Летние мальчики (джен)

Гарри проснулся с ощущением чего-то волнующего. Полежав и поглазев на потолок, он вспомнил — сегодня папа обещал взять его с собой на работу! Задрыгав ногами, он отпинал прочь одеяло, потом перекатился через бортик и скатился вниз со второго яруса привычным движением, четко выработанным до автоматизма за долгие годы практики. А именно за шесть лет — вчера ему исполнилось полных семь, и для своих лет он выглядел даже старше. На вид это был крепко сбитый мальчик, широкоплечий и с сильными руками, тонкий корпус был жилист и накачан. Черные волосы коротко острижены солдатским ежиком, очков не было, Гарри их надевал лишь для того, чтобы телевизор посмотреть, всё остальное время он бегал без очков, так как полагал, что это глупо, да и зачем стекла, если он всего лишь маленечко близорук? Вот был бы полуслепым, как Тим Морган, тогда другое дело, носил бы очки с толстыми диоптриями…

Бросив взгляд на Дадли и увидев, что тот просыпается, Гарри подхватился, цапнул полотенце и поспешно поскакал в ванную, скорей-скорей, пока Дадли глаза протирает, а то потом на полчаса в ванной закроется… Почистив зубы, Гарри поигрался с пеной изо рта, пытаясь выдуть побольше и попышнее, попутно разглядывал лоб, на котором когда-то был косой росчерк, похожий на молнию. Сейчас на лбу была молодая кожа... Гарри поморщился — да уж, столкновение с качелями он надолго запомнит. Ка-а-ак прилетело ему прямо в лоб, только искры из глаз посыпались… Нижний брус качелей в буквальном смысле содрал с него скальп — участок кожи со лба вместе с волосами, ой-ой, как же это было больно, кто бы знал. А уж как родители перепугались… и мама, и папа, оба были белыми, как вот эта пена…

Тут в дверь забарабанил Дадли и Гарри, спохватившись, сплюнул и торопливо прополоскал рот. Открыв дверь, он посторонился, пропуская коляску. Дадли подъехал к тумбе мойки и, подождав, принял из рук Гарри свою щетку с пастой. Почистив зубы, Дадли ухватился за поручни, приподнялся над раковиной и сполоснул рот. Гарри тем временем набирал воду в ванну для утреннего моциона брата. Когда ванна наполнилась на треть, Дадли разделся и Гарри помог ему перебраться в воду. Именно благодаря постоянным тренировкам по перетаскиванию безногого брата, Гарри и накачал свои мышцы. А таскал он его уже целый год, всегда и повсюду, вверх и вниз по лестнице, на второй этаж и обратно. И не спрашивайте зачем, на это нет ответа, как нет ответа на то, почему дети вообще любят катать друг друга на всех доступных поверхностях, начиная от саней и велосипеда и кончая куском картона с веревочкой и собственными плечами. Говорят, для близкого контакта какого-то… А по-моему, всё гораздо проще — этого требует банальная дружба, где главные условия ставятся отношениями, а те — играми. Вот и все, и нечего тут мудрить.

А всё началось с того, что коляску сломал Злыдень, изжевал в мочало одно из колес и только-только примерился ко второму, как пришел с работы Альберт, увидел бесчинства, устроенные бульдогом, и со злости запустил в него гирей. Пришибленный бульдог с плачем убежал к «мамочке», Марджори возмутилась было — это кто тут её мальчика обижает?! — но двухметровый Ранкорн ткнул её носом в испорченную коляску и грозным рыком велел ей забыть адрес дома и племянника. Мардж прониклась и, оценив ущерб, честно заплатила за ремонт коляски. Ну, а пока кресло было в ремонте, Гарри и приноровился перетаскивать с места на место Дадлика. Так-то Дадли в пределах дома сам передвигался известным способом — ползком, но на улице он уже не мог так позориться, и поэтому покорно сидел на закорках у Гарри или у отца на руках. А после того, как из ремонта вернулось кресло, братья и не подумали оставить свою привычку и Гарри продолжал таскать Дадли по дому и саду. Тем более что у них любимая игра появилась после прочтения книги Алана Маршалла «Я умею прыгать через лужи», про безногого мальчика, научившегося ездить верхом на пони.

Впечатленные подвигом маленького австралийца, братья решили попробовать, а так как пони у них под рукой не оказалось, то конем стал Гарри. Встал на четвереньки, помог Дадли забраться к себе на спину, и начали учиться быть конем и всадником. После многочисленных падений, ударов, синяков и шишек Гарри вскоре лихо галопировал по холлу и громко игогокал, как заправский мерин, а Дадли залихватски свистел, размахивал самодельным лассо и изображал из себя ковбоя. Позже, насмотревшись по телевизору черно-белых прыжков Зорро с высоты на скачущего коня по кличке Торнадо, братишки вдохновились и этим… Дадли начал сигать с дивана на спину брата — сначала с сиденья на стоящего возле дивана Гарри, потом со спинки на скачущего. Петунья и Альберт уже устали прибегать на каждый грохот падения промахнувшегося Дадли, когда он вместо спины приземлялся на пол.

