Гарри Поттер: возвращение ушедших (джен)

Первым вернулось ощущение собственного тела. Давление на живот мешало дышать. Пустое, теперь уже серое, пространство медленно, тошнотворно вращалось и дергалось. Из зыбкой вязкости вынырнула и поплыла первая дрейфующая мысль -обрывок мысли, который не сразу смог облачиться в слово: «Где?». Тяжесть. Тягучесть. Муха в патоке. Голова налита свинцом. Переполнена им. Замутило. Руки, ноги — тяжелые маятники. Низ нашелся. Пошевелить пальцами — не слушались. А, вот, что-то получилось, и сразу тысяча ледяных игл впились в чуть дрогнувшие фаланги, и ноющая боль, одновременно напоминающая щекотку, потянулась вверх. Наползли звуки, низкие, вытягивающиеся, как черви. Мерзкие скользкие черви. Холодно. Страшно.

«Все испытывают страх. Но сильные ему не поддаются».

«Папа? Кажется, я подвела тебя. Но что же случилось? Что?..»

«Одержима… Не может руководить…» Мерзлые капли стекают за шиворот.

«Покинуть лагерь!»

«Когда он успел стать таким?»

«Кира, можно тебя на минуту?» — улыбка, напряженная, неискренняя.

На лице брызги. Лед под щекой. Небо. Клякса. Бертран. Северус! Не дать себя унести. Очнуться! Быстрее.

Звуки обрели резкость. Это голоса. Слов не разобрать. Напрягла слух. Очистила разум, как он учил.

— Мы свое дело сделали, — Апатон говорил глухо и зло. — Договор выполнен. Так?

— Так, — голос отвечающего хриплый и липкий. Невыносимо несет падалью. — Вначале я должен убедиться, что это она.

— Смотри.

Мгновение невесомости, и тупой удар отдался болью в локте и бедре. Кира сдержала стон.

— Убери волосы с ее лица.

Холодные пальцы мазнули по переносице и щеке. Рано открывать глаза. Что-то продолговатое давит на спину, от поясницы и ниже. Ствол. Беретта! Горе-похитители даже не додумались обыскать. Похоже на ликование. Рано.

— Она, — удовлетворенно просипел заказчик. — Закиньте ее мне на спину и можете быть свободны, — замогильный голос плеснул снисходительным презрением.

Чужие руки подхватили под мышки. Успела почувствовать запах пота, злости и страха, услышала глухое рычание, перекатывавшееся в груди предателя. Пора.

Резким движением бросила руку за спину. С координацией плохо, но оружие выхватить удалось. Только бы не выронить! Предохранитель. Выстрел в плотную ткань зимней камуфляжной куртки. Звук глухой, как сквозь подушку.

Потрясенный стон боли и удивления. Апатон отшатнулся, но его пальцы судорожно вцепились в добычу. Еще один выстрел. На этот раз оглушительно громко.

Пальцы разжались. Кира сделала пару шагов назад, но, так и не найдя равновесия, упала на пятую точку.

— Апатон! — рядом прокатился надрывный и сдавленный возглас Калина.

Фигуры плыли перед глазами. Бывшие соплеменники. Один склонился над другим. Зловонная туша кентавра опаснее. Выстрелы разорвали воздух и вонзились в барабанные перепонки, а он продолжил движение. Руки тряслись и зрение подводило, но не настолько, чтоб она промазала с трех, двух, одного метра.

— Невозможно убить того, кто уже мертв, детка, — ухмыльнулся кентавр-зомби, и копыто с силой впечаталось в ее колено.

Ослепляющая боль докатилась чуть позже, чем хруст костей. Кира рванулась и зарычала сквозь рвущийся из горла крик. Сжала зубы, прицелилась в голову. Судя по тому, как дернулась патлатая грива, попала. А в следующую секунду пистолет был выбит из ослабевшей руки. Отталкиваясь одной ногой, волчица постаралась уклониться от тянущихся к ней гнилых рук — под ошметками кожи влажно чернели мышцы — и дотянуться до оружия. Она не принимала решения биться до конца. Оно просто подразумевалось.

Мертвая голова кентавра, на которой жили только чужие светящиеся красным глаза, напряженно вскинулась, обдав строптивую и неугомонную пленницу тяжелой волной запахов разлагающейся плоти. Кира только заметила, как прищурились изъеденные гнилью веки. На одно из них нехотя наползал черный студень из пулевого отверстия, зияющего повыше брови. А дальше за мельканиями копыт взметнувшейся и опрокидывающейся в воздухе туши уже было не разглядеть лица.

Глаз еще хранил след красного луча надежды, а родня теплая рука уже легла на ее плечо.

— Потерпи.

Хотелось немедленно вцепиться, вжаться в него, спрятаться в его надежности и заботе, но Кира сдержалась. Кивнула.

— Я в порядке.

Из поломанных кустов донесся треск веток и скрип. Копыта, царапая лед, нащупывали опору. На том месте, где недавно Калин причитал над Апатоном, осталось только алое пятно, и такая же дорожка потянулась к непролазным зарослям дерезы. Северус остановился в двух шагах впереди Киры и поджидал, пока поднимется во весь рост одержимое нечистью тело. Его лица волчица не могла видеть, но вся фигура выражала с трудом сдерживаемую ярость.

— Мертвого невозможно у… — ехидно усмехаясь, заговорил кентавр.

В невербальной бомбарде взлетела рука, сжимающая палочку.

