Ничего на свете лучше нету, чем явиться в среду с того свету (джен)

Луна Лавгуд всегда была умной девушкой. Жизнь не очень-то была к ней добра: Луна рано потеряла мать, да и отец был немного не от мира сего, но она научилась с этим жить. Пусть некоторые и считали ее странной, но никто и никогда не считал ее глупой.

Луна Лавгуд никогда не была наивной девушкой. Еще в школе она выбрала своеобразный стиль поведения, что позволило ей быть самой собой, говорить, что она думала, и делать то, что считала нужным, при этом многие считали ее проницательной.

На данный же момент Луна Лавгуд была влюбленной девушкой. Встретив столько лет спустя Драко Малфоя, она влюбилась как девчонка, и это было самое потрясающее чувство, которое она когда-либо испытывала. Учась в школе, она бы ни за что не подумала, что он может ей хотя бы понравиться, а сейчас она летала словно на крыльях при одной мысли о нем. Луна таяла от его прикосновений в редкие минуты свиданий, а потом с трепетом вспоминала его слова и поцелуи долгими осенними и зимними вечерами.

И вот он пригласил ее на бал в Малфой-мэнор. Радость быстро сменилась тревогой; она по глазам поняла: что-то не так.

— Что случилось, Драко?

Он на мгновение смутился, но тут же расправил плечи и взглянул на нее.

— Луна, я хочу, чтобы ты все знала. Я слишком ценю тебя, чтобы лгать, и очень хотел бы, чтобы ты пришла на бал.

От его слов ее щеки слегка порозовели. Приятно, хоть во всей фразе и слышалось огромное "но".

— Но твой отец против, — догадалась она. — Ничего, я все понимаю... — горечь и разочарование в ее голосе больно кольнули Драко.

— Нет, не понимаешь, — он подошел ближе, приобнял ее за плечи, — ты будешь там, тебя же пригласил я, — в серых глазах Малфоя заплясали чертики, а воодушевленная улыбка заставила сердце Луны забиться быстрее. — Я не позволю отцу диктовать мне свои условия, я сам принимаю решения, кого мне любить и с кем встречаться.

У нее перехватило дыхание. Любить? Драко еще никогда не признавался ей в любви, он использовал любые другие слова, но не это.

— Но мой отец — очень сложный человек, — продолжал он, — и с ним нужно действовать определенным образом. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Думаю, да, — она все понимала, только не была уверена, что готова к этому.

— Я прошу, верь мне, — Драко был искренним как никогда. — Сейчас речь идет не о бале, а... о нас. Рождественский прием — это всего лишь один вечер, но от того, как все пройдет, зависит мое будущее. Наше будущее. И если ты уверена, что тоже хочешь этого, то я знаю, как все устроить.

Уверенный и решительный тон Малфоя неожиданно успокоили Луну. Она любила этого мужчину, потому верила ему.

— Если я открыто выступлю против отца, — взгляд Малфоя стал жестче, — то ничего не добьюсь, только все осложню. Потому, чтобы все прошло гладко, я должен действовать по-другому... — он склонился к ней и прошептал что-то на ушко.

В серебристо-серых глазах проскользнуло удивление. Нахмурившись, она отстранилась от него и неуверенно кивнула. "Надеюсь, ты знаешь, что делаешь", — читалось на ее лице. Луна Лавгуд была умной и проницательной, но безумно влюбленной девушкой.

* * *

Скандалы в доме Малфоев были редкостью. Это был не их метод. Крики, ругань — моветон. Зачем повышать голос, если можно добиться своего иными, куда более действенными способами? Авторитарность и патриархальность главы семьи, очевидные с первого взгляда, на поверку оказывались не столь непоколебимыми. Эту истину Нарцисса Малфой усвоила еще будучи мисс Блэк. Не было смысла открыто спорить сначала с отцом, а потом с мужем. Но это совсем не значило, что она была с ними согласна и покорно принимала их волю. Если хочешь чего-то добиться — действуй, но так, чтобы все выглядело случайным стечением обстоятельств, не более.

Вот и сейчас, сидя за письменном столом в своих покоях, Нарцисса Малфой писала письмо, о котором Люциусу знать было не обязательно. Совсем. Иначе он мог все испортить, а вопрос стоял слишком серьезный.

Две недели назад между Люциусом и Драко вышел крайне неприятный разговор по поводу гостей, приглашенных на Рождественский бал. Оба Малфоя шипели друг на друга, не повышая голоса, потрясая в воздухе каким-то списком, что показалось бы ей даже забавным, не будь эти двое ее собственными мужем и сыном. Что это за пергамент, она поняла сразу. Что произошло — тоже. А вот видеть сына таким возмущенным ей было в новинку. Драко мог хоть сто лет носить фамилию Малфой, но в его натуре с возрастом все больше и больше проявлялось родство с семьей Блэк.

Как он посмотрел на отца! За один этот взгляд она могла им гордиться. Скрытая сила, вызов, но не провокация, решительность, но не глупость — все было в том взгляде. Значит, сын что-то задумал, и она, как мать, поддержит его.

* * *

Люциус Малфой сидел в своем кабинете и размышлял. Сейчас он чувствовал себя игроком в шахматы, только фигуры были живыми. Но это было не важно, в стратегии он давно преуспел, а небольшие манипуляции, необходимые для реализации его задачи — женить сына на правильной девушке — были лишь средствами, оправданными целью. Он знал, что этот глупый мальчишка таскался на свидания с девчонкой Лавгуд, и вычеркнуть ее из списка приглашенных стало особым удовольствием. Он ждал, что Драко начнет возмущаться, но тот лишь в начале поспорил с ним, но, получив отказ, больше не возвращался к этому вопросу.

Люциус был уверен, что сын предпримет какие-то попытки, чтобы переубедить его, но тот упорно молчал. Более того, когда Малфой-старший спросил у Драко, кого бы он предпочел из списка подходящих невест, тот проглядел фамилии и сделал выбор: Астория Гринграсс. Неужели взялся за ум? Вряд ли. Скорее, Драко вел свою игру, рассчитывая выиграть время, но это и не важно. Пусть думает себе, что хочет, главное, что сейчас сын действовал так, как это требуется ему, главе семьи, а потом будет поздно.

Люциус открыл верхний ящик стола и удовлетворенно посмотрел на пузырек с Амортенцией и небольшую коробочку с волосом Астории, которым он разжился еще в день открытия магазина. План был прост до гениальности: Драко и глазом не моргнет, как окажется обручен с мисс Гринграсс.

