Остров Веры (джен)

Антон, глядя во тьму, вспомнил тот день, когда видел Веру в последний раз. Сколько же времени прошло с того дня? Два года? Или больше? Он не мог отделаться от мысли, что было в том дне что-то мистическое, невероятное, необъяснимое. Солнце, по-весеннему слепящее, яркое, било в глаза и заставляло щуриться. Вера в белом платье с мелкими синими цветами была ошеломительно красива. Антон ничуть не злился на нее за то, что она через всю Москву притащила его к старому роднику в Москворецком парке.

— Ты никогда не был в этом замечательном месте, — упрекала его Вера.

— Это очень далеко от моего дома.

Они прошли несколько метров вглубь парка и оказались возле небольшой уютной церкви, стоящей на краю огромного оврага.

— Ты знаешь, как называется эта церковь? — спросила Вера.

— Не знаю.

— Тогда я сегодня — твой экскурсовод. Это Храм Рождества Пресвятой Богородицы. Единственное здание, оставшееся от деревни Крылецкое, вотчины царя Ивана Грозного. На этом самом месте несколько веков назад, возможно, так же стоял Иван Грозный, обозревая окрестности и любуясь красивыми видами. А овраг, на краю которого мы стоим, называется Татарским. Посмотри вниз. Там у подножья холма из земли бьет родник.

По довольно крутому склону оврага вниз спускалась петляющая песчаная тропа. Извилистая лента из желтого песка местами расширялась, раздваивалась, внезапно резко сворачивала и терялась далеко внизу, за стволами вековых деревьев. Воздух был влажный и теплый, как в парнике. Вера взяла Антона за руку и потащила вниз. Церковь осталась за спиной. Справа от тропинки расползлось большое черное пятно выжженной прошлогодней травы. Вокруг него уже пробивалась новая зелень. Молодая травка трогательно тянулась к солнцу колючей щеточкой. В низине, в тени старых, мощных деревьев было прохладно.

— Вот и святой источник. Смотри, как тут все… — восторженным шепотом сказала Вера.

Над бьющей из земли водной струей был сооружен серый металлический конус. Его маковка, сверху желтая, была выложена металлическими чешуйками и увенчана православным крестом. Спереди к конусу была прикреплена выцветшая икона в обрамлении искусственных белых цветов.

Они с Антоном сели на одну из лавочек, стоящих вдоль ручья, вытекающего из родника.

— Я готова выслушать твою версию причины, почему ты неделю не брал трубку, когда я звонила. Мне пришлось приехать к тебе домой, — сказала Вера и серьезно посмотрела на Антона.

— Дело не в тебе, — угрюмо буркнул Антон, мысленно решая, стоит Вере рассказать все или просто отделаться общими фразами.

— Если дело не во мне, тем более ты свободно можешь рассказать, что случилось. Даже если я не смогу помочь, то во всяком случае готова выслушать. Нельзя держать в себе негатив.

— Я больше не работаю со Стасом над нашим проектом, над перемещениями во времени, — скороговоркой, не делая паузы между словами, быстро сказал Антон.

— Ты теперь будешь работать один?

— Нет, теперь Стас будет работать один над этим проектом. Я ушел.

— Погоди, не совсем понимаю. Это же твой проект. Ты вот так просто оставил Стасу все, на что убил столько лет?

— Вера, я тебе изложил факты. Я не хочу обсуждать Стаса, потому что мне придется говорить о нем плохо, а у вас с ним были отношения.

— Вот именно — были. Мы уже давно расстались, так что не бойся ранить мои чувства. Я тебя пойму лучше, чем кто-либо, потому что отлично знаю, что это за человек. С такими людьми, как он, радуются два раза: первый раз — когда знакомятся, и второй — когда расстаются. Я так понимаю, вы поругались. Из-за чего?

— Мы не ругались. Просто выяснили, что наши мнения кардинально расходятся. Поэтому мы не можем больше работать вместе.

— Это не объясняет, почему из твоего проекта ушел именно ты, а не Стас.

— С точки зрения Стаса, это его проект. Это он нашел спонсора, фирму, где его отец является председателем совета директоров, но это не важно. Это он нашел меня с готовой идеей. Это он лично занимался продвижением проекта в СМИ и в интернете, на разных выставках или еще где, я не знаю. Это он по моим наработкам и отчетам писал статьи в научные журналы. В общем, весь public relations делал исключительно он. Неделю назад Стас вернулся из Лондона и сообщил, что представлял там наработки по созданию технологии перемещения во времени на международной конференции. Он сделал это тайно, даже не сообщив мне. Я увидел материалы конференции, и ему пришлось объясниться.

