Место преступления: разум (джен)

Грег едва успел ухватиться за перила лестницы: под ногами весьма негостеприимно разверзлось жерло подземного перехода. Из него на поверхность энергичной походкой поднимался мужчина — высокая фигура, выписанная в контрастных чёрно-белых тонах.

— А вы не так расторопны, как о вас говорят, инспектор.

Его улыбка была подобна лезвию в руке опытного убийцы: блеснула — и тут же пропала.

— Я уже очень давно не инспектор, — больше для проформы огрызнулся Грег, рассматривая Шерлока уже вблизи.

В своём собственном сне тот казался старше, чем в реальности. Пропали неряшливый синий халат и кудри, раскиданные вокруг головы изрезанным ореолом. Теперь на нём красовались чёрный, отливающий атласным глянцем смокинг и белоснежная рубашка с бабочкой, а волосы были зачёсаны назад. Всё это придавало ему вид хищный и сосредоточенный, а ещё — на удивление аристократический.

До этого момента холмсовская порода, так очевидно проглядывавшая в Майкрофте, в Шерлоке практически не считывалась.

— Где мы?

Та же снисходительная усмешка. Мимолётный взгляд на сгиб локтя, где висит шерстяное пальто — странная избыточность, ведь над ними — чистое летнее небо, голубое до такой степени, что глазам больно. Таскать с собой верхнюю одежду нет никакой надобности. Особенно если ты в собственном сне и контролируешь погоду вокруг.

Пока он делал два последних шага перед тем, как ступить своими остроносыми туфлями на полированный бетон платформы, Грег продолжил подмечать одновременно тысячу малозаметных вещей. Привычка, доставшаяся ему от полицейской работы, выручает не впервой и по эту сторону реальности.

Пока что вывод напрашивался очевидный и вместе с тем шокирующий: Шерлок явно обладал навыками хорошего такого, опытного архитектора. Не профессионала экстра-класса — тут уже буксовал здравый смысл, которому палки в колёса вставляло самолюбие, — но крепкого середнячка с заявкой на попадание в высшую лигу при определённых усилиях... о да, вполне вероятная перспектива. Это если не брать в расчёт семейные связи.

Намётанный взгляд Грега перебегал с раскатанных полосок рельсов на утопленные в щебёнке шпалы, на широкую предупредительную полосу, выведенную вдоль края перрона.

Предметы выглядели достоверными до каждой чёрточки, плотными, сотканными из подходящих деталей и линий. Сны обычных людей полны нелогичностей, пропущенных элементов, белых пятен, которые сознание достраивает, домысливает по ходу или же не замечает вовсе. Здесь же Грег, сколько ни смотрит, не видит слабых узлов реальности. Ступеньки не похожи одна на другую, каждая — со своей щербинкой, шириной и уклоном. На окурке возле дверей виден отпечаток помады, причём из тех, что никогда не попадут на рекламную обложку журнала: слишком уж раздражает глаз неаккуратная асимметричность бордового пятна на фильтре.

У поворота перил, прямо перед тем, как они ныряют в темноту неосвещённого перехода, виднеется одинокий обрывок то ли билета, то ли ещё чего. Сквозняк гоняет призрачно белеющий листок над сливной решёткой, а воздух пахнет ветром, солидолом и пылью.

И да, даже у ветра есть своя температура и текстура, которые Грег ощущает кожей. Высший пилотаж — не отвертеться.

— Вместо ответа на ваш вопрос задам вам встречный: а что вы видите вокруг?

«Лакированную кожу твоих чертовски неудобных туфель. Мои стоптанные кроссовки, верх которых прикрыт джинсами. Работу. Просто ещё одно погружение в ещё один мир, закрытый и запретный для всех остальных».

«И то, что только человеку таких исключительных талантов — как однажды твоему брату — я могу позволить играть по собственному сценарию. На первых порах».

— Вокзал.

— Очевидно. Практически в точку.

Шерлок кивнул своим неведомым мыслям и двинулся дальше по платформе. Грегу ничего не оставалось, кроме как следовать за ним, стараясь обращать как можно больше внимания на окружающий его почти вокзал.

В конце концов, миром снов правят детали. Дьявол — в деталях. Клиент — тоже.

— Это не совсем вокзал, скорее, своеобразная сортировочная станция. Контрольный пункт и одновременно — пункт прибытия.

— И кто контролирует этот узел?

