В трех шагах от конца света (гет)

Клиент журчал и разливался весенним ручьем, Лили же задумчиво смотрела в окно, подперев подбородок рукой. За окном переливалась всеми красками радужная осенняя пора, играя оттенками золота, охры, изумрудом уже увядающей зелени, алыми вкраплениями кленов и бирюзой ярко-голубого неба в этот необычно погожий день. В школе сбежать с уроков было куда легче, но тогда ответственность и прилежность не позволяли, а ныне во взрослом возрасте этого не позволяли еще не очень внушительные, но более чем приемлемые гонорары.

Клиент замолк, и Лили обернулась, одарив его давно отрепетированной вежливой и участливой улыбкой.

— Я поняла вашу проблему, мистер… Гринберг, — кивнула она, украдкой кинув взгляд на расписание. Секундной заминки клиент, к счастью, не заметил. — Если я правильно поняла вас, вы нуждаетесь более в юридической консультации?

— Мало какие финансовые дела волшебников проходят мимо гоблинов, — криво улыбнулся клиент. — Но все же хотелось бы иногда сохранять некоторую независимость, если вы понимаете…

— Гоблины не любят, когда деньги протекают у них под носом, но мимо их рук, — Лили пристально посмотрела на него. — Очень не любят, когда это делают внаглую, но очень уважают, когда все соответствует букве закона. Волшебного способа стать для них невидимым, к сожалению, нет.

— Хм… — неопределенно высказался клиент. — Ну я полагал, это все-таки можно устроить без лишних хлопот!

— А зачем? — Лили пожала плечами. — Гоблины куда честнее людей в финансовых вопросах, более честных посредников, чем они, нужно ещё поискать.

На лице клиента отразились тщательно сдерживаемые душевные муки. Видимо, скрываемая честность норовила вырваться и затмить всех гоблинов разом.

— Если же вы желаете заслужить их уважение, то без тщательного знания их многочисленных законов этого все равно не сделать, — мягко продолжала Лили. Клиент под проверкой на прочность кряхтел и потрескивал точно трухлявое дерево. — Я занимаюсь именно такими консультациями, вы ведь понимаете.

— И сколько стоят ваши консультации? — подозрительно нахмурился мистер Гринберг.

— Достаточно дорого, — невозмутимо пожала плечами Лили и подтолкнула к нему стандартный бланк договора. — Примерно столько я беру за консультации, как законно оформить крупную сделку, исключив посредничество банка.

Клиент воспрянул духом, просиял, опустил взгляд и тут же скис как лимон, уставившись на поблескивающую цифру.

— Знаете, мисс, э-э-э… мисс Эванс, — замялся он. — В вашем юном возрасте… э-э-э…

— Да, мистер Гринберг? — обманчиво-ласковым тоном подтолкнула его Лили.

— Для вашего возраста у вас слишком большие запросы и… э-э-э, ваши амбиции — юности это простительно, но все же… — клиент прокашлялся и спешно сменил тон со склочного на отечески снисходительный. — Уважение к старшим — залог успеха молодежи!

Лили недобро прищурилась, но сразу же очаровательно улыбнулась:

— О, ну что вы, мистер Гринберг, — беззаботно отмахнулась она. — Мои запросы — ничто по сравнению с неустойкой и штрафом, на который претендуют гоблины, заподозрив, что дело нечисто. Впрочем, это не мое дело.

— Милочка, — мистер Гринберг снисходительно улыбнулся. — Должен огорчить вас, вы не одна оказываете подобного рода услуги! И, по правде говоря, вы не производите впечатления профессионала…

— Вот как?.. — Лили удивленно-обиженно захлопала ресницами и растерянно отвела взгляд. Мистер Гринберг, увлеченный нотацией, не заметил, как в глазах ее на мгновение вспыхнуло торжество, напротив, его потянуло окончательно добить дерзкую девчонку.

— Именно, — с удовольствием кивнул он. — Вы не первая, к кому я обратился с такой задачей. И знаете, не все так боятся гоблинов! Ваши цены определенно завышены!

Лили смиренно слушала, не перебивая. Клиент расходился, цифра, указанная в договоре, подействовала на него как хлесткий удар плетью, заставив сорваться. Правильно говорил один ее приятель-коллега, главное — правильно выбрать сумму. Цифры удивительно воздействуют на человеческое сознание, неважно маггл он или волшебник.

— Ваш коллега знает гоблинов много лучше! Он не заговаривает мне зубы о том, как сложно все с их законами, он прекрасно понимает, что это неважно! Что значит их мнение, когда у власти волшебники? Ваши цены ничем не обоснованы! Вам, милочка, должно быть стыдно так морочить головы своим клиентам!