* * *

Черный филин Малфоев стукнул клювом в окно и застыл в ожидании, когда его впустят. Блейз Забини оторвался от составления заявки на новые ингредиенты, взмахнул палочкой и открыл окно.

Записка от Драко. Кто бы сомневался. Это было уже пятое послание за сегодняшнее утро. Почему Малфой просто не аппарировал, чтобы поговорить, Блейз искренне не понимал. То, что друг нервничал, он догадался, получив еще второе послание. Но чтобы настолько?!

Забини пробежал глазами записку, усмехнулся и на ней же написал ответ. Филин получил пергамент, ухнул и улетел.

Проводив взглядом пернатого почтальона, Блейз отодвинул свои записи и откинулся в кресле в ожидании.

Десять, девять, восемь...

...Филин подлетает к мэнору.

Семь, шесть...

...Драко открывает записку.

Пять, четыре...

...Гримаса злости искажает бледное лицо Малфоя.

Три, два, один...

— Блейз, драккл тебя раздери!

Забини расплылся в улыбке. Как же хорошо он знал своего друга!

— Я тоже рад тебя видеть, Драко, — улыбка стала еще шире.

— Что все это значит? — злился Малфой.

— Я решил вступить в общество защиты почтовых птиц и прекратить мучить твоего филина. Может, поговорим?

Драко посмотрел на Блейза, который нес всю эту чушь с абсолютно серьезным выражением лица, и... рассмеялся. Открыто, громко расхохотался и почувствовал, как ему стало легче. Он был на взводе уже две недели, и с приближением даты торжества уровень его нервозности просто зашкаливал. А надо было держать лицо. И вот друг одним взглядом смог прорвать плотину.

Отсмеявшись, Драко сел в кресло, сложил руки на животе и вытянул ноги.

— Ну что ж, ты прав. Так будет быстрее.

Блейз довольно хмыкнул.

— Рассказывай, — Забини кивком указал на столик с чайником, но Малфой отрицательно покачал головой.

— Завтра бал.

— Я знаю.

— Там будет Луна.

— Я знаю.

— Там будет Астория.

— Я знаю.

— Там будет отец.

— Да-да, и еще сто пятьдесят гостей, будешь перечислять всех?

Драко даже не улыбнулся. Он вновь погрузился в свои переживания.

— Ты же говорил, что придумал, как лучше все провернуть, так почему так переживаешь? — посерьезнел Блейз.

— Я говорил с матерью. И с Луной.

— И?

— И мне нужна твоя помощь. И не только твоя.

* * *

Непотопляемая Рита Скитер впервые за несколько лет была официально приглашена в Малфой-мэнор. И не просто так, а на Рождественский бал, традиционно устраиваемый Малфоями несколько десятков лет подряд. Все изменилось с возвращением Того-кому-теперь-там-и-место, и вот впервые за девять лет мэнор вновь распахнул двери для своих гостей.

Прыткопишущее перо уже висело наготове, и Рита принялась за работу. Гости были значимыми: здесь был Министр магии, представители древнейших родов, политики и прочие сильные мира сего. Она только мысленно перечислила всех высокопоставленных особ, а перо само уже вписало положенные им регалии, обрисовало всех пафосными эпитетами и ждало дальнейших мыслей хозяйки.

"А вот и мистер Поттер с супругой", — подумала она, и на бумаге уже появилось животрепещущее описание героя всея магической Британии, его подвигов и прекрасных зеленых глаз. Взглянув на супругу мистера Поттера, Рита скривилась — слишком хорошо та выглядела для женщины, родившей меньше двух месяцев назад.

Взгляд скользнул дальше, и вот уже перо описывало самих хозяев торжества, переходя к убранству, угощениям и прочему.

Настроение Риты Скитер было великолепным, под стать балу. А воспоминание о полученном накануне мешочке с золотыми галлеонами и вовсе грело душу. Мистер Малфой попросил ее о маленькой услуге, и всего-то надо было выполнить свою работу. Рита расплылась в улыбке и двинулась дальше — до назначенного времени ей еще надо было подготовить основной репортаж.

* * *

Сдержанная улыбка Люциуса Малфоя не отражала и сотой доли его приподнятого настроения. Все шло по плану. Его и только его плану. Задумку Драко он разгадал на раз, но не стал предпринимать ничего — пусть мальчик думает, что способен тягаться с ним. Они оба понимали значимость этого приема и не могли допустить скандала. Именно поэтому Малфой-младший всеми силами изображал радушного хозяина и даже делал вид, что пошел на поводу у отца, уделяя повышенное внимание мисс Гринграсс. Но Люциус слишком хорошо знал своего сына, чтобы поверить в его притворство, главное, что эта игра была ему на руку: Драко не избегал общества Астории.

Лишь один момент вызывал недовольство хозяина — появление мисс Лавгуд под руку с Блейзом Забини. Люциусу тогда сразу не понравилась формулировка приглашения, но Драко уверил его, что Забини сам еще не знал, с кем придет. Вот уж выбрал так выбрал, ничего не скажешь. И самое противное, что девчонка смотрела на Забини влюбленными глазами. Неужели они поссорились и именно поэтому сын не настаивал на ее приглашении? А что, если это так и есть, поэтому Драко и ухаживает за Асторией? Может, он знал, с кем придет Блейз, и решил позлить бывшую? И ведь хороша, чертовка: сменила одного чистокровного аристократа на другого и улыбается как ни в чем не бывало.

Понаблюдав еще какое-то время за новообразовавшейся парочкой, Люциус остался доволен: они не отрывались друг от друга, танцевали, абсолютно не обращая внимания на Драко и Асторию.

Пора было переходить к главной части плана. Он подозвал официанта и забрал у того небольшой поднос с шампанским. Отставив лишний фужер, Люциус направился к сыну с, как он надеялся, будущей невесткой.

— Мисс Гринграсс, рад приветствовать вас в нашем доме. Вам здесь всегда рады. Позвольте угостить вас, — он ловко взял ближайший бокал и протянул ей. — Драко, — он вручил сыну бокал, стоявший справа, а себе взял оставшийся.

— С Рождеством! — отсалютовал Люциус, и все трое выпили за этот тост. — Приятного вечера. Драко, позаботься о прекрасной леди.

Люциус оставил пару, довольно улыбаясь. Все прошло как надо.

Сделав несколько шагов, он встретился глазами с Ритой Скитер и слегка кивнул ей.