Разлетелись на десяток ярдов, повисли на обледенелых ветвях зловонные куски падали: кожа, мышцы, внутренности. Кира рефлекторно закрылась рукой, но ни одна капля гнилого мусса ее не коснулась, остановленная защитным куполом.

— Ликвидировать можно что угодно, — процедил Северус, — и на тебя, нечисть, найдется заклятие.

Он не отрывал взгляда от четырехрукого черного монстра, вниз головой карабкающегося вверх по стволу дерева.

— Пока оно найдется, — злобно просипела красноглазая нечисть, втянув свой метровый язык, — вас уже не останется.

Демон увернулся от магической удавки и перепрыгнул на соседнее дерево. Едва начав преследование, Северус резко остановился, замер на долю мгновения, а потом бросился к Кире.

— Прости, — шепнул он, упав рядом и подхватывая ее под мышки и под колени. Губы прижались к виску, и в тот же миг их затянула воронка аппарации.

* * *

Это у здорового человека трансгрессия вызывает только неприятное ощущение сдавливания и обезвоженность. При наличии же вывихов и переломов такой способ перемещения категорически противопоказан, как и при заболеваниях сердечно-сосудистой системы. Северус это прекрасно знал и понимал, что придется пережить Кире. Но острое чувство стремительно приближающейся опасности, возникшее за миг до нового взрыва боли в левой руке, требовало экстренных действий. А черный вихрь чужой аппарации в глазке захлопывающегося тоннеля подтвердил, что неясной природы интуиция не обманула.

При аппарации ни вдохнуть, ни выдохнуть, поэтому глухой, утробный крик Киры, вжавшейся лицом ему подмышку, раздался только, когда воронка вытолкнула их в пункт назначения.

Продолжая обнимать ее за плечи, Северус как можно бережнее уложил девушку на диван и бегло осмотрел ногу. Как ни старался он придерживать поврежденный сустав, при трансгрессии произошло серьезное смещение обломков, которые, судя по набрякшей от крови брючине, разорвали мягкие ткани. Кира сдавленно надрывно стонала, вцепившись пальцами в его одежду. Опустившись на одно колено, Северус простер раскрытую ладонь над местом повреждения, направляя к ране мягкую энергию целительской магии.

— Dolore levantur⁽¹⁾, — протяжно, как нараспев, проговорил он заклинание. — Locusum recte ossa⁽²⁾, — тихое похрустывание указывало на медленное возвращение костных обломков к нормальному расположению. — Dolore levantur, — его губы почти не шевелились, а звуки лились прямо из груди. — Vulnera sanentur⁽³⁾. Dolore levantur.

Кира постепенно перестала дрожать и обмякла в его руках, затихла.

— Дыши, родная, дыши, — прошептал он в спутанные влажные волосы. — Все будет хорошо.

Взмахнул рукой, невербальным заклинанием открывая дверь в лабораторию и притягивая флакон с костеростом.

— Кира, посмотри на меня, — ласково позвал он. — Нужно выпить зелье.

Волчица судорожно вздохнула и медленно, словно опасаясь возвращения боли, чуть отстранилась и подняла мокрое лицо. Покрасневшие глаза были как никогда пронзительно синими. Скальпелем полоснуло в груди: «Ты не должен был этого допустить».

Поднес флакон к искусанным губам.

— Сделай пару глотков. Это ускорит сращение костей, — добавил Северус, хотя Кира и без всяких пояснений послушно выпила отвратительное на вкус лекарство.

— Что со мной было? — опасливо переводя взгляд на свое раненое колено, спросила она. — Мне казалось, что ногу оторвало…

— Нет, это был всего лишь открытый перелом, — с легкой иронией возразил Снейп и ободряюще улыбнулся, одновременно трансфигурируя кожаный подлокотник, чтобы Кире было удобнее. — Как видишь, нога на месте, — одно быстрое движение пальцев, и пропитанная кровью ткань от середины бедра и ниже расползлась и обнажила ногу, на которой от недавней травмы остались только бледнеющие на глазах кровоподтеки и тоненькие красные змейки затянувшихся ран. Он провел раскрытой ладонью, прошептав диагностическое заклинание, и на пару секунд сквозь плоть стали видны чуть светящиеся кости с неровными трещинами, покрывшими тонкой сетью суставные головки и пустившими темные лучи вдоль бедренной и большеберцовой костей. — Я сопоставил обломки, но чтобы срастись, им нужно время. Поэтому не шевели пока ногой.

Еще пара небрежных взмахов восстановила целостность брюк и очистила их от буреющих пятен.

— Где мы? — вместе со сносным самочувствием к Кире вернулась и любознательность.

— У меня дома, — Северус перехватил ее озадаченный взгляд, устремленный в окно. За ним на фоне синеющего в разрывах кучевых облаков неба покачивались на ветру голые ветви деревьев. — Это другой дом. В пригороде Женевы. Здесь основная лаборатория и запас лекарственных зелий. Кстати, выпей еще вот этого, — сказал он, подхватывая на лету и откупоривая пузырек с кроветворным.

— Кроме тех, о которых ты теперь знаешь, есть еще один. В Коукворте, — ответил на незаданный вопрос и усмехнулся, видя ее смущение. — Но тебе он бы не понравился, и у меня самого нет ни малейшего желания там находиться.

— Я так и не перестала «орать свои мысли из окна»? — расстроенно вздохнула волчица.

