Гарри Поттер: возвращение ушедших (джен)

Наступило Рождество.

Осыпались с темного потолка искрящиеся снежинки и исчезали, не достигнув пола. Проносились над головами снежные птицы и рассеивались мерцающими облачками. Поздравляли друг друга волшебники разных эпох с портретов и пили из хрустальных фужеров кто терпкое рябиновое вино, кто огневиски. Звучала музыка, и чуть покачивалась ей в такт наряженная снующими меж ветвей игрушками елка. Верхушка ее исчезала где-то в темной высоте, и только звезда ярко светила оттуда. Казалось, что и нет никакой угрозы, а армия темных клонов — лишь плод больного воображения. Посвященные понимали, что все совершенно иначе и иллюзией является этот беззаботный, веселый праздник, однако… Пока гром не грянул, почему бы не насладиться теплой погодой? Пусть это затишье перед бурей — тем ценнее его мгновения.

Были танцы. В том числе и трогательный вальс выпускников с преподавателями. Искренне улыбалась Минерва Макгонагалл, наслаждаясь редкой возможностью почувствовать себя утонченной аристократкой, а не властной директрисой. От души хохотал профессор Флитвик и, не касаясь пола, кружился в танце. Умилялся возможности повальсировать с взрослыми выпускницами Гораций Слизнорт. В его движениях, несмотря на лишний вес и стариковскую неуклюжесть, все еще чувствовался умелый танцор. Жутковато улыбаясь, таращилась сквозь телескопические очки Сивилла. Весело и беззаботно отдавалась танцу мадам Спраут. Энергично кружилась профессор Хуч. Снейп был сдержанно галантным.

В танце менялись парами. Сначала Северус танцевал с мечтательной воздушной Луной, потом — с элегантной Асторией Малфой, женой Драко и выпускницей Слизерина.

— Я так рада снова видеть вас, профессор! — она впервые со школьных времен встретилась с бывшим деканом.

— Спасибо, Астория. Я тоже рад.

Следующей его партнершей оказалась Минерва.

— Северус, ты не хочешь вернуться в Хогвартс? — взгляд был немного исподлобья, и поэтому брови директрисы высоко поднялись.

— Я и так в Хогвартсе, — с лукавой полуулыбкой ответил Снейп, окидывая взглядом зал.

— Не притворяйся, ты прекрасно понял, о чем я, — усмехнулась Макгонагалл, — у нас нет сильного преподаватели ЗОТИ.

— Нет, директор, спасибо, но мне и так хорошо, — тихо рассмеялся Северус.

— Раньше я не знала, что ты умеешь смеяться, — по-доброму улыбнулась Минерва.

— Полагаю, ты многого обо мне не знала.

Следующий тур был с задорно-смелой гриффиндоркой Джинни. Ее сменила Гермиона, вспомнила прошлый танец со Снейпом и неприятный разговор с Кирой. Смутилась, покраснела, нахмурилась. Удивленно приподнятая бровь была единственным проявлением озадаченности профессора.

Предстоящий обмен партнершами грозил встречей с Трелони. Северус спешно смухлевал. Исполнив придуманный на ходу вычурный и довольно корявый поворот, подставил вместо себя Гарри. Сам же закончил вальс с библиотекаршей мадам Пинс, слушая методичный скрип ее туфли.

На празднике была и Кира. Недолго. Предводительница обязана встречать Рождество со своим народом. Но не побыть в этот вечер с Северусом она тоже не могла, поэтому и приняла приглашение Минервы, вопреки недовольству военачальника. Также приглашенный на праздник Орикс вежливо отказался. Зато Малена поддержала вновь обретенную подругу и пришла вместе со своим мужем Глинном. Волки на удивление легко вписывались в магическое общество и, к слову, недурно танцевали.

Они распрощались с гостеприимными волшебниками и покинули замок через камин в директорском кабинете около одиннадцати. Снейп заставил себя протянуть еще час за светскими разговорами и отрешенным созерцанием счастливых и кажущихся беззаботными студентов, выпускников и персонала школы, но ускользнул к себе вскоре после того, как часы пробили полночь. Он еще не решил, стоит ли ему сразу лечь спать или посидеть немного наедине со своими мыслями. Может быть, в честь праздника налить себе немного огневиски? Алкоголь он употреблял редко. Ему нравилась расслабленность, которую давали крепкие напитки, но жертвовать остротой и скоростью мысли он не любил. "Может быть, вообще не терять времени впустую, а поработать?" Исследователю-изобретателю всегда есть, чем заняться…

Стук в дверь прервал размышления.

У порога его комнаты стояла, чуть пошатываясь, Сивилла Трелони. В одной руке она держала бутылку хереса, а в другой — два хрустальных фужера. Северус не без труда поборол желание захлопнуть дверь.

— Пригласишь войти? — заискивающе глядя ему в глаза через массивные стекла очков, спросила ведьма. — Посидим, выпьем? — она с легким приседанием глупо хихикнула и покрутила перед его лицом бутылкой.

Он немного помялся в замешательстве.

— Сивилла, прости, — как можно мягче постарался сказать колдун, — я сейчас занят.