* * *

Домовик с тихим хлопком появился перед Асторией, напугав ее. Она была одна. Драко, почти весь вечер не отходивший от нее ни на шаг, отлучился по делам, и она решила немного отдохнуть на диванчике.

— Простите, мисс, я виноват мисс, это вам, мисс, — пролепетал домовик, сунул ей в руку записку и исчез.

Астория развернула пергамент: Драко извинялся, что был вынужден ее покинуть, и приглашал ее в малую гостиную, первая дверь после библиотеки, к девяти часам.

Сердце Астории застучало часто-часто. Драко пригласил ее! И почему до этого вечера она не обращала на него внимания? Ведь еще на открытии магазина он провел для нее личную экскурсию. Но тогда он был таким холодным, отстраненным... Не то что сегодня. Астория поправила прическу и поспешила в холл; у нее всего пятнадцать минут, чтобы найти библиотеку и следующую за ней дверь.

* * *

Блейз весь вечер избегал Драко. Видеть того с Асторией было невыносимо. И то, что он сам при этом привел Луну, мало что меняло. Как же быстро все изменилось! Еще вчера Малфой пел ему о любви к Луне, строил планы, как обмануть отца, а сегодня не сводил влюбленных глаз с его Астории.

Заметив, что Драко исчез из зала, а спустя несколько минут в холл направилась и мисс Гринграсс, он не выдержал. Вот ловелас недобитый, наверняка потащил ее в свою любимую белую гостиную.

— Луна, ты не против прогуляться? Я бы мог показать тебе библиотеку, — он галантно подставил руку.

— С удовольствием, — улыбнулась она и просунула маленькую ладошку под его локоть.

* * *

Мисс Скитер едва не подпрыгивала от нетерпения. Ее журналистский нюх никогда ее не подводил, а тут и сам мистер Малфой обещал ей сенсацию. Все, что от нее требовалось — оказаться в нужном месте в нужное время. И это время пришло. Подозвав своего фотографа, она выскользнула из зала и направилась в сторону библиотеки.

В коридоре в вазе у двери в малую гостиную стоял букет красных роз: значит, все шло по плану Люциуса и его сын уже заглянул туда. Ее задача теперь — "ошибиться" дверью, а там... оплаченная сенсация.

Тихо-тихо, на цыпочках, Рита прошла по ковру к двери, убедилась, что фотограф готов, и нажала на ручку.

В комнате царил полумрак, верхний свет не горел, но и света бра было достаточно, чтобы разглядеть высокую мужскую фигуру, стоящую спиной к двери. Светлые волосы не оставляли сомнений, кто стоял перед ней. Мисс Скитер сделала два решительных шага вперед. Фотограф защелкал колдокамерой, запечатлевая тонкие женские руки на шее Драко, его склонившуюся для поцелуя голову, расслабленную спину...

То, чем занимался здесь Малфой-младший, было очевидно, но Риту не устраивало, что девушку почти не было видно. Словно поняв ее недовольство, Драко немного развернулся, сделал пару шагов назад, оперся о стол, потянув свою спутницу к себе, не отрываясь от поцелуя и не замечая зрителей.

Вот теперь на колдофото отлично стало видно, как Драко Малфой страстно целуется с... Рита на секунду опешила. Как так? Он же весь вечер провел в компании младшей мисс Гринграсс, а сейчас буквально впился в губы Луны Лавгуд.

Только теперь парочка заметила, что они уже не одни.

— Мисс Скитер, что вы здесь делаете? — возмутился Драко.

— Простите, мистер Малфой, я ошиблась дверью. Я направлялась в библиотеку, ваш отец обещал ответить на мои вопросы.

— Ну раз уж вы здесь, позвольте представить вам мою невесту — мисс Луну Лавгуд.

* * *

Блейз Забини стоял у окна небольшого кабинета и ждал, когда Астория, выглядывающая в приоткрытую дверь, сообщит ему новости.

— У нас получилось! Скитер ворвалась в гостиную с фотографом, — шепотом вскрикнула она минуту спустя. Тихо прикрыв дверь, она повернулась к Блейзу. Он уже был почти рядом и любовался ее горящими глазами и искренней улыбкой. От нахлынувшей радости Блейз не сдержался, притянул ее к себе и поцеловал. И она ответила. Их поцелуй был ярким, страстным, жизнеутверждающим. Они хотели быть вместе, и никто не имел права им мешать.

— Астория, — с трудом выпустив ее из объятий, прошептал Блейз.

— Да, — радость и волнение сменились смущением. Их первый поцелуй вышел почти случайным.

— Ты самая лучшая девушка на свете, и никакому Малфою я тебя не отдам.

Она смутилась еще больше, но на губах заиграла улыбка. Ничего не сказав, она прильнула к нему и уткнулась в плечо.

* * *

— У тебя получилось! — Луна обняла Драко, когда наглая журналистка наконец убралась прочь, прихватив фотографа.

— Нет, это у нас получилось, — он чмокнул ее в носик и улыбнулся.

— Но ты сказал Скитер, что я... — Луна покраснела и отвела взгляд.

— Я лишь чуть ускорил события, обстоятельства не позволяли медлить.

Она все еще молчала, но внимательно всматривалась в его лицо.

— Луна, я люблю тебя, — он нежно притянул ее к себе за талию. — И мечтаю, чтобы ты стала моей женой.

— Это немного неожиданно, — прошептала она. — И твоя семья...

— Мама нас поддержит, ты ей очень понравилась, а отец... — он нахмурился. — Отец привыкнет. Это моя жизнь, и я сам буду принимать подобные решения. Так ты согласна?

— Да, — тихо ответила она. — Драко Малфой, я тоже тебя люблю и стану твоей женой.

Драко вновь поцеловал ее, на этот раз не торопясь, нежно, давая понять, что так будет всегда.

— Главное, что мы вместе, а с остальным мы справимся, — прошептал он.

— Как сегодня? — засмеялась она.

— Н-у-у-у, надеюсь, что как сегодня больше не понадобится, но, в целом, да.

— И как ты только уговорил Блейза помочь тебе? — Луна шутливо уперлась кулачками ему в грудь.

— Между прочим, Блейза уговаривать не было ни малейшей необходимости. Он здесь самое заинтересованное лицо. В отличие от меня, Забини совсем не против жениться на Астории, и, похоже, это взаимно.

— Бедный Блейз! Он весь вечер наблюдал, как ты ухаживаешь за его девушкой! Это же кошмар.

