Кроличья лапка (джен)

Петтигрю не хотел умирать. Он признавал за собой ряд ошибок, даже признавал, что часть из них была фатальной для многих магов. Но это не повод поменять конструктивный диалог на банальные пытки с печальным исходом! По его, скромному мнению.

Беллатриса хотела убить одну маленькую, но пронырливую крысу. Она признавала, что лорд, будучи кроликом, очень мил и даже был не против, чтобы его обнимали и гладили. Но как в таком теле, скажите, пожалуйста, захватывать власть в мире? По ее мнению — наказать надо в любом случае.

Волдеморт был счастлив. Никогда и никому он не признается в этом.

— Белла, да оставь ты его, — лениво махнул лапой лорд, с удобством устроившись в кольцах, что свила для него Нагини из своего тела.

— Повелитель! — Возмущенно воскликнула Белла, но решила не начинать спор.

Волдеморт лишь ласково посмеялся над ее искренним возмущением. Эмоциональная буря все еще накатывала на него. Вначале, когда лорда окружало лишь одиночество, — не считать же Нагини, которую он избегал и Питера, в свою очередь избегавшего и лорда, и змею, — за общество? Так вот, когда рядом никто не мельтешил — игнорировать чувства было просто. Воспоминания не накатывали снежной волной, не было и тех, кто провоцировал их. После — лорд загрузил себя поисками решения, а когда пришел Барти — все время они находились в движении.

Теперь замыкаться в себе было сложнее. В замке постоянно была жизнь, а рядом кто-то находился, как сейчас. Тихая и уютная Белла устроилась сбоку от лорда, абсолютно не боясь змеи. С возвращения из тюрьмы прошло не больше пяти дней.

Они успешно сбежали из Азкабана одним тайным путем, который нашли Барти и Долохов. Как и зачем они исследовали тюрьму — история умалчивает, но факт налицо: никто не начал бить тревогу раньше времени. Волдеморт еще посокрушался насчет того, что надо было из подручных материалов трансфигурировать тела, хотя бы на время, скрыв побег, но Руквуд авторитетно заявил, что смысла в этом мало. Каждую ночь идет обнуление Азкабана, смывая все проявления волшебства.

Его подчиненные выглядели скверно. Брата и сестру Кэрроу ввели в магический восстанавливающий сон. Братья Лестрейндж — пили зелья, и не практиковали магии. Белла чуть поехала умом, но лорд смог помочь ей сразу, поэтому она теперь молодой козочкой носилась по поместью, решая бытовые проблемы. Руквуд и Долоховы (Миша таки принял метку, только вот смысла ее ставить лорд не видел уже) решали самую глобальную проблему — как вернуть тело повелителю. Барти иногда помогал им, но чаще оставался возле лорда. Трэверс, Мальсибер и Роули отправились к своим отцам, инкогнито, разумеется.

Самым неожиданным было найти Эвана Розье, который числился мертвым. Его на руках вынес Миша. Оказывается, этих двоих заперли на самых нижних уровнях тюрьмы. Туда дементоры спускаются редко, но и смысла в этом мало: там покоились те, кто замер между жизнью и смертью, кого спасти можно лишь в Мунго. Миша умел заставить свое тело умирать и воскресать по требованию, потому оказался там, ну а Эван…

— Лорд? — прервал его мысли Барти, неловко переминаясь с ноги на ногу. Его смущала Белла своей непосредственностью, а сейчас та фактически лежала рядом — положив голову на Нагини.

— Да?

— Там Август и Тони хотят проверить кое-какие расчеты, но для этого нужны вы, — стараясь не смотреть на наглую ведьму, быстро проговорил Барти.

Главная проблема этих двоих была в том, что лорд помог обоим уравновесить свое сознание. И пока процесс не будет завершен, им лучше всего находиться как можно ближе к магии Волдеморта.

— Белла, составишь компанию? Может, сможешь внести и свою лепту в решении дилеммы, — без особой надежды спросил лорд.

Пойти-то она пойдет — сомнений не было, но вот предложить… Лестрейндж почти сошла с ума в тюрьме, все же на женщин эманации дементоров влияют сильнее. Не скатиться в бездну ей помогала магия мужа, что находился рядом и деверь, который, в свою очередь, поддерживал брата — главу семьи. Счастьем было, что их камеры находились столь близко. Волдеморт старался не думать, что случилось бы со всеми тремя, вынуди его время прийти позже.