— Уже меньше. Сейчас ты просто переволновалась, — сказал и почувствовал укол в сердце. — Мне жаль, что тебе пришлось испытать такую боль, но выбора не было. Аппарация была единственным способом ускользнуть из-под носа Волдеморта за миг до его появления. Я не мог тобой рисковать… — непрошеным дополнением к словам грозовой тучей выползло раздражение. Изрядных усилий стоило затолкать его за окклюментный барьер. — К слову, объясни мне, пожалуйста, как тебя угораздило оказаться за пределами защищенного лагеря, зная, какая сейчас обстановка?! А те уползающие в кусты ушлепки и были твоей охраной?.. Кира? Кира, что случилось?

Она отвернулась, закусив губу.

Северус вспомнил грязные серые пятна на платке, которым он не придал значения.

«Она не просто так вышла в лес, даже не сообщив… И это были не просто неприятности. Случилось что-то серьезное».

— Расскажи мне, — мягко накрыл своей рукой ее пальцы, теребящие застежку на куртке.

Повернулась с вымученной улыбкой, сквозь которую сочилась такая боль, что у Северуса захолонуло в груди.

— Да, собственно, — якобы беззаботно дернула плечами волчица, — в моих недавних планах по-любому было пореветь на твоем плече! — горько усмехнулась. — Просто обстоятельства немного расширили перечень поводов. А изначальной причиной было то, что меня изгнали из племени! — при этих словах она не отвела глаза, не закрыла лицо руками и не предприняла никаких иных попыток укрыться от нахлынувшей боли. Встретила и приняла ее с мужеством самурая.

Северус не нашел ничего другого, кроме как молча сгрести ее в охапку и спрятать в своих объятиях.

* * *

Волдеморт медленно повернулся и нашел взглядом веталу.

— Ты вызвал меня, сообщив, что у тебя интересующая меня девчонка, не так ли? — растягивая слова, спросил он. — Может быть, объяснишь, почему я ее здесь не вижу?

— Она была здесь, Темный, — под стать ему просипел демон, спускаясь на нижние ветки. — Однако явился тот колдун, о котором ты говорил, и забрал ее. Ты мог видеть вихрь…

— Конечно, я его видел, — хищно прищурился Реддл. — Хотелось бы знать, почему вместо того, чтобы убить обоих, ты дал им уйти? — двигаясь плавно, словно скользя, он приблизился к демону. Две пары красных глаз уставились друг на друга в упор.

— Не говори со мной в таком тоне, маг, — оскалил иглообразные зубы ветала. — Ты провел ритуал, соблазнил меня сладкой плотью, и теперь я обязан помогать тебе, пока не достигнешь ты своей цели. Но я лишь твой должник. Не раб и не слуга.

— И что бывает с должником, который плохо исполняет свой долг? — от напряжения магического фона зашипел воздух и потрескались ледяные оковы на ближайших деревьях.

— Он остается несвободным, — нехотя признал ветала, чуть отползая в сторону. — Но я стараюсь! — вытаращился он. — Кто нашел для тебя заклинание умножения праны⁽⁴⁾?

Волдеморт выпустил струйки пара из ноздрей-прорезей:

— Этого мало.

— Знаю. Но в сегодняшней неудаче нет моей вины, — примирительно прошелестел демон. — Все шло по плану, но девчонка очнулась слишком рано. Колдун почувствовал тебя еще на подходе, а продажные людишки оказались слишком слабы.

— И трусливы, — презрительно скривил губы, немного обнажив змеиные зубы, Волдеморт. — Шлейф их страха настолько плотный, что за него можно ухватиться, — изящная белая рука описала небольшой круг, словно наматывая на себя невидимую веревку, сжалась и потянула. С треском ломаемых колючих кустов из зарослей дерезы невидимой силой были волоком вытащены братья-анимаги. Апатон не подавал признаков жизни, кроме кровавой пены, текущей из его рта, а Калин в ужасе разевал онемевший рот.

— Только не убивай их, Темный, прошу, — сладко пропел дух-вампир. — Отдай мне.

Волдеморт брезгливо стряхнул с руки магическое лассо.

— Говоришь, колдун почувствовал меня на подходе? Как такое возможно?

— А вот это тебе виднее, гуру, — качнул косматой головой ветала. — Мне ответ неведом…

— А как же твое всеохватное зрение, видящее прошлое и будущее? — ехидно улыбнулся Реддл.

Демон издал звук, напоминающий то ли вздох, то ли утробное рычание.

— Мне не удалось. Его аура хорошо защищена. Этот колдун силен, сильнее многих…

— Вот поэтому, чтобы он не путался под ногами, его нужно или убить, или подчинить! — белея от ярости, громким шепотом воскликнул Волдеморт. Туго всколыхнулся воздух, срывая с ветвей наледь, и сосны на дюжину ярдов вокруг лишились хвои.

Ветала распластался в воздухе, держась за дерево лишь задними руками, колыхнулся перед лицом Темного из стороны в сторону.

— Почему ты так беспокоишься, гуру? На нем ведь твое клеймо. Темная печать — вскрытая нади⁽⁵⁾, — демон перетек к самому уху мага, плотно прижатому к чешуйчатому черепу, и негромко проговорил: — Просто выпей его прану, и он больше тебе не помешает, — блаженно зажмурившись и сложив под подбородком передние руки, ветала так же медленно и текуче отстранился.

— Как? — с жадным изумлением прошипел Реддл.

