Мех под кожей (джен)

Драко бесконечно долго стоял на коленях возле кресла, обнимая мать. Он и вовсе бы её не отпускал, но она сама отстранилась и погладила его по волосам:

— Ну что ты, родной, посмотри, со мной ничего случилось.

— Ничего, — со всей доступной ему пылкостью кивнул Драко, и Нарциссе стало больно от того, насколько чистыми были его глаза: ни сомнений, ни вины, которых она насмотрелась пока говорила с Люциусом — только волнение за неё и упрямство. И она надеялась, что, глядя сейчас на неё, он не заметит ни бледности, ни теней под глазами, и особенно того незнакомого выражения, что она увидела в зеркале утром. — Я у Уолла был, — тем временем быстро говорил он, просто чтобы сказать что-нибудь нормальное, а затем спохватился: — Он же так просил тебе передать… мам, я сейчас! — он вскочил — и, с трудом оторвавшись от неё, выскочил из комнаты и побежал к себе.

И, конечно, уже не смог увидеть, как Нарцисса, едва его спина скрылась из вида, прижала ладонь к лицу, пытаясь взять себя в руки. Да, она чудовище, кровожадный зверь — но всё же у неё есть сын, и хотя бы для него она должна жить дальше. Но как же это было сложно теперь! Она поймала себя на том, что почти ждёт, когда Драко уедет в школу — тогда можно будет не пытаться делать вид, что она осталась такой, как была. Но, наверное, сейчас она должна стараться — хотя бы для него. И, пожалуй, сейчас она как никогда жалела, что когда-то не позволила ему поступить в Дурмштранг — но теперь деваться было уже некуда.

Драко вернулся очень быстро и принёс букет лесных нарциссов — небольших, удивительно нежных, белых, с золотыми сердцевинками… и Нарцисса едва смогла сдержать слёзы. Где Уолден взял их нынче, в начале августа? Она помнила, как впервые он подарил ей букет лесных нарциссов в конце её третьего курса — в мае. Она тогда всерьёз поссорилась с сёстрами, отказавшимися взять её с собой на ночной пикник в честь Вальпургиевой ночи — мол, там будут только старшеклассники, а она ещё слишком мала, чтобы нарушать правила. Хотя Андромеда тогда училась всего лишь на пятом курсе! Нарциссе было обидно и очень грустно — она прорыдала весь вечер, опустив полог кровати, а утром на завтрак отправилась молчаливой и тихой. Это было воскресенье, и уроков не было, как и половины её факультета, отсыпавшейся после бурного пикника. Она вернулась в гостиную, где не было почти никого, а спустя полчаса Уолден вдруг принёс ей большой букет мелких лесных нарциссов. И когда она, растерявшись, спросила, где он взял их, он ответил как о чём-то само собой разумеющемся, что отправился за ними ещё рассвете и нарвал их в Запретном лесу.

Люциус тогда посмеялся и заметил, что выбор не слишком удачный, ведь на языке цветов нарциссы означают обманутые надежды — и Нарцисса, слушая его, надеялась, что на самом деле он хоть чуть-чуть, но ревнует, и досадует, что не нарвал их сам, хотя, конечно, в то время между ними ещё всё было совершенно невинно, если не считать того, что она засматривалась, как его волосы касаются книг, когда он читал у камина. Уолден же в своей непосредственности пожал плечами и спокойно ответил, что этим глупостям у них в горах значения обычно не придают, а цветы нарциссы просто красивы, особенно когда на них на рассвете выпадает роса. А позже они, так и не поругавшись толком, устроили свой пикник — конечно же, не на той поляне глубоко в лесу, где он их нарвал, а на берегу Чёрного Озера, и это было удивительно хорошо.

А ещё через год он снова нарвал для неё букет. Так всегда и дарил с тех пор, когда наступала весна, и в лесу расцветали нарциссы — но зачем, зачем он сделал это теперь? Зачем напомнил ей о том, что теперь навсегда было для них потеряно — о её прошлой жизни, о её чистоте? Впрочем, это было весьма символично: жизнь действительно её обманула. Её саму, и её надежды. Как же это было жестоко с его стороны! Пусть она это и заслужила: вероятно, ей стоило помнить о том, кем она была — и кем стала.