— Я, естественно.

— Кто бы сомневался, — пробурчал Грег, ускоряя шаг. Эти игры с напёрстком без самого напёрстка пока что забавляют, но скоро начнут бесить. Плавали — знаем. Холмсы верны себе. — Почему здесь нет людей? В реальности вокзал — очень людное место. И остаётся таким в снах любого обычного человека. Привычный образ. В какой-то мере даже успокаивающий для подавляющего...

— Большинства обычных людей, — с непередаваемым презрением протянул Шерлок, толкая стеклянную дверь, ведущую внутрь вокзала. — Ваше обожаемое большинство — неорганизованное стадо баранов. Не могут найти ни ворот, ни собственных рогов; реагируют, только если их кусать за ноги и гнать в нужном направлении с лаем и рыком. Они даже с собственными проекциями справиться не в состоянии.

— Вы...

— Ты. Ты залез в мою голову — так что сейчас не время для расшаркиваний и игр в неподходящие местоимения. Да, я вырезал отсюда все лишние проекции, эти бессмысленные движущиеся фигурки. Раздражают, признаюсь честно. От массовки слишком много фонового шума, а мне необходимо сосредоточиться и не растрачивать себя на игры с марионетками.

Сухой перестук кончиков пальцев друг о друга.

— Поэтому, будь так добр, заткнись и не мешай мне скользить по поверхности первого слоя. Потому что всё это, если хочешь, вестибюль сознания. А до точки настоящего входа ещё предстоит добраться, раз уж ты так настаивал на том, что можешь быть мне полезным. — Короткий свистящий вдох; молния улыбки — по блику на каждом зрачке. — Ах да, не думай о пчёлах.

Грег, проглотивший одновременно слова, язык и праведное возмущение, оторопело наблюдал за тем, как Шерлок сделал со стеной вокзала то, что со снами других может делать лишь профессиональный архитектор: на ходу перестроил реальность, легко и непринуждённо. Гладкий мрамор пошёл рябью, затем плиты превратились из прямоугольников в шестиугольники, одновременно проворачиваясь, чтобы встать одним из рёбер вниз.

Не думать о пчёлах? Серьёзно? Почему не розовый слон, чёрная обезьяна или то самое, что...

Так, а вот об этом думать во сне его брата однозначно не стоит.

Не выдержав искушения, Грег прикоснулся к мраморным сотам — и, зачарованный, смотрел за тем, как камень стремительно теплеет, изнутри наливаясь мягким янтарным светом. Как холодная стерильность пустого вокзала трансформируется во что-то чуть более приятное человеческому глазу. Словно наливающиеся летним зноем яблоки зрели везде, куда доставал взгляд, становясь из бледных цветов золотыми и терракотовыми каплями сладкого сока.

Так прошла минута, другая. Пол под их ногами оставался неизменным, однако все стены преобразились во внутреннюю, обычно недоступную осмотру поверхность улья, утыканную идеально шестиугольными сотами, чьи ряды терялись где-то по краям поля зрения.

Зрелище, надо признать, гипнотизировало неимоверно.

Наконец откуда-то сверху, через невидимые громкоговорители, зазвучал знакомый женский голос. Знакомый до того, что Грег вздрогнул от неожиданности и принялся озираться. Нет, невозможно. Она никогда не погружалась с ним — только с Донован, которой по-настоящему доверяла. Молли бы никогда...

Невидимая мисс Хупер, безразличная к сомнениям начальства, в это время повторила — твёрдо и с едва сдерживаемым раздражением:

— Переходите на второй уровень. Линия два, платформа один, поезд «В».

Шерлок поднял голову и отнял ладонь от сияющей ячейки, — не думай о пчёлах, доверии, Молли, Майкрофте, Мориарти, букве «М» в каждом значимом для тебя имени, — выходя из странной задумчивости.

Грег наблюдал за ним искоса, взвешивая, стоит ли рисковать нарваться на очередную колкость, тем не менее в итоге не выдержал и спросил:

— Это же голос Молли. Неужто она произвела на тебя такое сильное впечатление?..

— Просто красивый голос, — безразлично пожал плечами Шерлок. — Возможно, если бы её учили петь, вышло бы недурственное меццо-сопрано. Но теперь уже поздно что-либо менять.

— Взял за основу то, что последним тебе запомнилось?..