— Ты не знаешь? — в свою очередь искренне удивился дух. На его уродливом лице появилось подобие презрительной ухмылки. — Даже воруя нашу мудрость, человек заката остается невежей, — заключил он, глядя подчинившему его чародею прямо в глаза. — Тебе хватило силы и мастерства освоить ритуал и наложить метку, но не достало таланта выведать у наших магов все ее возможности.

— Зато его достало, — злорадно протянул Волдеморт, растягивая рот в нарочито радушной улыбке, — чтобы заполучить тебя. И теперь ты принесешь мне эти ваши тайные знания на блюдечке. Не так ли, мой верный… должник?

— Так, — нехотя проклокотал демон.

* * *

Джинни, вздрогнув, подняла лицо от высокой спинки. Кажется, задремала. Детская привычка сидеть на стуле задом наперед никуда не делась и, вероятно, останется с ней и в старости.

Лили безмятежно посапывала на диванчике под мягким пледом, укрытая шатром хитроумных заглушающих чар Гермионы. Так ни завывания ветра в камине, ни шумная беготня маленького Миллса, ни возня Альбуса в общей гостиной не тревожили ее сна. А не решающаяся отойти от прошедшей сеанс глубинной легилименции дочери мать уже несколько раз впадала в странное оцепенение, когда мыслей нет, а все чувства обострены.

Из этого состояния ее выдергивали посторонние шумы. То впорхнула Луна, прошелестела по комнате, подхватила сына и с извинениями исчезла. То шумно ввалились в общую гостиную Гарри и Рон. Потом донеслось грозное шипение мужа на брата — дошло, что Лили, должно быть еще спит. Дальше крались на цыпочках.

— Заходите уже, она под заглушающими, — снисходительно улыбнулась Джинни просунувшимся одновременно в приоткрывшуюся дверь головам: черной и рыжей. «Даром что по тридцатнику, а мальчишки мальчишками», — с нежностью подумала она тогда.

Попадали кто где. Гарри на стул, Рон прямо на пол. Из сумбурного рассказа она успела выхватить что-то о восточной нечисти, читающей мысли; о крутости профессора Флитвика; о том, что им досталась самая жуткая работа — утилизировать человеческое тело, правда, ненастоящее и мертвое. И помогал им только Флитвик, хотя они и сами бы справились. Мелькнули в рассказе всплескивающий руками «неженка» — Слизнорт — и Трелони, которая «как сказочная принцесса таращилась» из окна башни. Возможно, Джинни поняла бы больше, но еле слышный невнятный шумок в комнатах Лонботтомов перетек к их двери.

— Снейп звал всех собраться в кабинете директора, — сообщил усталый и какой-то потерянный Невилл. — Он что-то узнал от Баблфлопса.

Парни подорвались и скрылись, а Джинни снова осталась наедине с дочкой и последствиями утреннего потрясения: пульсирующей головной болью, учащенным сердцебиением и приступами острой тревоги, накатывающими в промежутках между периодами настороженного анабиоза.

Где-то в их личных комнатах иногда негромко топал Альбус. Гермиона была искусна в чарах. Наложенные ею по периметру комнаты заклинания ослабляли сильные звуки, а слабые, не усиливая, делали более четкими и узнаваемыми. А вот от Луны с малышом Миллсом не доносилось ни звука. Похоже, они ускользнули куда-то до прихода Невилла. Джинни прикрыла глаза, прислушиваясь, и не заметила, как провалилась в дремоту. Она не знала, сколько пробыла в том ватно-бесчувственном забытьи, прежде чем в него прорвалось осознание потери контроля и рывком вернуло в реальность.

Погладив дочь по рыжим волосам, Джинни тяжело вздохнула. Огненная львица. Истинная бесстрашная гриффиндорка. Возможно, она была такой, когда не верила, просто не могла представить, что кто-то из по-настоящему близких людей может погибнуть. Пришлось поверить. Фред. Такой неугомонный, веселый, полный жизни, и вдруг — мертвый. Никогда не забыть: медово-карие глаза — раскрыты, а света в них уже нет… Мороз по коже.

Мерлин, как же страшно!

С любимой посадки на стуле Джинни вставала, как с мотоцикла, отводя назад ногу. Обошла диванчик и, опершись на широкий подоконник, прижалась лбом к обметанному мокрым снегом стеклу. Она боялась и раньше, когда ждала Гарри из ночных рейдов по убежищам затаившихся пожирателей, когда не могла дозвониться до сыновей в маггловскую школу или до родителей в Нору, а после воскрешения Волдеморта страх вовсе стал неотлучным спутником. Да, держала его в узде, могла заниматься делами, шутить, веселиться, даже дурачиться, наплевав на холодное дыхание в затылок. А вот теперь с ним никак не совладать. Снейп избавил Лили от чуть не убившей ее закладки Того-кого-все-таки-лучше-не-называть. Мадам Помфри говорит, это хорошо, что такая бурная реакция — как высокая температура при инфекционном заболевании. Психика сопротивлялась, и есть все шансы на то, что обойдется без последствий. Но даже если в этот раз повезло, то ли еще будет? Что еще готовит красноглазый неубиваемый монстр?

Короткий клацающий звук прострелил позвоночник. Джинни резко дернулась, оборачиваясь. Мордред, это же просто часы! Часы, которые она много раз видела и слышала. Единственная стрелка со светящимся огоньком на конце, изображающим Солнце, сместилась в новое положение.

