Большая Игра профессора Дамблдора. Продолжение (джен)

1 сентября утром большой переполох устраивает голова Амоса Диггори, появившаяся в камине кухни Норы и успевшая, видимо, даже миссис Уизли дать понять, насколько все серьезно — миссис Уизли обеспокоенно зовет мужа («Артур! Срочное сообщение из Министерства!» — и мистер Уизли скатывается вниз по лестнице в вывернутой задом наперед мантии), взволнованно роется в поисках пергамента и пера, затем, запыхавшись, вручает их мужу. Кажется, взрослые очень хорошо осведомлены о степени настоящей проблемности положения дел. Посмотрим.

«…соседи-маглы слышали взрывы и крики, они вызвали — как их там — пол-лицейских. Артур, тебе срочно нужно туда -, — быстро твердит голова Амоса. — Это большая удача, что я услышал об этом. Мне пришлось отправиться в офис раньше, чтобы послать пару сов, и я нашел на выходе всю Комиссию по злоупотреблению магией — если Рита Скитер схватится за это, Артур <…> Говорит, он слышал, как вторглись в его двор. Говорит, двигались к его дому, но налетели на его мусорные баки. Баки подняли чертовский шум и подожгли мусор повсюду, насколько могу судить. По-видимому, один из них все еще взрывался, когда пол-лицейские приехали <…> Артур, ты знаешь Грозного Глаза. Кто-то ночью залез в его двор? Больше вероятно, что какая-то чокнутая кошка бродила поблизости и залезла в картофельные очистки. Но, если Комиссия по злоупотреблению магией доберется до Грозного Глаза, ему несдобровать, он свое получит — подумай о его характеристике — нам нужно провести его по незначительному делу, что-то по твоему Отделу — возьми хотя бы взрывающиеся баки. Бьюсь об заклад, он выскочил из кровати и начал палить проклятьями во все, до чего мог дотянуться, через окно, но им придется сильно постараться, чтобы доказать это, нет ни одного пострадавшего <…> Прости за это, Молли — потревожил в такую рань и все такое… Но Артур единственный, кто может помочь Грозному Глазу отвертеться, а Грозному Глазу надо бы приступить к новой работе сегодня. И что ему понадобилось выбрать именно эту ночь…»

Ухты. Сколь помнится, Амос Диггори — сотрудник Департамента по регулированию и контролю за магическими существами. А ни мусорные баки, ни сам Грюм оными не являются. То, что Артур со своим Отделом по неправомочному использованию изобретений маглов в каждой бочке болтается — это мы уже привыкли, но Амос-то почему?

Ни раньше, ни после этого случая такой заботы о человеке, который давно оставил службу, за Амосом не наблюдалось. Однако очевидно, что Амос — заодно с Артуром («…нам нужно провести его…»), и единственный вопрос заключается в том, по какой причине. Ну, и еще — с каких пор.

Итак, Амос явно знаком с Грозным Глазом, а также знает, что с ним неплохо знаком Артур Уизли. И вообще, создается такое впечатление, будто Амос знает, насколько важен Грюм мистеру Уизли именно в данный период времени. Он подслушивает болтовню Комиссии на выходе, из которой усваивает, что Грюма слышали соседи, вызвавшие полицию — якобы к нему в дом пытались пролезть, но натолкнулись на мусорные баки, которые долгое время не переставали взрываться.

Это — по факту, все остальное — домыслы Амоса. Уж откуда Комиссия узнала о нарушениях — не ясно, хотя полагаю, у нее есть множество своих способов. Например, слежка за домами волшебников. Или некоторых конкретных волшебников.

Ладно, теперь попытаемся понять, почему так важно, чтобы мистер Уизли сейчас же уладил ситуацию: «...если Рита Скитер схватится за это…», «…если Комиссия по злоупотреблению магии доберется до Грозного Глаза, ему несдобровать, он свое получит — подумай о его характеристике…» и, наконец, «…а Грозному Глазу надо бы приступить к новой работе сегодня».

