Будни Уолдена МакНейра, Пожирателя смерти и ликвидатора опасных существ. Смеркуты (джен)

— Как ты это сделал? — спросил Робардс, пока авроры, сотрудники Отдела регулирования магических популяций и почему-то ещё невыразимцы тихо работали с обнаруженным лазом.

— Ну как следят, — пожал Уолден плечами. — Как я тебе объясню? Шёл следом. Смотрел.

— Мы тоже ходили, — пристально глядя на него, сказал Робардс.

— Не так, значит, шли, — он снова пожал плечами.

— Не скажешь, — констатировал Робардс.

— Да было бы что, — возразил МакНейр. — Ты в детстве во что играл?

— При чём здесь?.. — нахмурился Робардс.

— А я следы учился читать, — наставительно сказал Уолден. — И выслеживал сперва кроликов, потом лис и куниц. Дед на них маячок вешал — а я должен был вечером показать, где те ночуют.

— Весёлое детство, — заметил Робардс.

— Отличное, — весело согласился МакНейр. — Как я тебе в трёх словах объясню то, чему годами учился?

Робардс махнул рукой, закрывая тему, и спросил:

— Тебя проводить домой, или рискнёшь аппарировать?

— Слушай, дай метлу, а, — попросил МакНейр. — Тут не очень далеко, а аппарация… что-то я не уверен. Да и полетать охота, — он улыбнулся.

— А твоя где? — Робардс остро на него глянул, и МакНейр обругал себя последними словами. Браслеты. Он всё время о них забывал — а они же ведь отмечали любое его колдовство, и, значит, должны были среагировать и на аппарацию, и на полёт. Хорошо хоть они присутствие мантикоры не отмечали. Да и компас тоже — Уолден же не колдовал, пользуясь им.

— Спрятал, — широко улыбнулся МакНейр

— Зачем? — кажется, Робардс и вправду удивился.

— Потому что дурак, — Уолден улыбнулся ещё шире. — Я ж забыл про неё, когда ты пришёл. Вспомнил уже потом — ну и стыдно в таком признаваться. Вот и спрятал… — он развёл руками.

Робардс тяжело вздохнул, но его взгляд непонятно почему потеплел:

— Где?

— Там, — МакНейр махнул рукой в сторону озера. — На другом берегу.

— Иди, забирай, — сказал Робардс — и всё-таки улыбнулся. — Справишься?

— Извини, — искренне попросил Уолден. — Заглянешь потом рассказать, что нашли?

— Посмотрим, — ответил Робардс. — Завтра поговорим.

Ему явно было не до МакНейра, чем тот и воспользовался — и, аппарировав на холм на другом берегу озера, сперва отыскал метлу, а затем позвал:

— Красотка!

Ничего. Он немного постоял, оглядываясь, и опять позвал:

— Красотка! Пора домой, девочка.

И, ощутив спиной чьё-то присутствие, обернулся с палочкой наизготовку — и заулыбался, увидев подкрадывающуюся к нему мантикору.

— Залезай, — позвал он, похлопав ладонью по корзине — а когда она туда прыгнула, аккуратно поднял метлу в воздух и, сделав широкий круг, чтобы не лететь над аврорами, отправился домой.

Этой ночью Уолден почти не спал — так, дремал только, лёжа у камина посреди своего зверья и сквозь сон прислушиваясь к звукам со стороны. Выгнать мантикору он сейчас не мог: это было бы и несправедливо, и крайне недальновидно, но Уолден понимал, что Робардс может явиться в любую минуту, и времени на то, чтобы проводить мантикору на задний двор, у МакНейра будет крайне мало. Мучила его и другая проблема, которую он прежде обдумать не удосужился: как он будет доставлять Красотку в следующий раз на место. Соврать про позабытую метлу уже не выйдет: Робардс наверняка сам же и напомнит ему о ней. Порталы с ней не работают, да и делать он их не умеет… а умел бы — браслеты это бы засекли. Разве что попросить деда? Да, пожалуй, если взять маячок самому, дед сумеет его отыскать и доставить мантикору. Других вариантов Уолден просто не видел. Разве что обговорить с Робардсом место заранее…

Глава Аврората появился лишь ближе к полудню, и даже не склонный к сантиментам Уолден его пожалел — судя по всему, эту ночь Робардс не спал тоже.

— Планируй я какую-нибудь крупную операцию, — сказал Уолден, — я бы подождал, пока всё это закончится. Потому что потом половина Аврората, похоже, просто выйдет из игры на пару дней.

— Угу, — кивнул Робардс. — Ты был прав: человека там не было. А вот чары стояли весьма любопытные. Может, и выгорит что… ты готов продолжить этой ночью? Не заметно, чтобы ты тоже спал.

— Интересно же, — Уолден даже и не соврал — ему и вправду было весьма любопытно. — Я готов — но мне было бы проще, если бы можно было осмотреть место заранее. Теперь же темнеет рано.

— Как скажешь, — неожиданно легко согласился Робардс. — Я зайду часов в семь — достаточно рано?

— Да, думаю… — начал было МакНейр.

— Метлу не забудь, — усмехнулся Робардс — и аппарировал.

А Уолден отправился пить зелья, тренироваться — и ждать деда, который, по счастью, сейчас не покидал надолго дом. Потому что даже если Уолден сумеет вернуться, лететь обратно самому ему всё равно нельзя: хотя Робардс, вроде бы, и поверил его объяснениям, он достаточно его знал, чтобы понимать, что между «поверил» и «вроде бы» лежит пропасть.

— Мудришь ты, — выслушав, сказал ему дед.