Стоило задуматься о не свершившейся судьбе его последователей — накатывала тоска.

— Повелитель, все в порядке, — успокаивающе шептала Белла, чувствуя, когда ее лорд начинает зацикливаться.

Поддавшись порыву, она взяла лорда на руки и гордо пошла за Барти. Волдеморт не сопротивлялся. Они все были тесно переплетены, не только из-за меток, у первого круга была особая связь, позволяющая вытащить одного из-за грани. И сейчас, сложно было описать словами, насколько каждый из них стал нуждаться друг в друге. Мелькнула мысль, что именно из-за этого Розье все еще жив, ожидает спасения.

Прорва магии уходила на лечение Кэрроу, но никто не роптал: все помнили, как Алекто отплясывала с Долоховым и заливисто смеялась, создавая фей-однодневок, а Амикус умел накладывать сложнейшие чары атмосферы. Бесконечный космос все еще хранился в памяти каждого. Конечно, помнилось и плохое: всепоглощающее неконтролируемое пламя, охватившее Алекто, когда она увидела смертельное заклятье Грюма, посланное в Эвана, ее жениха. И леденеющие улицы из-за магии ее брата — он остро чувствовал по связи близнецов ее боль.

Тогда их и поймали, первыми. Истощенные, исхудавшие, упавшие на землю больные люди, потерявшие волю к жизни — их связали в мгновение. Волдеморт, уже раздробивший душу на куски, подумал лишь одно — они посмели позволить чувствам выйти на волю. Не было досады или раздражения, только пустая, голая мысль — слишком слабы, чтобы сражаться и отбивать этих Кэрроу.

Раскол начался тогда? Малфой, ведомый жаждой наживы принялся плести интриги за спиной, перетягивать на свою сторону тех, кто не был внутренним кругом. Или позже — когда схватили Долоховых?

Тони и Миша пытались спасти безмозглых рыжих Прюэтов, решивших, что их дорогая сестрица Молли в опасности. Волдеморт помнил: он не отдавал приказа проводить акцию по устрашению в этом чахлом домишке Уизли. Велись переговоры с Прюэтом-старшим: их семью приглашали либо принять сторону Волдеморта, либо остаться в нейтралитете. И вот, на одном из собраний, прилетел патронус… Чей? Лорд не смог сказать тогда, сейчас и подавно.

Женский голос, срывающийся на истерику, просил помочь: дом горел, а два брата отправились его тушить, но никак не могли справиться с кострами. Волдеморт помнил, ему стало любопытно (или он лишь имитировал любопытство?), и он настроил сферу слежения на эту «Нору». Там, среди алого марева прыгали две искорки, могло показаться, что они пытались потушить пламя, но понаблюдав какое-то время стало ясно: эти двое не могу выбраться. Долоховы сорвались без спроса.

Что пошло не так? Волдеморт пытался вспомнить, сейчас ему казалось это важным. Он не следил, куда его несла Белла, ведущая ленивый разговор с Барти, не вслушивался в их тихие голоса. Он вспоминал.

Там русских и схватили: горячих, растерянных, сжимающих в руках сожженные тела друзей. Им быстро оформили убийство Прюэтов, которые, как оказалось, были членами сопротивления. Дамблдор подсуетился быстро, играя информацией с грацией хищника. Тогда лорд лишился поддержки четвертого из ближнего круга и пришел Люциус. Еще молодой, но уже с острыми коготками и зубами, тот предлагал невероятные вещи. А Снейп, ошпаренный новым знанием, несся доставить пророчество.

— О чем вы думаете, лорд? — несмело спросила Белла, когда они почти пришли в зал, где основательно закопались в расчетах Руквуд с Долоховыми. Она заметила, как грустно опустились уши ее повелителя, почувствовала, как магия, ранее накатывала равномерными волнами от лорда, стала пульсировать.

— Анализирую прошлое, пытаюсь понять, кто виноват в моем падении, — невесело ответил Волдеморт. Радовало то, что его несли на руках, иначе он так и не дошел бы до залы, где его, несомненно, ждут.