То есть первым в числе приоритетов Амоса стоит не допустить, чтобы о истории с Грюмом узнала Рита. Конечно, в условиях, когда Рита рыскает по Министерству в поисках сенсаций, крайне важно не допустить, чтобы она раздула и эту историю, но, в конце концов, Грюм больше не работает в Министерстве, он отправляется в Хогвартс, то есть, статья Риты больнее всего может ударить скорее по Дамблдору, чем по Министерству.

Амос откуда-то в курсе, что Грюму следует приступить к работе этим же вечером, и его всеми правдами и неправдами надо отмазать и от Риты, и от Комиссии.

(Подумать только — Комиссия выдвинулась к Грюму в полном составе! Неужели столь сильно желание Министерства слить бывшего лучшего мракоборца? Или страх перед тем, что бывший лучший мракоборец в нервах поступит с ними, как с мусорными баками?

И вообще, при чем здесь Комиссия по злоупотреблению? Логичней было бы вызвать что-то вроде Отдела по урегулированию последствий случайной магии, но Грюм, видимо, стал Министерству как кость в горле. Кроме того, не следует забывать, что за свою карьеру он нажил немало врагов — уверена, и среди сотрудников Комиссии есть члены семей тех, кого он в свое время посадил в Азкабан или кому сделал нечто столь же приятное).

Откуда Амос знает, что Дамблдор нанял Грюма в школу, в общем-то, не столь важно — знает все Министерство, и это решение, как несколькими месяцами позже напишет Рита, «многих заставило поднять брови, учитывая привычку Грюма палить заклинаниями во всякого, кто сделает рядом с ним резкое движение».

Как видно, Амос тоже относится к категории Министерских, уверенных в том, что Грюм сумасшедший — и это как нельзя красноречиво говорит о том, что в Игре Амос, хвала Мерлину, не участвует. То есть задание приглядывать за Грюмом лично Дамблдор ему не давал. Тогда почему же Амос занялся этим делом?

Еще на момент начала Чемпионата Амос с Артуром не шибко-то и знаком — Артур знает об Амосе немного больше, Диггори же не в курсе, ни где дом Уизли, ни какие именно из всех детей рядом с Артуром — его. Типичный такой мужик-сосед — знает, что где-то тут рядом живет какой-то Артур, который тоже работает в Министерстве. Ну и пусть живет.

Они по-соседски дружелюбно общаются, затем расходятся по палаткам и не видятся вплоть до дефиле Пожирателей — а может, и до самого вызова Черной Метки. В лесу Амос показывает себя с настолько выгодной стороны, что Артур, не находя приличных слов для описания степени произносимой глупости коллеги, начинает просто-напросто его передразнивать. В лесу же Амосу здорово прилетает от разъяренного защищающегося Крауча, и он в срочном порядке накладывает выразительную кучку кирпичей. Хотел, называется, получить повышение — чуть не вылетел со службы да еще и настроил против себя самого Крауча. Шерлок Холмс недоделанный. Тут уж и флоббер-червю ясно, что Диггори здорово попал — малейшее изменение настроения Крауча, и Амос вылетит из Министерства. Это с одной стороны.

С другой — не дай Бог, кто-то проболтается, что именно он в лесу обвинял в появлении Черной Метки детей, среди которых был Гарри, и Крауча — Рита же не преминет смешать его с драконьим навозом.

И, наконец, третья явная угроза Амосу — Дамблдор, чьего подопечного он, собственно, так громко и обвинял.

Хорошая такая картинка.

Решить все три проблемы разом может, как ни удивительно, Артур Уизли, который вроде как особого влияния-то и не имеет, и Отдел у него не авторитетный. Тем не менее, другой причины, почему Амос остался на работе, не гремел в газетах и не превратился в лимонную дольку с полными раскаяния глазами, я не вижу.

Да и в картину происходящего это укладывается идеально: Артур влияет на коллег и, вероятно, Крауча, может быть, с помощью Дамблдора, спасает Диггори, и тот, стремясь рассчитаться с Артуром, начинает ему помогать. Дамблдор, следуя своему золотому правилу, инициативе Амоса не препятствует. Один человек в Министерстве — это хорошо, а два — еще лучше.

Так, благодаря и Амосу в том числе, история Крауча не попала в газеты, кроме того, именно Амос, идя на маленькое должностное нарушение, предупреждает мистера Уизли о том, что у Грюма проблемы — неожиданный результат человеческого отношения Артура к проштрафившемуся Диггори.

