Клан Ночных Фурий (джен)

Разбитый на полянке густого леса лагерь, таковым, в общем-то, являвшийся только благодаря небольшому костерку, разведённому исключительно для предания уюта.

Никому из них ну нежен был огонь — тепло и еда им нужны теперь были лишь для того, чтобы продолжать ощущать себя людьми, ощущать себя живыми, хотя, со временем, были уверены они оба, это пройдёт, и не останется ничего.

Беззубик же, как и подобает порядочному дракону, позволил остаться им вдвоём и отправился на поиски пропитания — рядом с островом была очаровательная бухточка, в которой он намеревался наловить рыбы себе на ужин, немного расстроенный тем, что трапезу разделить ему будет совершенно не с кем, но не теряющей надежды накормить своих спутников просто чтобы было.

А полянка эта благополучно не просматривалась с высока и со сторон, и можно было не волноваться, тихо сидя плечом к плечу и мирно беседуя.

Рассказывая друг другу собственные приключения…

Не без удивления Иккинг понял, что теперь, посте такого вот своеобразного Странствия, Мира стала как-то живее.

Богаче на эмоции…

Почему?

— Ты правда ничего не помнишь? — разбил повисшую тишину Иккинг.

— Ну как сказать? — в пространство пробормотала Мира. — Что-то да помню — некоторые моменты своего ученичества, юность свою, все знания всех своих жизней, но без эмоциональной окраски — все серо и скупо. Но в основном — знаю, просто как факт, знания без осознания.

Понять само это было уже невероятно трудно.

Казалось бы — вот она, супруга, Ученица, живая и здоровая, так близко, но…

Она выглядела невероятно потерянной.

Какой-то чужой.

Одинокой.

Что-то страшное, что-то неимоверно пугающее было в том, что она спокойно позволяла себя обнимать, покорно отвечала на любые вопросы, но в остальное время вела себя столь незаметно, словно и нет её вовсе.

— Но… Почему так? Ведь я тоже стал Старшим, тоже прошёл через собственную смерть, но почему память забрали только у тебя? — воскликнул Иккинг раздражённо. — Столько всего навалилось, столько нового пришлось узнать, но я до сих пор путаюсь в некоторых моментах.

Мира смотрела как-то беспомощно.

— Наверное, это связано с тем, что я — Странница, и у нас всё иначе, чем у Стражей и прочих Одарённых.

В этом что-то было…

— Ну да, — согласился он внезапно, — ведь общеизвестно, что у Небесных Странников, и не важно Старшие они, Высшие или же вовсе новорождённые, нет и никогда не будет Отражений в любом из миров любой Ветви реальности.

Ведь это так элементарно.

Почему он не понял этого сразу, идиот эдакий?!

Учитель он, в конце концов, или кто? Да как он может копить и приумножать знания, если не был способен ответить даже на собственные вопросы?

— Верно, — кивнула Мира. — Души Странников могут рождаться в любом из миров, но все они пришли из Изначального Мира, и только наши Души способны, проникая сквозь Грань, попадать в любую из реальностей, возвращаясь на Круг где угодно. А ведь Стражи и все остальные — Защитники, Охотники, Искатели Хранители, Видящие проживали весь Круг только в одной реальности — в той, в которой появились на свет изначально.

Вот оно, их отличие… Странники — самые свободные.

Они не могли оказаться в тени своих Отражений, ведь не существовало этих Отражений, как не существовало границ и преград, как не было и не могло быть двух одинаковых Вероятностей в Ветвях миров.

Однако, теперь эти Вероятности плодились быстрее Жутких Жутей, зависящие прямо пропорционально у от уровня развития человеческой науки.

А во многих мирах она была равна почти что волшебству.

Даже — в этом.

Особенно она была примечательно в этом своим симбиозом с тем, то разумные называли магией.

Невероятно…

Когда-нибудь и он увидит корабли, способные плавать не только в облаках, но и между звёзд.

