Большая Игра профессора Дамблдора. Продолжение (джен)

24 июня 1995 года Том Реддл возрождается, в связи с чем Дамблдор немедленно предпринимает ряд более чем активных действий. И виной тому вовсе не быстрая соображаловка Директора. Нет, разумеется, он — человек крайне мудрый, пожалуй, вообще гений, однако даже он вряд ли смог бы среагировать в ту ночь так быстро — ибо количество целей и активно мешающих элементов тогда просто зашкаливало.

Как же Директору сие удалось? Очень просто: активно способствуя возрождению бывшего ученичка, Дамблдор спланировал все варианты своих последующих ходов сильно заранее. Он прекрасно знал, кто такой Том Реддл (с чем мы тоже разобрались), и не менее прекрасно понимал, что Томми намеревается делать, возродившись.

Из самого факта возрождения для Томми в ту ночь вытекают две новости — хорошая и очень ужасная. Хорошая (для него и — кошмар — для Дамблдора) — он таки возродился. Очень ужасная — поскольку Гарри выжил, Дамблдору становится известно о возрождении Реддла (как Реддл наивно полагает, исключительно потому, что Гарри выжил).

У Директора поводов радоваться больше: Том начинает проигрывать с первых секунд возрождения, даже не подозревая, что битва уже разгорелась. Ему не удалось убить Гарри, кроме того, он добровольно принял в себя кровь мальчика, кровь Лили. Убийца, надеясь стать сильнее, возрождается при помощи крови жертвы — и это запускает необратимый процесс разложения Тома. Чего он так никогда и не поймет.

Впрочем, Реддлу удается отыграть несколько очков, ибо все действия Директора сильно осложняются некоторыми не совсем предвиденными и совсем неожиданными вещами — чудовищной и случайной смертью Седрика, применением поцелуя дементора к Барти Краучу-младшему и последовавшим (в том числе и из-за первых двух пунктов) категорическим неверием Фаджа во все, о чем позже пытался говорить Дамблдор. Сие плохо еще и потому, что замедляет борьбу с нововозрожденным — а ведь именно в те первые часы скорость принятия решений и действий влияет на все.

Ибо Директор, конечно, встретить Тома, в человеческом обличье ступившего вновь на нашу бренную землю, приготовился сильно заранее — но и Том, возродившись, не ковырял пальцем в… эм… носу длинными вечерами, пытаясь придумать, чем ему заняться.

Размышлениям об этом и мечтам о страшной мсте Томи посвятил сначала 10 лет, проведенных в албанских лесах в виде очень злой теньки, затем год в стенах замка в голове Квиррелла, затем еще два года в албанских лесах в виде чертовски злой теньки, а затем уже целый год в компании Хвоста, успев приобрести некое подобие тела и восстановив силы достаточно, чтобы тем больше и конкретней думать о будущем, чем ближе был день Х.

Таким образом, возродившись, Том активен и последователен — причем его действия не меняются даже несмотря на то, что Дамблдор знает о возвращении Реддла, и Реддлу об этом известно. Том и без того собирался вести себя очень тихо. Стараниями Люциуса, который, надо полагать, за такое чутье удостоился даже довольного кивка осознавшего удачу Тома, Фадж не просто не верит Дамблдору, а начинает активную кампанию против него. И сие поведение уважаемого Министра вынуждает Директора вести себя едва ли не столь же тихо, как Реддл. Вынуждает, конечно, недолго, но Реддл, при его-то стесненных условиях, поначалу и этому сильно рад.

А условия у него и впрямь не то чтобы очень. Нет, жить, благо, есть где — вот, например, Люциус наверняка почтет за честь и великую награду за годичное промывание Министерских мозгов снять какой-нибудь домик бедняжечке Лорду (домой он его не пустит, пока у него есть выбор, ведь дома Драко). Да и после Первой магической войны, я полагаю, более-менее надежных укрытий осталось достаточно — однако на этом все хорошее и заканчивается.

Первая и, пожалуй, на данный момент главная проблема — у Тома катастрофически мало союзников. Часть из них в Азкабане, многие убиты, о десятках сбежавших предателей типа Каркарова Реддл на кладбище вообще говорить не хочет. Да и те, что остались, мягко говоря, не слишком надежны.

Взять того же Люциуса, которого Реддл, прекрасно разбирающийся в своих слугах, так метко и мило окрестил «скользким другом». Да, это Малфою подходит. Возможно, когда-то Люциус и в самом деле был верным сторонником Тома, в конце концов, не зря же он входил в ту малочисленную группу Пожирателей, которую Том, похоже, обучал лично, однако за 13 лет ситуация сильно изменилась.