«Это большая удача, что я услышал об этом», — разве так говорят те, кто участвуют в деле ради дела, а не ради того, чтобы расплатиться? «Обрати внимание, Артур, я услышал об этом, и вообще, гляди, как тебе со мной повезло, какая удача!»

Действительно, огромная удача — не знаю, правда, для кого. Ведь именно благодаря слаженным действиям Артура и Амоса «Грюм» отправляется не под суд, а в Хогвартс.

Ох, эта судьба — не успей Амос «воздать» Артуру за доброту — и жив был бы Седрик, сын Амоса.

Стоит, я полагаю, вновь обратиться к хронологии.

В ночь с 12 на 13 августа (в пятницу) в старом доме Реддлов в Литтл-Хэнглтоне был убит Фрэнк Брайс. В ночь с 15 на 16 августа (в понедельник) в небо впервые за 13 лет была снова запущена Черная Метка, разогнав также впервые за истекшие годы выступивших открыто Пожирателей смерти. В течение двух с половиной недель после этого вроде бы все спокойно.

Однако после увольнения Винки Бартемиус Крауч остается вдвоем с сыном, «и тогда мой хозяин пришел за мной» (цит. по Барти-мл.).

Реддл прибыл в дом Краучей около полуночи, видимо, где-то в субботу, 20 августа, ибо еще в ночь на 13 августа в ответ на вопрос Хвоста сказал, что планирует остаться в доме Реддлов «неделю, может, дольше». В этот период, скорее всего, Реддл создал седьмой крестраж, использовав смерть Фрэнка, и заключил часть своей души в Нагайну — видимо, он не слишком уверен, что остальные артефакты по-прежнему на своих местах, кроме того, доводит до конца давний замысел («Разве семь — не самое мощное магическое число?») и заодно перестраховывается на случай, если его разоблачат.

Сразу же после этого Том, прихватив с собой котомку, картонку, корзинку и Хвоста с Нагайной, отправился к Краучам, прекрасно зная, кто наколдовал Метку на Чемпионате и, следовательно, понимая, что этот кто-то выходит из-под контроля отца — необходимо спешить, ибо Барти, очнувшись в один прекрасный миг, снова может натворить глупостей или вообще улизнуть — ищи его потом. В таком-то состоянии. На руках у Хвоста. Только что в очередной раз разодрамши душу.

Да и волшебство в доме, где уже около 50 лет не проживал ни один волшебник, может привлечь внимание Министерства — которое очень вовремя в полном составе носится за всякими там Грюмами в другом направлении и тушит заграничные громовещатели, прячась под столами от Риты.

«Это было очень быстро. Мой отец попал под проклятие Империус моего хозяина. Теперь мой отец был заключен в тюрьму, контролируем. Мой хозяин заставил его отправляться по своим делам, как обычно, действовать, будто ничего не происходит (Надо же — аж около 20 августа у Реддла уже достаточно сил…). А я был освобожден. Я проснулся. Я снова был собой, живее, чем все предыдущие годы. Он спросил меня, готов ли был я рискнуть всем ради него. Я был готов».

Итак, пока Барти приходил в себя, Том, как и ранее в доме Реддлов с Хвостом, разглагольствовал перед ним о своем великом Плане, который, как нам известно из сна Гарри, состоит в том, что для обретения полноценного тела маниакально-депрессивному Реддлу необходим только Гарри. Остальные две составляющие обряда у него уже есть.

Однако добраться до мальчика будет нелегко, почти все пути намертво перекрыл Дамблдор, что опечаленный Реддл вынужден признать даже перед Пожирателями в Финале: «Только как добраться до Гарри Поттера? Он, должно быть, и сам не знает, как хорошо его охраняют».

Откуда самому Тому известно про целую систему тайных наблюдателей (портреты, призраки, Пивз, домовые эльфы, сквиб, преподаватели) «маглолюбивого придурка» довольно ясно — играя роль паразита в теле Квиррелла целый год, Реддл, надо думать, успел заметить систему охраны (от него ее и не особо скрывали, мягко намекая, что мальчику вредить не следует), оценить ее и не найти в ней слабых мест.