— Между прочим, он тоже весь вечер провел с моей девушкой. Я ему это еще припомню. Иногда он слишком увлекался.

— Так что же все-таки произошло? Это и был план твоего отца? Амортенция и Рита Скитер?

Драко кивнул.

— Но я же видела, что вы с Асторией выпили шампанское вместе с мистером Малфоем. Я так испугалась, — она помрачнела.

— Спасибо моей маме. Если бы не она... — Драко вновь прижал Луну к себе, словно хотел убедиться, что она рядом, что она с ним.

— Мне пока не очень понятна роль миссис Малфой во всем этом, но я очень ей благодарна.

— Мама была великолепна, — улыбнулся Драко. — Истинная аристократка.

— Расскажи, — Луна провела рукой по его волосам.

— До недавнего времени мне не рассказывали, как мои родители стали парой. Мне говорили об их детстве, школе, о том, как они жили до меня и после того, как я родился. Но как отец стал женихом матери — никогда.

— Почему? — Луна внимательно слушала его, он был сейчас таким настоящим и таким взволнованным.

— Ты знаешь, я никогда не думал об этом. То, что мама стала миссис Малфой — для меня всегда было само собой разумеющимся. И что могло быть иначе — мне и в голову не приходило. А недавно мама попросила меня заглянуть к ней по вопросам подготовки бала. Когда я вошел к ней, она перебирала какие-то старые вещи и вдруг стала рассказывать о них. Она показала какие-то милые ее сердцу безделушки ее детства, отрочества, а потом вдруг вспомнила, как мой дед опоил на балу ее и Люциуса, и их застали в беседке. Чтобы не компрометировать ее, мой отец объявил ее своей невестой.

Луна шумно вздохнула, глаза расширились, сердце колотилось как бешеное.

— Но это же средневековье какое-то, — воскликнула она. — Так нельзя.

— Конечно, нельзя, — прозвучало от двери.

Они обернулись — красивая и гордая Нарцисса Малфой улыбалась, глядя на счастливую пару.

— Но ты не сказала мне об этом открыто, — Драко чуть отстранился от Луны, но обнимать ее не перестал.

— Не понимаю, о чем ты, Драко. Жена хозяина дома не должна ничего делать против своего мужа. А если ее воспоминания натолкнули сына на какие-то мысли... — она изящно повела плечами. — Что ж, бывает.

— Позвольте поблагодарить вас, миссис Малфой, — со счастливой улыбкой промурлыкал появившийся в дверях Блейз. Он пропустил вперед Асторию и вошел вслед за ней. Их руки тут же сплелись.

— Боюсь, вы что-то путаете, мистер Забини. Это вы оказали мне услугу, оставив без внимания мою оплошность, — Нарцисса слегка кивнула ему, — со всей этой подготовкой я по ошибке отправила вам заказ на зелье, нейтрализующее Амортенцию. Я надеюсь, что те два заказанных фиала не пропали и вы смогли найти им должное применение.

— Конечно, миссис Малфой. Всегда к вашим услугам.

— Всего вам доброго, мистер Забини, мисс Гринграсс. Мисс Лавгуд, добро пожаловать в нашу семью, — Нарцисса с мягкой улыбкой посмотрела на две влюбленные пары и направилась к выходу.

* * *

Завтрак в семье Малфоев не считался обязательным для всех мероприятием, но семья собиралась в это время довольно часто. Правда, с возвращением Снейпа Драко все реже завтракал вместе с родителями — дела в лаборатории часто заставляли его появляться на работе раньше оговоренного времени. Однако после праздника вся семья была в сборе. Люциуса немного удивила молчаливость супруги, а сын расправился с едой привычно быстро и отправился работать.

Люциус Малфой расслабленно прихлебывал великолепный чай — как и полагается, у Малфоев снова было все самое лучшее! — когда наконец доставили почту. Предвкушая приятные новости по итогам им же срежиссированного спектакля, он раскрыл "Ежедневный пророк".

Постепенно его глаза приобретали все более круглую форму, а лицо начало медленно багроветь…

— Дорогой, — нежный голосок Нарциссы словно нажал на спуск внутри него, и он, скомкав газету в кулак, гневно отбросил ее, едва не подскочив на месте. — Милый, — как ни в чем не бывало продолжила супруга, слегка нахмурив тонкие брови, — не позволяй прессе создавать угрозу твоему драгоценному здоровью. Оно тебе еще пригодится.

— Пригодитс-с-с-я, — прошипел Люциус, стараясь не треснуть кулаком по столу — хотелось прибить любимого сыночка — и окинул дражайшую половину нехорошим прищуром: не она ли виновата во всем этом? — Наш сын женится, дорогая. Ты, я полагаю, в курсе?

— Серьезно? — тонкие брови взметнулись чуть выше обычного. — Не думала, что он так быстро решится, но ты же сам изо всех сил подталкивал его к этому шагу, так что тебе не нравится? То, что, узнал об этом только из "Пророка"?

— Невес-с-ста! — рявкнул Люциус, снова багровея.

— Спокойнее, дорогой, тебе сейчас только апоплексии не хватало, — в голосе Нарциссы снова зазвучало беспокойство. — В Мунго такое лечится очень плохо. Дыши глубже и объясни наконец, что за опасные эмоции заставляет тебя испытывать будущая супруга Драко.

— Ты скорее заинтересована, чем недовольна, — буркнул Люциус.

— Ты наконец скажешь, в чем дело, или полагаешь, что я полезу в этот мусор? — тонкий наманикюренный мизинчик чуть оттопырился, указывая на смятую газету, а все еще прекрасные голубые глаза намекнули, какой бывает "эксклюзивная" гроза от Блэков.

На грозу Люциус не подписывался, но все еще пребывал на нервах, а потому просто подскочил и, расправив листок, ткнул его дорогой жене под но… нет-нет, аккуратно положил на стол. И еще ладонью пригладил.

На колдографии дражайший сын довольно умело и определенно со вкусом целовался со своей избранницей.

— О, все-таки Лавгуд, — не без удовольствия резюмировала Нарцисса. — А наш мальчик далеко пойдет.

— Почему? — вырвалось у Люциуса совершенно самопроизвольно, а сам он озадаченно опустился на стул. — Как ты?.. — он еще немного похватал воздух ртом и наконец разразился целой серией упреков, главной мыслью которых были сговор за его спиной, плебейское происхождение невесты, отсутствие у нее хоть какого-либо приданого, и вообще...