Детство, оно такое… непосредственное и честное. Ребёнок живет здесь и сейчас, для него нет мифического «завтра», а прошедший день почти стирается из памяти, если не было значительных событий.

Седьмое лето братьев и третий год для Элоизы Мэри началось в новом доме, куда переехала семья Ранкорн, продав дом на Тисовой. Это был просторный одноэтажный особняк, сложенный из «вильгельмовых» камней, красиво инкрустированный туфом. Дом окружали поля, огороженные изгородями из тех же камней времен Вильгельма. В доме всё было подогнано под Дадли и его коляску, никаких порогов и ступенек, повсюду пологие и широкие пандусы, везде находились поручни, за которые Дадли мог подтягиваться. А мальчишки, окинув взглядами новые свои владения, дружно кинулись просить у родителей пони. Но не допросились, Петунья и Альберт наотрез отказались покупать им животное. Им вполне хватало кошки. Дадли попробовал пореветь, но впервые в жизни слезы не подействовали на маму, она строго ткнула пальцами в свежие синяки и проворчала:

— Ты посмотри, как ты украсился от падений со спины Гарри! Ты смерти моей хочешь? Я ж поседею вся, если ты со спины пони свалишься!

Дадли посмотрел на свои синяки, потом на темные мамины волосы и вздохнул, он не хотел, чтобы мама поседела. Пришлось распрощаться с мечтами о пони.

Проследив за Дадли и убедившись, что с ним ничего страшного не произошло, Гарри отправился одеваться. Наконец он собрался и прибежал на кухню, где его дожидался отец.

— Папа, я готов! — звонко отчитался Гарри, с любовью глядя на большого и сильного папу. Альберт с привычным унынием посмотрел в ответ, но Гарри это совсем не расстроило, он привык к тому, что у папы вечно кислое выражение лица — всё дело было в физиологии Ранкорна, слишком глубокие морщины и горькие складки у губ придавали его физиономии вот такую горестную мину, его лицо всегда выражало вселенскую скорбь. Оглядев мальчишку, Альберт кивнул и грузно поднялся со стула. Они вышли из дома и направили стопы к станции пригородной электрички, дрейфующей между окраиной Рединга и Лондоном. Да, теперь они жили в Рединге, очень далеко и в противоположной стороне от Литтл Уингинга. Временно Гарри отключил слуховой аппарат, шум города его раздражал, а уж транспорт тем более, при грохоте колес и шуме моторов всё равно было невозможно разговаривать, увы, аппарат не отсеивал звуки, он одинаково усиливал все шумы — и машины, конечно же, были громче человеческих голосов. А вот глаза Гарри растопырил пошире, жадно разглядывая всё, что видел, ведь глаза были единственными поставщиками информации помимо носа и осязания.

Наконец прибыли в Министерство магии, где работал Альберт Ранкорн. Вошли через вход для посетителей, то есть спустились в телефонной будке-лифте, Альберт счел нецелесообразным спускать сына в унитаз во входе для сотрудников. В Атриуме было прохладно, просторно и тихо, только взревывал зеленый огонь в каминах, впуская и выпуская волшебников. Гарри поднял шпенек на аппарате, включая его. Тот тонко свистнул, включаясь, но почти сразу же заглох. Гарри крикнул:

— Папа, подожди, батарейка села!

Папа притормозил, терпеливо дожидаясь, пока сынок батарейку сменит. Но и новый аккумулятор не помог, аппарат не заработал. Гарри вынул его из уха и встревоженно осмотрел — неужели случилось самое страшное и аппарат сломался? Он поднял голову и растерянно посмотрел на отца, тот вдруг хлопнул себя по лбу:

— Это же электроника, а она не работает в местах скопления магии! Пошли-ка на улицу, проверим.

На улице догадка отца подтвердилась, аппаратик звонко свистнул и обрадованно запищал, Гарри прижал пальцем вкладыш, вжимая его поглубже в ухо и поплотнее к барабанной перепонке, писк прекратился, а в ухо ворвались звуки улицы. Поняв, что со слуховым аппаратом всё в порядке, Гарри успокоился, снял его и, выключив, положил в футлярчик для хранения, а тот в поясную сумку, после чего они с отцом вернулись в Атриум. Папин кабинет Гарри облазил вдоль и поперек, заглянул во все шкафы и секретеры, а отец сидел за столом, одним глазом следил за шустрым сынишкой, другим просматривал бумаги, накопившиеся на столе с прошлого визита. И думал о том, как будет учится в Хогвартсе глухой мальчик. Одно было ясно со всех сторон, пацана нельзя отпускать без сопровождающего. Один из документов привлек его внимание, и он погрузился в детальное изучение, потом придвинул к себе лист пергамента и, взяв перо, начал строчить опровержение подателю сего документа. Гарри тем временем тоже нашел, чем занять себя, раздобыл в забытом Мерлином ящике коробку с деревянными планками и стал строить из них домик, благо что на крышке была надпись «Конструктор деревянный» и изображение домика их тех самых планок.