— Но ведь праздник, — просительно возразила прорицательница. — Ик.

Вдали на лестнице послышались голоса. Снейп бросил быстрый взгляд в конец коридора, после непродолжительного раздумья вздохнул.

— Войди, — коротко сказал он, отступая на полшага в сторону. Как только женщина переступила порог, плотно прикрыл дверь.

— Сивилла, — жестко сказал Северус и решительно уставился на бывшую коллегу, которая не успела и трех шагов сделать и сейчас со счастливой улыбкой развернулась и смотрела на него в ожидании. Снейп шумно втянул носом воздух и продолжил: — Я надеялся, что мне не придется этого говорить. Но мы не можем с тобой выпить. Ни сейчас, ни потом.

— Почему? — пискнула Трелони, глядя на него исподлобья, уголки ее рта скривились книзу.

— Потому что, — он обвел глазами верх своего шкафа, а потом посмотрел на собеседницу в упор, — ты почему-то решила, что между нами может что-то быть… большее, чем общение коллег. А это не так, — тоном, не допускающим ни тени сомнений, произнес он.

— Почему? — с тем же видом повторила Сивилла.

Северус на мгновение закатил глаза.

— Потому что ты мне не нравишься.

Женщина судорожно всхлипнула. Она попыталась дотронуться до своего лица, но обе руки были заняты. Прорицательница нелепо водила по воздуху бутылкой и фужерами.

— Я понимаю, я совсем непривлекательна, — пробормотала она, наклоняя голову, и Северус, к своему ужасу, заметил две блестящие струйки, устремившиеся из-под очков к острому подбородку. Он почувствовал себя обязанным смягчить сказанное.

— Сивилла, не бывает людей непривлекательных. Это вопрос вкусов. Ты не в моем вкусе, но это не означает… Для кого-то ты можешь быть вполне привлекательной.

— Угу, — буркнула женщина, — просто мне понравился ты… И я подумала…

— Да какого лешего я тебе понравился! — не сдержав раздражения, воскликнул Северус, разводя руками. — За семнадцать лет, что мы работали в одной школе, мы и десяти слов, помимо «здравствуй-до свидания», друг другу не сказали! Сейчас с чего вдруг?

— Ну, ты вернулся какой-то другой, — с почти детской беззащитностью оправдывалась Сивилла, — я про тебя думала, смотрела в хрустальный шар и там увидела…

— В шаре! — с сарказмом протянул Северус. — Понятно, — он удовлетворенно тряхнул головой. — Сивилла, в шаре может быть что угодно. Жизнь — это другое. Пора бы тебе научиться их различать…

— Это не другое! — прорицательница задохнулась от возмущения. — Шар предсказаний чувствует тонкие материи, видит то, чего не способен видеть примитивный человеческий глаз, — она гордо вздернула голову. — Этого не понять черствым натурам. Тебе не понять! — навзрыд выкрикнула она и решительно развернулась к выходу. Северус с готовностью распахнул дверь. Трелони вышла, шмыгая носом, но с высоко поднятой головой.

— Коллопортус, — прошептал Снейп, запирая за ней дверь. «Разозлилась! Вот и славно! — с облегчением подумал он. — Надеюсь, с этим покончено».

* * *

Проснувшись, Кира заметила висящий на изголовье ее кровати красный носок. Она могла поклясться, что глубокой ночью, когда она ложилась спать, его здесь не было.

Празднование Рождества на этот раз затянулось. Сначала Кира как предводительница выразила почтение к своему народу, разделив общее застолье. Потом чуть не до утра засиделась с Маленой в собственной резиденции. Подруги пили настоянное на летних травах терпкое вино и болтали о жизни.

— Кира, — вдруг хитро улыбнулась Малена, — а он тебе нравится, да? Северус?

Предводительница опешила от такой прямоты, но лишь на секунду. Она чувствовала себя счастливой и не собиралась этого скрывать.

— Он мне не просто нравится, — блестя глазами, доверительно прошептала она. — Я люблю его!

— Не сомневаюсь, он тебя — тоже, — наклоняясь к ней, заговорщицким тоном сказала Малена. — Весь вечер не сводил с тебя глаз!

Кира только кивнула, расплываясь в улыбке.

— Только знаешь, — неожиданно посерьезнев, подруга взяла ее за руку, — будь осторожней. В племени о вас уже слухи ходят, и многие считают, что ты поступаешь неправильно.

— Да плевать мне, кто что считает! — вспыхнула альфа. — Это моя личная жизнь. Я не стану ни у кого спрашивать разрешения!

— Я не к тому, чтоб ты спрашивала разрешения, — поспешила заверить Малена. — Просто имей это в виду. На всякий случай.

— Хорошо, — беззаботно пожала плечами Кира.

Она решительно не видела в недовольстве некоторых членов племени никакой опасности. Уж об интересах народа она никогда не забывала. Следовательно, какие по большому счету могут быть претензии к ней? Никаких. Для тревог же поводов и без того достаточно.