Том, конечно, мог сунуться к Дурслям, но и там стоит защита Дамблдора. На Чемпионате полно волшебников… в общем, все эти лазейки Дамблдор благополучно перекрыл, поэтому Его Лордству только и остается, что заниматься нелюбимым делом — ждать, пока все успокоятся, разойдутся, и тогда, наконец, можно будет действовать.

Вот уж поистине: кто владеет информацией, тот владеет миром. Ибо Реддл, в отличие от Директора, уже знал о том, что младший Крауч жив. Это к вопросу о пользе и вреде любопытства (Берты Джоркинс).

Итак, для реализации плана, разработанного на основе информации, полученной от Берты, Тому нужен человек в Хогвартсе, который под любым предлогом поместит имя Гарри в Кубок Огня и доставит мальчика, в итоге, к Реддлу, обеспечив мальчику победу в Том Самом Событии.

Этим человеком и станет Барти, который должен проникнуть в Хогвартс под видом Аластора Грюма, принимая Оборотное зелье и весь год ведя себя так, чтобы ни у кого не вызвать подозрений. При этом молчаливо подразумевается, что Дамблдор является старым идиотом и никогда в жизни не поймет, что в Хогвартсе происходит что-то неладное — и уж тем более не заподозрит, что виноват в этом его старый друг Аластор.

Любые препятствия на пути к Гарри Реддла не волнуют — имя мальчика должно оказаться в Кубке, и Кубок должен выбрать именно Гарри. Однако никто не может знать, по каким критериям станет выбирать Кубок. Следовательно, в план Реддла включен план обмана артефакта. Темную магию под носом Дамблдора использовать небезопасно — Том останавливает свой выбор на заклятии Конфундус.

Судьба настоящего Аластора Грюма определена — Барти он нужен для зелья и расспросов. Ему важно играть свою роль как можно более убедительно, а для этого он должен многое знать о настоящем Грюме. Крауча-старшего ждет Империус (нужен ведь свой человек в Министерстве — тем более, глава Департамента международного магического сотрудничества), позже, вероятно, смерть.

Барти-младший соглашается: «Это было моей мечтой, моим величайшим желанием служить ему, доказать свою верность ему». Пункт первый в реализации плана — Аластор Грюм.

С готовым Оборотным зельем наперевес (получается, его начали готовить где-то в 30х числах июля, когда исчезла Берта) в ночь с 31 августа на 1 сентября Хвост и Барти отправились в дом Грюма, который вовсе не собирался сдаваться тихо и без боя (у команды Дамблдора вообще с «тихо» и «без боя» большие проблемы).

На шум поднялись маглы, Барти и Хвосту удалось одолеть Грюма как раз вовремя, чтобы спрятать его. Барти принял зелье и вышел в виде Грюма к полицейским и прибывшему несколькими минутами позже мистеру Уизли.

Видимо, разбирательство не удается замять тут же на месте, ибо позже вечером «Грюм» опоздает на пир в замок. Впрочем, мистер Уизли верит истории «Грюма» и делает все, чтобы у Крауча не возникло осложнений.

Тем не менее, именно они-то у него и возникают: история с мусорными баками, откровенно говоря, мутная, а Дамблдор не относится к тем, кто считает Грюма сумасшедшим. Осадок останется. Реддлов план не удается до конца, все должно было пройти идеально тихо — очередная ошибка Его Лордства, который не считает, что на свете есть кто-либо более замечательный, чем он сам. Реддлу и в голову не пришло, что Грюм может начать сопротивляться спросонья.

Зато очень даже пришло это в голову Хвосту еще ночью 12 августа: «Но, если мы продолжим, если я заколдую…». Хвост был в Ордене Феникса первого состава, вместе с Грюмом, он как никто другой из этой шайки должен знать, на что способен Грюм. Кроме того, это его «если» лично для меня является прямым доказательством того, что Хвост не хочет атаковать и так жестоко обращаться с бывшим со-орденовцем. Или же дико трусит.

В общем, мистер Уизли мчится спасать стратегически важного и просто по-человечески уважаемого Грюма, а дети Уизли тем временем помогают нам с Гарри составить первое впечатление о пока еще не знакомом человеке.

