Буханка (джен)

Счетовод живёт в мире, наполненном истиной и красотой. Он видит вещи такими, как они есть, лишёнными иллюзий и эгоистичных желаний, которые человечество тщетно пытается натянуть на безразличную реальность.

Всё, что ему требуется — это сосредоточиться, и он может использовать своё понимание, чтобы пройти сквозь иллюзии и получить результат. Он может строить империи, уничтожать в бою врагов или творить невероятные утончённые сооружения из хрупких нестабильных компонентов…

К реальности его вернул звук, с которым кто-то прочистил горло.

Кто-то позади него.

Счетовод не стал оборачиваться. Он выронил колоду карт, которую держал в руках, оценил по звуку положение нападающего, выхватил один из ножей, которые он привык носить на себе и бросил через плечо.

Только затем он повернулся посмотреть, одним движением выхватывая и поднимая пистолет.

Там стояла Контесса. Она словила лезвие указательным и большим пальцем, кончик замер в половине сантиметра от её глаза. Она слегка наклонила голову набок и изогнула опалённую бровь.

Счетовод опустил оружие.

— Ты жива.

Она бросила ему нож.

— Жива. Спасибо, — она посмотрела на сложенные из карт трёхметровые башни, которые он возводил по периметру своего кабинета. — Вижу, ты не сидишь без дела.

— Захватить эту территорию не составило проблем, — пожал плечами Счетовод. — А большинство операций в последующее время выполняют мои клоны. Это поддерживает их занятыми, и не даёт им начать дуреть без дела. А ты?

— Работала с Учителем. Подумала, что тебя стоит держать от него подальше.

— Что изменилось?

Она махнула рукой в сторону потолка. Симург.

— Мудро ли менять из-за неё своё поведение?

— Кто знает? — спросила Контесса. — Сплетница полагает, что клонируя Эйдолона, она пытается либо создать, либо взять под контроль больше Губителей. Не могу представить себе ситуацию хуже.

Упоминание Сплетницы раздосадовало его.

— Что случилось с твоей бровью? — попытался сменить тему Счетовод.

Лицо Контессы приняло комически вороватое выражение:

— Я… э-э-э… натолкнулась на Луна вчера, — ответила она, значительно более будничным голосом, чем тот, которым она говорила действительно буднично. — Из-за меня он испытал триггер много лет назад, и он всё ещё зол.

— Некоторые люди обладают хорошей памятью и полным отсутствием здравого мышления, — заметил он. Интересно, она имеет хоть малейшее представление, насколько она плохая врунья без руководства своих способностей?

Или, может быть, она специально создаёт такое впечатление, чтобы выиграть в покер через четыре-пять месяцев?

— Фраза «отсутствие здравого мышления» весьма уместна, учитывая, в какое состояние ты привёл своё лицо, — она подошла ближе и вложила в его ладонь несколько предметов.

Сложенная бритва, кисточка и баночка крема для бритья.

Он умел понимать намёки.

— Я собираюсь в душ, — добавила она.

Он подхватил вешалку из стенного шкафа и отправился за ней в ванную, где начал развешивать предметы одежды, которые Контесса бросала через занавеску.

— И давно ты носишь подтяжки? — спросил он.

— Уже шестнадцать часов, с того момента, как обнаружила, что они могут воспрепятствовать краже моих штанов.

— Я прошу прощения, но хочешь ли ты сказать, что подвергалась риску попасть в ситуацию, где кто-то мог украсть твои штаны?

— Я не хочу сказать ничего подобного. Как ты мог заметить, я сохраняю полный контроль над предметами своей одежды, — пара трусов-боксёрок приземлилась ему на лицо, подчёркивая её утверждение. — Подтяжки — это лишь одна из многих предосторожностей, которые я начала применять для того, чтобы в данном вопросе ничего не изменилось.

Контесса включила воду, что не позволило ему как-то прокомментировать её высказывание.

Счетовод не знал, что по этому поводу и думать. Он заметил, что она, собственно говоря, не опровергла его предположение, но и представить себе набор предпосылок — ну если только не считать причудливой атаки Губителя — при которых Контесса могла потерять свои штаны, он не мог. Он добавил подтяжки к мысленному списку непонятных вещей, в которых он, возможно, сможет разобраться позже, сразу следом за информацией о том, что Лун опалил её бровь.

Одновременно он наполнил раковину горячей водой и приготовился бриться.

— Что произошло после того, как мы говорили в прошлый раз?

