Любви не нужно волшебство, или Тайна руны Гебо (гет)

Гарри сидел на пляже у самой кромки воды. Волны потихоньку подкрадывались, стараясь лизнуть ноги, и убегали назад. В руке он держал официального вида пергамент.

— Гарри, — раздалось за его спиной, — вот ты где. Мама сказала, что ты получил письмо и куда-то ушел. Что-то случилось?

Он молча протянул лист. Гермиона взяла его и быстро пробежала глазами строчки, задержавшись на большой круглой печати, и обеспокоенно посмотрела на друга.

— И что ты будешь делать?

— А что еще я могу сделать? Пойду, конечно.

— Это я понимаю, вряд ли можно отказать Визенгамоту, когда тебя вызывают в суд, даже если ты просто свидетель, — Гермиона села рядом и посмотрела на расстроенного Гарри. — Но что ты будешь говорить?

— Правду, — горько усмехнулся он.

— И какую правду? — карие глаза пытливо смотрели в зеленые, но Гарри упорно продолжал смотреть на волны.

— Не знаю, но лгать я не буду точно, — он невольно покосился на кисть правой руки.

— Ты же понимаешь, что от твоих показаний зависит, что с ним будет дальше?

— Конечно, понимаю. Но Малфой такого натворил, что даже если я буду целенаправленно защищать его, ему все равно грозит Азкабан.

— А ты будешь? — с толикой удивления спросила она, но тут же добавила: — Конечно, будешь, я тебя знаю.

— Он наш однокурсник. Как я могу решать его судьбу?

— Его судьбу будет решать суд, — возразила Гермиона и взяла Гарри за правую руку. На кисти виднелся шрам от садистского наказания профессора Амбридж, она провела по нему большим пальцем, понимая, о чем сейчас думает Гарри. — Ты считаешь его виновным?

— Виновным в чем? — усмехнулся тот. — В убийстве Дамблдора? Конечно, нет. В покушении на убийство Рона и Кэти? Да, считаю. Но ведь и Дамблдор прекрасно знал об этих покушениях! Знал, что они будут, но ничего не сделал! — Гарри весь напрягся, руки сжались в кулаки. — Я весь учебный год твердил ему, что Малфой — Пожиратель Смерти, но он отмахивался от меня как от назойливой мухи, а сам все знал, — он часто дышал, а сердце учащенно билось от волнения. После победы они впервые заговорили о тех событиях, это все еще была больная тема.

— Да, знал, и я тоже не понимаю его, — рука Гермионы переместилась ему на плечо, она гладила его как ребенка, пытаясь успокоить, — вероятно, он считал, что сможет уберечь студентов.

— Или ему было все равно.

— Не говори так, — возмутилась Гермиона и уже спокойнее добавила: — Ты же знал Дамблдора, он бы не мог...

— Еще Малфой впустил Пожирателей в Хогвартс, наложил Империо на мадам Розмерту, — Гарри продолжал вспоминать грехи школьного врага, — ему такое не простят. А я не хочу быть причастен к его приговору, понимаешь? — он наконец посмотрел в ее глаза.

— Но ты ведь можешь рассказать и про Малфой-мэнор, что он не выдал тебя.

— Да, конечно, расскажу. Но это не компенсирует все, что он натворил.

— Ты прав, но знаешь, мне жаль его. У него не было выбора.

Гарри с удивлением посмотрел на нее, а потом утвердительно кивнул.

— Да, я думал об этом. Его назначили Пожирателем так же, как меня Избранным, и мы, как послушные марионетки, вынуждены были играть каждый свою роль.

— Рада, что ты тоже так думаешь, — она села поближе, и Гарри положил ей голову на плечо. — Вы оба стали жертвами Волдеморта, не вини себя еще и в этом.

Неделю спустя Гарри готовился к возвращению в Англию. Перед перемещением портключ надо было активировать в Министерстве магии в Сиднее, и они вместе отправились туда. Покончив с формальностями, Гарри и Гермиона вышли на улицу.

— Мы идем по магазинам! Надо купить всем подарки и сувениры, — с воодушевлением щебетала она, взяв его под руку и уводя куда-то в сторону.

