Мех под кожей (джен)

Волчица медленно и неуверенно поднялась на лапы и сделала пару шагов к решётке. Она смотрела туда, где совсем недавно стоял её муж, и где теперь было пусто. Выглядела она скверно: красные воспалённые глаза слезились, а из пасти длинными вязкими нитями стекала слюна.

— Нарцисса, ты понимаешь меня? — спросил Снейп, подходя поближе к толстым прутьям со своей стороны. Она посмотрела на него и, открыв пасть, издала странный и тихий звук, а потом медленно и неуверенно кивнула лобастой головой. — Хорошо, — сказал он и перешел к следующему вопросу: — Насколько хорошо ты можешь себя контролировать?

На сей раз она среагировала не сразу: постояла какое-то время, потом приподняла левую лапу, поставила, подняла правую и, наконец, неуверенно махнула хвостом. И лишь после этого посмотрела Снейпа и кивнула уже вполне осознанно.

— Хорошо, — повторил он. — Ты чувствуешь боль? — Нарцисса почти сразу кивнула, потом помотала головой — и чихнула. И помотала головой снова. — Ты ощущаешь сильный дискомфорт или боль?— продолжал он её расспрашивать — и поймал, наконец, взгляд Нарциссы.

Он не собирался глубоко погружаться в её разум легилименцией, но те поверхностные образы, что он успел увидеть, были вполне человеческие… вернее, почти. Потому что в них было что-то ещё, недоступное и чуждое его восприятию. Но, насколько он мог судить, это было вполне естественно, ведь существо, которому он сейчас смотрел в глаза, не было человеком и иначе воспринимало мир. Но главную свою функцию — сохранить человеческое сознание — зелье выполнило. И это была единственная хорошая новость за эту ночь.

— Будь добра, подойди ближе, — попросил он. — Что-то пошло не так и нам нужно найти причину. Для этого мне потребуется взять у тебя образцы на анализ. Ничего нового, — уголок его рта дёрнулся в усталой усмешке. — Всё то же, что час назад, разве что за неименьем волос, придётся настричь с тебя шерсти. Ты знала, что шерсть оборотня отлично помогает от ревматизма?

Нарцисса фыркнула, а затем послушно подошла и легла возле самой решётки. Снейп захватил со стола несколько пробирок, а затем присел совсем рядом с прутьям, но всё же недостаточно близко, чтобы она, если захочет, смогла бы до него дотянуться.

— Диффиндо, — он взмахнул палочкой, а затем приманил срезанный с её холки клок. Слюну же он собрал в прозрачный шарик и, запечатав в пробирки, поморщился, глядя на заваленный опрокинутыми флаконами и пробирками стол. Еще один взмах, и на столе сам собой воцарился порядок; только после этого он отлевитировал туда образцы, и вновь повернулся к Нарциссе.

— Осталась кровь, — спокойно произнёс он, и когда убедился, что она его слушает, продолжил: — Всё то же самое. Больно не будет — у животных иной болевой порог. Просто лежи, и позволь мне закончить.

Она чуть заметно кивнула и даже слегка вытянула лапу вперёд, позволяя Снейпу сделать прокол, собрать кровь и прежде, чем он успел залечить рану, лизнула её, а затем вздохнула и вновь опустила голову на лапы.

Глядя на лежащую так близко и так смирно Нарциссу, Снейп подумал, что, возможно, у кого-то на его месте могло бы появиться иррациональное желание просунуть руку и погладить её; но он давно растерял иллюзии, да и общение с Хагридовыми питомцами многому его научило.

— Пятьдесят балов Слизерину, — проговорил он устало, просто не найдя лучших слов. По части утешения и сочувствия мастером он никогда не был, да и не видел в этом особого смысла. — Ты молодец. Отлично справилась. А вот с себя и с Люциуса я бы по сорок снял, — заявил он безжалостно — потому что сам он провалил всё, что мог — как зельевар и целитель. Провалился так же, как Люциус, впрочем, от него он много не ожидал. Однако для личных переживаний место было неподходящим, как и время. Снейп снова поймал полный растерянности и боли взгляд Нарциссы: — Позже я схожу, проверю, что с ним. Но уверен, что он в порядке, насколько это вообще применимо к… сложившейся ситуации.

Она вымученно и тяжко вздохнула и снова посмотрела туда, где недавно стоял Люциус, а потом придвинулась к решётке, просунула сквозь толстые прутья нос и тихо-тихо заскулила.

— Толку от него всё равно было не много, это же не министерские коридоры, — Снейп понимал, что Нарциссе требовалось сейчас утешение, но кормить её успокоительной ложью не видел смысла. Он никогда не умел подобных вещей, и учиться не собирался. — Полагаю, если бы он свалился в обморок прямо здесь, это бы и меня, и тебя отвлекало. Впрочем, на что я надеялся! Ты не видела, как он патетично страдал, когда ты рожала.