— Учитель проходил по нашей базе, как раз тогда, когда я сумела туда вернуться, — сказала она. — Рассказал мне про Шелкопряд. Застрелила Шелкопряд, вернулась обратно в его карманное измерение и большую часть времени оставалась там.

Он не мог говорить, не закончив бритьё, так что он издал короткий звук, зная, что она сможет понять его вопрос.

— Он хочет работать со множеством агентов сразу, связать силы воедино. Это может быть полезно, но скорее всего будет опасно. Я выяснила, что он умышленно усиливает Спящего — и что ещё хуже, он предпринял шаги, которые должны были не дать мне узнать об этом.

Счетовод опустил бритву.

— Я и не думал, что он идиот.

— Он не идиот. Он просто не может справиться со своей манией величия. Если разобраться, вряд ли кто-то из нас может. Ни установленное нами перемирие, ни то, что мы рассеялись по столь многим мирам не может предотвратить наше возвращению к типовому поведению. Мы неизбежно начнём снова сражаться.

— Ммм, — ответил он.

— Я думала о том, чтобы побудить или принудить всех паралюдей Бет собраться в одном из двух лагерей — вокруг Хранителей и Учителя. Баланс силы не даст им начать всеобщую войну, и позволит сохранить уровень конфликтов относительно небольшим и контролируемым. Сейчас я думаю, что ничего не выйдет.

Он вытер остатки крема с лица.

— Ты полагаешь, что Учитель недостаточно уравновешен?

— У него одержимость Симург, которая не приведёт ни к чему хорошему в плане долгосрочного выживания его организации. Даже с моей помощью, — Контесса перекрыла воду и выглянула из-за занавески. — Тебе нужно постричься. Давай-ка, займёмся твоими волосами.

Обычно Счетовод не пользовался стульями, однако в номере обнаружились высокие барные стулья, припрятанные на кухне. Он подхватил один из них и вернулся в ванную, где Контесса, уже в брюках и белой майке завязывала свои влажные волосы в хвостик.

Он сел на стул, а Контесса потянулась и расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки, затем заткнула полотенце за его воротник и пробежала рукой по его волосам.

— У тебя появилась седина, — заметила она.

— Клоны. Управлять пятью подростками, созданным в соответствии с требованиями Джека — это просто невозможно. Сибирь пытается помочь, но и с ним самим хватает проблем, — он вздохнул. Она не ответила, парой ножниц подравнивая длину волос на макушке. — Однажды они выведают, где я прячу пульт управления. Или однажды я позволю им это выяснить, чтобы они смогли прикончить меня, и мне больше не нужно будет о них беспокоиться.

— Они садисты, не так ли? Я подозреваю, что они могут просто взять тебя с собой на свои вылазки. Они будут держать тебя рядом, чтобы подмечать, что тебе не нравится больше всего, и что нужно делать чаще. И они будут заботиться о тебе, чтобы оказывать на тебя подобное воздействие, пока ты не умрёшь от старости.

Он застонал.

— И все, кто останется, заметят, — заметила Контесса. — Все, кто останется, запомнят их. И никто не узнает, что ты сделал для Котла. Наследие Филиппа Джейсона — стадо буйных Предвестников.

Мысль была почти физически болезненной.

— Что бы ты ни хотела, я дам тебе это только, чтобы ты замолчала.

— Ты мне и так это дашь, — заметила она, отложив ножницы и взяв триммер. — Хочу напомнить тебе о событиях семнадцатого ноября 1987 года.

Он хорошо помнил произошедшее в тот день событие, однако Контессы там не было.

— Возможно, ты имеешь ввиду девятнадцатое? Это в тот день ты наняла меня.

— Я сказала то, что имела ввиду.

Он попытался взглянуть вверх, чтобы увидеть её лицо и понять, говорит она серьёзно или пытается его подразнить, но её пальцы уже были готовы к его движению и удержали голову на месте.

— Если двинешься — всё испортишь. И тогда мне придётся взяться за дело основательно. Это будет отвратительно, так что не крутись.

Он заставил себя подчиниться, продолжая говорить в направлении своего пупка:

— Ты… ты хочешь сказать, что это ты одела меня в то платье?

— Я запустила в действие события, которые привели к тому, чтобы ты надел то бальное платье, да.

— Нет. Я отчётливо помню, что меня уговорил Джейкоб. Не ты. Я подобных вещей не забываю.

— Ты ведь знаешь, что моя сила даёт ту странную отдачу при взаимодействии с его? Я тогда проверяла, смогу ли вынудить его двигаться в заданном направлении. Александрия сочла, что ответ «да, но вообще-то не совсем, так что хватит уже заниматься ерундой и вернись к работе, Контесса».

