Тридцать полных оборотов (джен)

«Мы рассчитываем на тебя, Хвост! Тебе всего-то что нужно — проследовать за профом до его покоев и разнюхать, кто он!».

Наставления Джеймса до сих пор стучали в ушах Питера. Не так уж и часто за последнее время ему доверяли какие-то важные Мародёрские дела. Раздолье было на первых курсах, когда ребята ещё не знали, что он, Хвост, лучше всего на свете умеет одно — терпеть неудачи.

Маленький, неуклюжий, неуверенный в себе — все до сих пор удивлялись, как же он мог оказаться в такой компании, как Мародёры.

«А не плевать ли тебе, что они там говорят за спиной? Ты наш друг — и точка».

Джеймсу и Сириусу, да и Рему было проще простого говорить так, с высоты своих талантов, красоты и природной харизмы. Питер же до сих пор считал себя «недомародёром», просто дополнением, неумелой и корявой припиской в конце какого-нибудь яркого и знаменитого трактата. Он — всего лишь тот, кто просто стоит рядом; всего лишь поддакивающий лидеру, всего лишь живое воплощение фразы «ходить за кем-то хвостом». Всего лишь Мародёрский Хвост...

Ему до сих пор нужно было доказать себе, что он чего-то да стоит, что он может быть полезным, смелым, умелым и по-Мародёрски безбашенным.

Чем старше становился Питер, чем ближе был выпуск из Хогвартса, чем ярче разгорался пугающий огонь войны за стенами школы, тем чаще его посещали мысли о том, что он мог бы найти себе другое место под солнцем. Мог бы? Ведь мог же, точно. К тому же, он был уверен на все сто, что после выпуска друзья и не вспомнят о нём. Джеймс и Сириус пойдут в Аврорат, где наверняка станут лучшими за рекордные сроки, они могут… Ремус тоже сможет устроиться, Питер не сомневался, что директор либо пристроит его сам, либо напишет ворох рекомендаций. А кому будет нужен Петтигрю?

Это пугало, по-настоящему. Тяжело выходить из тени, тяжело учиться говорить и думать самому.

Поэтому, впервые за свою жизнь, он составил какой-никакой, а план действий.

«Быть активным участником Мародёров; нормально сдать ЖАБА; хвататься за любую возможность стать самостоятельным».

Так что, можем сказать, что лоснящаяся пегая крыса, мчащаяся по коридорам Хогвартса, была вполне собой довольна — и планировала распрощаться с ролью неудачника.

Как жаль, что у жизни тоже на каждого свой план, правда?

* * *

Студенты Хогвартса, безусловно, должны быть выведены в отдельный класс мозговых слизней.

Проведя целый день в учебной аудитории, глядя на пёстрый поток студентов, наблюдая абсолютно рыбьи глаза, аморфность, озабоченность чем угодно, кроме предмета, Гарри был готов наложить на всех стазис — и вылететь в окно, бродяжничать и никогда, никогда не возвращаться в мир преподавания.

К концу дня Томпсон мог с уверенностью заявить, что он больше не порицает Снейпа.

И особенно остро он осознал это на уроке с седьмым курсом Гриффиндора.

Петтигрю.

Гарри, точно заклинание, твердил себе, что это не тот же самый Петтигрю, что и в мире А; что этот может, вообще, костьми ляжет за друзей и вообще станет храбрым аврором, что это не один и тот же человек, но…

Окей, разве вы смогли бы так?

Гарри был готов поставить сотню галлеонов против.

Этот мерзкий плюгавый коротышка стоял рядом с Джеймсом и Сириусом, чуть ли не заглядывая тем в рот, готовый захихикать над любой шуткой и фразой, демонстрируя омерзительное подобострастие.

А в ближнем к Гарри ряду стояла Лили, и её глаза сверкали так ярко, что сжималось сердце.

Томпсон с пугающей ясностью осознал, что же чувствовал Северус Снейп, когда увидел в своём кабинете маленькую копию десятилетие ненавидимого Джеймса Поттера. Что. За. Жуть.

Внутри разрастался ядовитый ком. Вместе с ним росла злоба и на отца с крёстным — если так было и в мире А, то какого, блядь, чёрта эти двое позёров терпели прогибающегося слизня рядом с собой? Добавляло очков? Доставляло удовольствие? Чувствовали себя неебаться какой важной частью Вселенной? Хотелось резко выдохнуть сквозь зубы и почувствовать тишину внутри черепа. Но он был не в мире А, и здесь не было ни матери, ни отца и никаких других мертвецов. Не здесь, не-здесь-слышишь-успокойся. Нет смысла так реагировать.

Но разве мог он удержаться от того, чтобы не припугнуть Петтигрю? Гарри не был железным, и никогда не тешил себя такой мыслью.

Как жаль, что это так и не принесло облегчения.

«Ожидаемо».