По-прежнему симпатизирующий многим реддловым идеям, Малфой приобрел вес в обществе, значительный статус, огромные связи, очень удобную позицию в Министерстве и, что самое главное, любимую семью. Он отрекся от Реддла, когда тот исчез, и Реддл прекрасно понимает, что тот, кто предал раз, способен предать и второй. Тем более сейчас, когда Люциус опасается не только за свою шкуру (аргумент, кстати, всегда перевешивающий для Люциуса любую идею), но и боится за жену и ребенка.

Реддл ненавидит Малфоя, однако вынужден мириться с ним, ибо Малфой обладает не только домом, где можно удобно расположиться в случае крайней надобности со всем слизеринским размахом, деньгами и связями — Люциус после возрождения Реддла остается единственным одаренным Пожирателем, на кого можно опереться хотя бы в смысле ума и магической силы.

Вся кучка реддловых учеников либо истреблена, либо находится в Азкабане. На идиотов вроде Крэбба с Гойлом и на идиотов-предателей вроде Хвоста надеяться не приходится. Так что, хочет того Том или не хочет, а ему придется так или иначе полагаться на Люциуса, подспудно каждую минуту ожидая, что данная конкретная пороховая бочка рванет.

Первое время, разумеется, Тому вполне удается контролировать ситуацию шантажом и давлением, однако, понимает это Том или нет, Люциус не будет — и не сможет — терпеть вечно. И уж точно не собирается кидаться на амбразуры ради так не вовремя вернувшегося хозяина.

Следовательно, сторонники — это первое, на что Реддл кидает свои силы. Еще на кладбище он обещает, что Азкабан будет уничтожен. Это в ту же ночь говорит и Дамблдор, пытаясь образумить Фаджа. Реддлу нужны люди. Причем не просто мясо типа Хвоста — ему остро нужны головы.

А кто у нас в Азкабане сидит, ну-ка, ну-ка? Долохов, Лестрейнджи, Руквуд, Джагсон, Трэверс и Мальсибер — вся боевая группа Реддла, от которой сейчас остались крохи в виде Малфоя, Макнейра и Эйвери.

Последнему, кстати, на кладбище здорово досталось за предательство. Единственному из всех. Еще бы. Малфоя и Макнейра трогать нельзя, они могут быть полезны, кроме того, все ж, Министерские. А вот Эйвери, которой мало того, что не искал Его Темнейшество, так еще и ничего полезного из себя за 13 лет не сделал, пусть отведает реддловой злости на всех — и за всех.

Но мясо Тому тоже не помешает, ибо летом после возрождения с теми, кто у него остался, Реддлу чисто физически не хватает ресурсов, чтобы одновременно делать все то, что он задумал понаделать. Посему оставшиеся Пожиратели под чутким руководством Тома поначалу занимаются самым приятным для них делом — вербуют сторонников среди людей, активно используя старый добрый Империус.

Однако это не все. Двое Пожирателей тут же, еще в июне, отряжаются к великанам. Малфой теперь уже целенаправленно налаживает свою Пожирательскую работу в Министерстве, в первую очередь всячески умасливая Фаджа, чья тонкая душенька, надо полагать, была серьезно задета в ходе летних разговоров с Дамблдором. Малфою же полагается нарастить в Министерстве и сеть сторонников с информаторами, а также — начать и долго вести нелегкие переговоры с дементорами. Ибо переговариваться — это то, что получается у Люциуса лучше всего.

Часть от имеющейся Пожирательской кучки, скорее всего, брошена брать за жабры старых сторонников вроде Боргина и прочих мелких, но крайне полезных слизней в узловых для магического сообщества местах — например, в том же Косом и соседствующим с ним Лютном переулках. Кто-то отряжен восстанавливать контакты с оборотнями. Сам Реддл занимается, в числе прочего, работой с армией инферналов (но, судя по тому, что наиболее ощутимо инферналы всплыли только раз и то не шибко по приказу возродившегося Тома, его от этого в конце концов более-менее успешно отговорили).

Обо всем этом, пусть и не настолько подробно, Реддл рассказал еще на кладбище — и Дамблдору сие прекрасно известно, ибо и без свидетельств Гарри вытекает легко и логично. Однако это — только верхушка айсберга, ниже гораздо интереснее.

Кроме того, что Реддлу в первую же секунду после своего возрождения надо усерднее прятаться от Дамблдора (гораздо усерднее, чем он изначально предполагал), ему волей-неволей необходимо как-то следить за созванным спустя несколько часов Дамблдоровским Орденом Феникса. Что делать трудно.