— Так. Про сговор — это ты вообще о чем? Мне поклясться магией, что не имею никакого отношения… Кстати, — Нарцисса резко сменила тон. — Скитер на бал приглашала точно не я. С чего бы это ты вдруг стал так внимателен к этой мадам Желтая пресса?

Не успел Люциус откреститься, как она продолжила, даже не дав ему договорить:

— А насчет того, что девочка — не аристократка, так, дорогой, мне напомнить, кем была твоя прабабушка по отцовской линии? Или мой прапрадедушка по материнской? Она чистокровная в нескольких поколениях, чего тебе еще?

— Но…

— Сын далеко пойдет, если сумел привлечь внимание героини войны, будучи Малфоем, — Нарцисса вздохнула. — Нам всем непросто было в эти годы, так что лично я никак не могу счесть этот выбор неудачным.

— Но он же должен был сделать предложение Гринграсс! — рявкнул Люциус. — Я же…

— Что, дорогой?

В голове у Люциуса промелькнуло несколько весьма неприятных картин того, что может сделать дорогая супруга, узнав, что он подлил зелье их сыну. Ее сыну.

— Я же видел, что он весь вечер за ней ухаживал!

— Возможно, это было прощание?

— И ты за них! За него! — глава семьи вылетел из-за стола, пока не сказал лишнего. Или пока не сделал. И вообще пока еще целы стол и малая столовая.

* * *

Драко в лаборатории Люциус не застал: Снейп опять отправил того с поручением к Лонгботтому. Так что вся ярость, точнее, ее остатки, и вся душевная боль неудавшегося отца-манипулятора была вылита, естественно, на старинного приятеля.

Узнав о том, что будущей миссис Малфой является мисс Лавгуд, Снейп ощутил нечто вроде "...и на земле мир, в человецех благоволение". Так что Люциусу пришлось только продолжать дивиться тому, что Снейп так радушно отнесся к факту обнаружения мисс Лавгуд в роли невесты сына. Впрочем, долго это не продлилось, Малфой оставался Малфоем, так что тут же попытался вывести приятеля на чистую воду по поводу того самого благоволения. И тут же нарвался на то, что девица-то, оказывается, его спасала и от Мунго, и от Аврората. Вместе с его сыном. Еще бы не благоволить, да.

Люциус понял, что за сегодняшнее утро узнал о собственном сыне столько, сколько за несколько лет не узнавал, тяжело вздохнул, прощаясь — Северус уже дважды намекал, что работа простаивает, но подряжаться помогать в планы сиятельного совладельца не входило. Однако возвращался к себе он уже более-менее спокойным.

"А ведь он сделал это чисто по-малфоевски, — думал Люциус, неторопливо подходя к своему кабинету. — Каков стервец! Обставить отца на его собственном поле! А пока наведу-ка я побольше справок про эту девицу, раз уж так все сошлось".

Люциус Малфой не был бы собой, если бы не умел не только принимать поражение, но и ставить большинство проигрышей себе на пользу.

* * *

На душе скребли кошки. Пожалуй, даже не кошки, а целые такие саблезубые тигры. Или даже сфинксы… Сфинксы родом из Египта.

Египет…

Египтолог…

Драный Мерлин!

Рон в сердцах пнул старый пень. Теперь к душевным терзаниям добавилась физическая боль в большом пальце ноги. Рон негромко выругался, одновременно наблюдая за потревоженным гномом, который торопливо выбрался из-под пня и тут же нырнул в норку возле куста рододендрона.

Хорошо, что нашелся убедительный предлог выбраться из Норы наружу — Рону нужно было время, чтобы разобраться в себе и в том, что происходит.

Время и уединение. Но шумные родственники, охваченные предрождественской лихорадочной суетой, не давали никакой возможности сосредоточиться на своих мыслях больше трех минут кряду.

Казалось, это Рождество наконец-то будет походить на тот праздник из детства, когда старая добрая Нора буквально фонтанировала чудом и волшебством, под елкой обнаруживались пусть незатейливые, но милые подарки, а запах маминых пирогов и угощений будоражил так, что не было мочи дождаться торжественного момента, когда вся семья наконец собиралась за одним столом.

Когда Джинни, сияя, поведала о том, что папа словно очнулся и вовсю занимается украшением дома к празднику, Рон вдруг понял, как же ему не хватало всего этого. Да, он теперь и сам был главой пусть маленькой, но полноценной семьи, и за эти годы они с Гермионой и Рози уже успели обзавестись своими личными рождественскими традициями, но все же…

Изначально они хотели встречать это Рождество как раз в доме Рона и Гермионы, вместе с Джинни и Гарри, но сестренка так заразительно рассказывала про перила лестниц Норы, овитые мишурой, и нетающие сосульки, висевшие прямо в воздухе посреди кухни, что не оставалось никаких сомнений, что Поттеры останутся на Рождество в Норе. Тем более, и Билл с семьей решили провести и сочельник, и сам праздник у родителей.

Рон с Гермионой могли присоединиться ко всем, а могли устроить себе свой тихий семейный праздник. И, возможно, им удалось бы затянуть трещину, которая появилась в их отношениях.

Рон пытался понять, когда же это произошло. Как получилось, что они с Гермионой все чаще стали ругаться?

Кажется, это началось с момента появления этой дурацкой доски, когда Гарри обратился к Гермионе за помощью. И завертелось. Сначала "дорогой, я ненадолго в библиотеку" и "погрейте себе сами, еда в холодильнике", потом "буду поздно, забери Рози от няни" и "приготовь что-нибудь на быструю руку".

Он что, домовой эльф? Между прочим, он работает! И вполне заслуживает вкусного ужина, а не инструкций по домоводству.

Рон злился. Пытался справиться с собой, убеждал себя, что он рад за Гермиону, но все чаще при виде ее одухотворенного выражения лица, когда она рассказывала о новом открытии, испытывал раздражение.

Последней каплей стал этот злосчастный подарок от Алана, пикси бы его побрал, Онидана. Аккуратная коробочка, упакованная в темно-бордовую бумагу, что красная тряпка для быка, привела к некрасивой ссоре. Рон даже не поинтересовался, что там был за подарок, его взбесил сам факт того, что какой-то малознакомый тип поздравил с наступающим Рождеством Гермиону. Даже птица, что принесла посылку, была, по мнению Рона, какая-то выпендрежная. За десять минут он успел припомнить Гермионе все ее вольные и невольные прегрешения, а когда в пылу разборок увидел на ее глазах слезы, попросту малодушно сбежал.