В дверь постучали, и Ранкорн, не отрываясь от бумаг, глухо буркнул:

— Войдите.

В кабинет просунулся сперва нос, подергался, принюхиваясь, потом следом за носом появился глаз, круглый и внимательный. Обозрев помещение, Ранкорна за столом и мальчика на полу с коробкой, ничего опасного для себя не обнаружив, посетитель просочился в щель, почему-то он не захотел открывать дверь шире… Уловив движение краем глаза, Гарри поднял голову и воззрился на крайне эксцентричного гостя, тот имел невероятный вид — высокий и тонкий, как жердь, всё в нем было длинным, и руки, и ноги, и туловище, и нос. Только глаза круглые. Альберт поднял голову от стола, глянул и хмыкнул:

— А… Бессон, с чем пожаловал?

Голос у Бессона оказался тоже тонким:

— Долорес Амбридж выдает себя за чистокровку, якобы она — из Рода Селвин.

— Понял, учту… — Ранкорн что-то черкнул в блокноте. — Дальше?

— На ферме Гойлов среди ре-эмов обнаружен гибрид осла и глиноклока, — продолжал стукач. — Его выдают за Золотого осла.

— И как он выглядит? — насторожился Ранкорн.

— Как разумный осел, — Бессон подумал и уточнил: — Желтенький.

— Ну, это не в моей компетенции, — отмахнулся Альберт. — Это в Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними, на четвёртом уровне.

— Обращался. Говорят, что осел обыкновенный и что его не за что изымать.

— Хм? — Альберт вопросительно поднял брови. Бессон зачастил:

— Ну я-то не против их мнения, просто обыкновенные ослы не ходят на задних ногах, не кричат в колодец и не прогоняют от детей ядовитых змей. Мистер Гойл рассказал, что на дне рождения его сына Грегори в сад заползли два руноследа, детишки обрадовались и хотели поиграть со змейками, но их прогнал Золотой осел.

— И к чему ты это мне рассказываешь? — продолжал недоумевать Ранкорн. — Ну поселился у них осел, ну спасает их детей, я-то тут при чем?

— Ну как же так?! — заволновался Бессон. — Мистер Гойл заинтересован этим ослом, начинает поговаривать о том, чтобы заняться разведением этих существ, вывести новых гибридов, которые выглядят как обыкновенные ослики. То есть планирует нарочную экспериментальную селекцию по выведению новых видов, но это же ни к чему хорошему не приведет, сэр! Этим делом должны заняться профессионалы, а не дилетанты-любители.

— Я тебя понял! — посерьезнел Альберт и кивнул. — Я займусь этим делом. К тому же мне крайне интересно, как вообще на свет появился этот гибрид. Насколько мне известно, глиноклоки с ослами не спар… — тут он запнулся, глянул на Гарри, но тот не слушал, а увлеченно возился с палочками. Перед ним уже стоял целый терем с двускатной крышей, но отец не рискнул продолжить фразу. Вместо этого он махнул рукой, отсылая Бессона прочь.

Несколько дней спустя Дадли услышал рев мотора большой машины, въезжающей во двор, позвал Гарри и попросил открыть дверь. Во дворе стоял коневоз и какой-то мужчина сводил по скату небольшое животное золотистого цвета. Мальчики обрадовались было, но при ближайшем рассмотрении это оказался не пони, а маленький ослик, прямо ишачок, скромный, кроткий и с застенчивым взглядом. Он робко моргал лиловыми и влажными глазами, трогательно трепеща густыми ресничками. Не знаю, как Дадли, но Гарри влюбился в него с первого взгляда. Счастливо запищав, он вскарабкался папе на плечи и попытался задушить его в порыве чувств. Когда страсти улеглись, папа кисло глянул на сыновей:

— Вот вам… вместо пони. Гибрид осла и глиноклока, специалистами проверен, для детей безопасен, признан, как надежный компаньон.

Дадли надулся, засопел:

— Ну, папа, ну совсем не смешно. Ковбой на осле, ну где ты это видел?

— А по-моему, это совсем не важно, кто будет нас катать! — горячо возразил Гарри, обнимая ослика за шею. — Он такой милый!.. И… Дадли, ты только потрогай его, у него такая нежная и шелковистая шерсть!