Во-первых, потому что глава там — Дамблдор. Во-вторых, потому что такой скорый созыв Ордена в планах Тома явно не учитывался. В-третьих, благодаря Фаджу, очевидно, получающему изрядное удовольствие, путая карты и Директору, и Тому в их разборках друг с другом, Барти Крауч-младший годится теперь разве что в качестве наглядного пособия для тех, кого интересует, что случается с человеком, у которого высосали душу.

Следует отметить, частично в том, что случилось с Барти, виноват сам Барти — не надо было, желая порадовать Тома, пытаться свихнуть шею Дамблдоровскому мальчику, ох, не надо было… Убежал бы, взявшись за руки с Каркаровым, вероятно, что-то путное из этого и вышло бы, а так…

Для Тома потеря преданного, умного и одаренного Барти стратегически тяжела, ибо, подозреваю, Барти в образе Грюма надлежало оставаться рядом с Дамблдором после возрождения Реддла так долго, как только удастся — и это был бы, по томовым меркам, вариант наилучший, ибо открывал бы для него все возможности следить и за действиями Дамблдора, и за Орденом, который неизбежно бы когда-нибудь собрался, и за желаниями и тайными думами Директора (ибо Грюм в Ордене — второй после Дамблдора человек; по этой же причине, кстати, Барти в принципе оставил Грюма в живых и целых 10 месяцев возился с ним, запертым в сундуке — а ну как, внедрившись в Орден в его обличье, Барти пришлось бы еще чего-нибудь выпытывать, чтобы не спалиться?).

Ах, какие были бы у Тома возможности, если бы Барти так не подставился!.. И ведь молчаливо предполагалось же, что Директор все еще тупой и ни в жизнь не догадается, что «Грюм» — это не Грюм.

В общем, следить за Орденом Тому остро нужно, но сложно. Но ничего, Директор у нас человек любящий, отзывчивый — он поможет, только подождите.

Далее. Тому необходимо приглядывать за действиями Гарри, ибо и жабе ясно, что там, где Гарри, есть и Директор. Кроме того, очень уж хочется мальчика схватить и таки убить — ну, просто уже ради спортивного интереса… На сие также необходимы люди и силы, коих, я напомню, катастрофически мало.

Наконец, после своего возрождения Том просто не может не сделать одну крайне важную для своего существования вещь — проверить, целы ли оставшиеся крестражи.

Змею, положим, проверить легко, она постоянно рядом. Медальон Реддл вполне мог посмотреть, работая в направлении развития инфернальной армии. Кольцо, спрятанное в лачуге родственников по материнской линии, он мог бы, в общем, проверить еще в год ожидания свершения своего Плана по возрождению (или сразу после оного), ибо прятался в доме отца неподалеку. Дневник уничтожен (вот интересно, как Люциус докладывал об этом Тому и как после этого остался здоров? Или это Хвост рассказал еще летом 1994 в лесах Албании, и разговор начал не Люциус, а едва сдерживающий себя Том? В любом случае, ставлю на то, что именно известие об уничтожении дневника заставило Реддла проскакать галопом (то есть поглядеть поверхностно) по доступным крестражам). Диадема, увы, вне досягаемости в замке. Остается чаша.

Не совсем понятно, где изначально находилась чаша — в одном из тайников Реддла или же у Беллатрисы, которой он отдал ее так же, как отдал Люциусу, так неосмотрительно им распорядившемуся, дневник. В любом случае, если чаша не у Беллатрисы, Том ее проверяет и по каким-то причинам впоследствии решает перепрятать. Оных причин я, признаться, не вижу, посему делаю вывод, что чаша находится в личном сейфе Беллатрисы в Гринготтсе.

Что означает, что без доступа в сейф Реддл чашу не проверит. Что в свою очередь означает, что для доступа в сейф Беллатрисы ему нужна либо сама Беллатриса, которая сидит в Азкабане, либо парочка очень сговорчивых гринготтских работников.

Том ждать не очень хочет в принципе (хотя прекрасно может, если надо) — даже если ему удастся взломать Азкабан и освободить Беллатрису в самое ближайшее время, в сейф она вряд ли попадет, ибо будет числиться в бегах. Остается вариант один из одного — подкуп либо прямой Империус в адрес парочки гоблинов.

Но, как известно, там, где сломалась парочка, хрупка вся система, поэтому в долгосрочных планах Том не собирается мелочиться и твердо намеревается завладеть Гринготтсом целиком. Крайне умное стратегическое решение — схватить за хвост «скользких друзей» разного калибра (вроде Малфоя) и заставить их не покидать себя любимого можно, лишь твердо держа в руках самое дорогое, что у них есть — деньги. Я имею ввиду, очень большие деньги. Кроме прочего, когда и если таковые у возрожденного голодранца окажутся, ведение дальнейших военных действий для него — проблема размером с кнат.