— А как ещё? — спросил в ответ Уолден. — Трансфигурировать её и положить в карман я не могу. Опять сюда аппарировать и забрать на метле то же — Робардс больше не поверит в такие совпадения. Да и опасаюсь я пока что аппарировать — тогда выгорело, но кто знает… Я надеюсь успеть вернуться после осмотра места и назвать тебе его — и ты её туда спокойно привезёшь. Но маячок я всё равно возьму. И чары надо наложить Протеевы на что-то, чтобы я мог тебя позвать, если что.

Спорить дед не стал и чары наложил самостоятельно — и к приходу Робардса Уолден уже был готов и собран. Глава Аврората выглядел куда бодрее — видно, ему удалось поспать. На сей раз они с МакНейром оказались рядом с Илкли, где неподалёку от небольшой рощи стояла ферма. Пока Уолден осматривался, пока они с Робардсом выбирали место, где оставить оживлённый труп, прошло часа полтора.

— Почти девять, — сказал Робардс, когда они всё закончили. — Будешь ждать?

— Так рано, — возразил МакНейр. — Домой бы — чаю выпить и согреться. Часам к одиннадцати бы вернуться. Я не двужильный.

— Да, я забываю, — согласился Робардс. — Пожалуй, отдохни, — решил он, аппарируя с ним к дому. — Зайду в одиннадцать.

Так что Уолден, отправив деда с мантикорой на метле к Илкли, сумел и вправду отдохнуть и посидеть у горящего огня в раздумьях. То, что они обнаружили — и найдут ещё сегодня — убежище смеркутов, это хорошо. Но не было похоже, чтобы тот, кто всё это устроил, навещал их — хотя, видимо, ловушку там поставят. И тогда, возможно…

А что будет с ним? Потом, когда они все вместе выиграют эту битву? Или даже, может быть, войну. Верил ли он Робардсу? Пожалуй. Подлецом тот не был — и Уолден вполне мог предположить, что ему и вправду был неприятен тот обман. Но Робардс даже не министр и всего один из пятидесяти членов Визенгамота. И отпустят ли они его, МакНейра, от Робардса зависит мало. Куда больше — от министра. Что он, собственно, знает о Шеклболте? Тот, конечно, извинился, но… довольно долго проработал секретарём — а на деле, разумеется, охранником — маггловского премьер-министра и не мог не научиться там их методам. И часть взглядов перенял, наверное. В последнюю войну он был фениксовцем — значит, видимо, работал с Дамблдором. И кто знает, чему научился у него. Строго говоря, о Шеклболте Уолден не знал ничего — в Азкабан до него даже слухов никаких не доходило. Кое-что о нём, конечно, говорили назначения: Джонс во главе ДМП и Робардс как начальник Аврората наводили на вполне определённые мысли, и далеко не все они несли надежду.

МакНейру очень хотелось громко заявить, что он лучше сдохнет, но больше никогда не вернётся в Азкабан — но он прекрасно понимал, что его запросто могут этой возможности лишить. Да и умереть он ведь всегда успеет — вон как странно жизнь выворачивается. Мог ли он представить, что за последний год уже второй раз окажется в… командировке? Дома? А ведь жизнь длинная, думал он, кочергой вороша в камине алые поленья. Нет, ему не стоит торопиться умирать даже если его вновь вернут в тюрьму. Предательство? Они не друзья и даже не коллеги — какое тут предательство? Условия игры, не больше. Которые он знает — и глупо было вот так реагировать на проигрыш. И потом, что, его никогда никто не предавал?

Уолден задумался, вспоминая свою жизнь. А ведь нет, пожалуй, с удивлением обнаружил он через некоторое время. Его не предавали — да и он не делал этого. Хотя… А не делал ли? Что он делал в августе девяносто седьмого во время штурма министерства? Разве это не предательство? Не важно, что потом всё это было полностью одобрено правительством поставленного Пия — это всё формальности. Важно, чем это было по сути. И понимал ли он, что делает. Ведь понимал?

Тогда один-один, и не ему бы обижаться.

На этом месте из его раздумий его выдернул стук в дверь, и Уолден, идя открывать, задумался о том, а почему, собственно, Робардс так вежливо аппарирует всегда к крыльцу? Он же ведь не в гости к ним заходит — он куратор Уолдена и имеет право проверять его в любое время дня и ночи. Но, конечно, спрашивать его об этом он не стал — впустил его, надел сначала толстый свитер, а затем и куртку, и молча протянул Робардсу руку.

Эта ночь стала второй удачной операцией и первой из череды совершенно одинаковых ночей, после которой Уолден полдня отсыпался, затем завтракал, тренировался, обедал — а потом приходил Робардс, и они отправлялись на очередное место. Затем возвращались, дед сажал мантикору в корзину и улетал с ней, а Уолден снова дожидался Робардса и надеялся, что место снова выбрано правильно. Так бывало не всегда: порой он никого не дожидался, напрасно торча в засаде до утра, и возвращался домой угрюмый и уставший без толку.

И всё же дело двигалось, и с каждой удачей МакНейр всё больше удивлялся отсутствию каких-либо вопросов от Робардса. Почему-то того совершенно не удивляло как нежелание Уолдена хоть как-то объяснять свой успех, так и его манера возвращаться домой на метле. Впрочем, через некоторое время Уолден перестал практиковать это, попросив деда и забирать Красотку — не стоило слишком уж дразнить Робардса. И всё равно его удивительное нелюбопытство настораживало — но ведь не расспрашивать же его было!

А сразу после Рождества всё закончилось.