Гарри приятно было видеть ее такой — обычной девушкой, веселой, эмоциональной. Похоже, последние десять дней пошли им обоим на пользу, они научились улыбаться.

— Хорошо, идем. У нас еще почти целый день, портключ сработает поздно вечером.

Они отправились в магическую часть Сиднея, которая оказалась намного больше лондонской. Здесь было просто чудесно, большие магазины так и манили зайти и все посмотреть.

После двух часов, проведенных за довольно увлекательным шопингом, они решили посидеть в кафе и перекусить.

— Мы молодцы, такие подарки купили, почти все закончили. Остался еще один, — радовалась Гермиона.

— Какой? Мы ж все взяли? — удивился Гарри.

— Ты как всегда, думаешь обо всех, кроме себя, — она протянула руку и по-дружески потрепала его по плечу. — Я хочу сделать подарок тебе. У тебя же скоро день рождения, а меня в Англии не будет, поэтому я хочу купить подарок заранее.

— Спасибо, — смутился он, — это совсем не обязательно, но мне будет очень приятно.

— Допивай кофе и пошли, я знаю, куда нам надо.

Гермиона привела Гарри к небольшому магазинчику, который приметила сразу, как они пришли в эту часть города, но оставила его посещение напоследок.

— Что это?

— Магические животные. Я хочу, чтобы ты выбрал себе нового друга. Мы всегда будем помнить Хедвиг, но тебе нужна сова, или, может, ты захочешь кого-нибудь другого.

— Спасибо, — он сжал ее ладонь и открыл дверь в магазин.

Огни на набережной создавали атмосферу уюта, мост Харбор-Бридж светился, и его отражение завораживало, прохладный океанский бриз нес свежесть, если не сказать холод, поэтому Гермиона шла, укутавшись в куртку. Зима в Сиднее, конечно, была не в пример мягче Лондонской, но после теплого Дарвина Сидней казался очень холодным.

— Замерзла? — Гарри приобнял ее. — А если так? — он украдкой вытащил кончик волшебной палочки и наложил на них согревающие чары.

— Так лучше, спасибо, — улыбнулась она.

— Через час сработает портключ.

— Угу. Тебе не терпится оказаться в Лондоне?

— Не знаю, думаю, да. Но время, проведенное здесь, с тобой... Спасибо, что уговорила меня остаться. Мне действительно стало легче, — улыбнулся он.

— Тебе это было необходимо.

— Да, наверное. Мне будет не хватать тебя в Англии.

— Через полтора месяца я вернусь. А тебя ждет Джинни, надеюсь, она не сильно злится на меня за нашу с тобой поездку.

— Она все поймет. Она знает, что мы с тобой друзья и я не мог бросить тебя без поддержки.

— Рон мне не просто друг, но он смог.

— Не обижайся на него, ты ж его знаешь. Уверен, он очень ждет твоего возвращения.

— Да, конечно. Я скучаю по нему, — грустно сказала Гермиона.

— У вас ведь с ним все в порядке? — забеспокоился Гарри и внимательно посмотрел в глаза подруги.

— Думаю, да, — Гермиона не выдержала взгляда и отвернулась.

— Что-то не так?

— Не бери в голову, все нормально. Наверное, мне надо привыкнуть к нему как к своему парню. Я столько ждала этого, но когда он обратил на меня внимание, оказалось, что я не готова. Он иногда пугает меня своей напористостью. Ничего, я вернусь, и все будет хорошо, — она махнула рукой, будто отгоняя неприятные мысли.

— Гермиона, — он повернулся к ней и взял ее руки в свои. — Посмотри на меня, — она послушно подняла голову. — Ты знаешь, что ближе и роднее тебя у меня никого нет, и я никому и никогда не позволю тебя обидеть. Даже Рону. Тем более Рону. Ты всегда можешь на меня рассчитывать, слышишь?

— Спасибо, Гарри, я знаю. Мне просто так обидно, что Рон не поехал со мной сюда, но это пройдет. Он же не со зла.

Гарри не понравилось, что она ищет оправдания его не самому сообразительному и внимательному другу.

— У тебя есть время обо всем подумать. Я буду рад, если у тебя с Роном все получится, но главное, ты должна быть счастлива, с ним или без него.