В пунктах плана Реддла, разумеется, стоит еще и захват последнего узлового центра магического сообщества — Хогвартса (чтобы давить на второе самое дорогое «скользких друзей» — семью). Но, пока в школе находится Директор, об этом можно и не мечтать. Следовательно, во исполнение мечты Директора надо убрать. Для начала, хотя бы с поста.

В этом Тому неожиданно начинает помогать Фадж.

Ибо неприятный разговор Фаджа с Дамблдором в ночь на 25 июня, в ходе которого Министр показал себя во всей красе — это еще цветочки. Как помним, покидая больничное крыло, Фадж обещает связаться с Директором «завтра, обсудить управление этой школой». Завтра — это, надо полагать, уже днем 25-го.

Я не очень понимаю, какое управление Фадж собирался обсуждать с Дамблдором, потому что сильно сомневаюсь, что Корнелиус уже о ту пору намеревался Директора прижимать и всячески давить — Люциус, конечно, весь год его на это настраивал, но Фадж, во-первых, слишком трус, а во-вторых, очень много должен Дамблдору (и очень его боится), чтобы переходить в активные наступательные фазы самостоятельно и так резко.

Вероятно, во время второго раунда речь зашла было о Директорских методах преподавания, а также о том, кого Директор нанимает на преподавательские посты — однако я более чем уверена, что очень скоро разговор вернулся к тому, на чем был окончен накануне: Дамблдор вновь попытался образумить Фаджа. Естественно, как любой неразумный человек, Фадж был резко против подобной инициативы и окончательно встал в позу. Беседа не удалась, и Фадж, скорее всего, вылетел из кабинета Директора, так и не отведав ни единой лимонной дольки и окончательно про себя убедившись, что Дамблдор все-таки рехнулся.

Однако и в этом есть загвоздка. При всех значительных минусах фаджевой натуры, он мало похож на самоуверенного человека. И я ни за что в жизни не поверю, что человек несамоуверенный и человек отходчивый — это два разных человека. Поэтому ставлю на таки сохранившийся где-то в чертогах черепной коробки разум Министра, который начал активно работать, скажем, едва Фадж выспался и немного успокоился.

Аргумент в пользу Дамблдора номер раз: известный своими чудачествами, Директор, тем не менее, ни разу не был замечен в подлых подковерных играх. Кроме того, именно этому самому чудаку в свое время удалось победить Темного мага Грин-де-Вальда, он также вел активную борьбу против Реддла и его Пожирателей, и всем известно, что он — единственный, кого Том боялся. Видимо, тоже не просто так — обычного дурачка Темные маги так бояться не станут.

Дамблдор также известен тем, что никогда не лжет и всегда старается поступать по справедливости. Вот, к примеру, был один такой его любимейший ученик, чистокровный маг, блестящий представитель магической молодежи Сириус Блэк, убивший 13 человек в одну ночь — и Дамблдор был в числе первых, кто заговорил тогда о необходимости его отправки в Азкабан. Так станет ли Дамблдор, такой серьезный, доблестный старый волшебник, вдруг ни с того ни с сего врать, что Реддл возродился, если это не так? А если станет, то зачем?

Ответ на этот до невозможности резонный вопрос готов предложить все тот же Люциус Малфой: «Ну, несомненно, господин Министр, Дамблдору нужно это для того, чтобы посеять панику в мире, который мы так долго восстанавливали, выставить вас идиотом и стать Министром вместо вас».

Ну! Очевидно, так!

«Вместо меня?» — растерянно бормочет Фадж.

«Совершенно верно, — внушительно кивает Люциус бледнеющему Фаджу. — К этому все шло слишком давно. Вспомните, Министр — убийство преподавателя в школе, нападение на несчастных гряз… маглорожденных, назначение оборотня и полувеликана — вы только вдумайтесь — на должности преподавателей! Использование Непростительных проклятий на несовершеннолетних, наконец, убийство студента. С каждым годом Дамблдору все больше хотелось власти, он пробовал свои силы прямо у вас перед носом. Собирал заговоры… вероятно, и сейчас продолжает… Вспомните хотя бы поведение того же полувеликана — он так предан своему хозяину… Не удивлюсь, Министр, если завтра он станет вышибать двери вашего кабинета по приказу Дамблдора. Вы говорили, этот сумасшедший советовал собрать великанов и дементоров? Мерлин мой, это же очевидно — ему нужна армия. Армия, чтобы захватить власть, занять это место — ваше место — на посту Министра и подчинить себе весь магический мир Британии. Если помните, сигналы о его помешательстве начали поступать довольно давно — между прочим, из очень проверенных источников. Взять ту же Риту Скитер — очень сильный, профессиональный репортер… Кстати, она куда-то исчезла в последнее время. Не удивлюсь, если вскоре ее тело найдут где-нибудь на опушке Запретного Леса. Старик, видимо, окончательно сошел с ума».

