она смотрела на огромное поле колосившейся ржи и думала о том, что уже сегодня ей вновь предстоит увидеть Хогвартс.

За все каникулы Снейп не написал ей ни строчки. Гермиона отправила три совы с короткими, ничего не значащими записками, словно потребность постоянно напоминать о себе заставляла её браться за перо, хотя новостей, достойных письма, конечно же не было. Снейп едва ли жаждал узнать, как она кормит кур, сюсюкает с новорожденной Мари-Виктуар или читает книги по магическим рунам, позаимствованные из библиотеки Блэков. Поэтому она писала о новостях из Министерства, за одним из ужинов рассказанных мистером Уизли, и о той самой книге рецептов Хепзибы Смит, которую всё же нашли, но, по несчастному стечению обстоятельств, минуя Гарри, сразу же отдали невыразимцам. Ещё она хотела написать, что ужасно скучает, но так и не решилась.

Уже с петухами Гермиона легла спать, и на ранней заре ей приснились высокие башни Хогвартса, Драко в его дорогом меховом плаще и усталый, измученный Клык, одиноко воющий на луну.

Днём они с Гарри собрали сумки и долго прощались с миссис Уизли, отчего-то никак не желавшей их отпускать. Джинни вышла проводить их на крыльцо и махала им рукой, пока они шли через старый заброшенный сад к границе антиаппарационного барьера. И лишь когда Нора осталась далеко позади, Гарри и Гермиона наконец аппарировали в Хогсмит.

— Давай зайдём в "Три метлы" и выпьем сливочного пива, — неожиданно предложил Гарри, как только его ноги коснулись поросшего вереском холма. Гермиона удивлённо посмотрела на друга, но спорить не стала. Гарри выглядел осунувшимся и усталым, совсем не похожим на себя самого — сонного и улыбчивого — пятью минутами ранее.

В "Трёх мётлах" было пусто, вместо мадам Розмерты у барной стойки стоял её племянник, высокий худощавый юноша по имени Уолт, и неторопливо протирал бокалы. Гарри и Гермиона взяли у него по бутылке сливочного пива и уселись в углу на хорошо выскобленных скамейках, говоря о пустяках и всячески избегая упоминать прошедшую неделю, проведённую в Норе. Гарри потихоньку светлел, и когда разговор плавно перешёл на Хагрида, наверняка с нетерпением ожидавшего прибытия делегации Шармбатона, и вовсе впервые улыбнулся. Только теперь Гермиона поняла, что даже не задумывалась о том, насколько трудно Гарри было находиться в доме Уизли, заменивших ему семью, после того, что произошло между ним и Дафной.

Допив пиво, они прогулялись по Хогсмиту, разглядывая товары, выставленные в витринах сувенирных магазинчиков, зашли в лавку Писсаро купить несколько совершенно не нужных им перьев, а затем долго, пока не зажглись фонари, стояли, облокотившись на покосившуюся изгородь, и смотрели на Визжащую Хижину. И лишь когда Хогвартс-экспресс объявил о своём приближении протяжным гудком, спохватившись, бегом бросились в сторону Хогвартса.

По дороге к замку Гермиона думала о том, что почему-то так и не решилась поговорить с Гарри о профессоре Снейпе. Всю свою жизнь Северус любил его маму, и, возможно, сейчас в попытках Гермионы завладеть его сердцем Гарри мог усмотреть оскорбление её памяти.

— Послушай, Гарри, по поводу меня и… ну... — начала она, когда из темноты над их головами выросли высокие колонны, увенчанные фигурами вепрей.

— Ради бога, Гермиона, — Гарри покачал головой, глядя прямо перед собой, — я совершенно точно не собираюсь вмешиваться. Снейп это… это... — он замолчал, но спустя несколько секунд всё же закончил. — Это твоё личное дело. Но если тебе понадобится помощь, поддержка или утешение, помни — я всегда рядом.

Гермиона посмотрела на друга и расстроенно вздохнула. Она ведь имела в виду совсем другое.

— И почему все считают, что я нуждаюсь в утешении? — спросила она.

— Вот и я задаюсь тем же вопросом, — неожиданно сказал знакомый холодный голос, и Снейп вышел из тени долговязого тиса, держа в руке зажжёную палочку.— Я смотрю, мистер Поттер, вы так и стремитесь всех утешить. Вам недостаточно мисс Уизли и мисс Гринграсс?

Гарри заметно покраснел, но всё же сдержался.

— Здравствуйте, профессор, — громко сказала Гермиона, стремясь избежать ненужной ссоры.

Снейп смерил её недовольным взглядом и произнёс, неприятно кривя тонкие губы:

— Хогвартс-Экспресс прибыл четверть часа назад, вы пренебрегаете своими обязанностями, мисс Грейнджер.