Она вздохнула и опять заскулила, с тоской вглядываясь в пустоту у стола. Снейп же заставил рядом с Нарциссой вырасти из пухового одеяла широкую железную миску и наполнил её водой.

— Ты потеряла много жидкости, когда обращалась, — объяснил он. — Нужно её восполнить. Попей, когда будешь готова. И это не просьба, это рекомендация твоего целителя.

Она поглядела на него, перевела взгляд на миску и неуверенно потянулась к ней, обнюхала, коснулась влажным носом воды — и вновь посмотрела на Снейпа. И выражение на её морде читалось так ясно, что он понял его безо всякой легиллименции и сказал, усмехнувшись:

— После всего стесняться подобного просто глупо.

Однако же отвернулся и принялся наводить на столе порядок уже вручную, прислушиваясь к раздающимся за спиной характерным лакающим звукам. А когда они затихли, он обернулся и вновь приступил к диагностике. Сейчас, когда обращение завершилось, и чарам снова стоило доверять, он сперва убедился, что все внутренние органы Нарциссы завершили свою трансформацию, и что её жизни теперь ничто больше не угрожает. Затем проверил дыхание — впрочем, он и так видел, что дышит она свободно, хотя, пожалуй, чаще, чем следует. Сердцебиение тоже было в пределах нормы, впрочем, понятие «нормы» для оборотней было весьма размыто: слишком мало уделяли внимания тем сторонам, которые не касались того, как от них защититься, выследить и уничтожить, прежде чем стать одним из них.

Закончив, он придвинул стул, сел и прикрыл глаза, привычно очищая свой разум. Несколько простых ментальных упражнений помогли ему привести мысли в порядок, и он сумел заполнить протокол исследования и закончить другие записи, всё это время слушая за своей спиной чужое дыхание. Он убрал на место все собранные образцы, проверив ещё раз, точно ли они все подписаны верно. Посмотрел на часы — было около половины второго — и щелкнул пальцами.

— С тобой пока останется эльф, — сказал он Нарциссе — Не мне тебя учить ими пользоваться. Почувствуешь себя хуже или просто захочешь позвать меня — подай голос, и он меня тотчас же приведёт.

Затем он выдал инструкции трясущемуся от его сурового тона эльфу, и, велев следить за хозяйкой, побрёл наверх. Уже в коридоре он позволил себе ненадолго прислониться затылком к стене и так постоять немного. Ему нужно было передохнуть. Он был совершенно вымотан и полностью опустошён, словно до дна вычерпал отпущенные ему запасы эмоций. Настолько опустошен, что с трудом удержался от желания просто взять и отправиться в ту дыру, которую называл домом. Посидеть там в пыльной и привычной ему тишине, выпить крепкого до горечи чая, и бездумно постоять под душем, пока горячая вода в котле не закончится. Впрочем, последнее он мог позволить себе и здесь, решил он, поднимаясь по крутым ступенькам. Каких бы сплетен среди учеников про него не ходило о том, что он может растаять от мыла, за душ он бы сейчас убил.

Но сначала Снейпу предстояло ещё одно неприятное дело, которым он бы сейчас предпочел вовсе не заниматься, оставив это удовольствие кому-то еще, но, как всегда, кроме него самого проблемы решать было некому — и он, поднявшись наверх, настойчиво постучал в дверь кабинета Люциуса. Но, не услышав ответа, молча подёргал ручку — и, когда она поддалась, открыл.

Снейп втянул воздух ноздрями и поморщился: Люциус сидел за столом, подперев голову кулаком, а перед ним стояла наполовину пустая бутылка джина и почти пустой стакан безо льда. Звук открывшейся двери он просто проигнорировал, и лишь когда Снейп прочистил выразительно горло, поднял на него абсолютно пустые глаза:

— А. Ты пришёл, — просто констатировал он, убирая с лица спутанные белёсые пряди.

— Хотел убедиться, что ты не наделаешь глупостей, — сказал Снейп. — Вижу, не зря.

— Убедился? — Люциус перевёл взгляд на стакан, а затем обратно на Снейпа.

— Вполне, — у Снейпа не было ни сил, ни желания продолжать этот бессмысленный диалог, но Малфой явно придерживался иного мнения.

— Настоящий лицемер, да? — он иронически поклонился, а затем надломлено прошипел: — Ну, давай, давай, скажи, насколько я отвратителен!

— Мне? Не меньше чем все остальные, — равнодушно пожал плечами Снейп.

— Я сбежал! — разозлившись, Люциус ударил по столу ладонью — бутылка со стаканом подпрыгнули, и их содержимое внутри заштормило.