Лили часто заморгала, стараясь не выказать удивления. Кажется, она напала на золотую жилу. Нечасто она встречала столь неординарную точку зрения. Принижать гоблинов, всерьез пользуясь их услугами, в здравом уме не стал бы ни один волшебник. Это вам не попросту хранить деньги в сейфе. При любых манипуляциях с финансами гоблины при должном поводе умели напакостить так, что волшебник рисковал остаться без гроша в кармане. Причем исключительно собственными усилиями.

— Понимаю, юности простительно незнание элементарных вещей, — продолжал разошедшийся мистер Гринберг. — А уж если и кровь нечиста… Эванс — не припоминаю такой фамилии среди чистокровных.

— Я магглорожденная, — любезно сообщила Лили. — А мой коллега, полагаю, не обладает этим недостатком?..

— Вот! — клиент наставительно поднял палец. — Живое подтверждение популярной ныне теории! Вы уж не обижайтесь, мисс Эванс, но вам не подняться высоко в волшебном мире! Магглорожденным, увы, недоступно мировоззрение настоящего волшебника! На стороне вашего коллеги действительно и жизненный опыт, и кровное единение с магией! Мистер Роули оказывает несоразмерно большие услуги за куда более скромные гонорары, потому что знает, знает истинную цену своему ремеслу и этим… хитроумным низеньким уродцам!

Лили уже начала постепенно опасаться за здоровье своего неспокойного клиента. Желчный, сухой и бледный поначалу, он раскраснелся, затрясся и в возмущении раздувал ноздри.

— Я завтра же отправлюсь к нему, к стоящему специалисту! — возвестил он, вставая и подхватывая полы сероватой мантии. — А вы, милочка, занимайтесь лучше переводами! Это максимум, где вы имеете шанс преуспеть! Если, конечно, — клиент брезгливо поджал губы, покосившись на так и незаполненный бланк, — не будете так раздувать цены за свои не самые качественные услуги! Всего хорошего, мисс Эванс! — клиент возмущенно фыркнул ещё раз и наконец вымелся за дверь, напоследок с наслаждением ей хлопнув.

Лили подождала, пока стихнут его шаги, набрала в грудь воздуха и медленно выдохнула, стараясь успокоиться. Затем не глядя выдвинула ящик стола и достала из него маленький аккуратный блокнотик. Стряхнула в чернильницу потенциальную кляксу и быстро принялась писать: «Получилось! Завтра он пойдет к конкуренту: мистер Роули, чистокровный; судя по всему, в возрасте. Большего выяснить не удалось».

Закончив, она подула на листок, и буквы начали стремительно выцветать, словно впитываясь в бумагу, пока от них не остался лишь еле заметный контур.

В дверь деликатно постучали, и Лили быстро захлопнула блокнотик и сунула его обратно в стол.

— Войдите!

В дверь заглянул паренек лет двадцати пяти, чуть полноватый, но в целом любая девушка назвала бы его милым. Он то и дело поправлял очки в квадратной оправе и приглаживал и без того прилизанные волосы.

— Лили, во имя Мерлина, что это было? Ты в порядке? — с нервным смешком спросил он, облокотившись о косяк. — Клиент нынче пошел странный, ей-богу!

— Заходи, Эрни! — Лили со вздохом откинулась в кресле. — Просто сложный клиент, к тому же уже бывший. Надеюсь!

— Стивенсону это не понравится, — обеспокоенно нахмурился Эрни, заходя и аккуратно прикрывая за собой дверь. — Хочешь, я скажу, что это я его спугнул?

— Не хочу, — помотала головой Лили. — Ничего мне мистер Стивенсон не сделает! К тому же этот… Гринберг не по переводам…

— А-а-а, — глубокомысленно откликнулся Эрни и сел в оставшееся с недавних пор кресло. — А какое дело хотел открыть?

— Я даже не запомнила, — отмахнулась Лили. — Что-то про метлы… или про зелья?.. По нему было видно, что он бесперспективный. Законы — это глупо, видишь ли, а гоблины должны нишкнуть! Я с дураками не связываюсь!

— Зато выслушиваешь, — укоризненно прогудел Эрни. — В следующий раз будет донимать, просто отправь мне записку, я его выпровожу без проблем!