Эти часы Рон и Гермиона привезли из свадебного путешествия. Рону вещица понравилась тем, что была красивой и необычной, а Гермиона была в восторге от того, что часы показывали не только время суток, но и год, месяц, длину светового дня, высоту стояния солнца над горизонтом в любой точке планеты и даже координаты созвездий на небе. Впрочем, все эти ценные сведения можно было получить, только сопоставив числа и символы на трех вращающихся кольцах, обрамляющих карту мира, которая заменяла циферблат, и проведя ряд расчетов, требующих в большинстве случаев учитывать широту и долготу места. Данное обстоятельство стало причиной быстрого разочарования Рона в затейливом сувенире, но зато доставляло немалое удовольствие его жене.

Рон и Гермиона — они такие разные. Их браку многие пророчили скорый конец, особенно в первый год. Джинни и сама не избежала таких опасений. Когда она и Гарри надышаться не могли друг на друга, сочетавшиеся семейными узами брат и подруга яростно ссорились практически каждый день. Гермиона, казалось, задалась целью наконец сделать из своего мужа человека. Фронт ее активности простирался от требований закончить школу и сдать ЖАБА до искоренения несовершенств в режиме дня, питания и предпочтений супруга в одежде. Обиженный постоянной критикой Рон швырял жене обвинения в неумении готовить и вести хозяйство. Накал страстей угрожал катастрофой, но резко пошел на спад, как только стало известно о грядущем пополнении в молодой семье. Джинни и Гермиона забеременели почти одновременно. Но если миссис Поттер испытывала тревожную радость, то реакция молодой миссис Уизли больше походила на шок. Тем не менее очень скоро она ощутила преимущества нового статуса. Рон стал покладистым и ласковым, как теленок, стремясь максимально удовлетворять все желания жены. Нанятый за символическую плату домовик споро разрешил все бытовые проблемы. Год после рождения двойняшек Гермионе было вовсе не до воспитания мужа, который к тому же показал себя образцовым отцом. А потом она вернулась на работу в министерстве и ушла в нее с головой. Стычки в их семье случались, поскольку, если Герми принимала какое-то решение, то выбор Рона заключался только в том, как с ней соглашаться: сразу или после скандала. Но это бывало нечасто. Зато если он заболевал или приходил домой расстроенным и огорченным, жена умела окружить его такой заботой и вниманием, какие ему и не снились в родительской семье. Вопреки прогнозам, их чета нашла свое равновесие и выглядела вполне счастливой. Рон при каждом удобном случае любил похвалиться успехами своих детей, непременно подчеркивая при этом, что силой и ловкостью они в него, а умом и красотой — в маму. Критику же в адрес жены воспринимал как личную обиду и сразу бросался на защиту. Гермиона, видя такое отношение, таяла и даже готова была иногда уступать. Так было до недавнего времени, пока им не пришлось в целях безопасности оставить дела и сутки напролет проводить рядом друг с другом. Теперь же напряжение между ними росло день ото дня.

Джинни покачала головой. Несомненно, ей с Гарри повезло гораздо больше. Им тоже доводилось иногда ссориться, но…

Тихо отворилась и закрылась входная дверь. Послышался его голос. Интересовался у Альбуса, как дела. А потом пришел к ним с Лили. Вид немного нелепый, взъерошенный — значит устал. Джинни обвила его руками, склонила голову на плечо. Казалось, стоять вот так, поддерживая друг друга, можно хоть целую вечность. Но им не дали не то что вечности, а и пяти минут. Материализовался патронус министра:

— Гарри, Волдеморт выдвинул ультиматум. Собираем экстренное совещание. Будь безотлагательно.

— Я его когда-нибудь зааважу! — прошипела Джиневра то ли в шутку, то ли не совсем. — Ты там даже не работаешь…

Гарри кисло улыбнулся, и Джинни не понравилась эта улыбка, только она пока не поняла чем.

— Ну, что ты, любимая, — попытался пошутить он, пропуская между пальцев медную прядь, — хватит с него и твоего коронного Летучемышиного. Да и нам, согласись, лучше быть в курсе событий… — добавил он уже всерьез.

— Но ты же измотан.

— Да. Вот что значит потерять форму от безделья, — усмехнулся он, стараясь принять вид пободрее. — Все нормально! Попрошу у Помфри зелье для тонуса, и порядок.

Он склонился над дочкой, впервые за все время сна пошевелившейся. Проходя мимо, коротко прижал Джинни, ласково коснувшись поцелуем ее губ. Дурашливо потерся носом об нос, гипнотизируя ее сквозь стекла очков своими зеленющими глазами:

— Это только совещание. Нет причин для волнения, — потрепал по макушке ставшего на проходе Альбуса и ушел.

«Скрывает что-то! — осенило Джиневру. — Не иначе, снова влезет в самое пекло!» — тревога с новой силой стеснила грудь, но вернула решимость. Не они войдут в пекло, так оно само их настигнет. Значит, все правильно — лучше быть в курсе и при деле. А придет время, миссис Поттер тоже в стороне не останется.

А Гарри тем временем, меряя стремительными шагами лестницы, представлял, как будет спасаться бегством, когда супруга узнает, что в прошлую встречу с Кингсли он практически согласился снова возглавить мракоборческий центр Отдела магического правопорядка.

* * *

— Гарри здесь?! — с совершенно несвойственными ей истерическими нотками в голосе крикнула Гермиона, влетая в общую комнату. Ее карие глаза были в пару раз больше обычного, а выбившиеся из хвоста волосы дыбились в стороны, напоминая шевелюру Горгоны.

— Мама! — вскрикнула Лили, встрепенувшись на руках матери, так некстати надумавшей перенести ее в кровать.