— Но зачем теперь нужны мы, Одарённые? — спросил у мира Иккинг. -Изначально мы переводили разумных из мира в мир, позволяя населять новые планеты, помогая рождаться цивилизациям, теперь же они вполне справляются без нас.

— У тебя тоже есть теперь осколки памяти предыдущих твоих личностей? — тут же ответила вопросом на вопрос Мира, но мгновенно же поясняя его. — Не мог человек того мира, в котором мы родились в последний раз, знать всего этого. Слишком это противоречило местным убеждением, слишком отсталой была науки и слишком далеко от нашего Архипелага были самые великие творения Странников — Библиотеки.

Она помнит Архипелаг?

Уже неплохо.

— Не только остаточные знания предыдущих перерождений… Не только. Помнишь ли ты встречу со Стражем? Он же передал мне часть своей памяти, подарил свои знания, взяв в обмен мои.

— Неравноценный обмен, на самом деле, если так посудить, — протянула девушка, вздыхая. — Стражу на тот момент было больше пятисот лет с момента Нового Рождения, тебе же — немногим больше двадцати. Знания Высшего в обмен на исследования смертного.

— Но почему-то он это сделал.

— Сделал.

Мира улыбалась.

— Ты ведь знаешь, почему, верно?

— Можно сказать и так. Это всё так сложно… И так просто одновременно!

— Так объясни!

— Ты задавал вопрос про значение Старших и Высших Одарённых в современном мире… Частично я могу дать ответ.

Девушка распалялась всё больше, в всё большим и большим воодушевлением, словно тот самый учитель, что давал знания своим последователям.

Вот оно — её призвания.

Дарить знания.

Его же — собирать, восстанавливать утраченные и тоже — передавать их другим.

Стало быть — так.

— Знаешь, как роль у Небесных Странников теперь? Особенно в свете того, что на эту часть галактики в любой из Ветвей Вероятности насчитывается всего три Высших Странника? И это — сёстры АˈРоми. Всё, что находится за пределами Драконьих Пространств, нам останется неизвестно — там, быть может, есть свои Высшие, но нам это узнать не получится — всё, что находится за рукавом Ориона, ближе к центру Галактики, слишком далеко от нас, нашего влияния.

А про галактику он не знал…

— Нет… Я знаю только то, что Высших всё меньше — Одарённые теперь предпочитают не уходить к звёздам, о оставаться на земле, рядом с мирскими благами и достижениями, останавливаясь на Малом Кругу.

— И мы с тобой, Мастер, — не исключения… — вздохнула Мира. — Странники разносят легенды по мирам.

— Что?

— Теперь, когда цивилизации сами справляются со своим распространением по мирам нашей галактики, Странники занялись тем, что у них всегда великолепно получалось — распространять информацию, коротая и связывает мир во едино. Ведь именно мы способно даже невольно, интуитивно перемещаться по разным реальностям, а уж когда осознанно… Подобные мне скрываются во многих мирах под видом обычных разумных, путешествуют по ним, и записывают свои знания, составляя всё новые и новые библиотеки…

Сердце оборвалось.

Как же так.?

— Получается, и ты… тоже?

— Когда придёт моё время, и я уйду.

— А странствия предусматривая одиночество, или можно путешествовать в интересной компании?

— Это никогда не обговаривалось, потому — не знаю. Хотя… Прошла Эпоха Первых, давно ушли за Грань Древние, постепенно уходят Высшие. Наступила эра Старших — когда Высшие лишь приглядывают за ними. Ещё около десяти тысяч лет пройдёт, прежде чем наше поколение Одарённых станет полноценными Высшими, хотя, большей части это не грозит.

— Одарённые уходят за Грань, разбредаются по Мирам-Вероятностям, оставляя Изначальный мир и Основные Ветви, — вздохнул теперь уже Иккинг. — Вот вроде нас очень много, но Высшими станут единицы.

