Бомбы и зелья, или Как (не)воспитать Тёмного Лорда (джен)

Подбор компонентов для зелий, способных повлиять на магглов, оказался труднее, чем Меропа поначалу себе представляла. Во-первых, хотя она и знала свойства трав как обычных, так и магических, их сочетание и взаимозамена принесли несколько открытий — как приятных, так и не очень. Во-вторых, полученные адаптированные зелья надо было испытать — а сама Меропа для этого не годилась. В ней была магия, отсутствующая в магглах... нет, в обычных людях. И где же взять испытуемого? Или испытуемых?

И тут она вспомнила, как четырнадцать лет назад скиталась по городу, ища крышу над головой и кусок хлеба. Тогда ей это не удалось — но про приюты она слышала. И про ночлежки — тоже.

В приют идти было нельзя — не на детях же проверять зелья! А вот ночлежка... Вреда её обитателям Укрепляющее зелье точно не принесёт. Не должно, во всяком случае.

А если и принесёт, мелькнула у неё в голове предательская мысль... в конце концов, яд из Укрепляющего точно не мог получиться — от силы оно принесло бы вместо пользы головную боль на пару часов. Но ведь Меропа должна же была его проверить!

И она, прихватив сваренное накануне Укрепляющее, отправилась в известную ей со времен скитаний по Лондону ночлежку в Ист-Энде.

Добавить зелье в разливаемый чай оказалось не так просто, как Меропа предполагала. Её как волонтёра встретили здесь охотно — но предложили поработать не на кухне на раздаче обедов, а на выдаче и сортировке белья.

Поэтому пришлось улучить момент и воспользоваться тем, что ещё мама называла «отводом глаз». Прежде у Меропы это почти не получалось, но с новой палочкой вышло вполне удачно.

И она с замирающим от волнения сердцем поспешно вернулась к работе, каждую минуту ожидая, что, не дай Мерлин, кто-то начнет жаловаться на сильную головную боль.

Однако на боль так никто и не пожаловался — зато гул в столовой стал куда оживлённее, а споры — жарче.

— Что это с ними сегодня? — недовольно пробурчала стоящая рядом с Меропой работница ночлежки. — Бодрые все, словно утром...

— Может, к перемене погоды? — попыталась пошутить Меропа. Мерлин, кажется, всё удалось...

— Ну не знаю, — с сомнением отозвалась женщина. — Разве шторм какой будет.

— Осенью часто штормит, — кивнула Меропа, продолжая сортировать чистые простыни. Целые отдельно, ветхие и требующие починки — в сторону.

— Как бы драки не вышло, — мрачно сказала её напарница. — Тут один начнёт — и всё, половина друг с другом сцепится, как собаки.

И Меропа, холодея, поняла, что явно переборщила с некоторыми компонентами — у неё получилось не столько Укрепляющее, сколько… какое? Похоже, что какое-то возбуждающее зелье.

Но ей, кажется, повезло: драки всё-таки не случилось, хотя большинство уходило из столовой раскрасневшимися и взбудораженными.

«Корней калгана надо будет положить вдвое меньше, — подумала она. — А вот шалфея стоит добавить немного. И мелиссы тоже».

Домой Меропа сегодня вернулась счастливой и воодушевлённой и весь вечер провела в подвале за варкой зелья — а заодно за приготовлением растирания для доктора. Прежнее ведь у него, наверное, кончилось...

* * *

Утром старшая сестра миссис Поуп, когда Меропа поздоровалась с ней и протянула руку за инвентарем, сообщила ей, пожимая губы:

— Мисс Гонт, вы переводитесь на другой участок.

— Почему? — перепугалась Меропа. У неё же только-только всё наладилось! И полы эти треклятые теперь надо было мыть куда реже!

— Потому что вы там нужнее, — отрезала та. — Если вас что-то не устраивает — мы не можем держать вас. Будете работать в палатах — убирать там и помогать больным.

— Конечно! — обрадованно сказала Меропа, поняв, что стала куда ближе к своей цели. — Я буду работать в палатах, спасибо вам большое!