— Ах, Джинни! Прости ради Бога! — чуть не со слезами, прикладывая руку к губам, воскликнула подруга. — Но с Роном беда!

— Что с дядей? — выскочил любопытный Альбус, однако о появлении тети Гермионы напоминали разве что быстро убегающие шаги в коридоре.

С улицы донеслись приглушенные расстоянием и двойным стеклом крики. Джинни, прижимая к груди дочку, подбежала к окну и только ахнула. Ее сын с проворностью обезьянки вскарабкался на подоконник и застыл, восторженно открыв рот.

В глазах Альбуса дядя Рональд был нереально крут. Он хватал с земли огромные валуны в половину своего роста, а то и больше, и швырял в отбивающегося с трудом, отступающего и обиженно стонущего Грохха. По замерзшему озеру, ломая лед, пробирался к берегу Хагрид. Первые лучи боевых заклятий, брошенных спешащими на шум аврорами, увязли в облаке магической защиты, не причинив озверевшему Уизли ни малейшего вреда.

* * *

В кабинете министра Шеклболта было жарко.

Обсуждали послание Волдеморта. «Во избежание ненужного кровопролития признайте мою власть!» — этот призыв был лейтмотивом всего письма. Время на раздумья давалось до ноля часов тридцать первого декабря.

— Неслыханная наглость! Неслыханная… — промакивая платком вспотевшую шею, повторял верховный чародей Визенгамота Харви Блэкфорд.

Кингсли мерял шагами пространство позади своего кресла.

Кинриг Джонс — седовласый руководитель Отдела магического правопорядка — уперся взглядом в свои сцепленные в замок руки. Формально он снова был для Поттера шефом, но по факту Шеклболт ясно дал понять, что с этого дня мракоборцы подчиняются только лично ему.

Обыкновенно скрывающий лицо за чарами неузнаваемости глава Отдела тайн, которого знали как Рходри, усмехнулся:

— Подарок решил сделать к своему дню рождения, — и продолжил выводить на небольшом овальном куске пергамента причудливые орнаменты.

— По-моему, эта дата давно неактуальна, коллега, — возразил Артур Уизли, который изрядно сдал за последние десяток лет, и уже никто не мог бы угадать, что его редкие блекло серые волосы когда-то были ярко рыжими.

Зато его сын Перси, теперь возглавляющий британский филиал Международной конфедерации магов, был традиционно полон деятельной энергии. В ответ на брошенное министром замечание, чтобы говорили по существу, он принялся с энтузиазмом перечислять предпринятые им меры: европейские и американские коллеги осведомлены; по всем филиалам Конфедерации разосланы ориентировки и запросы на оказание содействия в задержании и экстрадицию клонов Тома Реддла в случае их появления; проводится активная работа с целью ускорения ратификации «Договора о коллективном международном противодействии экстремистским магическим организациям» всеми подписавшими его сторонами... Непосредственный начальник Перси — Говэннон Крауди — благосклонно кивал головой.

Были здесь и главы Отделов транспорта и чрезвычайных происшествий с начальниками входящих в их состав подразделений. Рядом с Гарри сидел напряженный и красный Рудольф Кроткотт, которого, похоже, новость о том, что он опять в подчинении Поттера и понижен в должности с руководителя до зама, вывела из равновесия посильнее, чем ультиматум Волдеморта. Посмотрев на него, Гарри невольно вспомнил лица авроров, когда министр не далее как полчаса тому назад обрадовал их новостью о том, что их руководителем вновь становится Победитель Волдеморта в прошлой войне. «Мордред меня дернул согласиться! — досадовал Поттер. — Как руководить коллективом, с большей частью которого испорчены отношения? — он покачал головой. — Раньше нужно было думать».

Он уже сформулировал свои предложения и позволил себе просто выглянуть в окно. Оно, конечно, было наколдованным, но теперь за ним были не заказные пейзаж и погода, а отражалась реальная обстановка на улице Уайтхолл, под которой, собственно, и размещалась вся администрация магической Британии, за исключением небольшого надземного офиса в другой части города, связанного с кабинетом министра камином и оснащенного маггловскими средствами связи. Гарри импонировала готовность Шеклболта к инновациям и стремление максимально оперативной и объективной информационной связи с внешним миром. Выглянув в по-новому наколдованное окно, по крайней мере, можно понять, какая погода тебя встретит при выходе. Но в тот момент там было кое-что, точнее кто, поинтереснее погоды. И речь даже не о закутанной в плащ спешно удаляющейся Копре, а о чумазом мальчике в замызганной голубой курточке, следовавшем за ней на небольшом расстоянии.

Поттер подскочил.

— Рудольф, мальчишку видишь? — рявкнул он ошарашенному заму, взглядом показывая на окно. — Не дадим ему уйти! — подхватил Кроткотта под локоть и требовательно потащил за собой. — Это важно, сэр, — тоном полной уверенности пояснил министру.

Со всей возможной прытью Гарри мчался к Атриуму. «Чертовы антиаппарационные барьеры!» Рудольфус, стряхнув ступор, не отставал. «Может, еще и сработаемся. Опасный общий враг — мощная объединяющая сила».

Но когда они выбежали из дверей неприметного старого здания со скромной табличкой «Департамент по интеграции и развитию», уже ни Колонтон, ни ее преследователя не было видно.