— Стас, конечно, поступил подло и цинично, но ты?.. Ты хочешь сказать, что почти целый год, после того как вы начали вместе работать над проектом, ты ничего не замечал?

— Я доверял ему. Я не думал, что он присвоит все себе, что будет ставить под статьями только свое имя, что будет представлять проект на конференции как свой единоличный, даже не упомянув меня, — сказал Антон, отвернулся и стал смотреть на воду.

Русло ручья было спрямлено каменными валунами, ими были выложены берега, а над песчаным, в мелких веточках и камешках, дном в прозрачной воде медленно проплывали легкие былинки, желтая пыльца, кожура от раскрывшихся почек.

— Предательство — это ужасно, — произнесла Вера, помолчав, — но твои знания, твои мозги никто не сможет забрать. Они навсегда при тебе, и ты сможешь начать новый проект. Нужно только захлопнуть за собой дверь в прошлое и смотреть вперед.

— Прости, что не отвечал на твои звонки. Я действительно убит этой ситуацией и морально опустошен. Больше всего тем, что аргументы Стаса я не могу опровергнуть. Я всегда поражался его умению влиять на людей. Я даже считал это качество своеобразным талантом, пока сам не стал объектом его манипуляций.

— Вот уж точно, талантливый авантюрист.

— Я понял, что не смогу играть с шулером по его правилам и на его территории, поэтому мне легче было встать и уйти. Слушая его в тот момент, я чувствовал, что он прав. Мне нечего было ему возразить, и от этого становилось так паршиво на душе…

— Антон, расслабься. Все эти пережевывания, кто прав, кто не прав, кто кого использовал или подставил, не исправят ситуацию. Хватит бичевать себя и втирать в раны соль. Пора без сожаления расстаться с еще одной иллюзией. На улице весна и жизнь продолжается. Это главное.

Они замолчали. Антон действительно почувствовал себя легче после того, как высказал все, что у него было на душе. Вода в ручье чуть покачивалась, источая спокойствие. В ней, словно в текучем зеркале, отражались стволы и ветки высоких деревьев. По выложенным плиткой дорожкам, запорошенным мелкими веточками, опавшими с осин и берез сережками, мелкими шишками, шли к роднику люди. Одни набирали воду из источника в разные емкости, другие, сняв обувь, ходили по ледяной воде. Вера, чтобы сменить тему, чуть наклонилась к Антону и полушепотом сказала:

— Посмотри на всех этих людей. Они думают, что родник святой, потому что над ним крест и бьет он из земли возле церкви. На самом деле это от родника к церкви идет святость. Без родника она была бы просто красивым строением с куполами и росписью внутри, как учреждение или организация для регистрации рождений и смертей.

— Церковь — это просто строение? Странно от тебя такое слышать. Мне казалось, что ты верующая, — удивился Антон.

— Как бы тебе объяснить? Смотри, вон там маленькая девочка с тонкой плетеной коской в синей футболке с цветной рыбой. Вот когда я была в таком же возрасте, я бабушке сказала: «Бога нет!». В глазах у нее был такой ужас, что я и сама испугалась. Бабушка меня спрашивает: «Кто тебе такое сказал»? А я отвечаю: «В садике, воспитательница нас так учит. А ты, бабушка, если веришь в бога, почему у тебя дома иконок нет?» Бабушка на меня строго посмотрела и сказала: «Бог он не в иконках и не в церквах. Бог он внутри всего живого, внутри тебя и меня».

— Интересная теория, — хмыкнул Антон.

Между тем девочка в синей футболке с нарисованной на груди рыбой прикрыв ладошками рот с восторгом наблюдала за молодым человеком, раздевшимся до трусов. Он выставил два блестящих оцинкованных ведра на деревянные мостки, перекинутые через ручей, и теперь, стоя босыми ногами в ледяной воде, деловито брал поочередно ведра, наполнял их водой и выставлял снова на мостки.

— Я София, — громко сказала девочка, убрав руки от лица. — Ты будешь воду лить на себя?