— Это тяжёлая работа, — сурово сказала миссис Поуп. — Надеюсь, вы справитесь. И я не желаю слышать никаких жалоб! Ни от вас, ни на вас!

— Я постараюсь, — заверила её Меропа.

Миссис Поуп оглядела её с ног до головы с большим сомнением, однако ничего не сказала: просто молча выдала форму и уже другое ведро и другую тряпку со шваброй. И сообщила номера палат, в которых сегодня предстояло работать Меропе. Почти половина крыла...

И Меропа пошла работать на новый участок, который оказался на втором этаже.

Это оказалось и вправду непросто, тем более, что её почему-то отправили в мужское крыло.

Полы в палатах оказались не каменными, как в коридоре, а деревянными, и Меропа всё никак не могла улучить момент, чтобы наложить заклинание. Впрочем, деревянные полы мыть было привычнее, а ходили по палатам намного меньше, чем по коридору.

Проблему представляли не полы, а люди. И дело было вовсе не в том, что ей было неприятно забирать использованные утки и судна — Меропа никогда не отличалась брезгливостью. А в том, как реагировали на неё пациенты.

Сначала она даже испугалась, что по ошибке добавила в чай не Укрепляющее, а недоброй памяти Амортенцию.

Но нет — это точно было Укрепляющее, вечером Меропа проверила. Однако действовало оно на них почему-то не совсем так, как должно было. Меропа уже не знала, куда деваться от их хлопающих её по бёдрам рук и шёпота:

— А ты ночью дежуришь? Загляни, пока все спят...

И ладно бы это были только молодые мужчины! Старые развалины, из которых песок сыпался, тоже вели себя не лучше! Да что они, с ума все посходили?

На очередной обед Меропа пришла нервной и совершенно измученной — и когда увидевший её после нескольких дней отсутствия доктор Уотсон подошёл к ней, то спросил заботливо:

— У вас что-то случилось?

— Нет, — устало ответила Меропа, — у меня ничего не случилось.

— Вы выглядите усталой и словно взъерошенной, — улыбнулся доктор Уотсон. — Вас куда-то перевели? Я давно вас не видел...

— Я теперь в палатах работаю, — ответила Меропа, — на втором этаже.

— Ах вот в чём дело, — с некоторым, кажется, облегчением сказал доктор Уотсон. — Там и вправду непросто... Странно, что вас отправили именно туда. Обычно таких молодых милых женщин к мужчинам в палаты не ставят. Я поговорю с миссис Поуп, — пообещал он.

— Я думаю, — вздохнула Меропа, — что туда даже старую каргу ставить нельзя.

— Ну, кого-то нужно всё-таки, — улыбнулся доктор, ставя свой поднос на стол и любезно отодвигая Меропе стул. — Обычно не столь молодым дамам там легче. Не сердитесь на них, — попросил он. — Им скучно. А тут такое...

— Я не сержусь, — тихо ответила Меропа, — я просто не понимаю, как так можно. Это же... неправильно.

— Конечно, неправильно, — согласился доктор, садясь. — Безусловно, никто из них на улице не позволил бы себе в ваш адрес ничего подобного — но, к несчастью, попадая в больницу, пациенты почему-то воспринимают даже медсестёр как... а-а, — он махнул рукой. — А вы даже не сестра.

— Они что, думают, что попали в бордель? — выпалила Меропа и густо покраснела. — Ох, простите...

— Ну, не в бордель, — возразил доктор. — Но, боюсь, они полагают, что здесь можно вести себя более вольно, чем обычно. Не знаю, почему так. Говорят, страдания проявляют личность — если так, то... — он вздохнул и, улыбнувшись, махнул рукой.

— Мама говорила, что в болезни человек сам на себя не похож, — грустно ответила Меропа. — И что это не он говорит, а болезнь.

— Смотря какая болезнь, — возрази доктор Уотсон. — Иногда так и вправду бывает — но чаще болезнь как раз и проявляет человека. Особенно если она не смертельная и не слишком долгая. Как здесь, у нас.

— Наверное, — согласилась с ним Меропа. — Ой... я же вам новую порцию растирания принесла! Та ведь, наверное, уже закончилась?

