Мех под кожей (джен)

Нарцисса вернулась за палочкой лишь через день после этого странного полнолуния. Оказавшись дома, она, во-первых, проспала до глубокого вечера — не искать же ей было расщелину в горах в темноте, а во-вторых, погода совсем испортилась, и летали под таким ливнем лишь сумасшедшие или же квиддичисты. Может, и хорошо, что Драко останется пока на земле, вместо того, чтобы лишний раз мокнуть.

Но без палочки было плохо — Нарцисса неприязненно вспоминала свои первые дни после того нападения и вновь ощутив себя беспомощной и бесполезной. Она маялась, совершенно задёргав эльфа и бесцельно слоняясь по дому и раздражаясь без всякого повода.

Даже бельё казалось ей каким-то влажным, хотя она точно знала, что это было не так, и в комнате топился камин. Нет, нужно было непременно заняться домом, решила она, поудобнее устраиваясь в кровати, в конце концов, она ведь уже многое распланировала. Невозможно дальше жить в такой обстановке!

Проснувшись, Нарцисса позавтракала; дождь совсем перестал, и она, прихватив метлу, сперва камином отправилась в Эдинбург, и уже оттуда продолжила путь на метле. Пролетев над небольшим сквером с желтеющими уже деревьями, она поднялась повыше, к низким мокрым облакам, и направила метлу на северо-запад, к горам. Возможно, из Хогсмида лететь было ближе, но ей совершенно не хотелось там показываться. Разглядывая сырой город, проплывавший под ней, Нарцисса думала, что его краски как будто выцвели, и он больше не вызывает в ней тех светлых чувств, как это было в её прошлой жизни, когда они бывали здесь всей семьёй вместе с Уоллом. Это был словно другой, чужой и оставлявший её равнодушной город, лишь отдалённо похожий на старую выцветшую открытку, с которой было связано так много тёплых воспоминаний, но правда была в том, что самому городу просто не было до неё никакого дела. Серый, мокрый и блёклый, он продолжал жить своей прежней жизнью, как она сама уже не могла.

Кембрийские горы встретили Нарциссу холодным свистящим ветром, швырявшим её из стороны в сторону. Он неприятно растрепал волосы и леденил через перчатки руки, сжимавшие толстый полированный черенок метлы. Джокунда Сайкс пересекла на своей «Дубраве-79» Атлантику, и надёжней пока ничего не придумали. К тому моменту, как Нарцисса добралась до места, она ощутимо замёрзла, но в лощину, слава Мерлину, ветер не задувал, и она в очередной раз убедилась, что выбрала превосходное место. Дождь здесь вчера, видимо, был не таким сильным, и земля хотя и раскисла, но поплыла не так сильно, как она опасалась. Оглядевшись, Нарцисса заодно поняла, как же ей удалось выбраться: камни, которыми она завалила проход, поползли… потому что были, похоже, прилично подкопаны, образовав достаточно пологую насыпь, чтобы она в зверином обличии на неё забралась. Вероятно, ей не понравилось ощущать себя взаперти, и она сделала, всё что смогла, чтобы выбраться. Что ж, это было куда разумнее, чем бросаться на стены, и Нарцисса впервые задумалась о собственном ходе мыслей, когда она была не собой. Да, нужно будет это учесть, решила она, отваливая в сторону сырой камень, и понимая, насколько это непросто и неприятно делать без магии — значит, над тайником тоже следует поработать. Вещи и палочка отсырели, но то, что они были на месте, заставило Нарциссу выдохнуть с облегчением.

Лиственница и перо феникса, одиннадцать дюймов, упругая; Нарцисса стиснула её в руке, и палочка потеплела. Нарцисса не смогла сдержать улыбку и прикрыла глаза — пройти через подобное испытание ещё раз она была не готова. Нарцисса вернула камень на место, а затем посушила прутья уже отнюдь не новой метлы и, спрятав её в сумочке, аппарировала. Да, она снова была полноценной волшебницей, и она сделает всё, что сможет, дабы больше не оказаться беспомощной. Никогда.

В Хартфордшире было куда теплей, и Нарцисса решила неспешно прогуляться по кленовой аллее, вдыхая влажный прохладный воздух. Она вновь и вновь подавалась очарованию этих клёнов, в которые была влюблена с детства, единственному, о чём она скучала по-настоящему, когда покинула этот дом. Сейчас в их кронах полыхал настоящий пожар — и Нарцисса, глядя на них, думала, что, стоит листьям начать желтеть и краснеть, и самое хмурое утро кажется ярким и радостным.

