Мех под кожей (джен)

Дни сменяли один другой, и чем ближе становилось полнолуние — тем больше нервничала Нарцисса. Одна мысль о том, что ей скоро вновь придётся заставлять себя пить то зелье, вызывала у неё тошноту. Думать же о том, что ей снова предстоит пройти через все ужасы трансформации в ту отвратительную мерзкую тварь, она не хотела и вовсе; она гнала от себя эти мысли — но возвращалась к ним вновь и вновь, с каждым разом ощущая всё больше отчаяния. И когда до восхода полной луны осталось полторы недели, у них в доме вновь мрачным вестником грядущих кошмаров появился Северус Снейп.

Он шагнул из камина и задумчиво осмотрелся; вопреки всему, сегодня на его лице не было недовольного выражения, наоборот, он, скорее, показался Нарциссе непривычно оживлённым и, в то же время, сосредоточенным, и она едва удержалась от того, чтобы прямо у него не спросить что же привело его сегодня в столь ранний час — часы не успели пробить даже половины четвёртого.

— Люциус будет вечером, — сказала ему она, — но лаборатория в твоём полном распоряжении. Ужин подадут как всегда. Я распоряжусь подготовить спальню, — проявить вежливость было легко, особенно если это могло спасти от не слишком неприятного ей разговора.

Но Снейп не был бы Снейпом, если бы считался с чужими желаниями. Он окинул её изучающим, каким-то естествоиспытательским взглядом с головы до пят, а затем покачал головой.

— Полагаю, ваши эльфы вполне подождут, и мне не хотелось бы попусту тратить время. Сделай мне одолжение, позволь тебя осмотреть, и я не стану тебя раздражать до самого вечера.

— Прошу, — она подавила вздох, досадуя про себя на его умение настолько бестактно читать людей, и повела его к себе в спальню. Не в гостиной же им беседовать…

Сперва Снейп не делал ничего нового: она уже вполне узнавала движения палочкой, и покорно позволила внимательно изучить свои побелевшие шрамы. Затем они покончили с пробами крови, слюны и волос — если так и дальше пойдёт, думала про себя Нарцисса, она когда-нибудь пострижётся наголо ему назло. Он снова расспрашивал Нарциссу о самочувствии, аппетите и сне, но очередной его вопрос неожиданно вогнал её в краску:

— Что касается твоих женских циклов, были ли изменения? — равнодушно сверился он со своей вдоль и поперёк исписанной странной таблицей.

— Что, прости? — даже переспросила Нарцисса.

— Не заставляй меня повторять это вслух ещё раз, — поморщился Снейп, поднимая голову. Он с раздражением посмотрел, и закатил глаза: — Я говорю о твоём менструальном цикле.

— Т… это важно? — спросила она.

Выражение его лица дало ей ответ, но Снейп всё же процедил:

— Иначе бы я не спрашивал. Нарцисса, я же знаю, что ты не из тех безголовых ведьм, которые вспоминаю не вспоминаю о нём, покуда не приходится звать целителя.

Нарцисса вопросительно изогнула бровь.

— Прости, — произнёс Снейп уже спокойней. — Пока я не стал деканом, я даже представить себе не мог масштаб катастрофы среди девиц. Даже на Слизерине. И слава Мерлину, что у нас есть Помфри, которая с ними об этом всё же беседует…

Нарцисса немного нервно ему улыбнулась, и, подумав, ответила:

— В прошлом месяце, мне думается, зелья могли повлиять, и в Мунго же что-то делали после всего… ты читал записи, — произнесла она после короткой паузы, — но всё сбилось практически на неделю… но в этом месяце уже всё нормально, — закончила она скомкано.

Нарцисса понимала, разумеется, что как целитель, Снейп задавал вполне уместные и предсказуемые вопросы, но видит Мерлин, до чего ей было неприятно ему отвечать! Это была абсолютно не та тема, что она была готова обсуждать с ним. Если бы на его месте был тот же Сметвик, ей бы было куда легче.

— Позволь узнать, к чему такая дотошность? — всё же не удержалась она.

— Я долго размышлял о причинах случившегося, — Снейп задумчиво перекрестил руки у себя на груди. — Зелье не должно было вызвать таких эффектов.

— И ты сумел выяснить, в чем причина? — сердце Нарциссы вдруг часто заколотилось, но она не собиралась демонстрировать собственное волнение.