Неприятная тема была закрыта и забыта. В высоких фужерах и озорных глазах Малены мерцали отсветы свечей. Вино приятно грело горло. Приглушенный разговор, прерываемый хихиканьем и всплесками хохота, казался увлекательным и немного запретным из-за фривольных моментов. Рождество приобрело привкус хулигански беззаботного детства и стало совсем настоящим. Для полноты счастья не хватало только, чтобы он — любимый — был рядом, но зато присутствовала уверенность, что обязательно будет.

— И не загоняйся, что чего-то не успеешь, — читала ее мысли разомлевшая подруга и подливала им обеим смородинового вина. — Наслаждайся! Ты же даже не представляешь, какой это кайф, вот так просто посидеть, как мы сейчас, без своих шилодрыков и благоверного... Ты не подумай, я их очень люблю и счастлива, но все-таки...

До постели Кира добралась очень уставшая, но довольная. И тем не менее ярко-красный носок прямо перед глазами она бы заметила. На всякий случай волчица проверила дверь в спальню. Она была заперта изнутри. Посторонний маг не проник бы в лагерь незамеченным. Сигнальные чары Северус проверял и обновлял накануне. Сомнений не осталось. Подарок был от него.

Кира, предвкушая очередное чудо, запустила в носок руку и извлекла из него простенький на первый взгляд кулон на черной бархатной нитке. Это был гладкий камень голубого цвета в форме неправильной капли, расширенный сверху и сужающийся книзу. Но стоило взять его в руку, как он начал мерцать изнутри золотом и переливаться всеми оттенками синего от глубокого ультрамаринового до светло-василькового. Но самое удивительное — камень излучал тепло и пульсировал. Вздох удивления и восторга вырвался из груди — кулон представлял собой уменьшенную копию сердца. Кира надела его на шею и спрятала под одеждой. Ей дико захотелось помчаться в Хогвартс, заглянуть в родные карие глаза, вручить свой подарок. Но было условлено, что он сам заглянет к ней ближе к полудню.

Чтобы скоротать время, Кира вышла на воздух. Наслаждаясь морозной чистотой, побродила по тихому лагерю. Только дежурный и караульные бодро приветствовали свою предводительницу. Да еще, обогнув территорию военно-спортивного комплекса, она наткнулась на Ховлана. Завхоз, кутаясь в длинный тулуп, торопливо шагал со стороны мастерских и складов. Увидев Киру, он вытаращил глаза и чуть шарахнулся в сторону, но тут же натянуто осклабился и, сделав пару шагов навстречу, подобострастно поклонился.

— Какая неожиданная, но приятная встреча! — пропел он приторно-сладким голосом, который по ощущениям Киры, чуть было не завяз у нее в ушах. — С Рождеством, миледи!

— И тебя тоже, Ховлан, — прохладно ответила предводительница. — Что-нибудь случилось?

— Что вы, что вы, — невпопад засмеялся завхоз. — Просто решил проверить, все ли в порядке. А то, знаете ли, после праздников люди расслабляются, теряют бдительность. Контроль не повредит.

Кира кивнула. «За кем не повредит контроль, так это за тобой, — подумала она. — Что-то раньше такого рвения не отмечалось… Нужно будет поговорить с Ориксом и организовать проверку».

Бродить в одиночестве вскоре надоело, и она вернулась к себе. Взяла со стола книжку по ментальной магии и упала на кровать, но вникать в текст учебника совершенно не хотелось. Волчица перевела взгляд на белесое небо за окном. Полупрозрачная акварельная белизна с дымчатыми разводами сизо-голубого и сиреневого, уютно льнувшая к верхушкам обросших пышным инеем деревьев, создавала ощущение замкнутости и защищенности ее мира. Рядом в камине сухо и жарко потрескивали дрова, мягким теплом напоминал о себе кулон. Кира нащупала его через рубашку и прикрыла глаза, погружаясь в волнующие воспоминания и мечты.

* * *

Раздался стук в дверь.

— Да! — крикнула волчица, выпрыгивая из мира грез.

— Миледи, вас желает видеть Северус Снейп, — всегда почтительно-вежливый Брайен.

— Пусть войдет, — ответила альфа, изо всех сил стараясь вложить в голос властные холодные интонации.

Он переступил порог. На улице снова пошел снег, и крупные белые хлопья лежали на черных шелковистых волосах, на черном пальто. Как же было сложно не кинуться к нему сразу, а дождаться, пока денщик закроет за собой дверь. А этот волк, как назло, двигался очень медленно. Только щелкнул замок, чародей в долю мгновения переместился через всю комнату и заключил волчицу в объятия.

— Я соскучился! — прошептал он и наклонился, чтобы припасть к ее губам.

— Я заждалась тебя! — также жарким шепотом ответила девушка, запуская пальцы в его волосы и отвечая на поцелуй. Потом прижала ладошки к его прохладным с мороза щекам, инстинктивно стараясь согреть. — Я нашла твой чудесный подарок! — улыбаясь сказала она.

— Он понравился тебе?

— Очень! — ответила Кира, вытаскивая мерцающий кулон из-за пазухи, и снова залюбовалась им. — Что это за камень? Никогда таких не видела.