У Нарциссы Малфой нет права это теперь забыть, и она никогда спутает эти роли.

Вызвав Тинки, она распорядилась поставить букет в музыкальной гостиной — точно зная, что не зайдёт туда в ближайшие дни, а может даже неделю, а значит, и не увидит цветы. И не будет вспоминать о том, что потеряла. Но зачем же он… она никак не ожидала такого от Уолдена. Впрочем, разве он давал когда-то повод подозревать себя в лишней сентиментальности? Но за честность она была ему благодарна.

— Ты расстроилась? — спросил Драко, проводив эльфа глазами.

Он и сам расстроился, почувствовав её грусть. Когда они с Уолденом с утра ушли глубоко в лес, чтобы накопать луковиц, а потом крестный его научил, как можно их аккуратно прорастить чарами, а затем показал заклинанья старения, и Драко предвкушал, как мама улыбнётся и как удивится весенним цветам в начале августа. Но вместо этого…

— Нет, совсем нет, — Нарцисса коснулась его руки. — Почему ты так вдруг решил?

— Ты выглядишь очень печальной, — признался он, и Нарцисса с досадой подумала, что её сыну было, от кого унаследовать проницательность.

К сожалению.

— Мне грустно, от того, что я вспомнила нечто хорошее, случившееся давно, — она не желала сейчас лгать ему, и потом, это было бы просто глупо, раз он всё равно всё видит.

— Я скучал, — сказал Драко, снова опускаясь на колени рядом с ней и обнимая её. — И так за тебя боялся.

— Напрасно, — проговорила она тихо, тоже обнимая его и снова гладя лёгкие светлые волосы — такие же, как у неё. Или у мужа. Они вообще все так похожи, подумала она. Они все. Все трое.

— Я тебя люблю, — тихо-тихо прошептал он, и она чуть не расплакалась: будучи маленьким, Драко часто повторял ей это при каждом удобном случае; но с тех пор, как в одиннадцать лет уехал в школу, он стал считать себя взрослым и практически перестал об этом говорить вслух. И вообще подчёркнуто разлюбил «все эти нежности». Она не настаивала, хотя и грустила, и скучала — и теперь невольно радовалась его ласке и не желала пока размышлять о причинах таких перемен. Впрочем, всё ведь было достаточно просто: он снова и снова вынужден был переживать за неё — как будто она не видела, какие книги он читает в библиотеке, оставляя их на столе. И, конечно же, насмотрелся гравюр с трансформацией. И слава Мерлину и всем богам на свете, что картинки эти оказались далеки от реальности, и он знает это всё лишь в теории: Нарцисса бы просто не пережила, если бы вчера… нет — прошлой ночью Драко её увидел. Смотрел бы через решетку на эту тварь… нет. Тогда, наверное, она бы наложила на себя руки, потому что лучше иметь мёртвую мать, чем такую.

— Я тоже, — шепнула она и, чтобы и отвлечь его, и успокоить просто сменила тему: — Итак, чем вы с Уолденом занимались вчера весь вечер? И как там поживает его банда пушистых подхалимов?

— Хорошо, — заулыбался Драко, сел прямо на пол и, глядя на Нарциссу снизу вверх, принялся рассказывать о книззлах, озере, о гребле, тренировках — обо всём. Они давно не говорили c ним так — честно признаться, Нарцисса с сыном толком и не разговаривала с тех пор, как это случилось с ней.

Этот разговор придал ей сил — настолько, что, когда пришло время обеда, она позволила ему уговорить себя спуститься и поесть всем вместе — о чём пожалела, стоило ей опуститься за стол, но деваться ей было некуда. Ей было неловко занимать своё место и просто спокойно есть, делая вид, что всё снова нормально, или же, по крайней мере, всё как всегда — потому что ничего «как всегда» не было, начиная с того, что она понятия не имела, что им подадут и в какой посуде.