Печальные разговоры какие-то у них получаются.

О тленности их бытия, бесполезности даже их, бессмертных и бесконечно одиноких, существования.

— Это то да… Тут ещё дело в том, что далеко не все разумные в первой своей жизни, и даже в первом своём Малом Кругу были, собственно говоря, разумными. Большинство большую часть Большого Крагу проводят в облике животных. Только те, кто изначально был людьми или любой иной разумной расой, и называются Одарёнными.

— Так вот в чём отличие! — ахнул Иккинг.

Этого он тоже не знал.

Но…

Откуда это известно Мира? Что за тайна, что за чудная, а, быть может, и страшная, способность у неё появилась?

— А ты не знал? Вся разница в том — был ли ты тварью безмолвной в прошлой жизни, или мыслил и осознавал себя, — рассмеялась девушка. — А дары, действительно, — чушь, Учитель. В этом ты оказался прав.

— Но должно же быть какое-то фундаментальное отличие Странников от прочих Одарённых. Что-то, помимо способности ходить сквозь Грань — это могут и потомки Первых, тот же Страж, будь он неладен.

— Не трогай Стража, он и так несчастен, как и все обладатели великой силы и великой власти, — возразила она. — А отличие это действительно есть — Небесные Странники беспрепятственно могут находить прямой канал к информационному полю мира, в котором находятся. Стало быть, это и есть причина моих проблем с памятью.

— То есть, при желании, ты можешь знать всё?

— Не совсем верно. Я могу спросить у самого мира, и он непременно ответит, но это работает только с населёнными разумными расами планетами. Именно потому я многие моменты своей собственной жизни не помню, но знаю, так, словно видела это, но — со стороны.

— Сложно… Как хорошо быть Стражем.

— Ты — Отражение Стража, но… Знаешь, я склонна считать, что сам ты, Учитель, относишься к другой категории Одарённых.

— И к кому же?

— Хранитель.

Это слово, коротко и такое простое, ударило по самому больному, показывая, насколько ошибалась его милая ученица.

Заставляя вспоминать всё причинённое им зло.

И самое страшное — он ни о чём не жалел.

Ни о чём.

— Но ведь это смешно! Что я храню? Я только уничтожаю, разрушаю и заливаю кровью! Все мы забыли, с чего всё началось.

— И всё же… Ты — Хранитель. Хранитель забытых знаний.

— Хорошо, будь по-твоему. Но… в таком случае, ответь, помнишь ли ты, что являешься не только моей Ученицей?

— Я это не помню, но я это знаю.

— Хорошо.

— Знаешь… Как когда-то Авен понесла в реальности сказания о Страже, а её сёстры о ней самой, я понесу в миры свою легенду. Легенду о Тёмном Короле.

* * *

Зуко бессильно злился из-за собственной беспомощности.

Он сумел найти в себе достаточно решимости, чтобы восстать против своего отца и, под поражённым его взглядом перенаправить те молнии, что наверняка должны были его убить.

Не убили.

Не убьют.

Точно — не они.

Он нашёл в себе смелость бросить вызов всему, во что верил, даже став изгнанником, когда в него продолжал верить лишь дядя, которого он так вероломно предал, которому был так бесконечно благодарен, и вину перед которым он не сумеет искупить ничем, но Аватар…

Он не может решиться пойти и сдаться ему на милость, предложить стать его учителем, и всё ради одного — чтобы свергнуть отца.

Того, кто совершил переворот.

Того, кто стал отцеубийцей.

И только этот факт уберёг Зуко от того, чтобы закончить всё там, в бункере, когда он был сильнее, был вооружён и способен отомстить за маму.

Но информация о том, что она жива, оказалась важнее.

Да ещё и тот странный тип в Тюремной Башне… От него так явно фонило какой-то потусторонней жутью, что хотелось сжаться и больше никогда с ним не встречаться.