В общем, если Фадж и пытался хоть как-то понять происходящее, то ему это всячески мешали сделать. Уж что-что, а свою работу Кардиналом Гримой Люциус умеет выполнять превосходно. Вообще, в некоторой мере это даже достойно восхищения — ведь бред же, полный, откровенный, ложь и чушь, однако Люциусу каким-то магическим образом удается убедить Фаджа поверить в это! Как говорится, чем большую ложь ты скажешь, тем охотнее тебе поверят, воистину.

Но, с другой стороны, Фадж полностью соответствует фразе «Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад». Он верит в версию Люциуса, потому что готов поверить. И Люциус с Реддлом с большой радостью этим пользуются.

Можно было, конечно, не тратить силы и дыхание и просто приложиться к Империусу. Но одно дело Непростительное, которое могут распознать или сумеет сломать сам Фадж, и совсем другое — когда Министр охотно верит Люциусу и послушно действует сам, по собственной воле, твердо уверенный в своей правоте и непогрешимости. А коли вновь начнет сомневаться — делов-то, перенаставим на путь истинный еще раз.

Тем более, что у Реддла и Пожирателей на сем нелегком поприще неожиданно нарисовываются очень даже полезные союзники. Точно уловив перемену курса партии и то, какие выгоды это может принести лично ей, на сцену выползает Долорес Джейн Амбридж.

Роулинг про нее рассказывает нам отдельно, жутко подробно и спустя значительное количество времени, а потому это особенно важно.

Родившаяся 26 августа 1965 года, Долорес Амбридж была старшим ребенком и единственной дочерью Орфорда Амбридж (волшебник) и Эллен Краннелл (магла), у которых также был сын, оказавшийся сквибом.

Родители девочки не были счастливы в браке, и она тайно презирала их обоих — Орфорда за недостаток амбиций (он так и не получил повышение по службе в административно-хозяйственном отделе Министерства), а Эллен — за ее неопрятность, взбалмошность и принадлежность к маглам.

Кроме того, именно Эллен, по мнению Амбридж и ее отца, была виновата в том, что брат девочки оказался сквибом. Когда Амбридж было 15, семья распалась. Она и Орфорд остались вдвоем, а Эллен вместе с сыном вернулись в магловский мир. Больше Амбридж их никогда не видела, не упоминала о них и впредь всегда выдавала себя за чистокровную волшебницу.

Окончив факультет Слизерин, Амбридж сразу поступила на должность младшего стажера в Секторе борьбы с неправомерным использованием магии. Уже в 17 лет она отличалась нетерпимым и категоричным нравом, а также проявляла склонности к садизму. Так, в число ее хобби входили: коллекционирование декоративных тарелочек с изображением котят, пришивание оборок к тканям и украшение рюшем предметов интерьера, а также изобретение различных предметов для пыток.

Тем не менее, ее ответственное отношение к работе и приторная манера общения с начальством (вместе с талантом безжалостно и ловко присваивать себе чужие успехи) вскоре привели ее к повышению. Не достигнув и тридцати, Амбридж получила должность главы Сектора, откуда было рукой подать до более серьезных постов в руководстве Департамента магического правопорядка.

К тому времени Амбридж сумела убедить отца выйти на пенсию раньше срока, обеспечила его скромной денежной помощью и сделала все, чтобы он незаметно исчез из общего поля зрения. С тех пор на вопрос (который ей чаще всего задавали недолюбливавшие ее коллеги): «Не родственник ли вам тот самый Амбридж, который здесь когда-то мыл полы?» — Долорес расплывалась в сладчайшей улыбке и со смехом отрицала наличие каких-либо родственных связей, утверждая, что ее покойный отец был выдающимся членом Визенгамота. Со смельчаками, рискнувшими задать ей вопрос об Орфорде или поинтересоваться чем-нибудь еще неприятным для нее, подчас случались жуткие вещи, так что те, кто хотел сохранить с ней хорошие отношения, притворялись, будто верили рассказам о ее происхождении.

Несмотря на все попытки добиться симпатий кого-либо из своих начальников (кого именно — Амбридж, в общем-то, было все равно, хотя она понимала, что влиятельный супруг статусу не помешает), замуж она так и не вышла и детьми не обзавелась (ибо Бог милостив). Ее ценили за усердную работу и амбициозность, но при более близком контакте с нею оказывалось, что испытывать симпатию к Амбридж сложно. Всякий раз после стаканчика сладкого шерри она изливала на собеседника свои весьма жестокие представления о том, какого обращения достойны маглы, чем приводила в шок даже самых ярых маглофобов.