И он в сотый раз поправил пальцем чересчур крупные, норовящие свалиться с носа очки в квадратной оправе. Лили подавила тяжелый вздох и с благодарностью посмотрела на него. Бедняга Эрни, такой раздражающий и такой необходимый подчас. Они вместе учились на переводческом, Эрни затащил ее на курсы юридического дела, привел к Стивенсону. Без него Лили не обрела бы и сотой доли той почвы под ногами, которую имела сейчас, но, несмотря на всю благодарность, не намерена была подпускать его к своим делам ни на фут.

— Обязательно, Эрни, — пообещала она, скрестив пальцы под столом. — Жаль, в этот раз мне это не пришло в голову.

— Как ты себя чувствуешь? — его голос был полон сочувствия, и это неожиданно было приятно слышать. Лили вообще редко кто-то сочувствовал.

— Как будто мне помойное ведро на голову вывернули, — невесело усмехнулась она. — Но оно того стоило!

— Не раскисай, — подбодрил ее Эрни. — Все наладится. Людям нравится говорить гадости, такова уж их натура. Статус крови — не главное в наше время. Вот увидишь — скоро он отомрет, станет столь же неважным, как у магглов цвет кожи!

— За это время, надеюсь, нас не успеют продать в рабство, — мрачно пошутила Лили. — Да и гражданская война за равенство не входит в мои планы!

— Да какая война в нашей старой доброй Англии! — фыркнул Эрни. — Хотя слухи о каких-то радикальных группировках ходят… Правда, ходят они еще со школьных времен! Ладно, мне пора, скоро клиент придет! Не скучай, Лили! И не позволяй над собой измываться!

Он внушительно потряс пальцем и едва успел в очередной раз подхватить падающие с носа очки. Пригладил волосы и незаметно попытался вытереть с ладони то ли масло, то ли гель. Лили кротко кивнула, стараясь не смотреть на него.

У ее сына или дочери никогда не будет таких очков! Да и вообще никаких не будет, волшебница она или нет. Не будет и гладко зализанных волос, и педантичной аккуратности, и… и серого костюма под бурой мантией тоже не будет! Собственно, именно поэтому Лили и уважает дружбу, особенно между двумя профессионалами. Потому что у двух профессионалов не может быть ничего более близкого, чем работа. И то, лишь в совместном проекте.

Эрни вышел, и Лили тут же схватилась за свой блокнот — он нагрелся, а лягушка, вытесненная на кожаной обложке, усиленно подмигивала золотым глазом.

Под ее сообщением на сей раз значилось новое, выведенное чужой рукой: «Теперь мы его поймаем! Предлагаю обсудить подробности завтра в полдень, в Гринготтсе! Вы сможете?»

Ответом Лили было лишь короткое «Смогу!», она захлопнула блокнот и радостно улыбнулась, победно вскинув руку вверх.

Волшебное расписание пострекотало страницами и растерянно раскрылось на следующем дне. Хваленые чары предсказания будущего в нем всегда немного барахлили. По крайней мере, имя аврора Поттера так и не смогло определиться строчкой и растерянно скакало между полуднем и четырьмя часами.

* * *

Отчеты — прекрасная вещь, когда пишешь их не ты. По ним легко восстановить события, легко отследить чужие действия, оценить добросовестность сотрудников и все такое прочее. Главное — помнить обо всем этом, когда пишешь их сам. Помнить и не написать ничего лишнего, вроде того, что ты видел, как такой-то субъект № 666 (к примеру, твой верный напарник) почесал нос в решающий момент поимки преступника — мало ли, вдруг он подал тому тайный знак к побегу. А попадет не в те руки — так пиши по три мили объяснительных.

И в этих условиях соблюсти требования к объему — нетривиальная задача. Для Джеймса почти непосильная. Богатое воображение никогда не помогало его красноречию.

— И помни, Поттер, не меньше трех свитков, строго по плану! — передразнил Джеймс скрипучий голос аврора Кроунса и скривился. — Я-то думал, школа уже закончилась...

Он не спеша брел домой по маггловским улицам, пиная носками ботинок палую листву. Его мантия, не особо успешно замаскированная под маггловское пальто, была распахнута и развевалась под налетавшими порывами ветра. Можно было бы трансгрессировать, но тогда он был бы лишен прогулки.

Прохожие косились на него, но почти сразу же отворачивались, словно насильно заставляли себя не обращать внимания на то, что привлекает их взгляд. Джеймс проводил парочку из них взглядом и усмехнулся: магглы, наивные доверчивые магглы, им неведомо, как близко от них гуляет волшебство, так близко, что может похлопать их по плечу. И все равно останется незамеченным.