Но того монстра в человеческом обличии он явно мало интересовал.

Немного царапала совесть своими когтистыми лапками за то, что от не помог сбежать ещё и Страннице, но та категорически отказалась уходить, мотивируя это тем, что освободить ей должен именно её Мастер.

Может тот жуткий человек и был её Учителем?

Хотелось верить.

И не хотелось.

Нет.

Он встанет и пойдёт, и поможет Аватару, на зло всему миру, своей полоумной сестре, монстру-отцу и себе прежнему, назло былому укладу жизни, назло всем и вся!

Ну не получается у него «ради»…

* * *

Он открыл глаза, но перед ними все та же темнота, что и мгновением ранее.

Лёгкая паника окутала его, но он постарался не подавать виду — всё же предположение о том, что он мог неведомым образом ослепнуть, было не только бредовым, но и пугающим.

Впрочем, отличие в энергии места, в котором он находился, явно говорило о том, что он сейчас где-то очень далеко.

Больше всего это ощущение напоминало то, что он чувствовал, находясь в Круге.

А рядом с ним стояла Мира.

Она, в свою очередь, удивлённой не выглядела, явно воспринимая происходившее, как должное и ничуть не тяготясь неопределённостью, в которой они так внезапно оказались.

Одного он не понимал — почему же для него эта ситуация была, что ни говори, дикой, а Мира вела себя так, словно для неё это было привычно.

Это неправильно.

Во тьме, их окружавшей, тем временем стали проклёвываться светлые точки — звёзды!

Звёздное небо!

Только оно со всех сторон, и вверху, и внизу, и по бокам… Вдруг, пространство прошила белая линия. Она извивалась, сверкала отращённым светом, меняла толщину и яркость. Глянув под ноги, он понял, что стоял на стеклянной тропе.

Тропа эта и была той самой линией, просто появившейся из бесконечности и уходящей туда же.

Даже не Круг.

— Круг — это выбор, — вдруг разрезал тотальную тишину голос Миры.

— Значит, раз его нет, нет и выбора?

Иккинг был озадачен.

— Стало быть так.

— И где мы, получается? — всё так же удивлённо, уже без страха, но с нотками беспокойства спросил он более сведущую в таких вопросах Ученицу, видя её понимание ситуации.

Это место выглядело знакомым, но конкретно тут он не был никогда.

Опять же — энергия была не просто чужой, она словно не вся могла быть восприняла привычным для Иккинга способом, потому масса информации просто оказывалась вне его сознания лишь по причине невозможности её считать.

У Миры же, судя по всему, такого затруднения не было — отсюда можно было предположить, что они очень, очень далеко от своей родины.

— Если Круг — фрагмент Высоких Измерений в Трёхмерном Мире, а Грань и есть Грань, граница, то есть, переходное состояние пространств, везде и негде, а Сложные Измерения есть пространства, для всех, уреме Высших, недоступные, то логично предположить, что из всего вышеперечисленного ты находимся именно на Грани, — расщедрилась на целую тираду девушка, задумчиво рассматривая какую-то точку вдалеке.

Они синхронно вздохнули.

— Значит, мы — на Грани?

— Верно.

— И что же теперь? — задал вполне закономерный вопрос Иккинг, тоже принимаясь рассматривать ту точку.

А она всё росла, словно приближалась.

Или не «словно».

— Вообще, мы можем вернуться домой, но Тофˈлес так и остался там, а это не хорошо. Тем более что наши бренные физические оболочки остались там же.

— Вернёмся назад? — предложил Иккинг, смерившись с тем, что Мира теперь всегда знала больше него, пусть и не могла осмыслить всё, что знала, пока не проговаривала это вслух.

— Наверное… — протянула девушка, почему-то чуть хмурясь и желая словно шагнуть вперёд. — Но не просто же так мы оказались на Грани — сюда без явного на то желания или без веских причин попасть невозможно.