Чем старше и жестче становилась Амбридж, чем выше она поднималась по карьерной лестнице, тем заметнее становилось ее пристрастие к различным аксессуарам, больше подходящим маленьким девочкам. Ранний климакс и жуткая недоцелованность в полный рост. Ее кабинет заполонили оборки и рюши, а сама она с остервенением принялась собирать любые предметы, украшенные изображением котят (несмотря на то, что живых котят она недолюбливала, считая их источниками грязи и беспорядка).

Забавно, как точно подходят ей ее имя и фамилия. Так, «Долорес» означает «страдания» (которые она, вне всяких сомнений, с удовольствием причиняет окружающим), а «Амбридж» — это переиначенное из британского английского «to umbrage» — что означает «оскорблять, унижать».

Саму Амбридж оскорбляет все, что посягает на ее ограниченные представления об окружающем мире — такая фамилия, пожалуй, наилучшим образом отражает мелочность и косность ее натуры. Она находит подлинное наслаждение в унижении и подчинении других и в этом смысле не особо отличается от, например, той же Беллатрисы Лестрейндж. Ей свойственно очень яркое стремление все держать под контролем, а те, кто подвергают сомнению ее авторитет или не соглашаются с ее взглядами на мироустройство, должны, по ее мнению, быть наказаны.

Кроме остальных комплексов, Амбридж имеет еще и довольно специфичную фобию — она боится всех существ, которые не являются людьми, и обнаруживает тем самым резкую нетерпимость ко всему странному и непривычному. Еще одну слабость, иными словами.

От себя добавлю, что Амбридж не сильно хороший маг и, очевидно, по зову ген часто предпочитает пользоваться грубыми магловскими способами выполнения той или иной задачи вместо того, чтобы прибегнуть к магии. Она хитра и, как всякий паразит, умеет быть приятной с начальством, она неплохой стратег, однако провальный тактик. В ней нет большого ума, и я подозреваю, что оный ум весь ушел на корм психическому расстройству, ибо полностью психически здоровой я не смогу ее назвать даже под большой мухой.

И вот, значит, такое чудо задумало выплыть на сцену именно в тот момент, когда Фаджа начали посещать параноидальные мысли относительно Директорских намерений. Воспользовавшись тщеславием и фобиями Фаджа (умело культивируемыми со стороны), Амбридж постепенно начинает прокладывать себе путь к еще большей власти. Со временем она предстанет в глазах Министра одной из немногих, кто достоин его высочайшего доверия. Не без удовольствия отмечу — на свою голову.

Таким образом, помимо Реддла и Пожирателей, у нас на поле вырисовывается вторая группировка игроков — Министерская, в которой бедному Министру, и без того одолеваемому страшным-страшным сомнением, в уши с обеих сторон с разными целями Люциус и Амбридж вливают примерно одно и то же: главный враг и цель номер один — Дамблдор. Действуй.

Окончательно поехавший крышей уже на второй неделе после возрождения Тома Фадж начинает действовать изо всех сил. Направлений три — бить по Дамблдору, бить по людям Дамблдора, бить по школе Дамблдора.

И если бить по Хогвартсу у Фаджа пока не слишком-то выходит (все-таки лето, по чем там бить особо? разве только проверки устраивать, да и то вряд ли), то вот по Директору бить выходит, на его взгляд, вполне прилично.

Дамблдора увольняют почти со всех ведущих постов и лишают практически всех званий. Надо полагать, в ход идут не только давление на тех, кто коллегиально решает такие дела, и шантаж, но и прямые обвинения, вроде тех самых, что подсказывает Люциус: вот, мол, посмотрите, что творится у него в школе и каких преподавателей он нанимает обучать наших детей — разве этот человек достоин тех высоких званий, коими мы его наделили?

Дискредитация происходит не только на внутриминистерском уровне — Дамблдора последовательно и целенаправленно убирают со всех международных магических площадок, где прошлым летом он успел так ярко отметиться. В ход идет тяжелая артиллерия в виде прессы. «Ежедневный Пророк», несомненно, с подачи Фаджа строчит статью за статьей о том, как ужасен медленно, но верно сходящий с ума прославленный Директор школы Хогвартс.

Прилетает и Гарри, надежде всего магического сообщества, который, как оказалось — о ужас! — действует в плотной связке с полубезумным Директором, который, видимо, в благодарность за такую поддержку готов закрывать глаза на любые темные истории, в которых мальчик то и дело принимает непосредственное участие — вот, взять, например, это странное происшествие с младшим Диггори этим летом… а ведь в момент его смерти рядом был только полоумный Поттер… В общем, продолжая дело Риты Скитер со всем подобающим достоинством, «Пророк» разворачивается вовсю.