— Мордредов драккл! — Гарри выбежал на дорогу, обернувшись на триста шестьдесят градусов и увидев пустую улицу, лупанул кулаком правой руки в раскрытую ладонь левой. Шквальный ветер сёк лицо каплями колючего мерзлого дождя.

— Да что с тем мальчишкой не так?! — недоумевающе развел руками Кроткотт.

— Это не мальчишка, — выдохнул Поттер, все еще всматриваясь в даль. — Это ветала.

— Кто?

— Пошли обратно, — поняв, что здесь и сейчас они уже никого не задержат, Гарри махнул рукой. — Расскажу по дороге. И надо отправить оперативные группы к Копре на квартиру и на старую фабрику…

По дороге в мракоборческий центр, расположенный на втором уровне, и потом в зал совещаний с министром — на первом — Гарри снабдил своего заместителя минимально необходимыми сведениями о сущности ветал и об их сговоре с возродившимся Волдемортом.

— И? — Кингсли просверлил Поттера тяжелым взглядом, стоило тому распахнуть дверь зала.

— Безрезультатно, — суровый тон начальства никогда не вызвал у Гарри положенного трепета. Не было его и в тот момент. Только острое чувство досады. — Мы попытались задержать… м-м… опасное магическое существо — веталу, но, как видите, безуспешно. Однако, если коллеги располагают временем и вы сочтете это необходимым, я могу ввести присутствующих в курс дела…

Кингсли кивнул.

Гарри использовал путь до своего места за столом, чтобы собраться с мыслями. Он сел, положил перед собой сцепленные в замок руки. Уже готовая фраза замерла на губах, остановленная глухим жужжанием.

— О! Простите, — бодро воскликнул Перси, извлекая из-под мантии кожаный блокнот. — Пришел ответ от кого-то из зарубежных коллег. Вы позволите? — улыбка воодушевления медленно сползла с еще молодого веснушчатого лица. — Министерство магии Франции получило такой же ультиматум, как и мы, — в напряженной тишине сообщил он. Зачарованный лист в блокноте снова завибрировал, распространяя уже знакомое жужжание. Перси осторожно опустил взгляд. — И немецкое правительство… тоже.

* * *

Рукой, обнимавшей Киру, Северус чувствовал плавные движения ее ребер и ощущал волны теплого воздуха в растворе расстегнутого ворота рубашки. Дыхание волчицы стало спокойным и размеренным. Она заснула. Поцеловал в макушку, в спутанные чуть волнистые волосы. От спокойного наслаждения жизнью, которому Снейп так упорно учился после пограничного разговора с Дамблдором и преуспел, теперь не осталось и следа. Но даже будь у него маховик времени и уверенность в том, что с помощью этого артефакта можно действительно что-либо изменить, свои чувства к Кире он оставил бы такими, как есть. Болезненная тревога смешивалась с замирающей нежностью. Томительный страх, тугие узлы которого временами затрудняли дыхание, перемежался моментами отчаянной радости. Больше. Это были проблески счастья. За плотной завесой нависшей угрозы оно жило. И даже его короткие мгновения стоили того, чтобы отказаться от вечности безмятежного покоя.

Осторожно сняв с себя ее руку, Северус приподнялся.

— Можно тебя попросить? Полежи со мной рядом, хоть немножко… — сказала она пятью минутами ранее, выпив предложенное им зелье сна без сновидений.

Разве мог он ей отказать. И на другую просьбу, замаскированную в незаконченный вопрос:

— Когда я проснусь... — он тихо прошептал то, что она ждала услышать:

— Я буду рядом.

Кире было нужно отдохнуть. Сегодняшний день был вопиюще несправедлив и жесток с ней. Но все испытания она прошла, сохранив и достоинство, и благоразумие.

— В сложившихся обстоятельствах ты во всем поступила совершенно правильно, — медленно и негромко сказал он в ответ на ее немного сбивчивый рассказ о предъявленных обвинениях в измене и о том, как народ поддержал не ее. Какую еще поддержку он мог дать ей в тот момент? О нежелании мстить она предупредила с самого начала. Хотя, пожалуй, могла бы и не говорить. Как ни хотелось ему раскатать тонким слоем, стереть в пыль анимагов, посмевших причинить ей боль, Северус не стал бы этого делать, поскольку достаточно хорошо узнал Киру, чтобы понимать — ничего, кроме новых страданий, ей бы это не доставило. Поэтому он просто прижал ее к себе так, как будто инстинктивно пытался укрыть от свалившихся невзгод, и, помолчав, добавил: — Если эти люди не полные идиоты и не законченные мерзавцы, то рано или поздно они поймут, что сегодня совершили ошибку.

После этих слов она расплакалась. «Вот и хорошо», — втайне от нее подумал Северус. Гнетущая тоска неуловимо ощущалась в каждом сказанном Кирой слове, хотя никакого намека на слезливость или нытье в ее голосе не было. Сдерживалась. И делала она это не из гордости. Его берегла — понимал он и непроизвольно кривил губы в горькой усмешке. Не хотела нагружать лишними проблемами. Надо будет как-нибудь намекнуть, что чем легче и спокойнее ей, тем меньше проблем у него. "Теперь так. Нет больше прежней свободы. Да и Мерлин с ней". Он ласково гладил ее по волосам и терпеливо ждал. Успокоилась Кира быстро, плакать долго она в принципе не умела. А потом Северус перенес ее на руках в спальню, уложил на кровать и предложил выпить зелье. Теперь оно надежно оберегало ее сон, избавляя от вполне вероятных после пережитого кошмаров. Снейп понял, что радуется. Радуется своему умению приготовить первоклассное зелье так, как не радовался, наверное, со школьных лет. Он нахмурился и поднял окклюментные щиты. «Довольно эмоций». Оставалась масса открытых вопросов и, пожалуй, пришло время подумать о метке, непрерывно жгущей и выкручивающей руку.