Он усмехнулся краем подвижного рта и двинулся вдоль стены к одному из выходов из зала. Свет, от которого на языке появлялся вкус одновременно мёда и яблок, следовал за его фигурой, стягиваясь в тень, то и дело перетекающую из соты в соту.

— Сны — наша сокровищница; чулан, набитый забытыми драгоценностями. Копилка самого яркого, запоминающегося, тревожащего, значимого, подавленного, болезненного. Интересного. Того, что влечёт и будоражит. — Будничный тон его голоса не вязался с тем, что этот голос произносил. Ещё одно сходство со старшим братом, мысленно подметил Грег, уклоняясь от очередной стеклянной двери. — Во сне не может появиться нечто такое, чего не существует в нашей памяти, в единственной значимой для нас реальности образов и представлений. Мы не изобретаем. Мы заимствуем. Мы не творим, а составляем из существующих элементов. Поэтому... подобных тебе нельзя назвать творцами снов. Архитекторами — пожалуйста. Ремесленниками. Прорабами огромных строек — да. И работа у тебя и твоих людей такая же грязная, скучная и неблагодарная.

Грег поперхнулся возмущённым «а сам чем лучше?», решив не дразнить занятного клиента раньше, чем поймёт, в чём состоит его проблема с гением царства снов. Последнему бы точно не понравилось сравнение его с прорабом. Даже с прорабом-вандалом.

Даже с королём прорабов-вандалов.

Ступеньки, мраморные плиты и цветные стрелки указателей мельтешили под ногами, пока они двигались через вокзал — его залы и переходы — мимо пустых, незанавешенных окошек касс, стоек кофеен и бесконечных матовых экранов, где напоминанием светилась одна-единственная надпись: «Уровень 2. Линия 2. Платформа 1. Поезд В».

— Во сне невозможно увидеть лицо, которое ты никогда не видел наяву, — продолжал всё это время Шерлок. Переводить дыхание ему как будто и вовсе не надо. — Невозможно построить концепцию, с которой не был бы знаком. Нет цветов и звуков, которых мы не слышали; нет запахов, которые бы не обоняли. Сон, осознанный или нет, есть калейдоскоп ощущений, мешанина из знакомых элементов привычной картины мира. А ещё существует безгранично удивляющая меня невнимательность, благодаря которой возникают все эти проповедники и божественные откровения, эти внезапно открывшиеся третьи глаза, это прозрение на грани сна и яви...

— То есть ты против мистиков? Тех, кто считает, что нельзя вмешиваться в сокровенное: в сны и фантазии?

Грег отдавал себе отчёт, что этим вопросом разверзает грёбаную бездну философско-религиозного диспута, но не смог удержаться. Наболело. Хотя, если точнее, нагорело: последнее столкновение с мистиками в реальной жизни стоило ему машины. При всём трепете этих сектантов перед миром снов они весьма недурственно замешивали «Коктейль Молотова» и умели вламываться в засекреченные базы данных, чтобы вычислить имущество таких, как Грег, святотатцев, покусившихся на треть человеческой жизни, ранее недоступную ни папам римским, ни папам кровным.

— Пока люди продолжают гнуть линию о непостижимой сакральности разума, он будет непостижим и сакрален. Неподконтролен и непознаваем — для них. Не для меня или Джима Мориарти. И даже не для тебя, инспектор. Я прекрасно помню: ты не инспектор. Однако помнишь ли ты сам тот момент, когда сказал себе: больше ни единого расследования, если оно не связано с внедрением, кражей или перетасовкой идей?..

Он помнил. Но лучше бы не.

И лучше бы он научился уже контролировать собственную мимику в тот проклятый момент, когда ему внезапно прилетает под дых очередной холмсовской догадкой, основанной на их феноменальной чувствительности к душевным ранам.

— Какие-то проблемы, инспектор?..

— Архитектор, — тоном, навевавшим мысли об автоответчике, поправил Грег. — Тебе не стоит давать мне лишний повод заявить твоему брату, что у тебя проблемы с памятью, верно?..

— Засчитано. — Шерлок усмехнулся всё тем же краешком рта, вокруг которого у него обрисовались привычные к такой гримасе морщинки. — Приятно, что ты не груша для битья. Майкрофт не любит...

— Засчитано, — скрипнул Грег практически только лишь связками. — А теперь заткнись и изволь уже открыть эту чёртову дверь. Насколько я могу понять, нам нужно именно в этот поезд.