Во-первых, мистер и миссис Уизли, а вслед за ними и Билл с Чарли «очень высокого мнения о Грозном Глазе Грюме». Он был «великим волшебником», ушел в отставку, значительное время проработав «одним из лучших» мракоборцев в Министерстве. Он поймал многих, нажив себе врагов, в последнее время никому не доверяет, как говорят, и видит «везде Темных волшебников» (в общем, и правильно делает — стоит только вспомнить, что к нему в дом заявился и атаковал якобы погибший Питер Петтигрю, сослуживец по Ордену).

Судя по фразе Билла («Что с ним на этот раз?»), «что-то» приключается с Грюмом довольно часто (видимо, именно этим он Министерству и досаждает. Интересно, а в отставку он отправился по собственному или заставили?). Несмотря на это в свое время с Грюмом неплохо контактировал мистер Уизли, раз уж даже маленький Чарли однажды встречался с Грозным Глазом, когда папа взял его на работу.

И, наконец, главное: Грюм — Старый Друг Дамблдора. Уже одного этого Гарри достаточно.

Поскольку Министерство в этом году не расщедрилось на служебные машины (вот как Дамблдору удалось убедить Фаджа, что Сириус исчез навсегда и к Гарри больше не сунется; да у Фаджа и своих проблем по горло — кресло штормит, какая уж тут безопасность одного какого-то мальчика), на вокзал Кингс-Кросс Гарри и компания отправляются в обычных магловских такси.

Однако без страховки Директор и здесь не обходится — под благовидным предлогом помочь с вещами на вокзал едут Билл и Чарли (Перси в очередной и далеко не последний раз делает выбор в сторону работы).

Последний открывает серию весьма недвусмысленных намеков: «Я, должно быть, увижу вас всех быстрее, чем вы думаете». И вновь таким образом свидетельствует, что ему не просто известно о Том Самом Событии, как и Биллу с миссис Уизли, но также известно и о том, что будет в первом туре Того Самого События.

В принципе, учитывая, как любовно накануне Чарли штопал свою балаклаву, а также в целом его профессию, было не так-то трудно догадаться, почему это Чарли увидит детей совсем скоро. Но дети, увы, не догадываются. Впрочем, об этом еще будет сказано.

Занятно и то, что миссис Уизли, зная, чем занимается Чарли, нисколько не удивлена и вообще особо не волнуется: «Я бы пригласила вас на Рождество, но… ну, думаю, вы захотите остаться в Хогвартсе на… то или другое. Узнаете этим вечером, я думаю. Это будет очень здорово — кстати, я очень рада, что они изменили правила». Еще бы.

Итак, миссис Уизли известно о возрастном цензе, поэтому она убеждена, что все, за кого она беспокоится (четверо своих детей и Гарри с Гермионой, но в основном, конечно, близнецы и Гарри), попадут на То Самое Событие исключительно в качестве зрителей, не подозревая, что Дамблдору известно о возрастном цензе… скажем так, немного больше.

Не меньше остальных воодушевлен и Билл, который не прочь был бы и сам принять участие, но все, что он может, увы, — с тоской глядеть на поезд и обещать, что, вероятно, приедет посмотреть.

А что вообще, зададимся вопросом, Билл так долго делает в Англии? Ведь он работает в египетском филиале Гринготтса, неужели у них дают такие длинные отпуска?

На свои места ставит все его фраза о том, как Рита Скитер брала интервью у ликвидаторов заклятий. Похоже, в отличие от Перси, который о своих «передвижениях» по службе трубит на весь дом, Билл делает карьеру тихо и уверенно. Я имею ввиду, вряд ли Рита Скитер в порыве трудового энтузиазма слетала в Египет. Видимо, некоторое время назад Билла перевели из зарубежного филиала в главное лондонское отделение Гринготтса (скорее всего, это произошло в начале лета, ибо миссис Уизли до сих пор не может смириться с прической Билла).