— Это метеорит — осколок планеты Венеры. Я наложил на него защитные чары. Он лучше всего подходит для такой магии. Теперь это оберег. Носи его не снимая.

— Но он похож на сердце и пульсирует. Все метеориты с Венеры ведут себя так? — не отступалась Кира.

— Это из-за чар... — сказал Северус, но по кокетливо-лукавому взгляду из-под ресниц понял, что так легко не отделается, и нехотя добавил: — Они называются «Сердце рыцаря», — судя по выражению лица, пафос фразы имел выраженный вкус лимона. — Придуманы в раннем Средневековье, когда маги еще не враждовали с магглами и часто сопровождали королей и герцогов в их долгих военных походах. Если в родных краях волшебник оставлял при этом «даму сердца», то мог наделить ее вот такой защитой.

Кира подумала, что вытянула из своего возлюбленного достаточно, и решила больше не мучить. Времени, проведенного с ним, было достаточно, чтобы понять: ему гораздо комфортнее выражать свои чувства действиями, нежели словами.

Пусть будет так. Мягкость объятий, нежность и страсть поцелуя. В голове появилась пьянящая легкость — мысли, как мыльные пузыри, переливались всеми цветами радуги, взлетали и исчезали где-то в вышине — а по телу разливался жар желания. Но одна мысль все-таки пробилась:

— Чуть не забыла! — воскликнула Кира, слегка отстраняясь и мимолетом отмечая легкую и приятную дрожь в мышцах. — У меня для тебя тоже есть подарок. Я вчера думала напроситься к тебе в комнату и положить под елку… У тебя ведь есть елка? — Северус, усмехнувшись, кивнул. Благодаря уморительно милым увещеваниям Лили в его комнате действительно стояла елка. — Но потом решила, что все-таки лучше передам из рук в руки, — в букет волнующих ощущений вплеталось смущение и радостное предвкушение. — Ты пока присядь, — кивнула она на стул, а сама быстро обошла свой письменный стол и достала из ящика что-то завернутое в окаймленный кружевом белый платок. — Вот! — вручила, не разворачивая, и присела рядом.

Северус заинтересованно взглянул на волчицу. Она, зажав коленями сложенные вместе ладошки, терпеливо ждала его реакции. Он бережно развернул тонкую ткань и удивленно вскинул брови. На его ладони лежал старинный перстень из потемневшего серебра. Место драгоценного камня занимал массивный крест, на одном из лучей которого располагалась оскаленная волчья голова.

— Волчий крест, — негромко произнес Снейп. — Скандинавский магический символ?..

— Да, — с готовностью подтвердила Кира. — Мои далекие предки со стороны матери вроде бы были из викингов. Не знаю, насколько это соответствует истине… Но этот перстень передается в нашей семье уже много веков. Дед передает его внучке, чтобы та могла одарить им того, кого любит по-настоящему. Считается, что крест защищает избранника от врагов, помогает и бережет в бою. А затем новый обладатель, состарившись, отдает талисман своей внучке и все повторяется.

— Почему не дочке?

— Он так зачарован. Чтобы между отцом и дочерью не было конфликтов из-за перстня. У нее не должно возникать стремления получить талисман, когда отец еще молод и нуждается в нем сам.

— А если нет внучки?

— Тогда перстень достаётся сыну, дочери или внуку последнего обладателя. Но дед говорил, что тогда талисман теряет силу до тех пор, пока снова не перейдет из рук женщины к ее возлюбленному. Если же крест получен обманным или насильственным путем, он сам накажет преступника.

Северус долго разглядывал перстень.

— Значит, он требует соблюдения многих условий и условностей, — наконец он поднял глаза и едва заметно грустно улыбнулся. — Весьма типично для древнего артефакта. Но что, если женщина совершит ошибку, примет симпатию или влюбленность за настоящую любовь и подарит его не тому человеку... или, разочаровавшись в одном избраннике, полюбит другого?

— Волки или никогда не любят, или встречают единственного, неповторимого и любят его всю жизнь. И это чувство ни с чем не спутать. Оно не слабеет со временем даже в разлуке, — Кира почувствовала, как волнение перехватывает дыхание. — Я своего избранника встретила и знаю, о чем говорю... — она замолчала, а Северус казался растерянно-смущенным и тоже не находил слов. — Любовь волка-анимага бескомпромиссна, порой безжалостна, а пример тому — история моей матери... — тихо добавила волчица.

— Ты никогда раньше не говорила о ней...