— Блестящая догадка. — Он поднял ладонь и мягко надавил на прорезиненные очертания проёма. Дверь первого после кабины машиниста вагона плавно отъехала внутрь, и Шерлок ступил в поезд, тут же разворачиваясь лицом к замершему на перроне Грегу. Пальто на сгибе его руки тут же укоротилось и побелело, над верхней губой нарисовались... усы? — Прошу, проходите, не задерживайте других пассажиров первого класса. Шампанское, свежевыжатый сок, минеральная вода?..

— Другого официанта, будьте так добры.

— К моему огромному сожалению, у этого перевозчика не предусмотрено...

— Отправляться в путь по расписанию?..

Секунду они рассматривали друг друга, затем Шерлок тряхнул головой, разбрасывая до этого прилизанные волосы привычной непокорной копной, выронил полотенце, тут же раскатившееся в красную дорожку, и спокойным, лишённым пафосной театральности жестом предложил Грегу следовать за ним.

Молча — что не могло не радовать.

Они просидели в тишине следующие пару десятков минут после отправления поезда. Стремительно бегущее время беспокоило Грега не более, чем постепенно меняющийся пейзаж за окном: поезд давно миновал пригород, и теперь они пересекали квадраты полей и полосы перелесков. Та степень контроля сна, которую уже продемонстрировал его хозяин, не давала сомневаться, что прибудут они в нужное место и в нужный момент.

Так и случилось, понял Грег сразу же, как локомотив начал мягко, как-то даже нежно притормаживать посреди... ничего. На первый взгляд. А затем впереди показалась широкая лента реки, прихотливо изгибающейся на зелёной равнине. Берега горбились песчаными барханами и неровной каймой скатывались к водной глади — блестящей, как рыбья чешуя. Интересно: неординарности Шерлока хватило на то, чтобы там водилось хоть что-то живое?

Только когда поезд остановился полностью, замерев ровно посередине моста, Грег догадался обратить своё внимание на замершего в противоположном кресле Шерлока.

Если бы замершего. Если бы в противоположном кресле.

Сорвался с места он вполне достойно для своих лучших полицейских времён. Безопасность Шерлока Холмса — его приоритет, и не хватало потерять брата Майкрофта таким бездарным образом: задумавшись о рыбе. Как можно было бы объяснить подобное, Грег не представлял. Не хотелось.

От грубо сваренных ограждений моста неслась ругань, заставившая его споткнуться на ровном месте. Ругали Шерлока. От души, с переходом на личности, с забористым матом, предметно так и с чувством, больше напоминавшим грубую, уставшую от препонов заботу, чем злость или что-либо иное. Стоило Грегу перелезть через металлический канат, похожий на леер, как до него донеслось цензурное и понятное:

— Ты совсем рехнулся?! Тебе нельзя самому погружаться!

— Так я и не один.

Маленький даже по меркам невысокого Грега светловолосый мужчина набычился ещё больше. Это могло бы выглядеть забавно, если бы Шерлок сподобился отключить у своевольной проекции звук. Странно, что он до сих пор этого не сделал.

— Если тебе на себя плевать, подумал бы о Викторе. Мы же ещё в прошлый раз поняли: Мориарти обвесил тебя следилками. Колокольчиками, как свою любимую дойную корову. Стоит тебе заснуть — он тут как тут. Подозреваю, его держат в искусственной коме, иначе такую оперативность не объяснить.

— Джон, сколько раз повторять: я не один. Со мной архитектор.

— Да хоть архилектор и архитеатр! Шерлок, ты самоуверенный дебил, каких мало!

— Каких нет, — вмешался до этого молчащий рыжий, под рукой которого матерящийся Джон мог пройти, не нагибаясь. — Давай признаем очевидное.

— Почему ты не заткнёшь этим проекциям рот? — лениво спросил Грег, наконец-то подойдя на расстояние нескольких шагов к этой колоритной компании. Классическое трио: брюнет, блондин и рыжий. И все не красавцы. Ну, то есть на любителя, мысленно поправился Грег. — Не замечал за Холмсами тяги к мазохизму.

— Плохо их знаете, — огрызнулся малютка-Джон и тут же выбросил вперёд кулак, метя Грегу пониже челюсти.

Удар был хорош и опасен. Таким при должном везении можно сломать шею. Грега спасла только мгновенная реакция и вбитые в подкорку, работающую даже в чужих снах, инстинкты правильно уклоняться от неожиданно летящих в тебя предметов и конечностей.