— А причиной такой может стать… чужая воля?

— Может.

Слово, короткое и жестокое, обрушилось на него, подобно каменному дождю.

— Если то воля Высшего. Небесного Странника, — пояснила Мира, тоже начиная догадываться о происходящем.

Из общих знакомых у них было только двое Высших, и только одна из них была Странником.

— Мир вам, мудрая Странница, доблестный Хранитель, — раздался знакомый, чуть усталый, чуть насмешливый женский голос.

Лаун выглядела как всегда, и появилась точно так же — внезапно, неожиданно для всех, и в то же время — вполне ожидаемо, закономерно, и потому становилось как-то спокойно.

Мирно.

— Мир тебе, Лаун, — кивнула Мира.

— Лёгкого Пути, Странница.

— Как я вижу, вы уже много поняли сами? — улыбнулась Высшая, одобрительно глядя на понимание и согласие в глазах Старших. — Значит, всё проще, чем могло быть. В первую очередь, я хотела передать волю Древних.

— Но ведь они давно ушли за Грань, — воскликнул Иккинг удивлённо.

— Ушли, — согласилась Лаун. — Но порою возвращаются и следят за ситуацией. Так что… Во-первых, вы сможете вернуться домой только в том случае, если обяжетесь через пятьдесят лет уйти. Уйти, и забрать всех драконов — им не место рядом с Магами, это сильно нарушает баланс сил в вашем мире. Вам дадут подходящую планету, там даже есть Библиотека. Тем более, ваше Странствие даже ещё не начиналось…

— Хорошо.

Опять — слово-решение, слово-судьба.

Весь мир в одном слове, будущее цивилизаций и многих, многих народов.

— Вот как, — озадаченно произнесла Высшая. — Я ожидала другого ответа, если честно. Стража пришлось уговаривать. И отговаривать — у него были планы на родной мир. Только обрисованные перспективы заставили его согласиться уйти на А’Ксаан.

— Я — не Страж.

— Тоже верно… — вздохнула Лаун. — Ты должен взять другое имя, Хранитель.

Интересный поворот.

К чему бы это?

— Чтобы ещё больше походить этим на Стража? — почто что без гнева, только с усталой злостью прошипел Иккинг, хотя внутренне с этой просьбой (а просьбой ли?) был вполне согласен. — Зачем? Я хочу быть собой, а не жалким Отражением Легенды.

Лаун покачала головой.

Неодобрительно.

— Ты — это ты, Хранитель, — заявила она строго, даже чуть властно. — Не путай. Взять другое имя и стать другим разумным — разные явления. Ты называешь себя Лувеˈнˈавир, и это тоже имя. Но ты остаёшься Иккингом. Страж был Иккингом, но тот умер, и его место занял Аран. Ты же остаёшься тем, кем и был рождён. В этом ваша разница.

— Тогда… Пусть будет Нави, — опять легко согласился Икк. Нави. — Как сокращение от Лувеˈнˈавир.

— Пусть будет так, Сын Лувеˈн, — усмехнулась Высшая.

— А что же моя жена?

— Мира… сокращение от многих имён, но тебя я нарекаю Мие-Раш, — ответила та, обращаясь к девушке, в разговор даже не пытавшаяся вмешаться, прекрасно зная, что примет любой его исход.

— И это всё?

— А должно быть что-то ещё? У вас полвека.

— Миг, по сравнению с вечностью впереди, — всё же сказала Мира.

Действительно.

* * *

Хитрый солнечный лучик светил прямо в глаза Иккингу, заставляя недовольно жмуриться, и бурча что-то нелицеприятно, отвернуться.

Осознав происходящее, он резко сел.

Мира, как оказалось, лежавшая совсем рядом, тоже мгновенно приняла вертикальное положение, но, в отличие от него, как всегда, молча, оставляя всё своё мнение при себе, не позволяя произнести ни единого лишнего звука.