Надо бы вернуться. Разобраться во всем. Но пока он так и не нашел в себе мужества сделать хорошую мину при плохой игре, а потому почти с облегчением ухватился за просьбу Джинни принести еще немного веток падуба, чтобы соорудить венок для заднего входа кухни. Невразумительное мычание про то, что он забежал всех проведать, не вызвало подозрений, и теперь Рон мучительно страдал от всеобщего веселья, которое казалось ему верхом вандализма, тогда как его собственное душевное равновесие было близко к критическому унынию.

Остролист предсказуемо оцарапал ладонь Рона, когда он потянулся за ветками. Рон поморщился.

Что ж, самым разумным было надеть защитные перчатки, в которых обычно выдворяли гномов, поэтому Рон, зачерпнув кроссовком снег, выбрался на тропинку, ведущую в мастерскую отца.

После солнечного света пришлось задержаться на пороге, чтобы глаза привыкли к полутемному освещению. Рон скорее почувствовал, чем увидел, что в мастерской есть кто-то еще.

— Па? Это ты? — неуверенно спросил Рон, вглядываясь в тот угол, где послышался шорох.

— Сынок! А я ищу костюм Санты, давненько его не доставал. Вики печет печенье для меня, ну, то есть для Санта Клауса, а я опрометчиво пообещал ей, что Санта непременно сам придет вечером за угощением.

Рон невольно улыбнулся.

Артура словно подменили. Еще совсем недавно, когда Рон забегал к отцу на обед, тот рассеянно кормил кур и не замечал ничего вокруг. Сейчас глаза Артура горели тем особенным блеском, который наблюдался у него всякий раз, когда речь заходила, допустим, о маггловских батарейках. Кажется, отец вернулся из тишины. И это было замечательно.

Рон смахнул с полки утварь и примостился в уголке, слушая отца и на минутку забывая о своих тревогах.

Артур выудил откуда-то из-под потолка большой мешок, мановением палочки развязал его и достал красный камзол с черными сапогами.

— Эх, надо было пораньше достать, — под нос себе негромко проговорил он, затем подвесил костюм в воздухе и едва заметно взмахнул палочкой.

Камзол встряхнулся, рукава поднялись и начали смахивать пыль с воротника и обеих передних половинок. Потом повалил пар, будто в воздухе решил прогуляться невидимый утюг. Раздались шипение и бульканье.

Потом камзол развернулся спинкой и повторил все манипуляции сзади.

Рон как завороженный наблюдал, как из карманов камзола показались ремень и красная шапка с бородой. Все это деловито крутилось и чистилось. Через десять минут костюм, отглаженный и отутюженный, висел на плечиках. Ремень сверкал начищенной бляшкой, а высокие сапоги сверкали свежей ваксой.

— Класс! — восхищенно цокнул языком Рон.

Артур улыбнулся.

— Когда вы были маленькие, я переодевался в этот костюм и заходил в дом с большим мешком. Ты забирался ко мне на колени и внимательно следил, как я доставал из карманов конфеты. Фред с Джорджем пытались оторвать мою бороду, а Перси скептически сидел в сторонке и, как мне кажется, не верил ни в каких Санта Клаусов, но однажды подошел ко мне и прошептал на ухо, что он очень хочет новые краски, потому что краски Билла давно уже все высохли… Как ты думаешь, Рози не испугается?

— Рози? Э…

— Разве вы не будете с нами? Я думал, ты ближе к вечеру пойдешь за своими.

Рон порадовался, что в мастерской темно, потому что его уши предательски покраснели. Но отцу и не надо было смотреть на его уши, он и так все понял.

— Рон, все в порядке?

— Да… Нет… Не совсем…

Рон и сам не понял, почему вдруг все вывалил отцу. И про то, что Гермиона последние годы полностью посвятила семье и ее все устраивало; про ее горящие глаза, когда она начала помогать Гарри с этой доской Уиджи; про ее поздние возвращения, холодные ужины и няню и, наконец, про египтолога и его подарок.

— Это уже никуда не годится! — на повышенной ноте закончил Рон.

— И ты попросту сбежал из дома, так? — мягко улыбнулся Артур.

Он давно сел напротив Рона на старый колченогий табурет, обратившись в слух.

— Я не сбежал. Наверное… Мне надо было подумать, — словно оправдываясь, сказал Рон и с горячностью добавил: — Па, я не понимаю, что происходит. Я не хочу потерять Гермиону.

Артур немного помолчал, подбирая слова.

— Помнишь, в прошлый раз, когда ты забегал на обед, ты рассказывал про Лаванду?

— Помню, — удивленно подтвердил Рон. — Не думал, что ты… Ну, в общем…

— Что я слышал тебя? — подсказал Артур. — Бедная девочка достаточно натерпелась, и я рад, что ее лечение наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Но я немного не про это. Скажи, как отреагировала Гермиона, когда ты ей рассказал про Лаванду?

— В смысле? Ну, она чуть не расплакалась и была рада, что в лаборатории Малфоя решили помочь.

— И Гермиона не устроила тебе сцену ревности, зная, что когда-то ты был в отношениях с Лавандой?

Рон ошарашенно посмотрел на отца.

— Да при чем тут это! Это было сто лет назад. И потом…

— И потом, Гермиона знает, что ты ее любишь, и доверяет тебе, так?

— Ну да…

— Так почему же ты унижаешь ее и себя своим недоверием?

— Я? Унижаю?

— Сынок, что такое, по-твоему, измена? Ты фактически устроил Гермионе сцену ревности из-за этого, как его, мистера Онидана.

— Да я бы лично оторвал ему руки, если бы он только тронул мою жену!

— Рон, для меня измена — это когда человек находится не со мной, вне зависимости от его физического местоположения. Если внутри себя он сменил приоритеты и душа его смотрит не на меня. Твоя ревность понятна, но сейчас ваш брак держится фактически на терпении Гермионы. И скажу тебе, это о многом говорит. Она любит тебя. Твоя ревность разъедает. В какой-то мере ревнивы все, потому что все хотят внимания к себе, так или иначе; это распространяется на любую сферу, и это нормально. Но, поскольку ревность и доверие — сообщающиеся сосуды, для первой остается слишком мало места. Я привык доверять людям. Я никогда не сомневался в том, что сердце нашей мамы принадлежит Норе и мне и нашим детям.