— Тому есть причина, — помимо воли в голосе засквозила обида и боль. Это вскипела невысказанная печаль. В глазах защипало. — В детстве мне говорили, что мама умерла… погибла из-за несчастного случая на охоте. Правду открыл мне дед, когда, почувствовав приближение смерти, решил, что пора расстаться с перстнем. Зачем, передавая талисман, он заговорил со мной о матери, я до сих пор не понимаю. А в свои пятнадцать и вовсе предпочла бы никогда не слышать его рассказа, — Кира глубоко вздохнула. — Мама была из другого племени. Деды решили судьбы моих родителей, когда те еще были детьми. И скрепили договор магической клятвой. Это была плата за помощь одного другому. Дочь шамана должна была принести свежую кровь и новые возможности в наше племя. Нарушение клятвы сулило смерть жениху и невесте и большие беды обеим семьям. Зная об этом, деды делали все возможное, чтобы будущие молодожены как можно больше проводили времени вместе и полюбили друг друга. Не вышло. Мама полюбила не моего отца, а одного из своих соплеменников. Даже понимая последствия, она отказывалась выходить замуж не по любви. Лишь узнав, что клятва будет считаться исполненной, как только в браке родится хотя бы по одному ребенку каждого пола, согласилась. Первым был Стюарт. Потом родилась я. Мне не исполнилось и полугода, когда мама бросила нас ради своей любви. Дед оправдывал ее тем, что при разводе вождя дети безоговорочно остаются с ним. Отец, я думаю, тоже ее простил. Он говорил о ней хоть и очень редко, но всегда тепло. Он-то ее любил… А вот я не могла простить... предательства. Но сейчас, когда ты со мной, я, по крайней мере, ее понимаю. Если бы Шиллон не оказался ублюдком и я стала его женой, не уверена, что, вновь встретив тебя, не поступила бы так же, как когда-то моя мать. Я не знаю, какова материнская любовь к своему ребенку, зато знаю, что ради тебя готова на все, — выговорившись и выдохнув, Кира почувствовала облегчение и улыбнулась: — Позволишь надеть перстень тебе на палец?

Когда талисман оказался на среднем пальце его левой руки, Северус обратил внимание на платок, лежащий на его колене. На белой ткани белыми шелковыми нитками были вышиты какие-то буквы. Он расправил складки и прочитал:

— For beSSt? — с нескрываемым любопытством черные глаза уставились в синие.

Кира, рассмеявшись, закрыла лицо руками.

— Только не смейся, ладно! — глядя через пальцы, попросила волчица. — Это я сделала вскоре после нашего знакомства. Понимаю, что ужасно по-детски, — она убрала руки от порозовевшего лица, — но я подумала, раз он предназначался тебе, то должен быть твоим, пусть даже и тринадцать лет спустя.

— Но ты хотя бы объяснишь, что это значит? — он брал реванш за недавний допрос по поводу «Сердца рыцаря».

— Ну! Я тогда думала о тебе сутки напролет, — с решимостью первого прыжка в воду с обрыва заявила девушка. — Представляла, что было бы, если бы ты вернулся. Тогда мне это казалось несбыточными мечтами, но отказаться от них я не могла. Мне было нужно как-то выразить свои чувства, и я вышила для тебя эти два слова. Думаю, не нужно пояснять, почему в слове «best» две «S»! Я помню, хотела сначала написать что-нибудь наподобие: «лучшему мужчине», «лучшему чародею», «… лекарю», «…зельевару». Но все было не то. Ведь ты лучший во всем! — смущаясь и иронизируя над собой, щебетала Кира. — А когда я додумалась вставить твои инициалы в слово «лучший», мне показалось, это очень круто. Я вообще-то попросила не смеяться! — нарочито обиженным тоном воскликнула она.

— Мне не смешно, а весело, — с необычной для себя открытостью ответил он. — Разницу чувствуешь? Мне просто очень хорошо с тобой, понимаешь?

Шаги на лестнице прервали их разговор. Через несколько секунд в дверях стоял Брайен.

— Орикс просил передать вам, миледи, что через пятнадцать минут все собираются в большом зале для праздничного обеда.

— Спасибо. Пойди скажи ему, что я буду вовремя. И можешь остаться там, возвращаться сюда не обязательно.

— Я должна пойти, — с сожалением сообщила Кира, когда денщик отправился выполнять поручение.

— Я понимаю.

— Но мы ведь встретимся сегодня еще? — голос звенел надеждой.

— Непременно. И я бы хотел пригласить тебя сегодня в гости ко мне домой. Что скажешь?

— Ты еще не понял? Я с тобой хоть на край света! — прошептала Кира. — А где твой дом?

— Пусть это будет сюрпризом. Хотя краем света я бы то место не назвал.

* * *

В первую минуту после дальней трансгрессии у Киры кружилась голова и перед глазами стояла мутноватая пелена.

— Это сейчас пройдет. Попей, — заботливо придерживая за талию и вкладывая ей в руку бутылочку с минеральной водой, Северус мысленно ругал себя последними словами: «Почему в твою бестолковую голову не пришла мысль сделать портал?!»

Гостья между тем быстро проморгалась и начала с любопытством оглядываться.

— Это кухня?

— Да. И здесь, собственно, нет ничего интересного, кроме воды. Тебе уже лучше? Тогда пойдем, — он взял Киру за руку и повел в холл.

Первым внимание гостьи привлек фонтан в виде хрустального шара, висящего над гранитной чашей. Волчица обошла вокруг пристально и восхищенно осматривая неординарный элемент интерьера, как будто пыталась понять его устройство, но тут ее взгляд обратился к широким стеклянным дверям…

— Это что, море? — с тихим восторгом спросила она и, схватившись за протянутую вместо ответа руку, вышла вслед за хозяином дома на просторную террасу. Вприпрыжку спустилась по трем ступенькам и, на ходу скидывая с плеч теплую куртку на меху, сделала несколько шагов по песку. Запрокинула голову, подставив лицо яркому солнцу. Смеясь, повернулась к Северусу.