— Можно и так сказать, — задумчиво протянул Снейп. — Если рассуждать с точки зрения прикладного зельеварения, можно всерьёз рассматривать не так чтобы много причин. Во-первых, я, разумеется, мог допустить ошибку в приготовлении или ошибиться с побором ингредиентов. Однако я всё же профессионал, — твёрдо заявил он, — и по цвету, и по внешнему виду готовое зелье соответствовало стандарту, если вообще существует какой-то стандарт, а не только формальная чушь из патента, — Снейп откинулся в кресле и не слишком охотно, будто читая лекцию младшим курсам, продолжил: — Во-вторых, несмотря на все наши предосторожности, зелье вполне могло вступить во взаимодействие с другими зельями или мазью. Да, я перепроверил все сочетания, но нужно принимать во внимание сам организм. Но я не люблю гадать. И куда вероятнее третий, наиболее напрашивающийся в твоём случае вариант. Мог ошибиться не я, мог ошибся Белби, — его голос просто-таки источал злорадство. — Сколько пафоса, но, если внимательно изучить пояснительную записку к патенту, он пишет, что длительность приёма и количество зелья следует рассчитывать, исходя из массы и возраста пациента — и эти расчёты я аккуратно провёл. Но! — он поднял указательный палец вверх. — Я внимательно изучил таблицы, и честно говоря, полагаю, его коэффициенты у него неточны. Я бы даже сказал, некоторые он подогнал позже. Я поднял архив публикаций, и во всех международных статьях, в которых описаны испытания, девяносто процентов несчастных — взрослые мужчины за тридцать. Женщин для статистики слишком мало, и почти нет детей. Пришлось воспользоваться другими расчётам, с учётом, так сказать, твоего профиля. Будем надеяться, что они верны.

— Новые расчёты? — спросила Нарцисса. — Моего профиля? Откуда? Когда ты успел…

Снейп он почему-то скривился, и посмотрел куда-то мимо неё, словно тема была ему неприятна.

— Их вывела одна моя бывшая студентка, — всё же ответил он. — И ей, поверь, было, зачем. Но, — быстро добавил он, — впрочем, это не единственная теория, но самая вероятная.

— Если так, — взволнованно проговорила Нарцисса, — в этот раз подобного не случится?

— Не должно, но я не могу обещать. — Нарцисса видела, что эта честность причиняла ему дискомфорт, но была за неё благодарна. — И, отвечая на твой первоначальный вопрос: прежде всего, я считаю, что Белби оказался неточен с тем, когда следует начинать принимать зелье. За семь дней, не за четыре — вот поэтому я здесь сейчас. И хотел бы начать работу.

— Да, конечно, — отозвалась Нарцисса, с некоторым трудом удерживая вежливое выражение лица. Семь! Семь дней, вместо и так тяжёлых для неё четырёх! Она до сих пор не могла смириться с мыслью, что ей четырежды придётся глотать эту дрянь — а теперь, оказывается, это нужно делать почти в два раза дольше… Ей хотелось плакать. Но что слёзы могли изменить?

Кажется, Малфой-мэнор уже начинал привыкать к изменениям, и теперь, когда здесь в качестве четвёртого обитателя снова обосновался Снейп, от его присутствия за столом Нарциссе было немного легче. Наличие постороннего человека исключало всякую нежелательную интимность, которой она сейчас бежала — правда, Драко явно был не в восторге от появления своего декана, и Нарцисса теперь старалась проводить с сыном больше времени. Хотя бы час в день… тем более что домашнее задание давно было сделано, и свободного времени у него было теперь много.

Зелье варилось три дня, и первый же приём, в среду, оказался для Нарциссы ещё тяжелей, чем она предполагала до этого. Она долго сидела у туалетного столика, на котором стоял наполненный горячим, дымящимся зельем кубок. Наконец она зажмурилась и выпила его залпом — а затем зажала себе рот, пытаясь унять тошноту.

В глазах защипало от непрошенных слёз, когда её захлестнули воспоминания. Как же ей было плохо и мерзко, когда уже в волчьем обличье им рвало. Она помнила его мерзкий привкус, помнила, как болезненно чесался от того, во что превращался, её рот, помнила тошнотворный запах… нет, даже запахи. Море запахов, от которых ей становилось дурно. Она была просто не в состоянии воспринимать эту ужасную какофонию, от которой кружилась её голова, но затем все они потерялись в забившей её нос и рот слизи, от которой Нарциссе постоянно хотелось чихать. До сих пор она не позволяла себе вспомнить это, но теперь воспоминания обрушились на неё, заставляя снова пережить ту ночь и вновь ощутить изматывающий зуд в носу, и в пасти, и на коже, и даже в глазах, зуд, от которого у неё текли слёзы, и слюна, и сопли… Ей было тяжело даже дышать: нос... то, что должно было быть её носом, забивала мерзкая слизь, и вся камера пропахла ею, её тошнотворным звериным запахом, так похожим на запах того зверя, что едва её не загрыз… Этот запах вызывал у неё панику, но ей некуда было от него деться, потому что от себя не убежишь, а отныне вот так, зверем, пахла она сама. А ещё там пахло кровью, мочой и… и… она не помнила и не понимала, чем ещё. И не хотела помнить.