— Да, — улыбнувшись, ответил молодой человек, поднял тяжелое ведро над головой и ловко опрокинул его на себя. Вода с брызгами и шумом обтекала его сильное спортивное тело и низвергалась в ручей. София с восторгом раскрыла небесно-голубые глаза, не замечая попадавших на нее брызг. Молодой человек, запрокинув голову к небу, осенил себя крестом и замер на некоторое время, шевеля губами в беззвучной молитве.

— Мне холодно на него смотреть, — покачал головой Антон.

— Ты ничего не видел? — удивилась Вера.

— Видел, как парень опрокинул на себя ведро ледяной воды, — ответил Антон.

— Я не об этом. Ты не увидел сияния, — огорченно сказала Вера.

Молодой человек поднял над собой второе ведро. Антон поправил очки и чуть подался вперед, стараясь ничего не пропустить. Словно в замедленной съемке он увидел, как ведро блеснуло оцинкованным боком, медленно перевернулось и прозрачная вода живыми искрами ринулась вниз. На несколько мгновений ему показалось, что молодой человек исчез. Антон мог поклясться, что вода обтекала невидимый силуэт и с шумом падала в ручей, выплескиваясь оттуда миллионами наполненных солнцем брызг. Из брызг вновь возник молодой человек и, перекрестившись, повернулся к Софии.

— Тебя тоже облить?

— Нет, спасибо, — вежливо ответила девочка.

Молодой человек подхватил ведра, поставив одно в другое, пакет с одеждой и, весь мокрый с ног до головы, ушел по тропинке вверх.

— Он исчез, — пораженный увиденным произнес Антон.

— Он ушел, — сказала Вера.

— Нет, я не об этом. Когда на этого парня полилась вода, он исчез. Да, точно, как в фантастических фильмах. Одно мгновение — и человек исчезает на глазах. Щелчок, объект расщепляется, и информация о нем переводится в код, а затем по этому коду объект воспроизводится вновь. Он может быть воспроизведен в любом заранее определенном месте и времени.

— Ну вот, теперь я ничего не заметила. Мы смотрим на мир разными глазами, — с искренним сожалением сказала Вера.

— Знаешь, я продолжу работу над перемещениями во времени. Я смогу это сделать без Стаса, — с воодушевлением сказал Антон.

— Я говорила, что прогулка пойдет тебе на пользу.

— Именно. И знаешь, гениальные идеи меня посещают, когда ты рядом. Ты мой талисман, мой источник вдохновения, ты моя муза.

Вера улыбнулась. Какой он милый, смешной и нелепый — и в то же время гениальный. Она почувствовала, что в ее душе что-то повернулось и Антон предстал перед ней в ином свете. А ведь он действительно гениален. Любит ли он ее, любит ли она его? Да какая разница! И к черту любовь, которая приносит только крушение надежд, отчаяние и боль. Быть рядом с талантливым, неординарным человеком, помогать ему, быть полезной — это так... благородно. Пусть даже в качестве друга. Да. Вера оценила свои новые ощущения и осталась довольна сделанными выводами.

— Хорошо. Согласна. С этого момента я официально твоя муза. Но только это наш с тобой секрет, — шутливо провозгласила Вера и приложила палец к улыбающимся губам. — Никому!

— Никому! — принял ее игру Антон.

Домой Антон вернулся в приподнятом настроении с ворохом идей и мыслей. Не успел он разуться, как раздался телефонный звонок.

— Здравствуйте, Антон, это Франц Адамович Кипер вас беспокоит, — раздался голос, и Антон сразу вспомнил невысокого толстяка со смешной прической, с которым иногда сталкивался в самых неожиданных местах и который живо интересовался его проектом. Кипер в этот раз не стал ходить кругами, а прямо по телефону предложил место в своей лаборатории и хорошее финансирование. Антон с радостью согласился, и все остальное отошло на второй план. Он ушел с головой в работу, стараясь оправдать возложенные на него ожидания.

«Такая удача бывает раз в жизни», — думал тогда он.

Кипер попросил переехать в его загородный дом, который находился рядом с лабораторией, и полностью ограничил общение Антона с внешним миром. С Верой Антон тоже не общался и силой воли гнал от себя воспоминания о ней, потому что они мешали сосредоточиться на работе.

И сегодня Кипер прорвал эту оборону. Вера будет его ассистентом. Большего Антон и желать не мог. Он вдруг понял, что все, что он делал эти два года, делалось ради нее. Ради того, чтобы увидеть восхищение в ее глазах.