У ворот Нарцисса поймала себя на ощущении какой какой-то царапающей неправильности. Что-то было не так, и она не понимала, что именно. Как будто… как будто бы здесь кто-то был, кто-то чужой. Гоменум Ревелио убеждало её в обратном, но Нарцисса никак не могла избавиться от ощущения чужого присутствия. Она принюхалась, и с необъяснимой неприязнью уставилась на ствол одного из клёнов, росших прямо возле ворот. Наверное, во всём был виноват едкий запах сырости, решила она, вспоминая, как же легко дышалось в горах. Да, похоже, всё дело было именно в нём. Нарцисса взмахнула палочкой, приходясь освежающими чарами по ближайшим стволам и воротам, и, когда в воздухе запахло вдруг незабудками, ощущение прошло — и она сама рассмеялась. Кто бы её сейчас видел!

На крыльцо она поднялась, всё ещё улыбалась — и, уже запирая входную дверь, поняла вдруг, что даже не вспомнила о своём прежнем страхе. Ни разу с тех пор, как очнулась в шотландском лесу рядом с мёртвым оленем! Она просто забыла, что должна была бы бояться. Неужели… она излечилась? Она не задумывалась о таящемся за деревьями ужасе, даже когда шла пешком одна в ту деревню!

Это открытие буквально окрылило Нарциссу, и она, танцующим лёгким шагом выйдя на середину холла, огляделась, по-хозяйски прикидывая, что она действительно хочет здесь изменить. И поняла, наконец, чем так раздражает её стена, на которой висели портреты. Нет, синий цвет сам по себе перед Нарциссой не провинился ничем — но этот неприятный оттенок! Он был до того унылым, что при одном взгляде на него портилось настроение и хотелось вести себя чинно и тихо, будто на кладбище в присутствии тёти Вальбурги.

Ему совершенно не место в её новой жизни. Она выберет другой, решила Нарцисса. И пускай он не будет настолько сложным и благородным, но, по крайней мере, он станет навевать мысли о море и небе, а не о почтенном траурном одеянии. Тогда… тогда и плитку следует заменить, скажем, на терракотовую — Нарцисса даже знала, где её заказать. В Италии. Есть там одна старая мастерская… была, по крайней мере, лет пять назад, когда они с Люциусом и Драко отдыхали на побережье. Нарциссе та плитка настолько запала в душу, что она даже пыталась придумать, какой уголок мэнора можно было бы под неё отвести — но там ей нигде не находилось места. Но теперь…

Осталось лишь найти карточку, которую она тогда привезла с собой, и заказать образцы у владельца. Наверняка она осталась где-то в её кабинете, там, в Малфой-мэноре, и вряд ли Тинки её найдёт, да и кто позволит эльфу копаться в своих бумагах… Нет, так и придётся отправиться за ней самой, насколько бы эта мысль не вызывала в ней дискомфорта. Тем более что она очень давно не была там, и это было нехорошо: она, всё же, была там хозяйкой. Нельзя так надолго бросать дом!

И мужа…

Пожалуй, у неё, наконец, появилась нейтральная тема для разговора с ним, которая, возможно, даже его слегка успокоит: что может быть естественнее ремонта? И кого удивит, если она, увлёкшись, решит, например, слегка перестроить подвалы. К тому же, если Люциус будет знать, что она не сидит тут, страдая, а занята делом, это его утешит. Тем более, она так и не ответила на его письмо… пожалуй, это отличный повод назначить встречу. Куда более цивилизованный, чем если бы она вдруг вздумала перелезать ночью через ограду.

Откладывать это дело она не стала и, поднявшись к себе, отыскала письмо мужа среди других и с удивившей её саму лёгкостью буквально за полчаса написала ответ. Вряд ли его примерное расписание встреч могло измениться за пару месяцев, решила Нарцисса, Люциус вообще стойко придерживался своих привычек, и, если предложить ему встретиться завтра, наверняка он будет свободен после обеда. Она капнула сургучом на конверт и сова, расправив широкие крылья, направилась в Уилтшир, а сама Нарцисса — осматривать дальше дом, записывая, что и где собирается поменять.

И это оказалось намного дольше, чем Нарцисса планировала — и к вечеру она не обошла даже половины комнат, оставленных ею в прошлый раз «когда-нибудь на потом», хотя прервалась только лишь на ланч. Что ж, в конце концов, она никуда не спешила и сможет продолжить завтра. Она ведь не собирается проводить в Малфой-мэноре целый день.

Однако, краткое возвращение в то место которое она последние двадцать лет называла домом, далось ей неожиданно тяжело: она словно побывала в гостях, куда сама себя пригласила. Да и неприятный разговор о Сириусе, вломившемся в школу, настроения ей не поднимал. И если к раздражающим выходкам своего кузена Нарцисса привыкла с тех пор, как тот научился ходить и хвататься за все руками, то её немного задело, что Драко ей сразу не написал. Не то чтобы она думала, что он отнёсся к случившемуся легкомысленно — вероятно, просто не желал её волновать — просто упомянул вскользь, упирая на то, как здорово ночевать в Большом Зале. Но это Нарцисса была его матерью и обязана была оберегать его, а не он её защищать от ничего не значащих треволнений. Нарцисса вздохнула, вспоминая, как просто с ним было, когда ему было шесть. Она хотела его защитить, но в то же время знала, что нельзя душить его излишней материнской заботой. Белла в свои тринадцать была в этом плане настоящим чудовищем, и Нарцисса порадовалась, что блэковский темперамент в Драко был не настолько силён. Однако по обеспокоенному тону мужа Нарцисса поняла, что всё было совсем не так незначительно, как упомянул сын. А Люциус… Люциус, как всегда, ничего не мог сделать.

