Клан Ночных Фурий (джен)

Вокруг были только холод и темнота, и чувствовалось, что вокруг — простор, раскинувшийся на целую бесконечность вокруг, и не было возможности выбраться из этого страшного мира.

Страшного?

Ей должно было быть страшно?

Нет, она знакома с этим миром, теперь девушка могла это утверждать со всей своей уверенностью — что-то сломалось в её памяти, что-то отвечавшее за то, чтобы она не помнила себя и все, что с ней случалось на её Пути.

Теперь — помнит.

Теперь — знает.

Не страшно.

Одиноко…

Тьма постепенно рассеивалась, и она была искренне уверена, что сейчас обнаружит себя стоящей в одном из Кругов, на подобие того, что был в Запретной Пещере, или, почему-то, на крайний случай — на одной из Хрустальных Троп. Знать бы, что это такое…

И откуда она о том знает.

Однако, она оказалась стоящей посреди громадной поляны, вокруг которой, стенами, возвышались вековые деревья — непроходимый лес был куда не глянь.

Холоду тоже нашлось вполне логичное объяснение — предрассветный час всегда был самым морозным и самым тёмным в сутках, и именно в это время ей довелось оказаться в этом странном месте.

И небо…

Чужие звёзды.

И вдруг! Холодный, пробирающий до костей ужас окутал её, и девушка, гонимая самым главным инстинктом всех живых существ, вне зависимости от их разумности или неразумности, бросилась прочь, в бессмысленных поисках безопасного места.

Да, бессмысленных…

Обжигающее льдом дыхание чего-то кошмарного она ощущала всем своим существом, и осознавала — не скрыться, не спрятаться.

Не сбежать.

Да и зачем?

Она уже всё равно мертва!

Эта мысль неожиданно отрезвила, заставляя застыть на месте, концентрируя перед собой все свои силы. И не зря. Воздух сам собою сгустился, становясь чем-то вроде зеркала, и из его поверхности на девушку глянуло то самое что-то, от которого доселе так бессмысленно старалась убежать она.

У её страха не было ничего необычного в облике — чёрный плащ с глубоким капюшоном, и лицо совсем не пугающее. Стало быть, потому что не было видно лица — оно было скрыто серой тканью, словно бинтом или чем-то ещё.

Неожиданно серая материя спала, открывая этому странному миру лицо Чего-то.

Кого-то?

Её?

Собственные золотые с вертикальным зрачком глаза девушки глядели на неё из этого отражения, и собственный страх был ею собой — до последнего локона, до последней ниточки плаща.

Она — свой страх.

И именно эта мысль подарила девушке окончательное спокойствие.

Девушка ощутила внезапно, как, оказывается, сильно щекотали ей лицо и руки её собственные волосы, чёрными волнами, сейчас распущенные, спускавшиеся прямо до колен, и благо хоть не было ветра с тот миг, а то неудобство было бы слишком неприятным.

«Чтобы что-то получить нужно что-то отдать…» — раздался внезапно в её голове её собственный голос.

Воспоминание?

Мысль?

А не всё ли равно!

Поддавшись своему порыву, девушка выхватила из ножен, прикреплённых к поясу, скрытый досоле складками плаща, острый как бритва длинный кинжал и, схватив сразу несколько локонов и…

Её волосы, длинные, цвета самой тёмной и безлунной ночи, беспомощно упали наземь под внимательным взглядом золотых глаз той, другой, что отражалась в «зеркале».

Настало время перемен.

Кто она?

Она из зеркала всё так же молчала, но ужасающее присутствие чего-то потустороннего пропало, и больше не было того пробивавшего до костей странного ощущения.

Девушка растерянно смотрела на собственные косы, грубо обрезанные локоны, сиротливо лежавшие у её ног чёрными лентами, и не могла понять, откуда взялось это острое сожаление.

Они ему нравились.

Её волосы ему нравились…

Жуткое ощущение того, что она с каждым своим шагом, с каждым своим движением, жестом, мыслью отдалась от чего-то неизвестного ей, но важного… Такого важного!

Так почему её терзала мысль, что в обмен на собственные знания, на собственную память о неведомом она отдала память о чём-то другом, не менее важном, а может быть и даже более.

Вопрос оставался открытым… Кому — «ему»?

Кто она?

* * *

На сотни километров вокруг простиралось спокойное сейчас море пронзительно-синего цвета (может тому причиной было того же оттенка морозное небо?) то тут, то там изрезанное зубьями ледников и айсбергов, хищно торчащих из-под воды, таящих в тёмных глубинах очень холодного моря свою самую опасную для судов часть.

Сколько кораблей воинственного Народа Огня полегло здесь, не сумев противостоять природе? И даже пламя оказалось бессильно тут — южный полюс всегда был самым холодным местом мира, это были владения вечного снега.

Вот только захватчики оставили это забытое Высшими Силами место не потому, что добраться сюда было тяжело — они своего умели добиваться, этого у них было не отнять.