Такого прежде с ней не случалось: даже когда она бывала больна, она всё равно отдавала эльфам распоряжения — а тут же об обеде позаботился кто-то другой, и Нарцисса чувствовала себя в какой-то мере… ненужной. Лишней. Даже в этом без неё прекрасно смогли обойтись — и это было, пожалуй, правильно, думала она, пытаясь проглотить кусок баранины. Теперь на неё нельзя надеяться, и она сама виновата в этом: она ведь не озаботилась даже тем, что им подадут к столу.

Люциус казался грустным, и виноватое выражение на лице оставляло на языке кислый привкус. Он словно бы пах виной — настолько, что, похоже, даже Драко что-то уже заподозрил и глядел на него непривычно мрачно. И хотя Нарцисса понимала, что она должна бы прекратить их возможную ссору в зародыше, у неё просто не было на это сил — а главное, она не понимала, как. Сказать при сыне Люциусу, что она не сердится? Бессмысленно — и даже, может, хуже, потому что этим бы она признала, что между ними произошло нечто, требующее объяснения. А Драко мог бы задаться логичным вопросом — за что?

Насколько она могла судить, и Люциус сам понимал это прекрасно, и даже пытался как-то сгладить повисшее напряжение, несколько раз начиная обычный для них застольный разговор ни о чем, который Нарцисса искренне пыталась поддерживать — но безуспешно: тот обрывался, едва начавшись, оставляя после себя лишь ощущение неловкости. Так что закончили они довольно рано — и, похоже, все обрадовались, когда Драко заявил, что ему, кажется, уже пора на тренировку к крёстному.

Впрочем, когда он сбежал из-за стола, в доме стало совсем тихо — и Нарцисса всё медлила отложить приборы, вежливо извиниться и подняться и пойти к себе, вместо этого беззвучно мешая серебряной ложечкой пустой чай, заставляя его закрутиться в чашке миниатюрным водоворотом. Она и сама не знала, чего хочет — то ли вновь побыть одной, то ли, наконец, поговорить с супругом… но о чём? О чём им сейчас говорить, раньше было уже всё сказано, и им обоим нужно было лишь время?

— Я скоро уйду, — сказал, наконец, он, и она вздрогнула, в первый момент совсем не так его поняв. Уйдёт — что ж, это было правильно. Она сама бы ушла от такой, как она — но это, к сожалению, было для неё невозможно. — К десяти соберёмся у Нотта, — добавил он, и Нарцисса, едва удержав нервный смешок, подумала, что ей непременно нужно делать что-то с нервами — и срочно. Потому что она явно потеряла способность трезво мыслить. Это плохо. Очень плохо! — Будем обсуждать твоего кузена, — он неловко улыбнулся, и она старательно улыбку поддержала:

— Есть новости?

— Надеюсь, — Люциус вздохнул и признался: — Я… немного выпал из реальности в последние дни. Надеюсь, что-нибудь удалось найти.

— Но не его самого? — пошутила Нарцисса, подумав об Андромеде. Они всегда с Сириусом были дружны. Как же, она, должно быть, была шокирована, когда узнала, кем оказался на самом деле кузен…

— Увы, нет, — покачал головой Люциус. — Или слава Мерлину, нет. Даже не знаю, какой ответ стоило бы считать верным. Но в любом случае, если бы на его след напал Аврорат, мне бы уже сообщили. Немедленно. Но вдруг есть новости о которых не стоит писать.

— Конечно, — Нарцисса кивнула. — Кто там будет?

— Яксли… я надеюсь, — сказал он без уверенности. — Уолден зайдёт за мной вечером. Бесспорно, Теодор, если мы собираемся у него, — Люциус даже улыбнулся, продолжая перечислять, и она подхватила эту улыбку, думая о том, что, определённо, не хочет сейчас видеть Уолдена. — Я думаю, Крэбб с Гойлом… и, вероятно, Торфинн. По крайней мере, его пригласили. И Северус наверняка будет, по своей, так сказать, шпионской линии. Он может знать то, чего не знаем мы.