Счетовод ощутил, что как никогда прежде солидарен с Александрией.

— Не понимаю, почему вышеназванное «направление» должно было включать в себя тафту.

— Тот оттенок серого идеально подходил к твоим глазам, а всё человеческое было в то время намного мне ближе. Дай подростку силу, и начнут происходить всякие вещи, — она смахнула остатки волос с его шеи и убрала полотенце. Ладонь легла на плечо.

— Ну вот, теперь ты гораздо больше похож на самого себя.

Был ли хоть один способ, которым он мог повернуть всё против неё? Он положил очки на полочку и, взглянув в отражение, обдумал возможные направления атаки.

— Я всегда полагал, что это целиком затея Джейкоба, ведь он отзывался о ней с таким энтузиазмом, — сказал он наконец. — Даже несмотря на всё кровопролитие, он всё ещё…

Её ладонь болезненно сдавила его плечо.

— Я в курсе, — холодно произнесла она.

— …в достаточной мере человечен, чтобы вызывать капельку ревности? — предположил он.

— Я не ревную к Джеку Остряку, — усмехнулась она, — или к какому-нибудь другому школьному увлечению, которому я положила конец более двадцати пяти лет назад.

— Разумеется. Я легко могу догадаться насколько ты к этому безразлична, судя по тому, как ты перекрываешь циркуляцию крови в моей правой руке.

Неожиданно она подняла голову к потолку.

— О. Уже пора.

Он рефлекторно проследил за её взглядом, затем упрекнул себя. Глупо было действовать так, словно он сможет увидеть то же, что и она.

— Что пора? — уточнил он.

Она потянула его за плечо, развернув лицом к себе.

— Пора тебе заткнуться, — сообщила она и её губы прижались к его губам, и…

— Фракталы, — пробормотал он. — Ты не знаешь, почему в конце я всегда вижу фракталы?

— Дай-ка я спрошу у своей силы, — она помолчала секунду. — А, понятно. Это потому что ты абсолютный ботан. Ложись рядом.

«Глупые вопросы вознаграждаются глупыми ответами», — подумал он и лёг на бок. Контесса подсунула под него руку и обняла его.

— Ты должен вернуться вместе со мной. Я знаю, ты многое вложил в это место, но…

— Ладно, — прервал её Счетовод. Он давно уже решил никогда не спорить с Контессой. Проще было соглашаться в ту же секунду, как она поднимет вопрос. Она никогда не предлагала того, чего он на самом деле не хотел. — Обговорим всё завтра.

Он почти заснул, когда она заговорила снова.

— А на что похожи эти фракталы?

— Я потом тебе нарисую, — пообещал он.

Когда он проснулся, то рядом в кровати никого не было. Не удивительно, учитывая, как мало она спала. Он оделся и отправился на кухню к источнику запаха еды, который заполнил весь номер. Контесса стояла у плиты, пристально наблюдая за сковородой.

— Путь к омлету? — уточнил он.

— Не совсем, — ответила она.

Счетовод кивнул. Она наверняка сузила параметры к чему-то вроде «идеальный для Филиппа омлет на утро после с использованием доступных ингредиентов».

Он заметил и другой запах, скорее подгорелый. Счетовод взглянул на белую хлебопечку, которую Контесса притащила с собой. Из-под крышки поднимались струйки дыма.

— Путь к омлету и тосту? — нерешительно предположил он.

Она моргнула и посмотрела на него.

— Нет? Тогда что…

Огромная межпространственная двойная спираль развернувшаяся в космосе заполнила его осознание.

— НАПРАВЛЕНИЕ, — предложила одна часть спирали.

— СОГЛАСИЕ, — передала другая.

«Только не опять», — подумал Счетовод, дожидаясь, когда видение закончится.

— Триггер-событие, — произнёс он раньше, чем мог успеть забыть. Контесса уже вскочила на ноги, в одной руке был нож, а в другой разделочный тесак. Он подхватил со стола самый крупный нож, взял в вторую стилет и принял оборонительную позу у неё за спиной.

— Идеи? — спросил Счетовод.

— Кто бы это ни был, я к нему слепа, — сообщила она. — Но он должно быть близко. Инстинкты подсказывают, что твои клоны забавлялись с кем-то и увлеклись…

Он содрогнулся.

— Однако моя сила говорит, что все пятеро сидят внизу и разрушают твой карточный домик. Они кажется искусственно ограничивают себя, подвергая мучениям одного лишь тебя.