"Вот я и вернулась," — не зная, смеяться ей или плакать, подумала Гермиона.

* * *

Профессор Флитвик, важно восседавший на огромном табурете в обнимку со Шляпой, размером не меньше, чем в половину его роста, выглядел комично, и, возможно, поэтому распределение не показалось Гермионе настолько волнительным и торжественным, как в год её поступления в Хогвартс. К тому же появление за преподавательским столом нового учителя по Защите от тёмных искусств и по совместительству спасителя магического мира так взбудоражило всех учеников от мала до велика, что распределению было уделено до обидного мало внимания. Не заметить, что все студенты рассматривают Гарри Поттера, было попросту невозможно. Гриффиндорцы улыбались, слизеринцы хмурились, студенты постарше старались поглядывать на нового преподавателя незаметно, как бы между прочим, зато младшие ученики пялились на Гарри совершенно беззастенчиво, разинув рты, а порой и просто показывая на него пальцем. Флитвик пребывал в восторге, Гарри, не обращая ни на кого внимания, оживлённо болтал с Хагридом, профессор Вектор о чём-то спорила с мадам Хуч, и только Снейп весь вечер выглядел ещё более хмурым и недовольным, чем обычно. На вопросы коллег он отвечал односложным ворчанием и подчёркнуто называл Гарри "профессор Поттер", чем расстраивал Гермиону и немало веселил профессора МакГонагалл. Впрочем, как ни странно, самого Гарри это совершенно не волновало, и в конце концов Гермиона успокоилась, решив, что эти двое вполне в состоянии разобраться в собственных отношениях, не прибегая к дуэли и не разрушая при этом Хогвартс.

Известие о чемпионате мира по квиддичу среди волшебных школ произвело эффект разорвавшейся бомбы. Никто из сидящих сейчас в этом зале студентов не застал Турнира трёх волшебников, и от этого предстоящий чемпионат по квиддичу казался всем ещё более захватывающим событием. Зал взорвался аплодисментами, и новость о новом преподавателе по Защите от тёмных искусств незаметно отошла на второй план.

Остаток ужина прошёл в оживленных спорах, и дети, переполненные радостным предвкушением, так увлеклись обсуждением квиддича, что объявление директора о необходимости отправляться спать было встречено горячими протестами. Квиддичем в этой школе не болела разве что Гермиона, да ещё быть может пара девочек с Рейвенкло.

Отборочные игры были назначены на конец сентября, и Гарри Поттер пообещал, что уже в октябре объединённая команда Хогвартса приступит к интенсивным тренировкам.

Казалась, на этом тема для разговоров должна была исчерпать себя как минимум на целый месяц, но не тут-то было. Министерские плакаты развесили на всех этажах замка, и студенты всю неделю толпились перед ними, шумно обсуждая предстоящее событие, обмениваясь мнениями и строя предположения одно невероятнее другого.

— Шармбатон! Я слышал, у них в команде одни девушки, и прехорошенькие! — говорил шестикурстник с Хаффлпаффа.

— А я слышал, что в Колдовстворце летают на вырванных с корнем деревьях. Наверняка они ужасно неповоротливы. Вот будет потеха, наши-то на мётлах мигом разделают их под орех.

— А в Мохотокора вообще летают на драконах! — радостно сообщил рыжий гриффиндорец.

— Да нет, говорят, что всё же на мётлах, только мётлы у них плюются огнём.

— Глупость какая! Как бы им тогда разрешали на них летать? Это ведь совершенно небезопасно, — рассудительно заметила девочка из Рейвенкло.

Весь сентябрь студенты пребывали в приподнятом настроении. Гарри обшаривал Хогвартс в поисках боггарта для занятий с третьекурсниками, и его оптимистичный настрой не могла испортить ни промозглая погода, ни затяжные дожди. Гермиона же, напротив, чувствовала себя ужасно расстроенной. Радостное возбуждение передалось всем, кроме неё, все вокруг говорили только о квидичче, школьных обязанностей прибавилось, а Снейп, казалось, вновь не желал иметь с ней дела. За завтраком он всегда садился на самое дальнее от неё место, а стоило ей всё же оказаться рядом, демонстративно утыкался носом в «Ежедневный пророк», совершенно не желая поддерживать беседу. Впрочем, временами он, казалось, ненадолго оттаивал, словно намеренно вселяя в неё надежду, и тогда у неё появлялась новая, невероятно интересная книга с собственноручными пометками профессора на полях или иностранный журнал со спорной статьёй о трансфигурации, которую Снейп, встречая её во время вечернего дежурства в коридоре, тремя короткими фразами разносил в пух и прах. Гермиона, позволившая их отношениям развиваться своим чередом, всё чаще думала, что подобное попустительство с её стороны было самым опрометчивым решением в её жизни. Она не была избалована мужским вниманием — Рон, единственный мужчина, с которым Гермиону связывали серьёзные отношения, никогда не ухаживал за ней в традиционном понимании этого слова, короткий роман с Крамом закончился, так толком и не начавшись, а её сосед-магл, живущий в доме напротив и часто встречавший её во время летних каникул, был недостаточно настойчив в своём желании поужинать с ней, и ей уже начинало казаться, что его ненавязчивые намеки — это лишь новая вежливая форма общения, заменившая современной магловской молодежи разговоры о погоде.