— Да, но мама все время сидела дома, с нами, — проворчал сбитый с толку Рон.

Рассуждения отца вызвали угрызения совести, а этого Рон ох как не любил. Просто так сдаваться не хотелось, поэтому он и решил прибегнуть к такому неоспоримому аргументу.

— Да, мама не вышла на работу, но это был ее выбор. Выбор Гермионы — реализовать свои умения и знания, быть полезной, найти себя. Заперев ее в четырех стенах, ты сделаешь ее несчастной.

— Но разве ей мало меня с Рози? — вопрос Рона прозвучал совсем по-детски.

— Рон, пойми. Ты и Рози — важная часть мира Гермионы. Самая важная. Но нельзя зацикливаться на человеке, на чем-то одном, полностью отгородившись от всего остального. Если Гермионе хочется работать, она должна выйти на работу. Ты сам радовался, что она стала прежней, что ее глаза загорелись. Что изменилось?

Рон хотел что-то возразить, но только хватанул ртом воздух, потому что возразить, собственно, было и нечего.

Неужели он снова сбежал от проблем? Как тогда, во время их поисков? Однажды он уже оставил Гермиону, и хотя та и считала, что во всем виноват был крестраж, сам Рон до сих пор вспоминал свое постыдное бегство из палатки не с самыми радужными чувствами.

Но Гермиона такая красивая. После того, как у нее появилось это задание — уговорить нужного им египтолога на сотрудничество, — она здорово похорошела. Напрочь исчезли неловкость и угловатость, и Рон с восхищением наблюдал возле себя уверенную, красивую женщину. А он? Кто он такой против этого мачо Алана Онидана?

Кажется, последние слова Рон произнес вслух, потому что Артур улыбнулся и положил ладонь ему на колено.

— Рон, да ведь любит-то Гермиона тебя, а не этого мачо.

Тот хотел сказать что-то еще, но внезапно дверь мастерской отворилась, впуская яркий свет и встревоженный голос Гермионы:

— Рон? Рон, ты здесь? Мы с Рози подумали, что ты в Норе. Джинни сказала, ты пошел за остролистом.

— Да, я перчатки искал, — подскочил Рон и заключил Гермиону в объятия, совершенно не стесняясь улыбающегося отца. — Гермиона, прости меня. Я невозможный болван и тупица. Я люблю тебя.

* * *

Золотые и серебряные нити дождя вылетали прямо из высоченной ели, упирающейся макушкой в самый потолок. Рон примостил сердитого гнома, втиснутого в балетную пачку, на одну из разлапистых веток и вручил ему большой лакричный леденец в качестве моральной компенсации. Кривоногий ангел, похожий на лысую картофелину, сразу подобрел лицом и с видимым удовольствием принялся за угощение.

— Прямо как раньше, — услышал Рон за спиной и, обернувшись, увидел рядом Джорджа.

Он понял без слов, про что говорит Джордж. Когда-то, сто лет назад, на их рождественской ели уже сидел гном вместо ангела. В другой жизни, в которой был жив Фред.

Рон ободряюще хлопнул Джорджа по плечу и отошел к Гермионе, помогающей Молли наводить последний лоск на праздничный стол, на котором, кажется, на самом деле яблоку негде было упасть.

Спонтанно сегодня в Норе собрались практически все Уизли. Джинни с Гарри и Джаспером, Билл с Флер и Вики, Перси и даже Джордж, появление которого вызвало слезы Молли и бурную деятельность Артура, засыпавшего сына десятком вопросов о новинках в "УУУ".

Вики и Рози в полном восторге носились за кроликом, появившемся из волшебной хлопушки, и визжали так, что создавалось впечатление, будто Нору постигло нашествие маленьких мандрагор. Но общий шум и хаос, суета и столкновения членов семьи на лестницах были сегодня сродни чуду после многомесячной тишины.

Наконец, все более-менее разместились за столом, Молли торжественно внесла в гостиную блюдо с фаршированной индейкой, а Артур с Биллом открыли вино.

Когда все сидящие подняли бокалы, возле каждого появилась толстая свеча, парящая в воздухе. Желтые огоньки таинственно мерцали, создавая поистине волшебную атмосферу.

Артур поднялся со своего места.

— Дорогие мои все. Молли, дети и внуки. Я хочу поднять бокал за вас. Самое дорогое, что у человека есть на свете, это его семья. Его близкие и родные. За вас, мои любимые Уизли.

Молли украдкой смахнула слезу, а Вики захлопала в ладоши и закричала:

— Деда! За дедушку Уизли!

Потом все угощались, а Молли зорко следила, чтобы тарелки не были пустыми.

Рон потихоньку шепнул Гермионе, что замажет Перси очки пастернаком, если тот не прекратит полемизировать о важности своей должности. Впрочем, печеный картофель с беконом и брюссельская капуста вскоре сделали свое дело, и сытый Рон уже довольно благодушно взирал на старшего брата.

Джорджа Вики и Рози поначалу немного дичились, поскольку были с ним почти не знакомы, но потом, очарованные различными скачущими, летающими и сверкающими игрушками, что тот доставал из своих бездонных карманов, дружно забрались к нему на колени. Так что Джордж к концу вечера начал даже слегка улыбаться.

Гарри, засмотревшись на эту картину, машинально придвинул к себе доску с хлебом, рассеянно смахивая на стол крошки, и так же бездумно начал водить пальцами по ее выщербленной поверхности. Гермиона заметила это и на секунду замерла, опознав его движения, и растроганно улыбнулась.

Пришло время рождественского пирога, и каждый получил свой кусок, гадая, какое предсказание попадется ему в этом году. Гарри обнаружил в своем кусочке сикль — признак богатства, Рон — боб — всем было известно, что это предсказатель счастья, а Перси чуть не сломал зуб о кольцо и страшно удивился, когда все стали поздравлять его со скорой свадьбой. Пуговицу — вестник неудачи — не получил никто. Может, Молли специально не положила в тесто этот символ, а может, мироздание решило, что в следующем году Уизли заслуживают исключительно счастливых моментов.

Звучали ответные тосты, бабахали под детский визг во дворе волшебные фейерверки. Но самые громкие и дружные возгласы всех собравшихся вызвало заявление Билла и Флер — о том, что они снова ждут ребенка.