— Уважаемый господин директор? — полуутвердительно спросила Нарцисса. И добавила: — Передай, пожалуйста, Уоллу мои извинения, но я, вероятно, не дождусь его — я устала и хочу прилечь.

Люциус расстроенно кивнул:

— Конечно…

— Ты говорил о Дамблдоре, — напомнила она, не желая акцентировать его внимание на этом.

— Да, — встряхнулся он. — У хитрого старика свои источники — отличные от министерских. — Люциус замолчал, а затем продолжил: — Не представляю, что нам вообще делать, — негромко признался он. — Если Блэк придёт к кому-то из нас, к тому… или уже пришел… не знаю. Не знаю чего он хочет, и кому будет мстить. Нам? Им? Даже с кого начнёт. С мальчишки Поттера? Всё это очень странно.

«Или, например, с Андромеды», — подумала вдруг Нарцисса. Он может ведь пойти к ней. И начать мстить с неё — наказать за то, за что Лорд приговорил к смерти Поттеров. Всех Поттеров. Разве всё не началось с того, что юный Джеймс женился на грязнокровке… Впрочем, Андромеда наверняка должна быть готова к такому: у неё же, кажется, дочь — аврор. Нарцисса как-то видела свою племянницу — давно, когда той было лет семь или восемь. На Диагон-элле… но она почти не помнила её. Только ощущение узнаваемой блэковой породы.

— Никто из нас не знает, — успокаивающе проговорил Люциус, неверно истолковав её молчание. — И мы как раз хотим это всё обсудить. Я, вероятно, задержусь и буду поздно.

— Конечно, — отозвалась Нарцисса. И всё-таки, немного помедлив, она спросила: — Ты мне расскажешь что было там?

— Безусловно, — его, похоже, обрадовал и успокоил её вопрос. — Я… если хочешь, — его голос слегка дрогнул — неуверенно и вопросительно, — я могу зайти к тебе, когда вернусь… если ты ещё не ляжешь.

— Приходи, — на сей раз Нарцисса улыбнулась искренне.

— Приду, — он улыбнулся и, поднявшись, подошёл к ней и, слегка склонившись, коснулся губами её волос.

Она даже позволила ему проводить себя до спальни — а потом задержаться там, просто поговорить о том, что происходит в поместье. Время пролетело практически незаметно, и Люциус оказался совсем не готов к приходу МакНейра и был застигнут этим в момент, когда выбирал запонки — Нарцисса уже отдыхала, и он вынужден был решать эту проблему сам.

Уолден вышел из камина вслед за крестником, и когда Драко сбежал к себе, приходить в себя после выматывающей тренировки, тот остался один, прогуливаться у камина и дожидаться хозяина, за которым отбыл пожилой эльф.

И конечно столкнулся с тем, кого не слишком-то хотел видеть — тем более, здесь.

— Ты рано, — сообщил ему очевидное Северус Снейп, спустившись в холл по лестнице с таким видом, словно был у себя дома.

— О, прости, что помешал, — съязвил МакНейр. — Не стесняйся — приведи себя, наконец, в порядок. Я подожду. Это парадная же мантия, да?

— На все случаи жизни, включая похороны, — желчно усмехнулся Снейп — и Мерлин знает, до чего они бы договорились, если бы в этот момент не появился, наконец, хозяин дома. — Моё почтение, господа. Я прогуляюсь, — тряхнул волосами Снейп. — Аппарирую от ворот. Странно будет, если мы прибудем вместе.

— Да, конечно, — покивал Люциус. — Так, пожалуй, будет лучше — не появляться единым фронтом, учитывая чей ты пока человек.

Снейп ушел, а Люциус спокойно пожал другу руку, а затем любезно пододвинул чашу дымолётного пороха.

— Как всегда в авангарде, — усмехнулся МакНейр. — Прикроешь мне спину? — Люциус кивнул, пропуская его вперёд и зелёное пламя вспыхнуло.