Таких слов от Гарри она не ожидала. Он никогда прежде не высказывал своих мыслей по поводу ее отношений с Роном.

Тем временем он продолжал:

— Рон — не единственный парень в Англии, ты всегда сможешь найти того, кто сделает тебя счастливой. Да и в Австралии парней тоже хватает; когда я перестану маячить рядом с тобой, уверен, что мужская половина Дарвина слетится к дому Грейнджеров, — улыбнулся он.

— Га-а-арри, — смущенно протянула она и рассмеялась, — я здесь не для этого. Да, Рон меня обидел, но я его девушка и собираюсь в ближайшее время только отдыхать, плавать и загорать.

— Вот такой настрой мне нравится, — рассмеялся он и обнял ее.

Возвращение в Нору прошло спокойно. Джинни ждала Гарри, и он безумно был рад видеть ее.

Перемены к лучшему в Гарри заметили все, он стал более разговорчивым и, что больше всего радовало Джинни, стал уделять ей пристальное внимание.

Каждый вечер он уводил ее в рощу, посидеть на пледах, или же они отправлялись к старому дубу, провести время на качелях. Поцелуи становились смелее, объятия и ласки жарче...

— У меня для тебя сюрприз, я хочу, чтобы мы завтрашний день провели в Лондоне, — вечером тридцатого июля сказал ей Гарри.

— Это же чудесно! Хотя, подожди. Завтра же твой день рождения.

— Да, и я хочу провести его только с тобой. А небольшой ужин для своих Молли приготовит послезавтра, в субботу, я договорился.

— Ну хорошо, если ты так хочешь, я согласна. А куда мы пойдем?

— Увидишь, тебе понравится.

— Ну ты хоть намекни, я же должна выглядеть соответствующе, — она с хитринкой в глазах посмотрела на него. — Мы будем много ходить или наоборот, где-нибудь посидим?

— Я покажу тебе Лондон, а потом мы поужинаем на Гриммо.

— Ты же боялся этого дома, — не поверила своим ушам Джинни.

— Боялся, но пора взглянуть своим страхам в глаза. А еще, — он притянул ее к себе и нежно поцеловал в губы, — я хочу побыть с тобой наедине, — спустился поцелуями к шее, — давно хочу, — от его страстного шепота и прерывистого дыхания у Джинни побежали мурашки. — Только ты и я, огонь в камине, вино... — его руки скользили вдоль ее тела, очерчивая изгибы.

Она была готова замурлыкать от удовольствия.

— Звучит очень заманчиво, мистер Поттер, — она поцеловала его в ответ, — ужасно заманчиво.

— Значит, договорились, мисс Уизли?

— Угу, — не отрываясь от поцелуев, прошептала она.

Это был лучший день рождения Гарри в его жизни. С самого утра он получал поздравления и подарки. Нора все еще сохраняла тревожную, мрачную атмосферу, но изменения к лучшему были уже заметны. Праздник Гарри словно послужил сигналом, что можно хотя бы иногда разрешить себе радоваться жизни.

Гарри с Джинни отправились в Лондон. За несколько дней до этого Гарри спланировал маршрут, чтобы можно было посмотреть самые интересные достопримечательности, но так, чтобы их аппарации были незаметны.

Последним пунктом был дом на Гриммо. Гарри волновался, сегодня он собирался сделать Джинни своей. Он знал, что она тоже хотела этого, но было немного страшно.

"В первый раз всем страшно", — убеждал себя он.

Кикимер расстарался, как мог. Еще перед отъездом в Австралию Гарри попросил его привести дом в порядок, отмыть и убрать все, чтобы в дом было не стыдно привести девушку. Он даже попросил Кикимера пригласить себе в помощь еще пару домовых эльфов и заключил с ними магический контракт. И вот к дню рождения Гарри дом сиял чистотой, а на кухне был готов ужин на двоих.

— Проходи, — Гарри распахнул перед Джинни дверь.

— Спасибо, — мило улыбнулась та и вошла.

Оба понимали, что выглядят немного комично и неестественно, когда Гарри изображал радушного хозяина, а Джинни гостью. Слишком хорошо оба помнили времена, когда здесь была штаб-квартира Ордена Феникса и они, еще подростками, наводили здесь порядок. А потом встречали Рождество. И здесь были Сириус, Люпин, Тонкс...