— Что ты хочешь сейчас услышать? — скривился Снейп. — Что ты не повёл себя так, как все? Добро пожаловать в серое большинство, которое на твоём месте отреагировало бы примерно так же. Но ты даже сумел убрать за собой, хвалю.

— Я — трус! Лицемер. Трус. Но, — Люциус поднял вверх ладонь, словно призывая чужое внимание — я не смог. Я просто не смог, Северус, — он почти простонал. — Ты был там, ты же это всё видел! Ты же видел, она… и ты… ты...

— Да Люциус, я смог, — согласился с ним Снейп устало. — Ни один зельевар не может позволить себе быть брезгливым, иначе на что ему жить? Впрочем, помнится ты и сам…

— Это другое! — рот Малфоя горько скривился. — Ты просто не понимаешь. Видеть её такой. Её. Я даже не знаю что хуже, — он мотнул головой. — Думать — это же не она… Не она. Не Цисса… Или снова и снова видеть как она превращается в эту тварь, — его передёрнуло, и он, нервно вцепившись в стакан, рывком поднёс его к губам и допил залпом. Затем поставил его на стол с громким стуком и посмотрел Снейпу в глаза: — Ты помнишь моего отца, Северус?

— Официально представить ты нас друг другу так и не удосужился.

— Но ты, кажется, был на его похоронах. Он умирал здесь, в этом доме. Ты видел драконью оспу в финальной стадии? Я помню всё — тот же запах. И я не мог, не имел возможности даже близко к нему подойти, чтобы проститься, — Люциус, кажется, даже не заметил, как смахнул злую слезу. — Но запах, этот запах буквально въелся в ближайшие комнаты, и я… мы даже мебели не оставили — отправили всё в огонь. Я потерял его, — практически прошептал он, — так же как сегодня потерял Циссу, — едва слышно договорил он, а затем наполнил стакан.

— Я бы тоже хотел сейчас напиться, — немного помолчав, сказал Снейп. — Но, в отличие от тебя, позволить себе этого не могу. Если тебе будет легче, допей эту бутылку до дна и принимайся за следующую. Если не хочешь пить — у тебя на весь кабинет пахнет вполне подходящим зельем. Увеличь дозу вдвое — и проснешься завтра в обед. Делай что хочешь, это твоя жизнь, твоя семья, а я чужие душевные раны исцелять не нанимался. Не хочу портить свою скользкую репутацию.

С этими словами он развернулся — и вышел, очень постаравшись не хлопнуть за собой дверью. Потому что если он что-то и презирал по-настоящему в этом мире — это то, с каким удовольствием люди пытаются утопить себя в бессмысленных сожалениях, вместо того чтобы встать и хоть что-то сделать. Или заведомо делают то, с чем потом просто не смогут жить, но продолжат существовать, упиваясь своими пустыми страданиями. Как же он ненавидел это, и больше всего, когда видел в зеркале по утрам.

Он сам не заметил, как достиг парадной лестницы и поднялся ещё на один этаж, туда, где была его гостевая спальня. Он запер за собой дверь, бессильно опустился в кресло и замер, закрыв глаза. Мир, похоже, его ненавидел, и делал всё, чтобы ему досадить. Он снова вернулся в мыслях к тому моменту, как несколько дней назад его вдруг срочно вызвал к себе Дамблдор. Сначала отправлял к нему домой сов, затем отправил Патронуса, и когда Снейп, наконец, вышел из камина в его кабинете, с каким-то усталым облегчением выдохнул.

— Я был занят, у меня пациент, — неприветливо и нелюбезно пояснил Снейп задержку.

— Понимаю, — покладисто кивнул Дамблдор, а затем, подумав, добавил. — Это тяжело для любой семьи. Будь любезен, присядь, — почти велел он.

— Директор, — ядовито усмехнулся Снейп, усаживаясь в жёсткое деревянное кресло с высокой спинкой. — Вы так настойчиво хотели видеть меня в мой отпуск, что же у нас стряслось? Снова.

— Вчера стало известно, что из Азкабана бежал Сириус Блэк, — очень серьёзно сказал Дамблдор, и вроде бы давно устоявшийся мир Северуса Снейпа взорвался и осыпался острыми обломками к его ногам. Как позже взорвались в его кабинете банки с заспиртованными уродцами всех мастей.

Тогда ему казалось, что, покуда этого подонка не поймают и не скормят дементорам, для него не будет иметь значение практически ничего. Однако сегодня, после всего случившегося, ему хотелось, чтобы Блэк просто отправился в пекло или обратно в тюрьму — не важно. Что-то пошло не так, в зелье была ошибка. И как же унизительно было предполагать, что он её допустил, просто потому, что все его мысли были заняты этим грязным ничтожеством, которое рушило всё, к чему бы ни прикасалось.