— Лето посреди зимы! Это еще один твой подарок на Рождество?!

Он остановился у верхней ступеньки, прислонившись плечом к стойке.

— Нет, в этом смысле я ничего не делал, — насмешливо ответил владелец виллы. — Просто здесь всегда лето…

— Вообще-то я говорила о том, что ты переместил меня сюда, — задорно воскликнула гостья, — а не о том, что ты сотворил лето. Полагаю, такое даже великим древним магам вряд ли было под силу! И здесь — это где?

— Слава Мерлину, — с театральным облегчением выдохнул он. — Было бы очень досадно не оправдать твоих ожиданий. А здесь — это в Абу-Даби, столице Арабских Эмиратов.

— Но знаешь, есть маленькая проблема? — Кира сморщила нос, решив опустить тинейджерское «Обалдеть!» — Здесь жарко, а я слегка не по погоде одета, — она развела руки в стороны, как бы предлагая оценить ее шерстяное темно-бордовое платье и зимние сапоги до колена.

— А я уж думал, ты этого так и не заметишь? — иронично усмехнулся Северус. — Я, как ты могла заметить, тоже, — ладони выразительно скользнули по лацканам пальто. — Предлагаю вернуться в дом и переодеться.

— В смысле…

— У меня было три часа времени, — продолжил он ее фразу и подал руку, чтобы поддержать, когда она поднималась по ступенькам, — чтобы купить кое-что из одежды. Надеюсь, ты оценишь мой вкус.

После уличной жары дом их встретил блаженной прохладой.

По легкой, на вид почти парящей лестнице они поднялись на второй этаж.

— Твоя одежда в шкафу, — сказал он негромко, распахнув перед Кирой дверь не очень большой, но светлой и уютной комнаты. — Я буду ждать тебя в своем кабинете. Он через стенку.

— Хорошо, — безмятежно ответила волчица, заглянула в его бархатно-теплые карие глаза и почувствовала приятное томление внизу живота.

Северус поцеловал кончики ее пальцев.

— Я тоже пойду переоденусь.

Кира прикрыла дверь, прижала ладони к пылающим щекам и тихо рассмеялась своим бесстыдно-счастливым мыслям. Бегло осмотрела комнату. Прозрачный тюль на большом окне, кровать, застеленная голубым шелковым покрывалом, зеркало в полный рост, туалетный столик и гардероб. Она с интересом распахнула дверцы шкафа. На плечиках висели три легких платья: одно — чисто белое, другое — с крупным цветочным принтом и третье — насыщенного синего цвета. Рука уверенно потянулась к последнему.

Переодевшись, посмотрелась в зеркало. Платье было длинным, по щиколотки, и просторным. Тончайшая, почти невесомая ткань складками струилась по телу, не облегая, но все равно подчеркивая стройность фигуры. Удачным дополнением был тоненький золотой поясок, которым Кира перехватила платье на талии. Улыбнувшись отражению, девушка снова обернулась к шифоньеру. Внизу стояли три пары босоножек, явно подобранные к платьям. Для того, что она выбрала, подходили такие же синие из тонюсеньких плетеных ремешков и с миниатюрной золотой пряжкой.

Контрольный осмотр. «Как хорошо, что бежевое белье подходит под любую одежду!» — синие глаза весело блеснули из зазеркалья. Кира глубоко вдохнула и вышла в коридор. Дверь кабинета была приоткрыта.

— Я готова, — сказала волчица, переступая порог. Северус обернулся от стола. С минуту они молча разглядывали друг друга. Белые кандура и куфия произвели на Киру неизгладимое впечатление.

— Никак не ожидала увидеть тебя в такой одежде, — наконец изрекла она.

— Если она тебя шокирует, я готов еще раз переодеться.

— Нет, не надо! Тебе очень идет и этот костюм, и вообще белый цвет. А я…

— Потрясающе выглядишь! — Северус подошел, мягко коснулся ее рук. — Сейчас нам нужно познакомить с тобой Труди. Это система «Умный дом», — пояснил он, упреждая вопрос. Обошел вокруг девушки, ласково скользнув ладонью по ее талии и тем как бы приглашая следовать за ним. Далеко, впрочем, идти не пришлось. Сделав пару шагов, он остановился у стоящего в углу шкафа.

— Дескраменто, — появился черный экран. — Здравствуй, Труди.

— Здравствуй, Северус, — приветствовал его женский голос.

Длинные пальцы владельца быстро порхали по сенсорной панели: «Пользователи», «Добавить пользователя».

— Имя?

— Кира Балх-Блайт.

— Рейтинг нового пользователя?

— VIP с правами владельца.

— Приготовьтесь к вводу биометрических данных. Встаньте напротив панели.

Северус осторожно подвинул Киру на нужное место.

— Сканирование сетчатки, не моргайте.