— Я бы на твоём месте загнала Снейпа в угол, — сказала ей младшая Уизли во время их очередной беседы через камин.

Джинни как никто другой умела быть решительной, и то, что сейчас она находилась на сборах в Уганде, а не в Хогвартсе рядом с Гарри, было целиком и полностью её собственным выбором.

Мысль загнать Снейпа в угол казалась абсурдной до невозможности и, вероятно, именно поэтому весьма прочно засела у Гермионы в голове.

— Как думаешь, Гермиона, — спросил Гарри как-то за обедом, — не спросить ли мне у Флёр, правда ли то, что в команде их школы традиционно играют одни девчонки?

— Гарри!

— А что? — невозмутимо ответил Гарри, пододвигая к себе шоколадный пудинг. — Помнится, Рон говорил — на войне и в любви все средства хороши. В конце концов, она ведь тоже теперь Уизли.

На войне и в любви все средства хороши. Гермиона бросила быстрый взгляд на профессора Снейпа, с традиционным постоянством читавшего «Ежедневный пророк», и уткнулась в тарелку с овсянкой. Мысль, так опрометчиво посеянная Джинни, постепенно пускала в голове Гермионы пугающе глубокие корни.

* * *

Однако по факту всё выглядело не так однозначно. План по выяснению отношений с профессором Снейпом казался ей куда более сложной задачей, чем разработка стратегии по освобождению домашних эльфов, и никак не желал складываться в единую и стройную последовательность действий.

— Не желаете ли сходить на выходных в Хогсмит, профессор? — спросила она саму себя, прогуливаясь тем же вечером вдоль берега озера.

— Быть может, вы заглянете сегодня ко мне на чашку чая? Я хотела бы обсудить с вами последнюю статью из "Вестника зельеварения".

Как-будто она хоть что-то понимает в этих зельях настолько, что Снейпу и правда было бы интересно с ней что-нибудь обсудить. Нет, трансфигурация была единственным общеобразовательным предметом, в котором Гермиона смела бы счесть себя состоятельной даже в споре со Снейпом. Но Снейп мало интересовался трансфигурацией.

Гигантский кальмар вылез из озера и, размахивая своими щупальцами, странно загудел, словно настоятельно прогоняя Гермиону с берега. Возможно, от её плохого настроения досталось даже ему. Гермиона тяжко вздохнула и побрела прочь от озера в сторону высоких колец Хогвартского стадиона. Через неделю здесь всё изменится — в замок прибудет бригада министерских служащих, чтобы в течение месяца полностью перестроить школьные трибуны. На предстоящий турнир по квиддичу собиралось приехать так много волшебников, что по своему размаху мероприятие грозило вырасти до пугающих размеров взрослого чемпионата.

Мысли Гермионы плавно вернулись к главному предмету её переживаний, и она загрустила ещё сильнее.

«Профессор Снейп, не кажется ли вам, что уже давно пора меня поцеловать?»

Абсурд да и только, ну как она скажет Снейпу нечто подобное? Нет, она не опасалась нарваться на грубость, напротив, последние месяцы Снейп был предельно вежлив с ней. Настолько пугающе вежлив, что порой она с невероятной завистью следила за лёгкими пикировками, что с изрядным постоянством случались у Снейпа с директором.

— Вы нравитесь ему, мисс Грейнджер, сильнее, чем он готов себе в этом признаться, — сказала ей однажды МакГонагалл, поймав её несчастный, расстроенный взгляд.

— Почему вы так считаете, профессор? — спросила она с надеждой, не став отнекиваться и отрицать очевидное.

— Рядом с вами он становится язвительнее, но сдержаннее.

Слова МакГонагалл не показались Гермионе утешительными, и она вновь погрузилась в тоскливую пучину сомнений, с каждым днём затягивающую её всё глубже и глубже.

А вокруг неё весь мир словно сошёл с ума, и она слышала только одно — квиддич, квиддич!