Он сидел так, не шевелясь и даже вдыхая и выдыхая по счёту, покуда в его голове не осталась лишь пустота. Мир вокруг стал восхитительно живым и, одновременно, далёким: где-то шуршали листья, скрипел сверчок и переговаривались ночные птицы.

Посидев так примерно с час, он поднялся и, с некоторым сожалением вспомнив о вожделенном душе, посмотрел на часы. Три. До рассвета ещё было время, и он, оставив мантию на ручке кресла, отправился в ванную. Он стоял, поднял лицо к струям горячей воды и ни о чем не думал. Спать ему не хотелось — не то чтобы ему не терпелось приступить к работе и проанализировать полученные образцы, но это откладывать было просто нельзя.

К четырём утра Снейп снова спустился в подвал. Нарцисса лежала на вычищенном эльфийской магией одеяле, свернувшись в клубок, и, как ему показалось в первый момент, дремала, однако, услышав его, подняла голову и печально на него посмотрела.

— Скоро всё закончится, — пообещал он. — И ты сможешь отдохнуть с большим комфортом.

Она тихо заскулила и, опустив морду на сложенные лапы, прикрыла красные слезящиеся глаза. И всё-таки, что именно с ней случилось? Нигде, ни в одном источнике Снейп подобного не встречал.

Время тянулось медленно. До захода луны оставалось ещё почти полтора часа, и он пока принялся проверять собственные расчёты в надежде найти ошибку, лишь после этого имело смысл переходить к изучению остатков зелья. Но он то и дело непростительно отвлекался, поглядывая на тихо лежащую у решетки Нарциссу. В какой-то момент она вытянулась и снова замерла так, положив голову поверх лап и закрыв глаза. А за несколько минут до захода луны подняла голову и, нервно облизываясь, издала короткий звук, похожий на тявканье.

— Да, пора, — сказал Снейп, убирая свои записи и беря в руки палочку. — Соберись — осталось немного.

Продолжая облизываться, Нарцисса встала на лапы. Беспокойно обивая бока хвостом, она затопталась на месте — а потом Снейп одновременно услышал хруст ломающихся костей и громкий протяжный вой, полный боли и чего-то ещё. Он не мог сказать, что именно в нём звучало, но не страх…

На сей раз всё происходило куда быстрей и куда нормальнее: хотя Нарцисса всё равно выла, а затем кричала от боли, и снова на какое-то время застряла между человеком и зверем, превратившись в ту же самую жуткую голую тварь, правда, на сей раз кое-где поросшую редкими клочьями шерсти, закончилось всё это довольно быстро. Да, обращение снова заняло больше времени: вместо максимально положенных пяти минут, теперь на него ушла не мучительная четверть часа, как это было с восходом луны, а всего лишь семь минут с небольшим.

Лишь когда на вновь испачканном свежей кровью, да и не только ей, одеяле замерла, наконец, самая обыкновенная нагая женщина, Снейп, спохватившись, кинулся было искать халат — но его не было. Проклиная чересчур аккуратного эльфа, утащившего стирать этот так необходимый сейчас предмет, Снейп трансфигурировал свой носовой платок — халат из него вышел привычным ему махровым, тёмно-коричневым и, конечно же, тёплым, иначе в своих подземельях Северус бы просто замёрз. Он укрыл им Нарциссу, и только после этого отпер решетку. Она неприятно лязгнула, и Нарцисса, вздрогнув от этого звука, подняла голову и, почти инстинктивно притягивая к горлу ворот халата, с отчаянной надеждой посмотрела сначала на Снейпа, а затем и вокруг — и, не увидев здесь больше никого, закрыла глаза.

— Мне нужно взять анализы и осмотреть тебя, — сказал Снейп, подходя к ней и осторожно помогая Нарциссе надеть халат. — В последний раз этим утром — а затем я провожу тебя в спальню.

Она молча кивнула и смирно лежала, покуда он прикасался к её истончившимся и побелевшим шрамам. Он ощущал её полнейшую растерянность и навалившуюся на неё апатичную слабость, но с этим она должна была разобраться сама и помочь он не мог. Затем она послушно протянула ему свои побелевшие пальцы, а затем и сплюнула в подставленную пробирку. На срезанную прядь Нарцисса и вовсе никак не отреагировала — а вот встать попросту не смогла, хотя воду из приставленного к губам бокала безропотно выпила. Впрочем, для таких случаев и придумали Мобиликорпус.

— Позволишь? — спросил он, делая характерный жест — и когда Нарцисса слабо кивнула, очень аккуратно заставил её воспарить в воздух.

Он не был уверен, в какую именно спальню следует её левитировать, но решил выбрать ту, где она сможет побыть одна — хотя бы потому, что не имел сейчас ни малейшего желания сталкиваться с её супругом.

А у самых дверей уже обнаружил, что Нарцисса забылась глубоким сном. Он осторожно, опустив её на постель, укрыл и неслышно вышел.