— Гарри! — Джинни практически встряхнула его.

— Прости, — он уперся рукой в стену. — Столько всего пронеслось перед глазами.

— Я понимаю, — она провела рукой по его спине и плечам.

— Я в порядке, идем, — взял себя в руки Гарри.

Они прошли в гостиную, затем в столовую, где Кикимер уже накрывал на стол.

Ужин оказался выше всяких похвал. Завершив трапезу, они встали, захватив бутылку вина и бокалы, и прошли в гостиную.

— Я хочу выпить за нас, — Гарри разлил вино по бокалам и протянул один Джинни.

— За нас, — она легонько прикоснулась к его бокалу своим, вслушиваясь в тихий звон, и отпила вино.

Гарри практически залпом осушил свой бокал и поставил его на камин.

— Иди ко мне, — прошептал он и притянул ее к себе.

Джинни была готова идти за ним хоть на край света, а уж в его объятия и подавно.

— Я так люблю тебя, — шептал он, покрывая ее лицо и шею поцелуями.

— Я тоже, Гарри, очень тебя люблю, — свой бокал она поставила рядом с первым и обвила руками его шею.

Пальцы Гарри уже нашли пуговки на ее блузке и ловко расстегивали одну за другой. Джинни прильнула к нему, а затем немного отстранилась, чтобы помочь ему избавить ее от такой ненужной сейчас одежды...

* * *

Вот уже почти месяц Джинни Уизли была счастлива. Любовь вытеснила и затмила все переживания, эмоции били через край. Она даже старалась сдерживать себя, так ее настроение не вписывалось в общее уныние Норы.

Их первая ночь с Гарри стала только началом, в доме на Гриммо они уединялись все чаще и чаще.

Сам Гарри все еще был замкнутым, погруженным в свои мысли, его привычка быть всегда начеку и выхватывать волшебную палочку никуда не делись, но теперь он словно пытался восполнить все, что он пропустил с Джинни. Его тянуло к ней, она дарила ему любовь и тепло, а он в них так нуждался.

Он не мог пройти мимо нее, не обняв или не прикоснувшись, а она таяла в его объятиях и молила Мерлина, чтобы это никогда не кончилось.

За три дня до конца августа Гермиона должна была вернуться в Англию. Она прислала письмо, что прибудет ровно в полдень.

Время ожидания парни скрашивали любимыми шахматами. Они играли уже вторую партию, склонившись над доской на журнальном столике.

Джинни устроилась в углу гостиной на кресле, захватив первую попавшуюся книгу. С самого утра ее не покидало нехорошее предчувствие, очень нехорошее.

Дверь отворилась, и в комнату вошла Гермиона. Джинни сразу отметила, что недели на море явно пошли на пользу сопернице. Гермиона посвежела, ушли круги под глазами и болезненная худоба. Она не изменилась кардинально, не поменяла имидж, но отдых, солнце, море и, главное, мирная жизнь помогли ей вернуть свежесть и подчеркнуть природную красоту.

Рон и Гарри поспешили ей на встречу. Джинни внимательно наблюдала за обоими. Рон подлетел первым и с каким-то щенячьим восторгом обнял Гермиону и закружил по комнате. Она засмеялась и чмокнула того в щеку.

Гарри дождался, когда Рон отпустит Гермиону, и подошел к ней. Его объятия были совсем другими. Он нежно, словно фарфоровую куклу, притянул ее к себе, закрыл глаза и зарылся в волосы, вдыхая аромат. Затем, выпустив ее из объятий, провел руками по ее рукам и задержал ее тонкие кисти в своих ладонях. В его глазах было столько искренней радости и нежности, что Джинни задохнулась от пронзившей ее ревности.

— Я так рад, что ты вернулась, — произнес Гарри.

Джинни решительно встала, изобразив на лице приветливую улыбку, и подошла к ним.

— Привет, я тоже тебе очень рада, — она обняла Гермиону, всеми силами сдерживая бушевавшую внутри ярость.

— Привет, Джинни, я так по вам всем соскучилась! — та искренне радовалась встрече.