Но она перестала уже удивляться. Нарцисса испытала даже не столько разочарование, сколько какую-то пустую досаду. Даже разозлиться толком на Люциуса она не смогла! Нет, снова никого не нашли, да, дементоры всё ещё кружат вокруг школы. Но всё же нашлась, успокаивающая, пусть и совершенно неожиданная для неё новость.

— Что там вообще делать Уолдену, он и так работает практически без выходных? — удивилась она, услышав, что тот будет сейчас проводить в Запретном лесу массу времени, и у него выследить Блэка шансов куда больше, чем у дементоров и авроров вместе взятых.

— Ну, это была, скорее, его инициатива, — ответил Люциус, и ей почудилось в его тоне какое-то неуловимое напряжение… нет, в его замечании не было ничего едкого, скорое… да, это тоже была досада, досада на самого себя. Ему тоже хотелось бы какого-то действия, но Уолден, в отличии от него, не был скован какими бы то условностями — просто, как всегда, делал что мог. — Уолла обеспокоило то, что сейчас творится в окрестных лесах. Из-за дементоров обитатели Запретного леса бесконтрольно мигрируют — и даже представлять страшно, что будет, если они начнут, например, драться за территорию. Или скрещиваться — и неизвестно ещё, что хуже.

— А что же наш добрый Корнелиус? — спросила Нарцисса, скорее, просто чтобы что-то спросить: стоило ли ожидать от Фадж, что он собственные ошибки исправит, а не заметёт под ковёр.

— Ему стоило бы давно насыпать в кабинете песка, чтобы не ударяться каждый раз котелком о мрамор, — попытался пошутить Люциус. — Некоторые привычки рождаются раньше людей. Поначалу не оценил масштаба проблемы, и мне пришлось постараться донести до него всю её глубину и важность, — кажется, на миг в голосе Люциуса прозвучало знакомое самодовольство — но тут же исчезло. И он продолжил рассказывать, что им удалось пролоббировать требование отправить наблюдателей от Департамента Магических популяций в запретный лес, включив в группу самых подготовленных специалистов. Уолла с коллегами, может быть, на территорию школы не пустят, но, по крайней мере, он будет где-то поблизости. И случись что…

А он, улыбнувшись ей привычной домашней улыбкой, признался, насколько скучает по ним обоим — Нарцисса видела, с каким внутренним замиранием он ожидает её ответ, но ей… ей нечего было ему сказать. Она лишь прикоснулась к его руке на прощанье — и вернулась к себе.

Наверное, она просто сбежала. Это его ожидание в его глаза… словно она выставила за дверь кота. Снова.

Нарцисса переоделась, и, надеясь отвлечься, медленно продолжила обходить верхние этажи дома, комната за комнатой, отмечая будущие перемены, но никак не могла отделаться от непрошенных мыслей, бродивших в её голове. Пожалуй, размышления о своих чувствах к Люциусу сейчас, в этот момент её жизни, больше всего напоминали ей её собственные чувства к родителям после свадьбы. Она любила их, и они оставались для неё родными людьми, но они уже были словно бы от неё отдельно. Как и он сейчас… а она… она просто ввернулась в свой старый дом, и кажется, просто начинала какой-то новый этап.

Странное ощущение, решила она, перебирая какие-то кружева и ленты в старом шкафу, и как странно было понимать, что их казавшаяся вечной и нерушимой связь угасает, а она продолжает жить дальше; у неё появились свои заботы, которые она уже не может разделить с ним, и жизнь не то что не кончилась, а даже…

— Ах! — Нарцисса зашипела от боли, напоровшись подушечкой среднего пальца, на что-то острое — и, отдёрнув руку, машинально сунула палец в рот. Как в детстве… и, ощутив на языке железистый вкус крови, вдруг так ярко вспомнила того оленя, что почувствовала на миг тяжесть в желудке. Нет, пожалуй, оленья кровь на вкус была немного иная, поняла она.

А потом вспомнила, что совсем позабыла про злосчастный сикль! Она должна была оставить его под камнем у входа в деревню. Это было неловко и очень досадно, и Нарцисса пообещала себе, что завтра аппарирует прямо туда. Не хватало ещё вновь забыть об этом и числиться у кого-нибудь в должниках. Ни за что!

Раздражённо захлопнув шкаф, Нарцисса ушла из комнаты и даже позволила себе сердить хлопнуть дубовой дверью. Эту спальню на третьем этаже она полностью переделает! Всё равно там одна пыль и рухлядь!