— Закончилась, — просиял доктор. — И я, признаюсь, загрустил — ваше растирание замечательно помогает! Волшебное средство. Вам бы запатентовать его — вы бы озолотились.

— Так оно же простенькое совсем, — изумилась Меропа, — я думала, такое каждая семья делает...

— Каждая семья? — изумился доктор и рассмеялся тихонько. — Даже у меня в семье ничего такого не делали. А ведь я из потомственных врачей.

— Правда? — недоверчиво спросила Меропа, — я думала, целители такое с детства знают. Это же... ну... как хлеб испечь или морковку посеять. Все умеют.

— Ну что вы, мисс Гонт, — доктор совсем развеселился. — Я вот, к примеру, понятия не имею, как печь хлеб. Мы, горожане, вероятно, слишком изнежены. И я понятия не имею, как сеять морковку. Вы подумайте о патенте, — сказал он уже серьёзно. — Это отличное средство.

— Да кто вообще со мной разговаривать станет, — махнула рукой Меропа, — какой там патент.

— Я вам помогу, — серьёзно и настойчиво пообещал доктор. — Это не так сложно, как кажется. Нужен только рецепт — а бумаги мы с вами можем вместе оформить.

— Спасибо вам, — так же серьёзно сказала Меропа, — вы очень хороший человек.

— Что вы, — он смутился, — я просто врач.

Компания из нескольких медсестер, сидевших за столиком неподалеку, отчего-то сверлила Меропу неприязненными взглядами. Наверное, им не нравилось, что она, санитарка-волонтёр, сидит за одним столиком с врачом.

— Врачи бывают разные, — не согласилась с ним Меропа, которая за недолгое время работы в госпитале уже успела вдоволь и насмотреться, и наслушаться всякого. — Хороший врач не всегда бывает хорошим человеком.

— Конечно, нет, — согласился он. — Как и наоборот. К сожалению, в нашем ремесле равно важны оба эти качества.

— Везде, наверное, важны, — задумчиво сказала Меропа. — Плохой человек хорошим учителем быть не сможет. А вот наоборот... Если он человек хороший, а научить ничему не может? Тогда он просто с работы уйдёт.

— Если бы, — вздохнул доктор. — Далеко не все уходят. А вот плохие люди порой бывают неплохими учителями... Как ни странно.

— Не бывают, — негромко, но уверенно возразила Меропа, — когда ты постоянно боишься, что стоит только ошибиться, как тебя ударят или высмеют... ничему не научишься. Никогда.

— О, это значит, что учитель глуп, а не просто плох, — возразил доктор Уотсон сочувственно. — Ни один хороший учитель не ведёт себя так... Хотя, должен признать, с некоторыми эта методика срабатывает.

— Наверное, — не стала спорить с ним Меропа. В конце концов, Морфин чему-то всё же у отца научился!

— Мне жаль, что вам так сложно пришлось, — мягко проговорил доктор Уотсон. — Это чудовищно несправедливо.

— Всё в прошлом, — тусклым голосом ответила Меропа. — Жизнь редко бывает справедливой. Вернее, мы сами её такой делаем.

— Вы так говорите, будто вам лет восемьдесят и жизнь уже в прошлом, — качнул он головой. — Вы ведь молоды. И если вам не везло прежде, это вовсе не значит, что так и будет...

— Мне везёт последние тринадцать лет, — светло улыбнулась Меропа, — с Рождества двадцать шестого. Я тогда не поблагодарила вас — просто не могла. Поэтому говорю спасибо сейчас, за себя и за сына. И я всегда буду вам благодарна, доктор Уотсон.

— Ну что вы, — возразил он, улыбнувшись. — Я просто сделал свою работу... Однако, к слову, о работе, — он вздохнул с некоторым сожалением и, допив чай, поднялся. — Мне пора — меня ждут пациенты. Я поговорю с миссис Поуп, чтобы вас перевели в женское отделение.

— Это было бы просто чудесно, — ответила Меропа, тоже поднимаясь с места.

Но про себя подумала, что миссис Поуп и чудеса как-то не очень сочетаются друг с другом. Как иглы дикобраза с зельем от фурункулов.