Он стоял рядом. Ей казалось, что она чувствует его тепло и дыхание. Это волновало…

— Неудачная попытка, — индифферентно сообщил голос. — Повторное сканирование сетчатки, не моргайте.

На этот раз волчица собрала волю в кулак и облегченно выдохнула, только услышав:

— Сканирование завершено. Снятие отпечатков пальцев, — на черной панели появился светлый овальчик, — приложите большой палец…

Когда ее рука оказалась в руке Северуса, сердце забилось быстрее.

— Указательный, средний… — перечислял умный дом, а Кира прислушивалась к ощущениям в своем теле и решала, что ей с этим делать.

Когда внесенные данные были сохранены, волчица повернулась к Северусу лицом.

— Теперь ты здесь такая же полноправная хозяйка, как и я, — чуть хрипловатый низкий голос неудержимо манил.

Глубокий, но вместе с тем нежный, чувственный поцелуй пробудил страсть, которая снесла слабые сомнения, как разбушевавшаяся река плотину. Дыхание ее сбилось, а между ног стало жарко и влажно. Кира прильнула к его горячему телу и через одежду почувствовала возбуждение. Уверенность в том, что она желанна, придала храбрости. Волчица прижалась сильнее, шевельнув бедрами из стороны в сторону, потерлась о напряженную плоть. Он обжег ее взглядом.

— Останови меня, если... — прозвучал на пороге сознания его голос.

— Я хочу тебя! — прошептала она вслух и почувствовала, как ее желание возросло от одного того, что хватило духу на эти бесстыдно смелые слова.

Спрашивать дважды он не стал. Подхватил ее на руки. Неуловимо короткий нырок сквозь пространство, и они мягко приземлились на широкую постель. Северус не спешил. Обнимая Киру за плечи и целуя только кончики пальцев, он подождал, пока она окинет взглядом комнату с минимальным количеством мебели и окном во всю стену. На это ушла секунда, а потом ее внимание снова вернулось к нему. К его чуть затуманенным глазам, взгляд которых возбуждал, опьянял и ласкал. К чуть приоткрытым губам, которые жарко прижались к ускользающей в сторону его виска ладошке Киры прежде, чем нашли ее губы.

Подробностей всего, что было дальше, Кира почти не запомнила. В памяти остались прикосновения, тепло, близость. Это был танец, исполняемый пылающими телами под музыку влюбленных душ. Сначала очень медленный и нежный, потом все более страстный. Мимолетная искра боли влилась в общую симфонию чувственности без малейшего диссонанса и фальши. Соитие оставило ощущение ни с чем не сравнимых полноты и гармонии, и наслаждения, похожего на океан. Оно было таким же бескрайним, всеобъемлющим. То накатывало мощной волной, то чуть отступало, но возвращалось снова и снова со все возрастающей силой, пока растворившиеся друг в друге влюбленные не оказались на гребне оргазма и не были выброшены им на берег в полном изнеможении.

И наступил штиль: безмятежность, покой и нега.

Когда мысли прояснились, Кира обнаружила, что лежит на спине, глядя в высокий белый потолок, а пальцы Северуса ласково гладят ее по щеке. Она повернулась к нему лицом и одарила светлой усталой улыбкой.

— Я так счастлива! — сказала она воздушным шепотом, напоминающим шум легкого ветра в летнем лесу.

— Я тоже, — в унисон ей ответил он и невесомо коснулся губами уголка ее рта.

Волчица приподнялась на локте, а он откинулся на спину, позволяя ей оказаться сверху. Она с нежностью посмотрела на любимое лицо, осторожно провела пальцем по темной брови от переносицы к виску, обвела выступающую высокую скулу, скользнула по щеке вниз. Он не препятствовал, но когда пальцы коснулись грубых шрамов на шее, прикрыл глаза и задержал дыхание, а кадык напряженно подскочил вверх. "Не нравится? Я больше не буду, любимый. Прости..." — нежная девичья рука спустилась к ямке между острых ключиц, проследовала к плечу. Северус с облегчением выдохнул, но глаза не открыл. Кира провела ладонью от плеча к талии, любуясь обнаженным торсом. За исключением широких плеч, его тело было астеничным, но тонкая мускулатура выделялась рельефно и это делало фигуру спортивной.

— Ты красивый, — огласила результат своих наблюдений Кира, чем вызвала его скептический смех и снова смогла увидеть черные бездонные глаза.

Простыня соскользнула с ее груди, но волчицу это нисколько не смутило. Они окончательно стали единым целым. Глупо стесняться. Кира положила голову Северусу на плечо, обхватила его и притихла.

— Ты проголодалась? — спустя некоторое время спросил он.

Волчица вскинула голову.

— Да, — сказала она, удивляясь тому, что поняла это, только услышав вопрос.

— Тогда пойду организую нам ужин, — сказал он, поднимаясь с кровати и одним движением облачаясь в кандуру, — одевайся и спускайся на первый этаж.

Кира проводила его благодарной улыбкой и плюхнулась на спину, раскинув руки и ноги. Понежилась так пару минут и только потом встала. Едва она успела надеть платье, как Северус стремительно вернулся в комнату.