Нет, причина была в другом…

Они добились своего.

Что им ледяная пустыня с горсткой женщин и детей, лишенных древнего дара этого народа?

Народа Воды.

Давно истребили Люди Огня своих древнейших врагов, давно крик последнего одаренного, способного покорять воду, огласил эти пустоши.

Но надежда не желала умирать…

Там, в той морской бездне, в одной из льдин находился некий слабо светившийся голубым объект — громадная сфера, в коей можно было бы видеть юную человеческую фигурку и громадную непонятную тень за ним.

Сколько он там пробыл?

Месяцы?

Годы?

Десятилетия?

Придет день, и человек из льдины вернётся в мир, проснется от своего векового сна, даря этому миру надежду.

Придет день, и на свет его пробуждения, как на маяк, отправится отчаявшийся и озлобившийся изгнанный принц захватившего почти весь мир народа, отчаянно надеясь, что не ошибся.

Придет тот день, и все то случится, и начнется новая глава в истории этого мира…

А пока море было спокойным.

* * *

* * *

Она так и не сумела вспомнить всех обстоятельств своей жизни, как не смогла выбраться за пределы этой странной поляны в чужом мире.

Ощущение чужого неба давило на сознание, чужая энергия отравляла, заставляла чувствовать себя неуютно, и понимать — она очень, очень далеко от дома.

Конечно, не зная цену тому, что потерял, печалишься меньше, но…

Она знала только одно — она хотела домой.

Дом…

Где же он?

— Ты знаешь, что с тобой произошло? — раздался за её спиной приятный женский голос.

Она спокойно обернулась, и взгляду её предстала девушка ей не известная, но почему-то словно немного знакомая, словно она её уже видела когда-то.

Где?

Когда?

Неизвестная была совсем обычной, чем-то похожей на неё саму, только глаза — фиолетовые.

— Полагаю, что я погибла, — ответила девушка ровно, — Страшно подумать, что же произошло.

Незнакомка (при условии того, что она никого не знала, это слово было применимо почти, но всем) долго вглядывалась в лицо своей собеседнице и словно пыталась понять — что же было в мыслях девушки?

— Нет, не страшно, — протянула неизвестная. — Тебе же всё равно.

— Это так.

— Кто ты?

— Странница, — ответила незнакомка и тут же показалась ещё более, как ни смешно, знакомой. — Такая же, как и ты, Мира.

Мира?

Стало быть, это — ее собственное имя, которое она, по дурости своей, или по ведению Высших, неподвластных ей сил, сумела позабыть.

От имени пошла целая ассоциативная цепочка, неожиданно приведшая к очень странному, но такому уютному и тёплому воспоминанию, что захотелось взвыть от тоски…

Она сидела на нагретой летним солнцем траве, наслаждаясь закатным лучами, последними и самыми яркими, цветными. Теплые, ловкие руки в волосах — ей расчёсывали её косы, и она явно доверяла этому человеку, что был у неё за спиной.

Высокий и в темных одеждах, как она заметила, он внушал спокойствие, был самим воплощением защищённости и уюта.

Спокойствия.

Но он был теперь очень-очень далеко.

Её дом был там, где находился тот человек? Тогда не удивительно, что она так тосковала, даже ничего не помня.

— Как тебя зовут? — перефразировала свой вопрос Мира, делая получить хоть какую-то определенность в этом постоянно меняющемся и странном мире.

— Лаун.

Мира чуть нахмурилась, пытаясь понять, где могла слышать это имя, но, сдавшись, подошла к девушке, и чем ближе она подходила к ней, тем лучше могла разглядеть пугающие глаза Лаун.

Не только радужка — зрачки тоже сияли фиолетовым пламенем, а кровяно-алая ткань плаща, лишь оттеняла черноту волос.

— Если я — Странница, то что я тут делаю?

— Ты завершила свой путь слишком рано, ответила Лаун сразу же. — Ты ведь знала о своей сути, верно? Именно потому замкнулась в себе, отсекая все свои эмоции, выбирая Путь Покоя.

Да, она чем-то внутри себя чувствовала, что действительно была не просто особенной, необычной — чужой даже для своего родного мира, и это всегда угнетало, пусть и в последние годы, обстоятельства которых она почти не помнила (точнее не помнила ничего, кроме ощущения защищённости и нужности), было легче.

— Я догадывалась, — спустя некоторое время отозвалась Мира.

— И теперь ты свободна, — сказала Странница внезапно, и от её слов пришло то самое ненадолго покинувшие её ощущение одиночества. — Ото всех, от всего. Как и предписывает твоё учение. Так как ты теперь поступишь?

Мира не задумывалась ни на мгновение.

— Буду искать дорогу назад, — отозвалась она. — Я готова не проходить свой Большой Круг до конца, всё равно я в любой миг могу вернуться.

Лаун наградила Миру долгим, нечитаемым взглядом.