Томпсон был в своих комнатах, устало развалившись в кресле. Рядом валялась небрежно скинутая мантия, руки лежали на подлокотниках, в правой была зажата палочка — пару раз Гарри не удержался и запустил простым Режущим в полотно на стене. Хотелось глотнуть огневиски, но он не был уверен, что это хорошая идея перед ещё одним днём в загоне со студентами.

Вздохнув, Гарри рывком снял галстук, невербально устраняя наведённый беспорядок — и поплёлся в свои комнаты, уже рефлекторно ставя несколько мощных защитных блоков на свои покои.

* * *

Питер точно знал, что профессор находится за этой дверью. Просто потому, что он, чёрт возьми, не мог за неё попасть! Ни один из крысиных лазов не пропускал его! Шерсть поднималась на загривке, чуткие усики-антенны улавливали магический щит…

Он снова не справился.

А вот Джеймс или Сириус точно придумали бы, как провернуть всё в свою сторону.

Но их здесь не было. Не было…

Крыса бросила все свои попытки проползти в еле заметный человеку лаз между камней. Её осенила мысль. Плохая, но такая удобная.

Его друзей не было здесь. Значит, они будут знать обо всём, что случилось, только с его слов.

И разве можно осудить малыша-Питера за то, что он всего лишь не хотел выглядеть неудачником очередной раз?

Крыса со всех лап бежала в башню Гриффиндора, на ходу сочиняя историю о профессоре Томпсоне, которая обязательно понравится друзьям.

* * *

— Ну что, Эванс, пойдёшь со мной в Хог?

Лили даже отвечать не хотелось на очередное наглое и такое топорное приглашение, которое, правда, и приглашением назвать нельзя. Иногда ей казалось, что Поттер видит в ней всего лишь трофей.

Пытаясь игнорировать тот кусок реальности, который физически занимала туша очкастого, она уткнулась в книгу по ЗОТИ. Но тут в разговор совершенно внезапно и в несвойственной для неё манере влезла Алиса:

— Если ты не заметил, Потти, наша Лили будет готова пойти в Хог только с профессором Томпсоном!

Эванс показалось на мгновение, что кто-то запустил в Поттера Ступефаем, его разве что не откинуло к стене от произнесённых слов; и впервые за все годы совместного обучения тот просто вышел куда-то из гостиной.

Ремус, обычно приветливый с Лили, бросил в её сторону укоризненный взгляд. Словно бы она виновата в ситуации! Словно бы это она заставляет Поттера вести себя, как имбецила!

Разозлившись на весь белый свет, Лили захлопнула книгу и ушла в спальню, чувствуя, что ей как никогда не хватает молчаливой поддержки Северуса.

* * *

— Ты слышал, с кем он переговаривался?!

Хвост принёс поистине удивительные новости. Питер сидел на своей кровати и всё никак не мог отдышаться. Ребята смотрели на друга по-новому, в глубине души никто из них не ожидал, что Хвост и вправду сможет близко подобраться к профу.

— Дай ему отдышаться, Джим!

Джеймс был взволнован, рад, озадачен и зол; после первых же слов Питера ему хотелось рвануть к Дамблдору, чтобы обвинить Томпсона в сотрудничестве с Пожирателями. Все знали, что организация растёт день ото дня, так почему бы одному из них не стать профессором Хогвартса?

— Так с кем? Питер, это очень важно! Пожалуйста!

Питер виновато взглянул на друга и объяснил, что никто не называл себя; что профессор через камин общался с кем-то по поводу давно известных собеседникам вещей. Всё, что мог сказать Хвост, так это то, что обсуждался некий рейд, но детали, увы, остались вне разговора…

Мародёры ещё полночи обсуждали, что делать с новой и такой важной информацией. Ремус и Сириус пытались убедить Джеймса, что нужны доказательства, Джеймс же говорил о том, что промедление смерти подобно и в подробностях описывал стремление профа навредить, например, Лили.

Хвост же просто наслаждался доселе незнакомым чувством полезности — и никак не мог понять, почему же ему раньше не приходила в голову мысль привирать друзьям о своих делах.

О последствиях он решил не думать. Уж больно хорошим выходил вечер.

* * *

В ночной тишине серебристым колокольчиком зазвенел маховик, лежащий в отдельной ячейке секретера.

Мягкие волны магии докатились до Гарри — и он, толком не проснувшийся, застыл над артефактом. Что-то происходило, но что?

Маховик внезапно затих. Всё закончилось, не успев начаться. Гарри ещё час наблюдал за поведением предмета, не отметив более никаких всплесков активности, он решил заняться этим завтра.

Если всё неизвестное пугает, то мы не сможем описать, до какой степени был напуган Гарри.

Призвав к себе зачарованные хрустальные колбы для Омута памяти, он стал спешно сливать в них воспоминание о произошедшем — и, на всякий случай, решил слить всю информацию по маховикам, которая была у него, и все воспоминания о долгих часах в библиотеках, когда он изучал природу подобных артефактов. Никогда не знаешь, какая мелочь может помочь.

Морально вымотанный, с раскалывающейся головой от стольких манипуляций с памятью, Гарри провалился в сон, надеясь, что новый день принесёт ответы.