Более того, Билл пользуется значительным авторитетом в банке («Никого не волнует, как я выгляжу, до тех пор, пока я приношу кучу золота»), раз ему еще и готовы предоставить отпуск в нужное ему время, что позволяет Биллу смело утверждать: «Я, может даже, возьму перерыв и приеду посмотреть…»

В общем, абсолютно ясно, что руководство банка не прогадало, взяв Билла к себе, но не обошлось ли тут без связей Дамблдора с Главным Гоблином? Оные связи, безусловно, имеются, и это ясно еще с 1991 года — стали бы гоблины позволять фотографировать ограбленный сейф? кроме того, история со счетами Сириуса в 1993, требования по оплате из которых принес кот (кот! гоблинов это не смутило, нет?), а еще ключ от сейфа родителей Гарри, который каким-то образом в 1991 оказался у Хагрида, а следовательно, у Дамблдора, и еще то, что миссис Уизли удалось спокойно снять деньги со счета Гарри летом 1994 без Гарри и его официального разрешения…

А что? Все красиво — Молли и Артур получают возможность чаще видеться со старшим сыном, кроме того, очевидно, что Дамблдор в преддверии второй войны начинает потихоньку стягивать самых сильных и надежных волшебников обратно в Соединенное Королевство, на важные посты в многочисленных организациях, необходимых стратегически да и просто на всякий случай.

Вот такие дела.

Тем временем поезд «Хогвартс-Экспресс» благополучно отходит от платформы, и Драко Малфой спешит устроить очередное представление, конечно же, позаботившись о том, чтобы его было прекрасно слышно.

Растягивая слова и усиленно работая на публику всеми своими «вы знаете» и «понимаете», Драко сообщает якобы друзьям, что его отец, оказывается, подумывал отправить его учиться в Дурмстранг, а не в Хогвартс, потому как, видите ли, Люциус знаком с директором, который не допускает в свою школу маглорожденных, однако, увы, «маме не понравилась идея, что я буду учиться в школе так далеко». Ну-ну.

Думается, разговор родителей был примерно таков: «А не отправить ли Драко в Дурмстранг? Я слышал, Игорь стал директором…» — «Люциус, не говори ерунды. Во-первых, слишком далеко, во-вторых… неужели ты действительно думаешь, что нашему сыну место в школе Игоря Каркарова?» — «Да, ты права. Хотя, конечно, Дамблдор, с его-то любовью к грязнокровкам…» — «Лучшее из зол…» А маленький Драко, как обычно, ни черта не понял и, повзрослев, стал понимать еще меньше.

Во-первых, и Люциус, и Нарцисса закончили Хогвартс — и в их время рядом с ними учились полукровки и маглорожденные, а Директором уже был Дамблдор. Люциус — не тот человек, который станет устраивать своему сыну тотально тепличные условия, напротив, с самого детства всячески пытается его маскулинизировать — с неизменным неуспехом, должна отметить.

Во-вторых, все-таки Люциус являлся членом Попечительского совета именно Хогвартса, и он вряд ли отправил бы сына в другое учебное заведение. Кроме того, мне слабо верится, что Люциус так уж сильно симпатизирует Каркарову и вообще стремится афишировать свою связь с запятнавшим себя Пожирателем. Тем более, Пожирателем-предателем, которому ума не хватило вывернуться на суде, поэтому он начал закладывать всех и вся.

В общем, не стал бы Люциус отправлять своего сына к такому скользкому трусу, как Каркаров, пусть даже ему каким-то образом удалось стать директором (и замарать не только свою, но и репутацию всей школы).

Ну и, естественно, велико мягкое влияние Нарциссы на мужа, которая отлично понимает, что под крылом такого человека, как Директор, которого боялся сам Реддл, Драко будет в наибольшей безопасности. Учиться нужно у врага. Тем более, победившего. Тем более, если он — враг наполовину, ибо Нарцисса, судя по всему, Дамблдору доверяет и — отдельно от мужа — ничего такого против него не имеет. Да и Снейп находится поблизости и сможет присмотреть за белобрысым бестолковышем (вот бы все удивились, если бы Драко попал в какой-нибудь Пуффендуй!) — вот уж на кого точно можно положиться.

Это понимает и далеко не глупый Люциус, которому жена любезно предоставила шанс скрыть истинные мотивы перед пожирательской общественностью («Почему сына не отдал в мою школу?» — «Жена настояла, Игорь») — ибо, как знаем, Люциус очень не любит открыто о них заявлять. Ну и — я уж молчу о том, что Драко в Хогвартсе есть удобное ухо Люциуса, через которое можно легко узнать все интересующие подробности школьной жизни.