Потом были румяный Санта Клаус, который голосом Артура поздравил всех с праздником и раздал подарки; поцелуй Рона с Гермионой под омелой у двери; голова Чарли в камине: сам Чарли не смог прибыть из Румынии — у него ожидалось пополнение у Украинского железнобрюха; и Рози, заснувшая прямо в плам-пудинге, сладко уткнувшись щекой в йогуртовый крем.

Старая добрая Нора сладко потягивалась всеми этажами, ловя теплые сахарные снежинки, играя разноцветной мишурой и наслаждаясь мечтательными улыбками и теплыми словами этого волшебного сочельника.

* * *

Утром накануне Рождества Лаванда проснулась рано и долго смотрела в окно, наблюдая, как небо становится все светлее и ярче. Легкие, падающие с неба снежинки обещали теплый день — еще один повод улыбнуться. Почему-то в последнее время улыбаться хотелось все чаще — и дома, и на работе. И на этой неделе она гуляла больше, чем за все предыдущие пять лет — шляпа придавала ей уверенности. А сейчас ей на самом деле хотелось праздника! Чтобы сидеть за красиво накрытым столом, коситься на подарки под елочкой, которую они вчера наряжали вместе с приехавшей из Хогвартса Лореной.

Но до этого оставался еще целый день, нужно было помочь маме — любимые праздничные блюда сами себя не приготовят. Возможно, и в магазин придется сбегать еще не раз — как всегда окажется, что забыли что-то купить, будет повод прогуляться с сестренкой. Лорена, наверное, и не помнила уже, когда выходила из дома со старшей сестрой… Ну ничего, завтра им предстоит поход по магазинам. Но это приятные хлопоты, как и вся предпраздничная суматоха. Так что надо поскорее снимать ночную сорочку, умываться и одеваться!

 

— Лаванда, смотри! — сегодня это было самым популярным словосочетанием у Лорены.

Мама вручила им список покупок и отправила гулять. В том числе и для того, чтобы они с папой могли завернуть подарки и разложить их под елочкой. Вот Лорена и прыгала, держа сестру за руку и обращая ее внимание буквально на все. А Косой переулок прямо-таки искрился предрождественским настроением и совсем особой магией. Не такой, какая привычна волшебникам; Лаванде вдруг вспомнились рассказы школьных магглорожденных приятельниц, которые рассказывали о том, какая особенная атмосфера царит на Рождество и в мире магглов тоже.

— Лорена, я все вижу так же, как и ты! — Лаванда снова рассмеялась и потянула сестренку в сторону кондитерской, где недавно пила кофе с Майклом Корнером. Она о нем и не думала, просто он был первым человеком, с которым она столкнулась в "большом мире". — Пойдем, поедим сладостей, а то скоро домой.

Лаванда уже привычным жестом поправила шляпку и покрепче взяла сестру за руку. Послезавтра они вернутся сюда за приятными покупками, а пока что надо торопиться. Мама наверняка уже сама все приготовила.

Лаванда и не помнила, когда их рождественский ужин был таким веселым и на самом деле праздничным — наверное, когда она сама еще училась в школе, а Лорена была совсем крошкой. А сейчас вся их маленькая квартирка была украшена еловыми веточками, на столе, заставленном вкуснейшими блюдами, красиво горели свечи. И из кондитерской торт и пирожные доставили точно вовремя. Но самое приятное было — видеть, как смеется мама, то и дело упоминая в разговоре библиотеку, как шутливо ворчит папа, уверяя, что скоро лопнет от такого количества еды, и как, перебивая саму себя, рассказывает о Хогвартсе Лорена. Они семья. Настоящая, способная достойно пережить все испытания и надеяться на лучшее.

А что за странный стук в окно? Сова? Незнакомая, коричневая… Конверт с надписью "Лаванде" и крошечная коробочка с бантиком, которая после заклинания увеличения стала побольше. От кого бы это?

— Посмотришь утром, вместе с другими подарками, — мама решительно взяла неожиданные сюрпризы из рук Лаванды и положила под елочку. — Как думаешь, от кого это?

— Не знаю, — Лаванда смущенно постаралась не вспоминать недавно услышанную фразу: "Я пришлю тебе сову". — Может быть, с работы? Мисс Фарли вполне могла разослать всем сувениры.

— Кстати, к вопросу о мисс Фарли — не забывай, что мы еще не собрали твои вещи для поездки, не стоит откладывать это на последний момент.

— Конечно. Послезавтра утром я свожу Лорену в магазин, вернемся и все сделаем.

* * *

Новое "подарочное" утро в семействе Браун выдалось таким же радостным. Мама восхищенно охала над мантией, папа — над книгами, и оба смущенно попеняли ей за трату денег, но было видно, что подарками родители довольны. Лорена не желала выпускать из рук игрушечного котенка, радуясь, что завтра появится настоящий.

В коробочке оказался снежный шар, внутри которого прятался Хогвартс, а в записке — несколько слов поздравления и надежда на скорую встречу. Майкл… Зачем? Лаванда вздохнула, потянувшись к еще одной коробке, чтобы, открыв ее, возмущенно вскрикнуть:

— Мама, нет! Я не могу… — это было платье того самого нежного оттенка, в честь которого она получила свое имя, с черной отделкой и поясом. Мягкое, нежное, струящееся, с длинными узкими рукавами — когда-то она была бы в полном восторге от такого подарка.

— Лаванда, да! Ты можешь, — мама сделала строгое лицо, которое когда-то моментально заставляло маленькую Лаванду прекращать проказничать. — В Италии оно тебе пригодится — вдруг запланировано какое-то вечернее мероприятие, ужин, выставка. И что ты наденешь? Старую мантию и рабочий фартук? Так нельзя, — повторила мама уже мягче. — Примерь, я подбирала его под твою шляпку, должно смотреться красиво, только подними волосы наверх. Давай! — Лаванда почувствовала легкий толчок в спину по направлению к спальне и в очередной раз вспомнила, от кого унаследовала свое упрямство. Маму не переспорить, лучше уступить.

 

Это правда она? Лаванда потрясенно застыла у зеркала, изучая собственное отражение. Оказывается, ее фигура изменилась за последние годы, стала тоньше, стройнее, и необычный крой очень красиво подчеркивал талию. Как давно она не надевала ничего подобного, скрываясь за бесформенными вещами на несколько размеров больше. А если и правда заколоть волосы? В шляпке она выглядела фантастически! Наверное, и вправду стоит поблагодарить родителей за подарок и взять платье с собой. Пожалуй, стоит ответить и на записку Майкла — они вполне могут снова попить кофе и поговорить, когда она вернется.