Два мира, которым не суждено слиться в один, как бы Бродяга ни хвалил свой могучий мотоцикл. Магию не подчинить понятным формулам, не заковать в строгие рамки законов, исключений в ней всегда будет больше, чем правил. Тяжело, должно быть, приходится магглорожденным, пока привыкнешь. А может, и нет… Ведь они попадают в сказку, сказку, которая для самих магов — увы, просто обыденность.

Быть может, зря он пошел в авроры. Стал бы игроком в квиддич, ловил бы мячи, тренировался целыми днями и не писал никаких чертовых отчетов. Ведь спортсмены их не пишут, верно? И по вечерам бы падал в кровать, как подкошенный, не думая ни о чем из того, что терзает его сейчас. О том, что работа мечты становится ему безынтересна, что все друзья, кроме него нашли себе работу по душе, а он с каждым днем все глубже увязает в рутине и неуверенности в себе.

Был бы здесь Бродяга, он бы сказал: «Сохатый, выбрось эту дурь из головы, пойдем-ка лучше выпьем, а затем сотворим какое-нибудь сумасбродство по школьной памяти!». Но он не скажет. Бродяга где-то далеко, мотается по миру, то ли в Африке, то ли в Азии, да изредка шлет о себе весточки, полные жизни и радости. Даже почтальоны у него соответствующие — яркие, экзотические, с трудом пролезающие в окно райские птицы. А он, Джеймс, даже сову себе завести не соберется…

Осенняя хандра накатывала приступами, пронзительными и горькими, заставляющими остро скучать по школьным временам, когда мир делился лишь на красное и зеленое, а самым большим поводом для расстройства была месячная отработка у Филча или презрительное фырканье Эванс.

Кстати, о ней! Джеймс стиснул в кармане край конверта и неожиданно для самого себя улыбнулся. Эванс казалась интересной… Не так, как обычно бывают интересны девушки, но как неординарный человек, как загадка, которую хочется разрешить. И он разрешит, не будь он Джеймс Поттер! Даже если для этого придется побегать с поручениями Хвоста.

За этими мыслями он добрался до квартиры, машинально проверил защитные заклинания и отпер дверь. Мантия привычно полетела в сторону вешалки и столь же привычно не долетела буквально пару дюймов. Ботинки слетели с ног и резвыми лягушками упрыгали в темноту, стряхивая с себя грязь и налипшие листья.

Взмах палочкой — и зажглись все лампы, второй — и стало теплее. Папку Джеймс бережно пристроил поверх высокой башенки учебников, оставшихся со времен академии. Та попыталась покачнуться и рассыпаться, но Джеймс строго погрозил ей пальцем, и она устыдилась.

Зайдя на крохотную кухоньку, Джеймс быстро заподозрил, что спать ляжет голодным. И опыт его не подвел! В который раз пообещав себе, что будет уделять этому больше внимания, Джеймс наколдовал себе стакан воды, сыпанул толченого корешка (в аврорате носившего название «сухпаек», а точного наименования Джеймс никогда не мог толком запомнить), размешал и махом выпил. Теперь он смел надеяться, что голод его мучить не будет. Дань быту была отдана, и больше возиться не хотелось. Хотелось упасть на кровать, закрыть глаза и перестать существовать.

Поэтому Джеймс упрямо сел за стол и открыл папку, начиная перебирать уже знакомые бумаги. Гоблинские руны он откладывал сразу, остальные старался перечитать внимательнее. Если б он ещё понимал, где искать подвох в этих документах… но Питер ведь нашел, и не один. Другое дело, что он не смог свести их в единую картину.

Джеймс выдернул чистый лист пергамента и принялся рисовать схему: кружочек — убитый гоблин, квадратик — аврорат, стрелочка символизирует все, что убитый успел донести… он так увлекся, что не сразу услышал дверной звонок.

* * *

Марлин стояла, оперевшись рукой о косяк и прикрыв смиренно глаза. На рукаве ее кожаной куртки блестели капли — на улице уже, видимо, давно начался дождь.

— Бродяги нет, — покачал головой Джеймс. — Он в отъезде.

— Я к тебе, — тихо отозвалась она.

Джеймс молча посторонился, пропуская её. Закрыл дверь, вежливо кивнул в сторону вешалки и с вопрошающим ожиданием посмотрел на нее.

Марлин не стала снимать куртку, прошла сразу в кухню. Одинокий стакан предательски стоял на самом виду, поблескивая гранями в тусклом свете лампы. Джеймс замер в дверях, сложив руки на груди.

— Я тебе поесть принесла, — Марлин нерешительно улыбнулась. — Рагу, как ты любишь.

— Рагу Бродяга любит, — сдержанно откликнулся Джеймс. — Но все равно спасибо.