— Ну ладно вам, хватит, пустите меня наконец к моей девушке, — Рон по-хозяйски обнял Гермиону и потянул в сторону лестницы наверх.

К вечеру Джинни накрутила себя так, что еще чуть, и выброса стихийной магии было бы не избежать. Она злилась. Ярость и ревность разъедали ее изнутри. Перед глазами стояла встреча Гарри и Гермионы и то, как он ее обнимал. Мысли о книге Сириуса и том ритуале, что мог бы помочь ей, не давали покоя. Она убеждала себя, что все это опасно, это же темная магия, но не могла не думать об этом.

— Занята? — Гарри тихо подошел сзади и обнял ее. Она тут же прильнула к нему всем телом. — Ты какая-то напряженная сегодня. Все в порядке?

— Да, в порядке, задумалась о Хогвартсе, как мы туда вернемся. Мне так хорошо здесь, с тобой, а еще лучше на Гриммо, в школе будет сложнее уединиться.

— Я обязательно что-нибудь придумаю, — прошептал он ей на ухо и поцеловал в шею.

— Надеюсь.

— Рон и Гермиона завтра пойдут в Косую аллею, зовут и нас. Пойдем?

— Конечно. Ты рад, что она вернулась? — очевидный ответ на вопрос был ей известен, но не спросить она не могла.

— Конечно, мне ее не хватало.

— А как же я? — не удержалась она.

— Ты моя девушка, я тебя люблю, — он продолжил ее целовать, — и тебе это прекрасно известно, — он провел рукой вдоль ее тела, задержавшись на бедре, — а Гермиона для меня — родная душа.

Слова Гарри полоснули острой болью. "Родная душа". И как она должна с этим жить? Как вообще можно жить, сгорая от ревности и тревоги, что он захочет не только духовной близости с Гермионой? Он же мужчина, а она красивая и умная девушка. Рону такую ни за что не удержать. Билл бы смог, но он давно нашел себе другую, умную и красивую.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила она, повернувшись к нему лицом и глядя в глаза.

— Мы столько времени провели вместе, особенно за последний год, спасали друг другу жизнь, поддерживали друг друга. Она понимает меня, даже если я просто молчу. И мы во многом похожи.

Гарри видел, как Джинни изменилась в лице, и понял, что не стоило такое говорить, хотя она и сама спросила.

— Джинни, — он взял ее лицо в свои ладони и заглянул в глаза, — ты для меня дороже всех. Ты моя любимая девушка, никто, кроме тебя, мне не нужен, — шептал он и подкреплял слова легкими поцелуями.

В комнату влетела новая сова Гарри. Он выпустил Джинни и повернулся к птице.

— Дарвин, что ты мне принес? — он протянул сове угощение и уже отвязывал письмо.

— Дарвин? Ты назвал его Дарвин? — удивилась Гермиона, только что вошедшая в гостиную вместе с Роном.

— Да, мне показалось это символичным, — смутился немного Гарри.

— А что такого в этом имени? — насторожилась Джинни.

— У магглов был такой ученый Чарльз Дарвин, он подарил людям теорию эволюции. А еще Дарвин — это название австралийского города, где живут мои родители.

— Ты назвал сову в честь города, в котором провел часть лета с Гермионой? — решила сразу расставить все точки над "i" Джинни.

— Ну да, что в этом такого? Мне его подарила Гермиона, и это имя показалось мне подходящим.

— Ты не говорил мне, что сова — ее подарок.

— Да? — прозвучало очень неискренне. — Забыл, наверное. К слову не пришлось, — Гарри и сам не мог объяснить, почему он скрыл это от Джинни, но это было одно из его свежих хороших воспоминаний, и почему-то не хотелось им ни с кем делиться.

"Отлично! — злилась про себя Джинни, — великолепно! Он "забыл" сказать, чей это подарок и почему он так назвал сову".

— Хороший подарок, — она всеми силами старалась не проявлять ревность открыто, все же это была девушка ее брата.

— Спасибо. Мне хотелось подарить что-то полезное и в то же время приятное.

— Мы зашли за пледами, можем идти, — Рон легонько подтолкнул ее к выходу.