Он оглянулся по сторонам, оценивая сектор в сто восемьдесят градусов, который подпадал под его ответственность. Всё казалось вполне обыденным, пока он не заметил, что хлебопечка начала раскачиваться взад и вперёд. Сначала медленно, затем быстрее. Толчки становились сильнее, пока устройство не упало на бок.

Раньше, чем он сумел осознать, что видит, крышка открылась и наружу истёк наполовину сформировавшийся сгусток теста, который скользнул через край столешницы и упал под ноги Счетовода.

Счетовод рефлекторно наступил на него ногой.

Тесто выскользнуло из под его туфли и изменило форму. Сейчас оно увеличилось на 133 процента от своего первоначального размера и начало стремительное бегство.

— Что за… — произнёс Счетовод.

Контесса метнула в существо тесак, разрубив его надвое. Над разрезом сформировался твёрдый хребет, закрыв ранение и снова увеличив размер чудовища. Оно придало себе плоскую форму и проскользнуло в пространство между полом и дверью.

— Излом и бугай со способностями к регенерации, — заметил он. — Когда ты опалила бровь, произошло что-то подобное?

— Оно ещё здесь, — сказала она.

«Значит это да, — подумал он и выбил оконное стекло. — Ей придётся потом объясниться».

— Сейчас это не важно, Контесса! Ты берёшь на себя лестницу, а я проверю, сумею ли настичь его этим путём.

Счетовод выпрыгнул в окно и схватил водосточный жёлоб, чтобы направлять своё падение. Он приземлился, перекатился и сразу же подскочил и бросился бежать к углу здания.

Каким-то образом Контесса добралась сюда раньше. А ещё она полностью оделась. И ещё была вооружена его пистолетом. Она смотрела в решётку водосточного колодца.

— Я не вижу его вообще, — сказала Контесса, когда он подошёл ближе. — Я стреляла, но оно лишь становилось больше, а затем прыгнуло сюда. Теперь у меня звенит в ушах. Ненавижу пистолеты. Я вот думаю, может быть нужно было попробовать с ним заговорить?

Интересно, что она собиралась сказать этому существу, с учётом того, что её способности на нём не работали. «Остановись, чудовище! Подчинись, и будешь исследовано и уничтожено?»

Он вернул себе свой пистолет.

— Что ты туда положила, позволь спросить?

— Всё то, из чего делают хлеб, хорошо перемешанное, доведённое до необходимой температуры и выдержанное требуемое количество времени, — огрызнулась она.

— Что ж, — неуверенно произнёс он. — Возможно, ты что-то сделала неправильно.

Контесса тупо взирала сквозь решетку.

— Я не понимаю… как? Я не понимаю даже, что именно произошло. Я просто… я просто хотела… сделать что-то сама, без этой проклятой штуки у меня в голове…

Из колодца вырвалось щупальце чудовищного хлеба, которое схватило шляпу Контессы и снова исчёзло.

— Чёрт, — сказала Контесса.

Необходимость выразить свои чувства победила здравый смысл Счетовода.

— Похоже, что обладающий сверхспособностями нечеловеческий выродок, которого ты создала у меня на кухне обладает чувством стиля, — сказал он. — Или же юмора. Невероятно.

Контесса испустила бессвязный вопль ярости.

Затем она начала выкрикивать ругательства в адрес ливнёвой канализации, чудовища, своей силы, и по каким-то неведомым Счетоводу причинам, Спящего. Она использовала всё разнообразие английского, прошлась по немецкому и русскому, затем арабскому, подключила несколько романских языков, перешла на — в чём он был абсолютно уверен — свой родной язык, и наконец, вернулась к английскому.

— Тебе стало лучше? — спросил он через минуту после того, как она успокоилась.

Она покачала головой.

— Я замолчала только потому, что горло болит, — прошептала она.

Кто-то захихикал. Счетовод обернулся через плечо и увидел двух своих клонов.

Контесса развернулась на каблуках и сердито посмотрела на Предвестников.

— Если хоть один из вас хотя бы задумается над тем, чтобы выразить своё мнение по этому поводу или хоть какому-нибудь ещё, я проткну ваши глазные яблоки вашими собственными долбанными зубами, — выкрикнула она.

Клоны попятились. Эффективно. Сам Счетовод сумел удержаться на месте. Отступление лишь привлечёт её внимание. И оно абсолютно бесполезно.

— У меня есть чай, — сказал он. — Он уменьшит боль. Что касается нашей проблемы, нам нужны ответы о том, как может произойти такая вещь, как нечеловеческий триггер. Мне кажется, это опасный прецедент.

Она кивнула и зашагала в его номер. Он двинулся следом в почтительном молчании.

Омлет горел.