— Тотти, — позвал Северус, поднявшись с кровати.

В то же мгновение с тихим хлопком появился эльф, одетый в камзол и кюлоты, напоминающие старинную ливрею. Преданно-влюбленными глазами он уставился на хозяина дома.

— Эта девушка, — сказал Снейп посмотрев на спящую Киру, — моя гостья. Очень дорогая мне гостья.

— У хозяина любовь, — с трепетом выдал домовик и тут же уткнулся носом в пол. — Тотти позволил себе вольность. Простите, хозяин.

— Прощаю, — хмыкнул Северус, про себя радуясь, что сумел-таки отучить своих эльфов от нездорового стремления к самонаказаниям по малейшему поводу. Извинился — и достаточно. — Будь с ней рядом. Как только проснется, позови меня.

Вернувшись в свой кабинет, он сел в кресло и поднял левый рукав. Постоянно обновляемые охлаждающие чары приостановили кровотечение и чуть уменьшили отек, но зато теперь от выбухающего черного черепа во все стороны пока еще недалеко тянулись под кожей тонкие темные щупальца. «Это еще что за новости?» Он еще раз перебрал в памяти все, что смог узнать о Темной метке или Вассальном клейме. Она срасталась с нервами, мышцами, а главное, аурой принявшего ее и поэтому ее невозможно было ни выжечь, ни вырвать, ни даже отсечь вместе с рукой. Как ему представлялось ранее, способов избавиться от метки было два, но ни один из них не был практически осуществимым. Неожиданно осенила свежая идея. Раз метка связана с аурой, значит ее природа имеет отношение к ментальной магии. И его видения во снах при созревании первого клона — тому подтверждение.

Потратив еще пару минут на оценку обоснованности своих предположений, Северус отправился к сильнейшему из знакомых ему темных менталистов, который к тому же был способен путем окклюменции менять метаболизм своего тела и по стечению обстоятельств содержался под магическим замком в его собственном доме. Кто, если не Гриндевальд, может знать способ вытравить клеймо Темного лорда и с тела, и из ментально-энергетической сущности носителя?

— Ты же неглуп, Северус, — задумчиво произнес Геллерт, разглядывая его руку. — Как ты мог пойти на это?

— Скажем так, подставляя руку под метку, я весьма поверхностно представлял, на что соглашаюсь, — глядя в выпуклые светло-серые глаза, ответил Снейп. — Но я пришел не за вопросами, а за ответами. Что ты думаешь по поводу моих соображений? Есть шанс, что получится?

— Я никогда не клеймил своих людей, — с осуждением без тени ехидства заметил состарившийся тиран, — даже тех, кто был лишь пехотой… Но я кое-что читал о Вассальном клейме. Оно дает суверену гораздо большую власть, нежели способность причинять боль и призывать. С его помощью хозяин может убить своего раба. Как точно — не знаю…

— Раз я еще жив, значит Волдеморт тоже не знает, — резко заметил Северус.

— Пока не знает. И ты прав — от подарка бывшего повелителя надо избавляться, — Геллерт сосредоточенно хмурил лоб. — Сработает ли твой метод? Думаю, шанс есть. Но ты же сам понимаешь, что проблема глубже, чем просто сращение метки с тканями тела. Управлять биохимией я бы тебя научил и, возможно, ты смог бы на клеточном уровне связь разорвать, но…

— А ментальной уровень — традиционное поле применения окклюменции. Я рассчитывал на глубинную окклюменцию, переходящую в автолегилименцию.

— Не думал, что ты никогда ранее не прибегал к глубинной окклюменции, — язвительно усмехнулся старик.

— Прибегал, — хмуро отметил Северус, догадываясь, к чему клонит собеседник.

— Видел связь? — прищурился Геллерт.

— И почему же я ее не видел?

— Потому что она не на психическом, а на астральном уровне. В астрал на одной окклюменции не выскочишь. Здесь нужны либо медитативные техники, которые осваиваются годами, — он выжидательно взглянул на собеседника. Снейп отрицательно качнул головой, — либо… Ты знаешь зелья, облегчающие освоение ментальной магии? А среди них есть такие, что помогают выйти в астрал?

— Нет. Никогда не считал такие практики полезными.

— Я ими, признаться, интересовался, — грустно улыбнулся Геллерт, — но не преуспел. А тебе, боюсь, без помощи такого зелья свою проблему не решить.

— Ты знаешь рецепт?

— Нет. Но есть книга. «Poțiune și suflet»⁽⁶⁾. Она хранится в одной из тайных библиотек Румынии. Я скажу тебе адрес и пароль-пропуск. В ней ты найдешь рецепт.

— Она на румынском?

— Это проблема?

— Нет.

1) Облегчить боль (лат).

Вернуться к тексту

2) Разместить кости правильно (лат)

Вернуться к тексту

3) Залечить раны (лат).

Вернуться к тексту

4) Жизненная энергия в индийских духовных и физических практиках.

Вернуться к тексту

5) В соответствии с учениями йоги и тантры нади — это мельчайшие каналы по которым течет жизненная энергия.

Вернуться к тексту

6) «Зелья и душа» (румын.)

Вернуться к тексту