Впрочем, сейчас, вспоминая, она могла среди всего этого выделить и запах зелий — видимо, ими пах Снейп — парфюма Люциуса, и, кажется, джина. И каких-то трав… других… кажется, валерьяны. Эти запахи она знала и так, и только поэтому могла о них сейчас просто думать. Большего она не помнила — да и не пыталась: её от одних воспоминаний снова начало мутить, а ведь она едва справилась с тошнотой после приёма зелья, и её возвращения она отнюдь не желала.

Поздний визит Снейпа немного её отвлёк, и, хотя Нарциссу ещё тошнило и донимала изжога, Снейп, проверив, сказал, что всё неплохо, и попросил лечь спать и постараться успокоиться. Легко ему сказать… но она всё же попыталась и, проворочавшись пару часов, заснула — а проснулась от острого чувства тошноты. Нарцисса едва успела свеситься с кровати, как её вырвало, прямо на ковёр. И она опять почувствовала, как её рот наполнился тем омерзительным вкусом зелья со рвотой пополам.

Весь день она чувствовала слабость. Голова кружилась, и её мутило даже от одного вида еды, однако же когда она заставила себя поесть, ей стало немного легче. По крайней мере, тошнота почти прошла, и она даже смогла поспать днём немного.

А вечером её ждал сюрприз: кубок, принесённый Снейпом, был полон всего на две трети.

— Концентрация здесь немного снижена, — сказал он. — Полагаю, сегодня пройдёт всё немного легче.

— Я надеюсь, — бледно улыбнулась Нарцисса. И спросила, чтобы хоть немного отвлечься: — В прошлый раз ты упомянул, что одной теорией не ограничивался. Сделай своему пациенту приятное, расскажи мне и о других?

— Ну, если ты так желаешь, — неохотно согласился, помедлив, Снейп. Я озвучил самые вероятные — ошибки в самой рецептуре зелья и его спорную совместимость с другими, что ты пила — и твёрдо уверено, что прежде чем переходить в область невероятного, как это любят мои студенты, следует сперва исключить именно их. Затем, — уже увлечённей продолжил он, — следует рассмотреть вариант индивидуальной непереносимости самого зелья в целом или одной из его составляющих. Хотя такие вещи выясняются ещё до приёма, я же изучал что ты принимала в Мунго и подробно тебя расспросил, и если бы у тебя и была непереносимость ингредиентов, я бы уже это знал. Но вот влияние в комплексе — это всегда непросто. Изученные взаимодействия с кровью по методу Арчибальда-Тойвонена — если интересно загляни в справочник — не показали вообще ничего. И наконец, — его ноздри вздрогнули возбуждённо, — у меня есть ещё одна, почти фантастическая гипотеза. Но если она подтвердится... Возможно, что-то не так с самим твоим заражением. Мы опустим ту часть, где всё ещё насмерть бьются исследователи, пытаясь понять, является ли ликантропия магическим вирусом или проклятьем, но изучение самых свежих, в том числе зарубежных, исследований позволяет сделать вывод, что морфологически оборотни пусть и немного, но всё-таки отличаются. Породой волков, размером кисточки и так далее… а значит, — закончил он почти с торжеством, — возможно, существует не один, а несколько, если так можно выразиться, штаммов самой ликантропии!

— Штаммов? — переспросила Нарцисса, но Снейп, похоже, не склонен был пускаться сейчас в объяснения.

— Именно так, — кивнул он. — Возможно, дело именно в том, чем ты заразилась и от кого. Вполне может быть, что мы имеем дело с… позволю себе этот термин, ликантропией атипичной, ещё неизученной — отсюда и неожиданные побочные эффекты. Но чтобы эту гипотезу подтвердить или же опровергнуть, требуется ещё как минимум один испытуемый — а лучше целая группа.

— Атипичная ликантропия, — повторила Нарцисса. Почему-то ей стало смешно, но она, конечно, сдержалась: на самом деле, то, что сказал Снейп, было очень серьёзно.

— Это возможно, — кивнул он и пообещал с каким-то неясным ей предвкушением: — Но я это непременно выясню, как только появиться шанс.

На этом они попрощались — и Нарцисса храбро выпила зелье. И эту ночь провела почти без сна: её мутило и бросало то в жар, то в холод, и Нарцисса, лёжа в темноте на влажных от пота простынях, думала о решётках в подвале и о том, что в этот раз заставит Снейпа запереть двери и запретить пускать туда кого бы то ни было. И даже Люциуса… особенно его.