Остальным людям Дамблдора тоже приходится туго — в Министерстве начинается полноценная охота на ведьм со всеми вытекающими. Недопустима любая связь с Дамблдором. Любой, замеченный в оной связи, тут же становится остро нежелательной персоной. Ведется слежка за сторонниками Директора, происходят увольнения. Около дома Гарри и домов людей, яро поддерживающих Дамблдора, выставлено наблюдение, а «Пророк» всегда готов выдать новые «разоблачения» любого, на кого укажет своим коротеньким трясущимся перстом вошедший во вкус Фадж. Слово «Дамблдор» становится откровенно ругательным. Слово «диктатура» — нет.

Кроме того, Министерство подтягивает к себе всякий магический сброд вроде Уилли Уиддершинса и прочих мелких преступников, расставляя таким образом уши в тех местах, куда добропорядочные люди обычно сами не ходят.

Наконец, Фадж стягивает к себе людей. Так, рядом с ним отныне впритирку вертятся щедро раздающий галеоны направо и налево Люциус, сладко улыбающаяся Амбридж, самый опытный после Грюма и наименее многословный мракоборец Кингсли Бруствер, глава Мракоборческого отдела Руфус Скримджер, опытный и исполнительный цепной пес Министра (любого) мракоборец Джон Долиш… а также новоназначенный младший помощник Министра Перси Уизли.

О, а вот это уже серьезно.

Зададимся вопросом: за какие такие заслуги год назад окончивший Хогвартс Перси вдруг становится приближенным к тельцу Министра? За то, что весь год под руководством Бартемиуса Крауча проверял толщину котлов? Это при том, что сам Барти, сколь помнится, будучи еще в здравом уме летом 1994 на Чемпионате мира, Перси совсем не восхищался, напрочь позабыв даже, как зовут его верного помощника и фаната.

Более того, последнее, что мы слышим о Перси перед перерывом на лето — то, что юный Министерский работник испытывает большие сложности в стенах любимого Министерства, решившего повесить на Перси всех собак, вылезших в мае 1995, когда оказалось, что его обезумевший начальник не только куда-то исчез, появившись в последний раз на территории замка, так еще и полгода в таком безумном состоянии отправлял письма с приказами Перси. Перси попадает под подозрения, начинаются бесконечные проверки и слушания, разбирательства длятся аж до 24 июня — однако уже в первых числах июля ему предлагают новую должность. За что?

Слабо верится, что в качестве компенсации за пережитый стресс (хотя, несомненно, именно так все и было подано). В таком случае бы каждый второй Министерский работник был бы младшим помощником Министра — а зачем ему столько младших помощников? Слабо верится также, что за какие-то такие великие заслуги — Перси исполнителен и аккуратен, а еще лизоблюд и маленький интриган, в первый год работы в Министерстве, помимо проверки котлов, отметившийся лишь тем, что собирал по Министерству разные слухи. Так зачем и кому нужны его великие умения?

Как ни странно, на Перси вновь пересеклись желания и Фаджа, и Реддла. Самыми верными людьми в стенах Министерства для Дамблдора всегда оставались Уизли — Артур, шапочно знакомый чуть ли не с каждым, и каждый второй относится к нему с большой симпатией, крутой (по-другому и не скажешь) Билл, имеющий, ко всему, выход на международную арену, и точно такой же Чарли.

То, что Артур с Дамблдором дружен по-особому, Фаджу прекрасно известно еще года эдак с 1993, когда Дамблдор буквально вынудил Фаджа компенсировать семье Уизли то, что произошло с их дочерью. Сам по себе Артур, честный и принципиальный, и без того доставляет достаточно неудобств. А честный, принципиальный, порядочный и дружный с многими чистокровный волшебник Артур Уизли, действующий в Министерстве по приказам Дамблдора (увы, бездоказательно, но Фадж-то знает) — это уже огромная ходячая проблема.

Можно, конечно, его уволить. Но, во-первых, формально пока не за что, и это может вызвать возмущение коллег, а во-вторых, один «скользкий друг» подсказывает, что и незачем. Как говорится, если хочешь понять, что планирует предпринять противник, подпусти его на максимально близкое расстояние и начинай за ним следить.

Фаджу волей-неволей остро надо знать, чем через Артура Дамблдор хочет заниматься в Министерстве. Самое смешное, что то же самое надо знать и Реддлу. А еще обоим не мешало бы понять, чем Директор занимается вне Министерства — опять же, совместно с Уизли. Вполне логично, что для этого нужно влезть внутрь и наблюдать за всем глазами одного из Уизли.