— И кто же? — с тщетно скрываемым любопытством спросила Белла. Барти молчал, он, пожив какое-то время с повелителем, наблюдавший его День Вина, догадывался кого на самом деле винил лорд. Но никогда не произнесет это вслух.

Двери отворились, и лорд не успел ответить: в тишину коридора ворвался шум споров — двое мужчин горячо отстаивали каждый свою версию. Миша же, устроившись в углу, поближе к камину, спал.

— …сти в Тотем! Да мы с тобой трижды проверили эту пушистость белую, не подменил же ее Питер после ритуала, — явно не первый раз повторял эту фразу Долохов.

— Магия вся ушла на перевоплощение лорда, — раздраженно цыкнув, отбил Руквуд. — И скажи мне, кто будет поддерживать ритуал перевода в Тотем? У нас всего два русских, этого мало, знаешь ли.

— Допустим, поддержку я найду, — видя, что оппонент готов выслушивать конструктивные предложения, начал успокаиваться Тони, — найду, да. Сестриц позову, мать, возможно. Мои — откликнутся, не в этом проблема.

— О, лорд! — заметил их Руквуд. — Мы обсуждаем пути решения вашего незаурядного дела.

— Это-то я понял, — хмыкнул Волдеморт, соскакивая с рук Беллы прямо на стол, где в беспорядке лежали исчерченные листы. Он не стал вступать в диалог, рассматривая до чего эти двое дошли, про себя отмечая моменты, что проверил и он сам. Тотемный ритуал лорд тоже рассматривал, но понял, что не в его случае.

— Значит, проблема все же есть, Тони, — вернулся к последним словам русского, Август, — поясни.

Нетипично для своего характера Долохов молчал. То, что он планировал озвучить, могло не понравится их повелителю. Пусть тот и вел себя сдержанно, как в начале зарождения их течения борьбы за традиции, а не как в последние годы перед падением, вызывать гнев он не стремился. Взгляд его невольно переместился на Барти, их глаза встретились, и в них Тони прочитал ответ — да, лорд действительно разделил душу на части. Да, это и есть та самая причина их проигрыша. Да, это было ответом на мучивший всех и каждого вопрос: почему лорд становился безумцем?

Волдеморт заметил этот немой диалог, но подумал совсем о другом, невольно вспоминая Барти с его "согласен". Смущеннее Беллы и понимание Руквуда только распаляло его природное любопытство. Какая-то тайна была между этими тремя и, самое обидное, никто его просвещать не собирался! На прямой вопрос, когда они все вернулись из тюрьмы, Долохов вскользь ответил, что это будет сюрпризом для лорда и, раздеваясь на ходу, побежал валяться в траве и греться на солнышке.

— Думаю, я знаю, в чем проблема, — устав от затянувшегося молчания, начал лорд, равнодушно. — Увы, Тони, ничего не получится. Так вышло, что ты сделал верное предположение.

— Сколько? — деловито осведомился Долохов, потирая руки. — Для тех, кто не понял — лорд создал крестражи. У нас волхвы часто сталкивались с проблемами, когда маг задерживался в звериной форме, помогал перевод ритуала в Тотем. Есть, конечно, свои нюансы, но почти всегда, при условии целостной души, получалось.

— Семь, — почти выплюнул лорд. — Один уничтожен точно. Еще один — под вопросом, его, скорее всего, выкрал Дамблдор, — помолчав, думая как сказать, но решил все же не скрывать правды в такой момент, — медальон забрал Регулус. Уничтожил или нет — не могу сказать. Чаша, — лорд кинул острый взгляд в сторону Беллы, — в сейфе. Диадема — в Хогвартсе. Я занимался поисками реликвий, для того чтобы подтвердить одну теорию.

Лицо Тони разгладилось: если уничтожен действительно только один, тогда все может получиться. Но вот если любой из тех, что похитил директором или Блек, тоже пострадал (или даже оба) — откат падет не только на лорда, но и на всех, кто будет проводить ритуал.

— Значит надо проверить, — уверенно произнес Руквуд. — Только сначала надо бы собрать круг.

— Все, кроме Снейпа тут, — лениво заметила Белла, — и кто отправиться звать его в гости?