Сыночек, конечно, всего этого не понимает. У этих двоих вообще поразительная способность друг друга ни капли не слышать и совершенно разные ценности, ориентиры и модели поведения. Драко, с детства неверно поняв «политику партии», для себя уже все выбрал и решил, причем выбрал неправильно. Проблема отцов и детей в полный рост, помноженная на непригодность Люциуса как отца и истерическое желание Драко быть таким же, как папа, не выяснив предварительно, что ж там с папой-то на самом деле происходит.

Не удивительно, что Драко запутался в трех совах, учитывая, что Люциус, занятый своими играми, очевидно, сына-то практически и не видит. А тут еще мамино ощутимое влияние… Тяжело ребенку, в общем.

Вспомним, как окончился предыдущий учебный год. Люциус, по сути, проиграл войну за гиппогрифа и, желая унизить Дамблдора, сам остался с носом. Драко же, виртуально получив по морде от Гермионы и ее Маховика, оставалось только лечь, раскидав руки-ноги, и плакать, ибо ему не только не удалось ударить по Гарри, а и вообще упорно чувствуется, что Гарри-таки его обошел. Я имею ввиду, снова. Еще и эта странная история с Блэком, в которой снова мелькает Поттер… В общем, малфоевское (обоих) самолюбие корчится в смертных муках.

И тут начинает покалывать Метка.

«Ничего-ничего, сынок, даю слово, мы отомстим! — злобно потирая ладошки и белобрысую голову Драко на манер Доктора Зло, сообщает Люциус. — Смотри, как надо!»

Далее следует всем известное групповое дефиле Пожирателей.

«Ага! — радостно думает маленький Драко. — Так вот, в чем сила!» — и бежит копировать папу.

Совершенно верно, Драко за лето успел круто сменить тактику, почувствовав, как здорово быть причастным к настоящей силе, с которой нужно считаться. Выбрав в качестве идеологической базы старую песенку о чистоте крови, которая когда-то объединила отцов, сын начинает формировать команду сыновей, которая в будущем, по его плану, должна стать силой, способной то ли запугать, то ли заставить уважать, то ли править — этого Драко еще не решил, хотя, в целом, боятся — значит, уважают, не так ли? Идеально.

А главное — замечательный новый способ обратить на себя внимание Гарри (которому в лесу во время дефиле Пожирателей он вновь, фигурально выражаясь, протягивает руку; а Гарри — вновь! — ее отвергает). Чтобы тот наконец понял, как просчитался, выбирая себе друзей, и побежал сдаваться, каяться и проситься в компанию. Компания, правда, формируется из тех же слизеринцев, с теми же антимагловскими принципами, еще глубже, чем перед началом первого курса, противными Гарри, так что ничего особо оригинального в этом нет, все к тому и шло.

Далее следует хвастливая речь, посвященная Темным искусствам, о которых сам Драко еще не имеет ни малейшего представления, зато знает, что папа с ними точно связан — однако Гермиона в который раз обыгрывает несчастного мальчика, просто закрыв дверь купе.

Довольно нескоро Драко поймет, что его уже давно не слушают… а Рон тем временем спокойно может помечтать: «Ах, подумайте о возможностях! Было бы так легко столкнуть Малфоя с ледника и представить это, как несчастный случай… жаль, что мать его любит…» Да, Рон даже не представляет себе, как сильно Нарцисса любит Драко…

Невнимания подобного уровня к себе любимому («Это что же получается? Сначала они ни разу не взглянули на меня на Чемпионате, теперь вот дверь захлопывают… да как вы смеете!») Малфой простить не может и при первой же удобной возможности заявляется в купе, дабы устроить скандал на тему «Почему вы закрыли дверь?!» — естественно, не один.

Увы, темы все те же из года в год — бедность семьи Уизли — в различных вариациях.

Является мальчик с целью, видимо, более-менее конкретной: выяснить, планирует ли Гарри участвовать в Том Самом Событии, вероятно, не до конца решив, что же делать ему самому — хоть бери да ввязывайся, лишь бы от Гарри не отстать в случае чего.

