Будни Уолдена МакНейра, Пожирателя смерти и ликвидатора опасных существ. Смеркуты (джен)

— Чем займёшься? — спросил Уолдена дед.

Его внук только вернулся со слушания Визенгамота, определившим его дальнейшую судьбу: шестнадцать лет ношения следящих браслетов и запрета без специального разрешения куратора покидать Волшебную Британию и еженедельные визиты того же куратора на дом с проверкой — и, в случае отсутствия каких-либо нарушений, новое слушание. С возможным снятием надзора. А вот запрет на работу в министерстве, к огромному удивлению МакНейра, в приговор не вошёл.

— Полагаю, они все оставляют возможность однажды воспользоваться твоими услугами, случись надобность, — ехидно прокомментировал это Робардс, когда они уже после заседания шли к лифтам.

— Я не против, — честно признался Уолден.

— На работу тебя не возьмут — забудь, — отрезал Робардс. — Но случиться может всякое. Пока я в отпуске, тебя будет навещать мой зам, — сообщил он.

И всё.

Свобода, которой так ждал Уолден, пришла скучно и буднично. И теперь он сидел в гостиной, машинально растирая запястья, хотя, разумеется, никаких браслетов на них не ощущал.

— У меня есть одна мысль, — сказал Уолден, наблюдая, как рыжий Бестолочь взбирается по тяжёлой шторе. — Но на это деньги нужны. Много.

— Сколько? — недовольно уточнил дед.

— Тысяч двадцать для начала, я полагаю, — легко ответил Уолден. — Или двадцать пять. А то и все тридцать. Посмотрим.

— Где возьмёшь? — поинтересовался дед.

— У меня есть одна мысль, у кого можно было бы одолжить, — ухмыльнулся Уолден. — И даже без процентов.

— Отдавать чем станешь? — дед не осуждал его, нет. Интересовался.

— Найдётся, — загадочно ответил Уолден.

Не то чтобы он действительно всегда мечтал о чём-то подобном, однако в нынешних обстоятельствах это представлялось ему идеальным выходом и решением. Ему… им с дедом требовалось на что-то жить — и хотя еда и дрова буквально бегали и росли у них за окном, натуральное хозяйство Уолдена не устраивало. Тем более что у него были определённые планы на будущее — весьма смутные, но тем не менее.

— А потом женюсь, — добавил он, с затаённой улыбкой наблюдая за выражением лица деда.

— Что вдруг? — старик вздёрнул седые брови.

— Думаю, это будет правильно, — странно отозвался Уолден. — Но это после. Потом. Может быть.

У него не было никого на примете, и он не то чтобы действительно хотел найти себе спутницу — но история Джоселин Крумб потрясла его как мало что в жизни. Он не чувствовал… вернее, очень старался не ощущать себя виноватым, понимая, что действительно никогда не давал ей никакого повода и надежды, однако выходило это у него пока что не очень. Однако этот кошмар заставил его по-другому посмотреть на себя, на свою жизнь — и увидеть себя словно со стороны. МакНейр не мог не увидеть в Джоселин несчастное и злое отражение самого себя — и не мог не задавать себе вопрос, что бы сделал, окажись он сам на её месте и займи его собственное другая женщина. Не пришло бы ему в голову нечто похожее? И остановила бы его тогда мысль о том, какой ценой будет куплена чужая свобода? Он всегда знал, что не побоялся бы умереть сам — но вот заплатил ли он подобную цену? Стал бы, по крайней мере, искать другой путь?

Вопрос этот мучил его, и Уолден, который не хотел бы когда-нибудь узнать на него настоящий ответ, старался занимать свои мысли другим — и, возможно, поэтому передумал за последние дни больше, чем даже за пять с половиной лет в Азкабане. Иногда ему казалось, что он видит словно не свою жизнь, а чужую и почти незнакомую. Он теперь иногда совсем не понимал самого себя, а порой, напротив, вдруг какие-то удивлявшие его прежде вещи представлялись ему совершенно ясными и простыми. Не только те, что касались его самого — нет, он не меньше, чем о себе, думал теперь и, к примеру, о деде. Который никогда ни намёком, ни взглядом не давал ему понять, что ведь он, Уолден — последний в их семье и роду. Не такой уж он и древний, тот род, да и передавать по наследству им было особенно нечего, но, пожалуй, неправильно, что однажды жизнь в этом доме закончится. И никто больше не научит никого ни читать следы, ни ловить рыбу пальцем — смешной детский трюк, почему-то всегда пользующийся бешеной популярностью.

Впрочем, об этом он подумает позже — у него ещё будет время. Много времени. А сейчас следовало обзавестись делом, мысль о котором Уолдену чем дальше — тем больше нравилась. Да, определённо, у него может получиться. Да что там — у него непременно получится.

Тем более что его приговор не содержал на сей счёт никаких ограничений.

…Являться к Малфоям без приглашения было невежливо, и Уолден написал Люциусу письмо с просьбой о встрече — и тем же вечером уже выходил из камина в их холле.

