Розы в лунном свете (гет)

В то время как Райто с удовольствием вспоминал свою амурную победу над пленницей, а Канато лежал без чувств на холодном полу своей «сокровищницы», третий из близнецов, которого Райто считал гораздо менее опасным соперником по сравнению с их совершенно свихнувшимся родным братцем, стоял у кровати Юи. Усилием воли Аято вновь и вновь подавлял в себе сводящее с ума желание впиться клыками в грудь девушки. Запах этой удивительной крови ослеплял его, отключал ему мозги…

Чтобы успокоиться, юный вампир пошел на компромисс с самим собой: он решил, что если просто просидит тут всю ночь, ни разу не укусив пленницу, то тем самым практически не отступит от рекомендации Рейдзи (считать слова старшего брата приказом Аято не позволяла гордость).

Он включил лампу на тумбочке. Вампирского обостренного зрения ему уже не хватало, чтобы вдоволь наглядеться на пленницу. Лампа, осветив постель, улучшила дело, но и ее было недостаточно. Аято хотелось бы включить сейчас само солнце! Да, именно солнце, чтобы в его ослепительном свете бесконечно любоваться нежным бледным лицом и белокурыми волосами той, для которой он хотел быть единственным господином.

Спящая Юи прижимала к груди книгу. Увесистый томик показался Аято слишком тяжелым предметом для хрупких рук девушки. И вообще, почему она должна обнимать так нежно какую-то вещь?

«И хоть бы что интересное было! — презрительно подумал юный вампир, осторожно вынимая книгу из рук пленницы. — А то ведь дешевое чтиво, в котором нет ни слова правды о нас, детях ночи! Сплошные суеверия смертных, помноженные на розовые сопли…» Но тут у Аято мелькнула мысль, что если этой дурехе нравится слезливая история о любви смертной и вампира, то может быть… Он не стал додумывать эту мысль, испугавшись, что розовые сопли заразны. Она рабыня! Она его рабыня! И всё. И точка.

Аято захотелось швырнуть эту глупую книгу для смертных об стену, но он побоялся разбудить шумом Юи. Он знал, что звуки ее ласкового голоса окончательно свели бы его с ума, и он уже не удержался бы от укуса… Поэтому парень, в очередной раз за эту ночь сдержавшись, медленно положил книгу на тумбочку. И тут обратил внимание на два обстоятельства. Первое: на тумбочке стояли кубок, два бокала и бутылка вина. Второе: к пьянящему запаху крови Юи примешивался еще какой-то сложный, но не менее дурманящий аромат.

Нахмурившись, Аято изучающе уставился на натюрморт на тумбочке. В кубке, из которого по всей комнате разливалось то самое странное благоухание, видимо, был лечебный отвар, о котором говорил Рейдзи. Что же такого этот умник в него добавил, что это лекарство так и хочется выпить? Ох, Рейдзи, алхимик чертов…

Аято, повинуясь непреодолимому стремлению, схватил кубок, поднес к губам — и в последний момент снова сдержался (ощутив себя при этом настоящим героем!). Он заметил, что кубок был далеко не полон. Если он отопьет отсюда, то вдруг этой идиотке не хватит лекарства, чтобы выздороветь? И если Рейдзи не успеет приготовить новую порцию, тогда она… Тогда она… Нет, сегодня у Аято явно выдалась ночь мыслей, которые не стоило додумывать.

Он поставил кубок на тумбочку и взял в руки бутылку вина. Надо же — из личных запасов Карла! Значит, тут побывал Сю… Рейдзи, хотя и строит из себя полноправного заместителя отца в родном поместье, не посмел бы распоряжаться его любимым вином. А остальным трем братьям и в голову не пришло бы оказывать «жертвенной невесте» такие знаки внимания. Канато — абсолютный трезвенник (хотя иной раз думается, что лучше бы он пил запоем — всем легче было бы!). Райто было бы западло соблазнять какую бы то ни было девку при помощи алкоголя — он ведь считает себя неотразимым красавцем, перед которым и на трезвую голову любая растает... Ну, а Субару слишком примитивен и груб для того, чтобы вообще утруждать себя изысканными ухаживаниями.

«Вот, значит, как… Все-таки Сю. Ну конечно, наш меломан может себе позволить ослушаться Рейдзи! Ведь тот всего-навсего второй сын, а Сю — старший из братьев, наследник династии. Хотя на самом деле из него наследник — как из Райто монах или из Канато — борец сумо…» — Аято все сильнее закипал, думая о том, что Сю недавно был здесь, в этой комнате.

— Поговорить бы надо, брат… — зловеще прошептал Аято и решил сейчас же, немедленно, разыскать Сю.

Он посмотрел на тихо посапывающую Юи и порадовался, что нашел предлог отлучиться отсюда. А то неизвестно, насколько хватило бы его выдержки — она и так уже была на исходе. Аято наклонился над спящей и осторожно поцеловал ее в губы. Из последних сил борясь с желанием вонзить клыки ей в шею, он с восторгом ощутил легкий, почти неуловимый вкус ароматного зелья, попробовав его с губ Юи… Это было двойное удовольствие! Тихо простонав, вампир невероятным усилием оторвался от Юи, еще раз коротко глянул на нее и исчез.

Секундой позже Аято материализовался в фамильном склепе — перед скамьей, на которой, как он знал, Сю проводил много времени. В такие лунные ночи, как сегодня, старший из братьев Сакамаки любил устроиться тут, у высокого стрельчатого окна, с книгой в руках. Поэтому Аято был удивлен и раздосадован, когда вопреки ожиданиям обнаружил скамью пустой.

Острое зрение вампира выхватило из густого мрака под скамьей еще более черный сгусток — это была книга в темном переплете. «Наш Сю уронил книгу — и не поднял? — подумал Аято. — Не верю…» В ту же секунду его не менее острый, чем зрение, вампирский слух уловил призрачные, едва различимые звуки музыки. Парня охватило какое-то странное чувство. Если бы он был смертным, то знал бы, что это чувство именуется страхом.

Он медленно обернулся и увидел в центре склепа того, кого искал. Сю лежал на полу вниз лицом, раскинув руки. Наушники выпали из ушей и валялись рядом. Из них еле слышно доносились скорбные аккорды «Сарабанды» Генделя. Потрясенный Аято кинулся к Сю. Судя по всему, старший брат находился в глубоком обмороке. Аято склонился к нему, потряс за плечи, позвал по имени. Сю не реагировал…

Аято вдруг показалось, что в склепе стало очень холодно — намного холоднее, чем должно быть в весеннюю ночь. Безумно захотелось спать — это в полнолуние-то, в самое вампирское время! Парень и сам не заметил, как опустился на пол рядом с братом. Аккорды «Сарабанды» зазвучали громче. Зрение стало медленно гаснуть, но Аято не смог по-настоящему испугаться — сознание его тоже угасало. «Юи…» — чуть слышно прошептал юный вампир, прежде чем язык полностью перестал повиноваться ему. Последнее, что увидел Аято — отблески лунного света на бледных кудрях неподвижно лежащего рядом Сю. Затем наступила тьма.