— Именно потому ты и здесь, — заявила Странница. — Дороги разные бывают. Пути — тоже.

— И что же мне делать?

— Ждать. И надеяться. А пока — путешествуй по этому новому для тебя миру, учись и узнавай новое.

* * *

Молодая девушка, девчонка практически, с пронзительно-синими глазами весело рассмеялась, увидев, как у нее все же получился ею же и придуманный прием. Её, казалось бы, немного несвойственная для жителей стало холодных краев смугловатая кожа покраснела на щеках — запыхалась юная покорительница Воды.

Осознание собственной одарённости пьянило…

Ведь это так здорово!

Ощущать строящуюся по телу силу, что заставляла двигаться воду и льдины, следуя ее воле.

Это было восхитительно — чувствовать себя особенной, знать, что это — наследие её матери, ее дар, ее кровь и ее сила.

Девушка кружилась в вихре снежинок, уже просто по-детски радуясь собственному успеху, ведь она назло (дурашливо, настоящей злости там не было и в помине!) скептически относящемуся к ее способностям старшему брату она все же смогла.

На те краткие мгновения собственного триумфа девушка позволила себе напрочь забыть о том, что она никогда не сумеет существенно развить свой дар, ведь те единственные ей подобные люди, маги воды родственного им племени, жили на другом краю света.

Непомерно далеко.

Слишком.

Даже помыслить о том, чтобы попытаться добраться туда, было нельзя — глупо и бессмысленно.

Детские грёзы…

Ей, самой старшей девушке молодого поколения, надо было не о том думать — о хозяйстве, о том, чтобы прокормить семью и заштопать одежду брату.

Не о путешествиях.

Не о мире.

Не о надежде…

Не знала опечаленная собственными мыслями Катара, понуро побредшая домой, в деревню, что следующая рыбалка с братом обернётся для нее чем-то необычным и очень важным.

Не знала она, что спустя всего сутки начнется одна из величайших историй этого мира.

* * *

Мира, если это действительно было ее имя, а ничего внутри его отторжения не вызывало (да и с чего бы Лаун ей врать?) Последовала совету Странницы и отправилась путешествовать.

А что ей ещё оставалось?

Благо хоть не возникло проблем с языком, а то было бы ещё хуже — найти взаимопонимание с местными жителями, все бормотавшими про духа и старательно не смотревшим ей в глаза, было не трудно.

Она мало что знала о своей прошлом мире, но да минувшие два месяца поняла, насколько отличался этот.

Особенно удивляла осведомленность людей о всех других странах, и то, что народов было всего четыре.

Ровно столько же, сколько было основных элементов…

Очень странным казалось то, что люди не были поголовно одарены теми или иными способностями, однако те, кто называл себя Магом той или иной стихии были не в пример искуснее и сильнее людей с теми же дарами из воспоминаний Миры.

Себя же девушка, несмотря на уверенность в собственной принадлежности к Народу Воздуха, предпочитала не относить к той или иной стихии, называя себя просто Магом Энергии.

Так же, предположительно, как и легенда этого мира — Аватар.

Повелитель всех стихий…

Что-то, однако, знакомое было в этом полном пафосности звании, титуле или что это такое было.

Именно Аватар заинтересовал Миру своими особенностями, и потому она два месяца собирала информацию о нем буквально по крупицам, попутно разведывая политическую обстановку.

А она оказалась занимательной.

Люди Огня, жители страны, где народ если обладал даром, то только этим — покорением пламени, были жестоки, почти одержимы, но, надо отдать должное, невероятно преданы, вот только не тому! Ими движели идея мирового господства, преподнесённая и провозглашенная в давние времена одним из величайших их лидеров.

Вот только они добивались они своего донельзя варварскими методами. Даже викинги не вырезали деревни.

Разве что некоторые…

Викинги?

Стало быть, народа к которому принадлежала сама Мира.

Люди Огня безжалостно вырезали всех Магов Воздуха, и желали сделать то же самое с Племенем Воды, что у них начало получаться.

Увы.

По крайней мере, официальные данные твердили о том, что на Южном Полюсе людей, способных покорять Воду больше не было.

Впрочем, Город Огня побеждал небезосновательно — у него было техническое и численное превосходство, а также великолепная идеологическая обработка, ведь закон и воля Хозяина Огня были превыше всего.

А металлические громадины кораблей Народа Огня двигались благодаря механизмам, а не парусам — удивительно.

Гениально.

Просто великолепно.

Народ-завоеватель шел по пути, аксиомой которого было то, что война — двигатель прогресса.

За эти два месяца Мира много училась. Она спокойно разбираться в чертежах всех местных механизмов, прочитала много книг, со многими умными людьми поговорила.

Решив зря не тратить деньги, девушка, путешествуя, стала добывать себе пищу охотой.

Не было ничего удивительного в том, что здесь ничего не слышали о Ночных Фуриях, а драконов считали вымершими.

Фурии?

Клан Ночных Фурий…

Дом.

Как же она хотела домой.