— Уолл! — встречающий его Люциус выглядел совершенно счастливым. Так же, как и стоящая с ним рядом Нарцисса. Какая же она, всё же, красивая… — Как я рад тебя видеть! — воскликнул Люциус.

Они обнялись — сперва с ним, а потом и с ней, и Уолден, прижимая к себе её тонкую фигурку, поймал себя на мысли о том, что эта женщина навсегда останется для него особенной… но ведь любят же и жён, и матерей, и сестёр. Да, по-разному — но кто сказал, что один мужчина может в жизни любить лишь одну женщину? К тому же, от его любви никому никакого прока — и он видел уже, чем такие вещи заканчиваются. Странно, но он прежде никогда не смотрел на эту любовь глазами Нарциссы — а теперь, в некотором роде оказавшись на её месте, он думал, что, возможно, ей первой бы было легче знать, что она не заняла собой всю его жизнь, не желая и не имея при этом возможности хоть что-нибудь дать ему взамен.

Его сразу же повели ужинать, и какое-то время они просто болтали, делясь новостями — правда, приоритет здесь был, прежде всего, у хозяев дома. И эти новости Уолдена радовали — и настроение Люциуса, и его заинтересованность целительством, и увлечение явившегося чуть позже, но тоже очень ему обрадовавшегося Драко маггловской биржей.

— Ты писал, что у тебя ко мне дело, — сказал Люциус за кофе. — Насколько это интимно? Мы можем поговорить у меня или здесь — тебе как удобней?

— Сам не знаю, — ответил Уолден. — Никакого секрета нет — я прошу занять денег.

— Возьми так, — начал было Люциус, но МакНейр лишь рассмеялся:

— Ты б сперва сумму узнал.

— Скажи, — улыбнулся Малфой.

— Мне нужно тридцать пять тысяч, — ответил Уолден. И, не отказав в себе в удовольствии пронаблюдать выражение их лиц, пояснил: — Двадцать стоит остров на нашем озере. Отличный большой остров — и вечное право его использования и поддержка министерских магглоотталкивающих чар высшего уровня на двадцать пять лет. После за чары придётся платить отдельно — но это потом. Пять тысяч стоит ещё один, маленький — но без него мне никак, туда придётся отсаживать самца, когда котята подрастут. Ещё тысячу стоит ежегодная лицензия на содержание питомника существ пятого класса опасности с содержанием до пяти взрослых особей, и столько же — его регистрация, но это разовая выплата, — его улыбка стала очень хитрой. — И ещё две с половиной — приручённый породистый котёнок. Мне нужно два разнополых. Всего две тысячи за лицензию и пять за котят, это семь. Останется три — сюда войдут расходы на обустройство острова и перевозка и бронь котят, а также лицензия на следующий год. И разъезды — потому что котят ещё надо найти, а это неблизко и непросто. Выходит с запасом, но всегда что-нибудь да всплывает.

— Ты решил разводить мантикор? — недоверчиво спросила Нарцисса.

— Да, — спокойно ответил он, наслаждаясь выражением их лиц. — Приручённые и обученные котята стоят дорого — лет за пятнадцать я расплачусь. Ну и кроме питомника, есть ведь ещё охота — и мне не запрещено оказывать легальные частные услуги.

— А возьми меня в долю, — то ли попросил, то ли предложил Люциус. — Мои деньги — твоя работа. Прибыль пополам.

— Нет, Люц, — покачал головой Уолден. — Я тебе благодарен — это щедро. Действительно. Я ценю. Но я хочу свой питомник. Если вам неудобно — я пойду к гоблинам. Там проценты, но…

— Нам удобно, — быстро перебил Люциус. — Мне просто хотелось поучаствовать. Потому что это может быть действительно очень выгодно, — его глаза сверкнули.

— Может, — согласился с затаённым удовольствием Уолден. — Извини.

— Да я понимаю, на самом деле, — отмахнулся тот. — Вот чего бы ещё — а денег у нас довольно. Завтра сходим в Гринготтс.

— Спасибо тебе, — искренне проговорил Уолден, протягивая ему руку.

Они долго сидели ещё и болтали — о питомнике, о прошлом, о будущем… не касались лишь обстоятельств освобождения Уолдена, и за это он отдельно был благодарен Малфоям.

Домой Уолден вернулся далеко за полночь — и был встречен недовольным ворчанием мантикоры и возмущённым мяуканьем книззлов.

— Извини, Красотка, дела, — сказал он, трепля её по густой гриве и терпеливо позволяя книззлам побороться за место на его плечах. — Дела! — повторил он им, а затем сказал сам себе: — Дела, — с удовольствием ощущая вкус этого свободного слова.

Свободного. Он свободен — и ему придётся найти этой свободе хорошее применение. Хотя бы потому, что заплаченная за неё цена была запредельно высока даже для такого невпечатлительного человека, как Уолден МакНейр. Что ж — жизнь длинная, и он найдёт способ расплатиться за всё, за что должен.

Пока должен.

Пока.

КОНЕЦ