Наверное, это связано с тем, что только мысли не отпечатывались в информационном поле мира.

Но всё то, что когда-либо было сказано, написано, нарисовано или показано жестами — останется навсегда, пусть и доступ к этому почти бесконечному источнику знаний, ограниченном только человеческим прогрессом, человеческими исследованиями, был у весьма ограниченного круга лиц.

Мастер и Ученица, не сговариваясь, переглянулись.

— Вот оно как… — пробормотал Иккинг.

— Полвека.

Собрав все вещи, коих, к слову, было совсем не много, они, не тратя время на пустыре разговоры, отправились в путь. Впрочем, он обещал быть не долгим, ведь Аватар со своей командой находились на этом же острове — прощание со своими Точками было обязательным условием Миры.

Следуя указаниям Миры, Иккинг с Беззубиком, подлетели к краю леса.

Остров в этом месте был прошит широкой расщелиной, пропастью. Видимо, последствие древнего землетрясения, или же действия Воли одного из древних Одарённых.

Возможно — Аватара.

Мира, со смешком, сказала, что они прилетели, хотя вокруг не было ничего, кроме леса.

Странно.

Он не видел ни самого Храма, ни гор, где они могли бы расположиться. Пришлось просто покорно следовать за супругой. Она же, в свою очередь, обратившаяся в Фурию, чем даже не удивила своего Мастера, решившего, что уже ничто его не шокирует, полетела в саму эту пропасть.

Откуда Мира знала куда лететь было глупым вопросом.

Знала.

И всё.

И она не ошиблась… Это было удивительное место! Дома были под обрывом и сделаны крышами вниз. Про непривычность архитектуры он уж и не говорил, насмотрелся на неё за два дня.

Даже надоесть она ему успела.

На большой площадке, рядом с фонтаном, сидела и, видимо, беседовала группа ребят. Нави скорее по расцветке одежды распознал в них Аватара и его команду. Они при виде приближающихся Фурий, одна из которых была осёдлана, встали, подошли к краю.

Беззубик и Мира приземлились.

А ребята выглядели неважно — разбитые, высушенные недавним поражением, они почти сдались, и почти оказались сломлены, и только вечный огонь, как бы иронично это не звучало, не давал им опустить руки.

Под всё ещё шокированными взглядами ребят Мира обратилась обратно в человека, печально и устало улыбаясь.

Её тоже вымотало это затяжное путешествие.

— Мы пришли попрощаться, — сказала она Аватару и его команде, но чувствовалось, что ещё кому-то это было адресовано.

Может — тому, кто из-за камней наблюдал за происходящим, чьё внимание ощущали оба Одарённых.

Вторая Точка Изменения?

Тот желтоглазый мальчишка в темнице…

— Мир вам, — сказал в свою очередь Нави. — Я знаю, что вы победите. Я верю в это. Однажды ты, Аанг, придёшь туда, на грань.

— В этом мире станет на одного Высшего больше, — улыбнулась Мира. — Ты найдёшь поддержку и помощь у того, кого считал врагом. И в тот миг передай ему мои слова — Он не злится. Он пыл лишь расстроен. Теперь — он рад, что тот нашёл свой путь.

Слушать ответа они не стали…

Ведь, чтобы попасть на Грань, надо всего лишь очень сильно захотеть.

А чтобы прихватить с собой ещё кого-то — быть Небесным Странником, и Мира поминала, что больше ей не нужна была помощь Высших.

Скоро они будут дома.

* * *

С момента их возвращения прошло полтора года.

Хедер и Береˈс, управлявшие островом в их отсутствие, не жаловались — все так радовались возвращению своего Короля…

К чему бы это?

Но особенно Тени и все находящиеся под покровительством Тёмного Короля, как теперь называли Нави, были счастливы тому, что Лувеˈнˈавир нашёл свою супругу.

Надеялись, что теперь станет проще.

Может, не зря надеялись.