— Да?.. — Марлин с неловким смешком извлекла из сумки несколько свертков. — Как-то спутала.

— Зачем ты пришла, Марлин? — терпение Джеймса кончалось быстро, но голос его прозвучал с какой-то усталой безнадежностью.

— Хотела узнать, как ты… — она вздрогнула от его тона. — Я знаю, что ты вечно забываешь о еде, вот и…

— Да, бывает, — пожал плечами Джеймс. — Но я умею обходиться, и это ты тоже знаешь!

— Нельзя все время сидеть на своих порошках, кишки в узел завяжутся однажды! — возмущенная Марлин растеряла всю свою робость. — А потом тебя из приступа вытаскивай, зельями да отварами отпаивай!

— Я этого не допускаю уже три года, — спокойно отозвался Джеймс. — Такое вообще произошло один раз, когда мы были дурными курсантами. Так что не стоит беспокоиться.

— Я не могу не беспокоиться! — ее голос стал тише, а сама Марлин глянула на него раненой кошкой.

— Стоило бы уже научиться, — Джеймс наконец сделал шаг в кухню, и Марлин робко приблизилась к нему. — Тебе следует беспокоиться о Бродяге, а не обо мне. Пора бы научиться нас различать. Между нами большая разница, знаешь какая?

Марлин помотала головой.

— Я не ухлестываю за девушками лучших друзей, — Джеймс подошел к ней вплотную и чуть наклонился, Марлин испуганно смотрела на него снизу-вверх. — И не испытываю к ним интереса. Поэтому, прошу тебя, оставь меня в покое.

— В итоге из нас двоих ты решил возненавидеть меня? — уточнила Марлин. — Ты настоящий друг, Сириусу повезло!

— Я тебя не ненавижу! — он отшатнулся от нее, устало потер виски и сел на ближайший стул. — Я просто тебя отпустил. И больше не хочу держать.

— А я не могу отпустить тебя так просто, — Марлин присела на корточки рядом с ним и заглянула ему в глаза. — Я знаю, что ты обязательно что-нибудь натворишь, особенно если Сириуса не будет рядом.

— Я бы с этим поспорил, — Джеймс закатил глаза. — Вместе у нас приключения выходят запоминающимися!

— Я всегда буду волноваться о тебе, Джеймс, — Марлин взяла его руку в свои. — И я не смогу не волноваться о Сириусе. Вы самые близкие мне люди. Поэтому не надейся, что мне будет безразлично, что с тобой происходит, и даже не надейся, что в этом замешан хоть какой-то романтический интерес!

— Тогда почему? — Джеймс хотел отнять руку, но все же не стал. Впрочем, Марлин и сама уже убрала ладони.

— Просто так, — пожала она плечами. — Ты сложный человек, Джеймс Поттер. Чтобы выдержать тебя, нужно быть или добродетельным ангелом, или проказливым чертом! Последняя вакансия прочно занята Сириусом, а я… отнюдь не ангел.

— Не думаю, что мне нужен ангел, — задумчиво произнес Джеймс. — Не думаю, что мне вообще кто-то нужен сейчас. Не обижайся, Марлин, но мне сейчас больше всего нужно погрузиться в работу и побыть одному.

— Не обижаюсь, — Марлин тряхнула кудряшками и решительно встала. — Но требую, чтоб ты поел. Уважай мой труд, в конце концов, и хорошее отношение к тебе!

— Путь к сердцу мужчины лежит через желудок? — ехидно поинтересовался Джеймс и наконец начал принюхиваться к сверткам.

— Путь к сердцу мужчины лежит через Амортенцию! — в сердцах выдохнула Марлин. — Тогда он послушный, смотрит в рот и выглядит как полный идиот! Зато у тебя на душе спокойствие и благодать!

— Чутье аврора говорит мне поостеречься, — Джеймс пакостно усмехнулся и тут же противореча себе откусил от извлеченного пирожка.

— Свинья ты, Поттер, — безнадежно махнула рукой Марлин. — Ничего, однажды тебя настигнет твой личный состав Амортенции, составленный самой природой, и вот тогда я посмеюсь! А Сириус будет тебе шафером и въедет посередь церемонии на своем мотоцикле! Вот!

— Я все, жаю обет бежбрачия! — прошамкал Джеймс, бессовестно вытягивая следующий.

Марлин закатила глаза, возмущенно фыркнула и, шлепнув его по руке, мстительно утащила последний пирожок.

За окном шумел дождь, мутными пятнами горели фонари, и уже ничто не напоминало о чудесном и безоблачном утре.