— Что ты мне еще не сказал? — набросилась на Гарри Джинни, когда Рон с Гермионой скрылись за дверью.

— Не понимаю, о чем ты, — Гарри в недоумении уставился на нее.

— Не знаю, тут столько новостей, тебе виднее.

— Я не придал большому значения этому, и все. Мне хотелось побыть с тобой, было не до разговоров.

— И еще, ты не мог бы поменьше прикасаться к Гермионе? Мне это не нравится.

— А я прикасаюсь? — степень его удивления повысилась вдвое. — Даже не замечал, — он немного задумался, — да, наверное, ты права, но это же совсем другое. Когда я прикасаюсь к тебе, — он притянул Джинни к себе, — то у меня в голове не остается ни одной мысли в голове, кроме тех, что бы я хотел с тобой сделать, — в доказательство он прижался к ее бедру, — чувствуешь? Поверь, про нее в таком плане я никогда не думал.

Джинни качнула бедром в его сторону, чтобы прижаться еще сильнее.

— Хочется верить, что это так, — промурлыкала она.

— Может, сбежим на Гриммо? — Гарри уже активно поглаживал ее ниже талии.

— Давай, — потянулась она к волшебной палочке, чтобы аппарировать.

* * *

Драко Малфой стоял перед большим зеркалом в своей спальне и внимательно рассматривал свое отражение. То, что он видел, ему категорически не нравилось. На него смотрел довольно высокий, худощавый, бледный юноша. Осунувшееся лицо, синяки под глазами, морщинка на лбу раздражали, но больше всего ему не нравился взгляд. В нем не было прежнего привычного превосходства, Темный Лорд вытравил его, заменив на страх и отчаяние.

Сделав пару шагов назад, он убедился, что издалека все было так же печально.

И если с лицом и синяками ему как-то сможет помочь Нарцисса, то вот что делать со взглядом?

Прошла уже неделя после того, как над ним состоялся суд, и тот факт, что он стоял здесь, в Малфой-мэноре, а не в камере Азкабана, уже был победой. После того, как Люциуса осудили на десять лет, он готовился к худшему. Но ему повезло. Что сыграло решающую роль, он точно не знал. Поттер, к его удивлению, дал довольно подробные показания и подчеркнул, что Малфой не выдал его Пожирателям и даже рассказал, как он спас жизнь тяжеленному Гойлу. Еще тот поведал суду, как Малфой не смог убить Дамблдора. Сам же Драко считал, что в его освобождении сыграло роль то, что, посадив его, Визенгамот бы оборвал род Малфоев, один из самых древних и чистокровных. За последние два десятилетия несколько таких родов угасли, и собственноручно убить еще один было бы расточительством. Вот такой он племенной жеребец, нужный магическому обществу только в качестве продолжателя древнего рода магов. Его поместили под надзор, наложили ограничения на волшебную палочку и обязали пройти повторный седьмой курс в Хогвартсе. Если его заподозрят в чем-то незаконном, его ждет Азкабан.

Нарциссу, к счастью, оправдали, и она вернулась в Малфой-мэнор. Дом без отца казался пустым, но то, что в доме больше не хозяйничал Волдеморт, уже радовало.

Что ж, ему предстояло выдержать еще десять месяцев обучения в школе. Малфой давно забыл, что когда-то радовался началу учебного года, но последние два года в Хогвартсе стали чистым кошмаром. Задание Волдеморта, год директорства Снейпа и власть Керроу отложились в памяти сплошным черным пятном.

Этот год обещал быть не лучше. Да, ему не надо будет никого убивать или пытать, но встретиться лицом к лицу с победителями, пережить издевки гриффиндорцев, а они будут, он уверен, станет еще одним тяжелым испытанием.

Для себя он решил, что уедет из страны в США через год, когда окончит школу. Если год пройдет без происшествий, с него снимут надзор и разрешат уехать. Именно этим он и был намерен заняться — пережить учебный год, постараться ни во что не вмешиваться, но и не давать себя в обиду. Если он смог выжить с таким соседом, как Волдеморт, уж с гриффиндорцами и другими он справится.

Драко ухмыльнулся своим мыслям и отправился искать Нарциссу.