— Он не созданная тобой проекция. — Джон озвучил мысли Грега таким будничным тоном, каким обычно не говорят о тех, кого только что пытались убить. — У него есть своя воля. И... ты не переносишь тех, кто пытается подорвать твой авторитет.

— А как он относится к тем, кто пытается грохнуть нанятых за немалые деньги специалистов? — подавляя закипающее бешенство, процедил Грег, отлипая от холодной опоры, куда его отбросил манёвр на уклонение.

— Деньги Майкрофта Шерлок своими не считает.

— Туше́. Извините за то, что принял вас за...

— Порождения его уникального, хоть и немножечко тронутого рассудка? — с готовностью подхватил его реплику Джон, неодобрительно косясь на отошедшего к перилам Шерлока, решившего вместо участия в касающемся его разговоре помедитировать с видом на воду. — Вы не первый, кто так подумал. Джон. Он — Виктор. Мы не смогли найти вас обоих сразу после погружения, прошу прощения. Шерлок достаточно безответственен, как вы уже могли заметить.

— На «ты», — предложил Грег, протягивая руку этим неожиданным телохранителям, которые, как он надеялся, могли бы стать ему хорошими союзниками. Шансы переупрямить Шерлока втроём были определённо выше. — Архитектор Грег Лестрейд. Бывший коп.

— Бывший солдат.

— Бывший одноклассник, — по очереди откликнулись оба его собеседника. На этот раз Грег оглядел их уже внимательнее. Если присутствие Джона более чем объяснимо, расслабленная линия плеч Виктора и то, что он явно не в курсе, куда деть непропорционально длинные руки, которые в сочетании с рыжей шевелюрой превращают его в человеческую карикатуру на орангутанга... — Не забивайте голову, Грег, — тут же смущённо улыбнулся Виктор. — Да, Шерлок испытывает ко мне брезгливую ненависть. Это ни для кого не секрет, — правильно расценивая вопросительно взлетевшие брови Грега, пояснил рыжий. — Считайте, что они с Джоном составляют сработавшуюся, хоть и весьма агрессивную пару, а мне агрессия чужда по природе. Я, скорее, выступаю в роли стабилизатора. Шерлока — по большей части.

— Если бы не я, вы бы уже уничтожили друг друга.

— Если бы не ты, — невозмутимо парировал Виктор, — у нас с Шерлоком не было бы никаких проблем. И вообще, Грег, вы приехали в вагоне-ресторане. Вас там не кормили случайно?

Лицо повернувшегося к ним Шерлока перекосило такой — действительно — брезгливой ненавистью, что все домыслы Грега о любовном треугольнике и странной, замешанной на снах и внутрирабочих отношениях страсти сметает к чёрту. Каким бы ни был роман, он не оставляет по себе подобного... омерзения. По крайней мере, Грегу бы очень не хотелось в это верить.

— Не куксись, Шерлок. Лучше смирись с тем, что пора бы тебе покинуть уютное гнёздышко и валить от Майкрофта и его оплачиваемых нянек подальше. Тебе не на пользу, когда с тобой носятся.

— Кто бы говорил.

— Это не я творю всякую хрень, когда мне скучно.

— Ага, — подхватил Шерлок, вздёргивая выразительную бровь. — Ты, Джон, творишь всякую хрень, когда тебе грустно. Как по мне, скука — намного более весомое оправдание, чем...

— Господа, — тихим, но твёрдым тоном прервал их разгорающуюся перепалку Грег,— кажется, вы должны вести себя как сработавшиеся напарники, а не пожилые супруги. И, Шерлок, если ты не заметил...

— У нас гости.

Джон поднял побледневшее лицо к небу, по которому далёким вибрирующим громом разносился звук рассекающих воздух лопастей. Вертолёт.

— Он хоть когда-нибудь появится просто пешком? — мученически простонал Виктор.

— Мориарти? Пешком?..

— Ты? Без апломба? — скучающим тоном обронил Джон, сталкивая не ожидавшего этого Грега в катящиеся внизу ленивые волны. Судя по всему, Шерлок сизой тенью метнулся следом.

Куда подевались Джон и Виктор, бывший инспектор, а нынче орущий человек, летящий солдатиком через чужое сознание, притворяющееся холодной речной водой, уже не видел.