Однако Малфой наталкивается на нерв получше: «Не говорите, что не знаете! У тебя же отец и брат в Министерстве, и ты не знаешь? Мой бог, мой отец рассказал мне сто лет назад… услышал от Корнелиуса Фаджа. Но, конечно, отец всегда общался с высшими чинами в Министерстве… может, твой отец слишком незначителен, чтобы знать это, Уизли… да… они, наверное, просто не говорят о важных вещах, когда он рядом…»

Это — удар по самолюбию Рона посерьезнее прочих, кроме того, снова задеты интересы семьи, и Рон сильно переживает. Гермиона реагирует гораздо умнее. Ее советы («Не позволяй Малфою доставать тебя» и «Никогда не воспринимай всерьез то, что говорит Драко Малфой») в очередной раз показывают уровень взрослости девушки. Пожалуй, только она так полно понимает, что сам Малфой из себя ровным счетом ничего не представляет, сам он еще ничего не достиг и во всем, что делает, пытается подражать отцу. А кто его отец — все прекрасно знают. Вот и сделай, Рон, пожалуйста, соответствующие выводы.

Все это очень скоро повторится, и, когда Гарри попадет в переплет, именно Гермиона первой сделает правильные выводы.

Меж тем, поезд прибывает в Хогсмид, Хагрид по традиции везет первокурсников на лодках через Озеро, хотя проливной дождь к такому занятию явно не располагает, Пивз встречает студентов ледяным душем водяных бомб, руководствуясь железной логикой «Они ведь все равно мокрые!» (Пивз, кстати, явно не в духе — сначала выразил желание присутствовать на пире, затем выслушал отказ Кровавого Барона, затем разнес полкухни, перепугав эльфов, теперь вот получил строгое предупреждение от выскочившей из Большого Зала профессора Макгонагалл… то ли погода так на полтергейстов действует, то ли они предчувствуют что… а зачем вообще ему понадобилось проситься участвовать в пире? Я имею ввиду, ни с того ни с сего… Ладно, отложим этот вопрос), Макгонагалл тоже не в духе и руководит уборкой холла, Почти Безголовый Ник сияет, студенты болтают, Колин Криви угрожает Гарри, что Дэннис поступит в Гриффиндор, Гарри и Гермиона оглядывают преподавательский стол, Ник упорно молчит о новом преподавателе Защиты.

Профессора Флитвик, Стебль и Синистра беседуют, Снейп со зловеще-каменным выражением лица напряженно сидит, уставившись в пространство — по левую руку от него пустует место профессора Макгонагалл, далее сидит Дамблдор.

Походя замечу, что профессора Макгонагалл нет в Зале уж больно долгое время — убрать потоп в холле можно за одну секунду. О нет, я вовсе не настаиваю, что она воспользовалась первой же возможностью уйти подальше от обиженных друг на друга мальчиков, наэлектризовывающих атмосферу, и ни капли не утверждаю, что ее раздражение на Пивза и на студентов вызвано на самом деле тем, что происходило в Большом Зале до прибытия учеников. Например, гнетущей тишиной. Или чем-то вроде: «Минерва, передайте, пожалуйста, Северусу…» — «Альбус, я не сова!» Ни в жизнь.

В центре за столом восседает профессор Дамблдор — в великолепной темно-зеленой мантии, расшитой звездами и полумесяцами. Соединив кончики пальцев и положив на них подбородок, Дамблдор глядит в потолок, на черные и фиолетовые тучи и ветвящиеся по небу молнии, будто мыслями находится где-то очень-очень далеко.

Хорошая такая картина в целом — Дамблдору для завершения образа не хватает лишь нимба над головой и маленьких белых крылышек за спиной. И еще бегущей строки где-нибудь на уровне груди: «Я здесь ни при чем», — обращенной то ли к Гарри, то ли к Снейпу, который, кстати, потому и сидит с таким лицом, что шутку с темно-зеленой мантией и уровень «ни при чем» Дамблдора оценил.

Впрочем, все это лирика. Мысли Дамблдора и правда блуждают, и вот чтобы разобраться с тем, где именно они блуждают, надо будет хорошенько поработать над сочинением «Как Альбус Дамблдор провел лето».