— Один вопрос, — сказал он озадаченной волчице. — В мои сегодняшние планы входила прогулка на яхте. Сейчас вечер. Мы можем поужинать дома и либо прогуляться по морю при свете луны, либо вообще отказаться от этой затеи. Или можем выйти в море сейчас, взяв с собой кое-что из еды, а вернувшись, поужинать нормально. Тебе какой вариант больше нравится?

— Третий, — ответила Кира, будучи не в состоянии удержать лицо, расплывающееся в широкой восторженной улыбке.

— Мне он тоже кажется оптимальным, — кивнул Северус. — На случай, если есть желание окунуться в воду, в шкафу с твоей новой одеждой, в ящике, лежит купальник.

Потом была белоснежная яхта. Кира чувствовала себя принцессой из восточной сказки, когда стояла рядом с любимым на кокпите в своем летящем синем платье и накинутом на голову легком платке. Он материализовался в руках Северуса, уже на террасе.

— Накинь, — бережно покрывая ее голову платком, сказал тогда он, — и солнце не напечет, и дань уважения местным традициям.

И была лазурная вода, просматривающаяся на несколько метров вглубь и теплая, как парное молоко. Был остров посреди моря и отливающий в лучах заката червонным золотом песок. Было возвращение домой при свете почти полной луны, озаряющей водную гладь, мерцающую загадочными огоньками, и романтический ужин при свечах.

— Хочешь остаться здесь до утра? — мягко спросил Северус.

Кира колебалась недолго. Да, она никогда раньше не ночевала вне лагеря. И Малена предупреждала, что некоторым не нравятся ее отношения с колдуном. Но альфа предупредила Орикса, что задержится, а все остальное касается только ее и Северуса.

— Конечно, хочу, — прошептала она, ныряя под его руку и обнимая своего мужчину за талию.

— Мне так хорошо, что становится страшно, — вдруг сказала Кира, глубоко вдохнув прохладный ночной воздух. — Ведь так не бывает…

Она уже знала о многом, что пришлось пережить ее избраннику в прошлом, старалась быть внимательной и часто действительно интуитивно чувствовала, как нужно поступить, чтобы ненароком не обидеть, не разбередить его старые раны. Но в тот момент волчица даже представить не могла, каких усилий ему стоило не поддаться панике, слушая рев химеры, грызущей прутья окклюментной решетки, которую она неосторожно разбудила своими словами.

— Мне тоже страшно, — крепче прижимая ее к себе, после долгой паузы ответил Северус. — Но наш страх должен помогать нам жить, а не мешать. И если мы здесь и сейчас, значит так бывает.

Они еще долго сидели на террасе, любуясь лунной дорожкой и слушая дыхание моря, пока им не стало мало душевной близости и постепенно разгоревшийся в телах пожар не потребовал вернуться в спальню.

* * *

Северус не кривил душой, говоря Кире, что такие дни, какой был у них вчера, в самом деле бывают. Но он как никто другой знал, что жизнь не бывает безмятежной. К сожалению, за большой радостью, как правило, следуют большие неприятности. Может быть, поэтому он проснулся на рассвете, когда заря только выливалась малиновым маревом из-за горизонта. Тихо, чтобы не будить сладко спящую Киру, он спустился на кухню, сделал себе стакан грейпфрутового фреша и вышел на террасу.

Бессонница всегда была для него не проблемой, а возможностью поработать. Вот и в тот момент в мыслях уже оформлялся план действий, в котором первым пунктом стояло изготовление портала, чтобы избавить Киру от малоприятных последствий дальней аппарации. Но он только пригубил напиток, не успев сделать и глотка. Левое предплечье пронзила жгучая боль. Пальцы свело судорогой, и стакан с глухим звоном ударился о дощатый настил и разлетелся на несколько крупных осколков. Стиснув зубы, чтобы не закричать, дрожащей правой рукой Северус поддернул рукав. Он не сомневался, что жжение было сигналом проснувшейся черной метки, но то, что открылось его глазам, потрясло настолько, что даже боль на время отошла на второй план. Череп и выползающая из него змея налились чернильной темнотой и вздулись, как барельеф. Кожа вокруг метки покраснела, как обожженная, и на глазах покрывалась пузырями. Они были водянистыми, но быстро наполнялись кровью. Ощущения были соответствующими, то есть такими, как если бы рисунок был вылит из расплавленного свинца.

— Северус, — позади раздался голос Киры. — Что у тебя случилось? — ее тон быстро менялся по ходу фразы: сначала сонный, потом встревоженный и, наконец, испуганный.

Он обернулся и даже в сумерках разглядел ужас в ее расширившихся глазах, уставившихся на его руку.

— Мы знали, что это должно произойти со дня на день, — старался говорить как можно спокойнее, но боль вернулась и перехватила дыхание, поэтому голос звучал сдавленно.

Северус с усилием сглотнул и опустил руку, упавший рукав прикрыл метку, но на белой ткани практически сразу проступили темные пятна.

Приблизившись к Кире, он положил руки ей на плечи.

— Пойдем. Нужно переодеться в теплую одежду. Я возьму кое-что в своем кабинете, и мы немедленно трансгрессируем.