Нави мало занимался своим народом, оставив себе только Учеников и войны, отдав управление своей супруге, оказавшейся, на удивление, хорошим правителем, особенно на фоне Короля.

Технологии, изученные Мирой за время её странствия, постепенно входили в их жизнь, облегчая её и, одновременно с этим, находя работу для стихийных Магов.

Особенно пригодились воссозданные по чертежам (нарисованным Мирой, по памяти!) и тщательно изученные корабли Народа Огня, помогавшие в подавлении восстаний, периодически вспыхивавших в различных покорённых народах.

Тогда в дело вступал и сам Тёмный Король со своими воинами.

Интересно и, порою, даже иронично сложилась судьба тех, с кем они росли в детстве своём.

Судьба Близнецов Торстон остаётся невыясненной, хотя, по слухам, их видели где-то на южных островах, и были они, в общем-то не глупые ребята, востребованными специалистами — их дар взрывать был крайне необходим для работы на рудниках.

Плевака мирно жил на Чёрном Острове, воспитывая новых подмастерий, уча их своему искусству ковки металла.

Рыбьеног Ингерман благополучно жил и здравствовал на острове Берсерков, найдя своё счастье с Хедер, что стало неожиданностью для всех, включая Дагура, давно уже заключившего мирный договор с Тенями.

Аскель Хофферсон, выживший таки в той бойне, единственный из сильнейших воинов острова, женился на какой-то девице, дочери вождя некого племени, и возглавил остатки Лохматых Хулиганов, присягнув Тёмного Королю.

Стоик Хеддок, Сморкала Йоргенсон и ещё множество знакомых Миры и Нави погибли тогда, в битве за Чёрный Остров, и сказать о них больше нечего.

Туфˈлес и Береˈс ждали пополнения.

Три чёрных яйца мирно лежали в бережно свитом гнезде, в пещере, где родился когда-то и сам Беззубик. Нави был безгранично рад за своего чешуйчатого брата и его супругу.

Мира же, в слову, немного поправилась и стала жаловаться на здоровье, что в принципе было нелогично, невозможно для Небесных Странников, сто и удивляло Нави, и заставляло его беспокоиться.

Устав от её постоянных жалоб, которые, однако, он был готов слушать вечно, лишь бы говорила, лишь бы была рядом, Сын Фурии почти силой залощил девушку к целительнице.

Это, к слову, было сегодня утром.

И сразу после этого Мира отправилась в сторону леса. Она в последнее время полюбила такие прогулки — тихие, спокойные, по безопасным протоптанным тропам, где не водились хищники и где часто бегали детишки.

Некоторых из них Нави учил…

Вот и сейчас Мира стояла и задумчиво глядела на спокойное море.

Чайки с громким криком пролетали всего в нескольких метрах от края, а солёный морской воздух приятно щекотал нос.

Нави подошёл к супруге и обнял её со спины, на что та лишь немного вздрогнула.

Видимо, совсем задумалась.

— Ну, что сказала целительница? — спроси он, что бы хоть с чего-то начать разговор.

— Ничего угрожающего моему здоровью, — как-то растерянно ответила Мира.

— А точнее? — последовала его улыбка.

Мира резко обернулась, посмотрела ему прямо в глаза. Нави услышал, как сильно забилось её сердце, но… Как-то странно. Ритм словно отдавался эхом.

— Учитель… — начала девушка, — ты станешь отцом.

Неужели?

Правда.?

Он н мог и пошевелиться, так и стоял, как громом поражённый, не способный ничего ответить, ничего сказать, даже думать толком он не мог в то знаменательное и, быть может, последнее мирное мгновение.

Это замечательная новость!

Нави крепко обнял Миру, прижал её к сердце, слыша, как маленькое сердечко отбивает свой ритм.

Большего и желать не надо.

Только…

— Полвека, — озвучила его последнюю мысль девушка. — У нас ещё есть полвека.