Почему именно Перси? Да потому что он — самое слабое звено не только среди тех Уизли, кто как-то связан с Министерством, но и вообще в семье. Этого могут не знать Фадж и Реддл, однако это прекрасно известно прожившему в Норе и рядом с детьми в замке целых 12 лет Хвосту, чьим непосредственным хозяином до Рона являлся именно Перси.

Хвост знает всех членов семьи, как облупленных. Именно благодаря его информации Реддл еще до Рождества в 1994 через приказы, посылаемые подконтрольным Краучем, подтягивает Перси вверх по служебной лестнице. Летом Крауча, разумеется, больше нет — однако очень даже есть все тот же Люциус, благородно советующий Министру положительно обратить внимание на сына злейшего врага Капулетти Артура Уизли.

Кроме того, что Перси становится ушами тандема Фадж-Реддл, он еще и превосходный крючок, на который Фадж надеялся поймать Артура — мол, видишь, как твой сын любит свою работу? так не рыпайся ради его счастья, а то ведь я про дело Крауча могу вспомнить и довести до конца…

И все было бы хорошо и идеально, если бы, уж простите за пошлость, рыбка не сорвалась в самом начале.

Мигом сообразив, что означает чудесное повышение Перси, мистер Уизли встает в позу. В Норе происходит скандал вселенского масштаба, окончившийся тем, что идиот Перси (употребляю слово «идиот» исключительно в древнегреческом смысле — то есть человек, который не может разобраться в политике) покидает дом, семью и отправляется жить в Лондон.

От чего, кстати, миссис Уизли плачет не один год, ибо прекрасно понимает, что произошло во время скандала в июле 1995: Артур не просто воспротивился сыну, делающему карьеру — он ясно дал понять, что между Дамблдором и даже родным чадом выберет Дамблдора.

Чадо такой самоотверженности не оценило и, наговорив много гадостей о личных качествах отца и материальном положении семьи, а также пообещав дать всем знать, что он больше не имеет ничего общего с оной семьей, укатило лизать зад послушно выполнять приказы Министра.

Занятное дело: выбор Артура поддерживают все Уизли, включая то и дело рыдающую по этому поводу Молли. С другой стороны, может, не так уж оный выбор и плох (совсем не плох, но ведь нас учат всегда быть на стороне детей… кто б тех детей научил в ответ всегда быть на стороне родителей?). В конце концов, Артур спасает не только себя, Орден и лично Дамблдора от Министерско-Реддловых ушей — он спасает и самого Перси, ибо, надо полагать, прекрасно понимает, чем бы закончился шантаж по делу Крауча (для непонятливых — Азкабаном для Перси), если бы Артур и Перси оставались связаны, и Артур начал арканиться и действовать в пику Министерства. А он бы начал.

Впрочем, проиграв в этом пункте, Фадж таки решает Перси оставить — мальчик сам по себе ответственный, не мешает, претензий к нему нет, кроме того, по-прежнему остается Уизли и, вероятно, в будущем сможет воздействовать хотя бы на младших детей, которые, сколь помнится, дружны с Поттером, а также контактировать с теми, с кем работают Артур, Билл и Чарли, дабы точно знать, что они там наработали. Пусть будет, что уж. Посадить всегда успеем.

Все это хорошо, но мало — катастрофически мало. Летние каникулы скоро закончатся, и в Хогвартс вернутся доверчивые дети, которые, несомненно, станут задавать вопросы другим детям, Поттеру… хочешь-не хочешь, а с подачи Дамблдора в детских головах снова заведется мыслительный, и тогда вся пропаганда «Пророка» пойдет книззлу под хвост…

Чем меньше остается времени до сего дня, тем больше в стенах Министерства бормочется что-то вроде: «Надо срочно что-то сделать с Поттером… дискредитировать его…».

Идея, конечно, хорошая, однако Фадж, прекрасно знающий о том, что дом Гарри находится под неусыпным бдением зоркого Дамблдора, как-то не решается ее оживить — да и в голову ничего толкового не приходит.

И тут на сцену, к радости и Реддла, и Фаджа, снова вылезает Амбридж с заготовленной Личной Инициативой в кармане — но это уже совершенно отдельный разговор.

Самое смешное во всем этом — Дамблдор не только прекрасно видит и понимает все манипуляции Реддла, Фаджа и тандема Реддл-Фадж, он еще и успешно отбивается от обоих, прикрыв себя буквально по всем фронтам. А также успевает сделать несколько ходов, которые ни Реддл, ни Фадж даже не заметили — но которые, тем не менее, потом окажутся решающими.