И оказалась права. Нет, из мужских палат для выздоравливающих её и вправду перевели — но не в женские, а к самым тяжёлым больным. Туда, где в палатах не было почти ничего, кроме боли и смерти.

Здесь были и мужчины, и женщины — в разных палатах, но по соседству, но порою Меропа думала, что даже если бы они лежали в одной, это не было бы, просто не могло бы быть неприличным.

В тех палатах она впервые начала применять Кроветворное и Заживляющее — на тех, кого уже признали безнадежными. Потому, что не могла видеть, как после операции у молоденького паренька, чуть старше Джона, открылось внутреннее кровотечение, и даже врачи оказались бессильны.

Странно, но никто ничего не замечал. Поначалу Меропа всё время ждала появления авроров или что кто-то схватит её за руку и закричит: «Ведьма!», но ничего подобного не происходило. А вот смертность в её палатах начала снижаться...

— Ну, слава богу, — поприветствовала её однажды немолодая женщина, которую перевели в эту палату после реанимации, — значит, сегодня никто не умрёт.

— Почему вы так думаете? — удивилась Меропа.

— Так все уже заметили, что как вы здесь, так и не умирает никто, — ответила та. — А вот когда вас нет, так всё бывает.

— Это совпадение просто, — с трудом подобрала слова Меропа.

Вот такого она даже не ожидала!

— Ничего не совпадение, — уверенно возразила женщина. — Вы наш ангел, — она взяла её руку и сжала в своих ладонях.

— Да вы что! — перепугалась Меропа, побелев как полотно. — Какой из меня ангел! Не надо так говорить!

— Не буду, — женщина почему-то улыбнулась и прижала палец ко рту. — Но мы все знаем...

Меропа вздохнула и принялась за уже привычную работу — перестилать постели, переворачивать лежачих больных, чтобы не образовывались пролежни, прибираться в палатах...

«Только этого не хватало, — подумала она. — Что же мне теперь делать? Уходить в другое место?»

Но уйти... А вдруг её там опять поставят полы мыть? А здесь она действительно помогала! Не так много, как могла бы настоящая сильная волшебница, но всё же...

И она решила пока ничего не предпринимать. Ну, не потащат же её на костер так сразу?

Её и не тащили. И даже, кажется, не замечали. А однажды доктор Уотсон сказал ей:

— У вас волшебные руки.

— Ч-что? — испуганно переспросила Меропа.

— Есть такие редкие люди, — улыбаясь, ответил доктор. — Кто-то говорит, что у них лёгкая рука, кто-то — что руки у них волшебные, кто-то — что они владеют неким даром, но суть одна: смерть обходит их стороной. И счастлив тот больной, рядом с которым оказался такой человек. И, похоже, нам с вами вот так повезло, — он улыбнулся снова и легонько коснулся самыми кончиками пальцев тыльной стороны её ладони.

— Смерть никого не обходит стороной, — покачала головой Меропа, недоумевая, что на человека нашло, и решив просто не обращать внимания, — она приходит за каждым в отмеренный ему срок.

— Так говорят, — согласился доктор. — Но я давно работаю врачом и точно знаю, что от рук сиделки зависит едва ли не больше, чем от наших. И вы — одна из тех, у кого они лёгкие.

— Я просто делаю свою работу, — Меропа на этот раз покраснела от смущения: к похвалам она не привыкла, — и стараюсь делать её хорошо.

— Конечно, — кивнул доктор. — И у вас замечательно получается. Невероятная удача, что вы решили прийти к нам. Скажите, вам раньше доводилось работать сиделкой?

— Я ухаживала за мамой, когда она заболела, — ответила Меропа, — около года. И никакие лёгкие или волшебные руки мне не помогли, — с горечью добавила она. — Так что вы ошибаетесь, доктор.

— Вы ведь не волшебница, — утешающе проговорил доктор. — К сожалению, иногда даже такие руки, как у вас, бессильны. Люди умирают — так случается... Мне жаль, — он снова осторожно коснулся тыльной стороны её руки.

За соседним столиком кто-то презрительно фыркнул.

— Мне... Мне пора, — торопливо сказала Меропа, — перерыв уже заканчивается, надо поторопиться.

И поскорее встала из-за стола.