Большая Игра профессора Дамблдора. Продолжение (джен)

Том, конечно, делает все исключительно… мм… профессионально. С помощью Беллатрисы и Кикимера ему удается создать максимально приближенный к настоящему образ Сири (хорошенько заляпав его лицо кровью, дабы на всякий случай скрыть основные черты, но главное-то — глаза, в них все — еще Барти так говорил). С помощью них же, своих воспоминаний о Звезде 14-летней давности, а также четы Малфоев Том передает и его характер — выпяченный вызов в глазах, гордость, сила — все это очень сильно похоже на Сири.

Далее: во сне Гарри он громко озвучивает намерение убить Сири — чтобы парень напугался еще больше. Заранее уведомляет Гарри, что путь полностью свободен: «…у нас впереди часы, и никто не услышит твоих криков», — а также любезно подсказывает подростку, что у него есть время прибыть в Отдел вовремя — Министерские в массе своей к моменту, когда он доберется до Лондона, уже покинут свои рабочие места, остальных уберут Пожиратели — никого не будет до самого утра, это Том себе обеспечит.

Как Гарри доберется в Отдел, его мало волнует — парень может срочно научиться трансгрессировать, использовать камин Амбридж (единственный неотслеживаемый, о чем Том через Люциуса прекрасно знает), чтобы сразу попасть в Министерство — чуть позже Люциус будет вслух удивляться, чего Гарри так долго бежал — уверена, Том рассчитывал именно на вариант с камином. То есть около 5 часов вечера в Министерстве уже все зачищено от волшебников, и Пожиратели стоят на своих постах, намереваясь ждать Гарри столько, сколько потребуется.

От Кикимера и основываясь на собственном опыте Том знает, что Гарри прилетит, не остановившись ни перед чем — обязательно прилетит. Значит, ему остается ждать и посматривать, чем парень занимается (шрам Гарри все то время, что он бегает по школе, болит неровно, вспышками, то слабее, то сильнее — Том сохраняет ощущение реальности происходящего, плюс ко всему — подглядывает за тем, что Гарри предпринимает, и намекает ему спешить изо всех сил — мол, помнишь, так же болело в воспоминании с Руквудом, когда я якобы пытал Эйвери? вот сейчас я, значит, грозно караю твоего любимого Сириуса…).

Тем временем Гарри, отвязавшись от обеспокоенного Тофти, который вывел его из Большого Зала, чтобы не срывать окончание последнего экзамена, ведет себя, между прочим, весьма рационально — ураганом несется в больничное крыло и требует Макгонагалл, но -

— Ее здесь нет, Поттер, — грустно говорит мадам Помфри, застыв с ложечкой какого-то зелья над бесчувственным Монтегю. — Она была переведена в больницу святого Мунго этим утром. Четыре Оглушающих заклятья прямо в грудь в ее возрасте? Удивительно, что они не убили ее.

— Ее… нет? — у Гарри звенит в ушах.

А пока подросток пытается собраться с силами после накатившей волны ужаса и шока, у меня закономерный вопрос о больничном крыле и том, что именно должно случиться, чтобы больного таки отправили в Мунго.

Я имею ввиду… вы окаменели, поймав взгляд Василиска? Нет, не тут-то было — на изготовление целебной настойки может уйти весь год, но мы просто оставим жертв лежать здесь, извините, родители-маглы.

Вы превратились в человекообразного кота? Какая мелочь! Помфри справится с этим моментально!

Потеряли все кости в руке? Поспите здесь ночку и отправляйтесь на учебу, нечего филонить, тоже мне.

Вы были атакованы сотней дементоров? Ну, возьмите шоколадку и просто заткнитесь.

Находились под контролем Реддла целый год? Дамблдор же сказал — все, что вам нужно, это горячий шоколад и хороший сон, прекращайте ныть.

Вы были почти убиты возродившимся Реддлом и ордами Пожирателей на каком-то кладбище? Ну что вы, этот мальчик в полном порядке! Детская психика, она, знаете ли, гибкая.

Покусал оборотень? Вот, есть превосходная мазь для заживления шрамов.

Какое-то время висели в пространственно-временной дыре, а затем прорвались сквозь антитрансгрессионный барьер замка, застряли в унитазе и повредились в уме? Ваши очень злые родители уже приходили в школу, чтобы справиться о компетентности здешних целителей и поставить вопрос о вашем переводе в Мунго? Погодите, это очень интересный случай, Помфри еще не испробовала парочку экспериментальных зелий, всем оставаться на своих местах!!

Вы попали под четыре заклинания одновременно? Да ну, это же прос- Оу, какая незадача. Ну, ладно, отвезите ее в Мунго. Святейший Мерлин, у Поппи Помфри и без того дел по горло!

Я имею ввиду, мне упорно кажется, что состояние Монтегю гораздо хуже, чем состояние Макгонагалл — тем не менее, даже после разбирательств с родителями, Помфри, Снейп и Амбридж решают оставить его в замке. Я вообще смотрю, что обитателей замка как-то не принято отправлять в Мунго, все на моей памяти всегда полагались на профессионализм Помфри, и она никогда не подводила.

Ладно, положим, Макгонагалл и впрямь чуть не убило, но ведь — простите, я со всем почтением, но — не убило же! Так что же — Помфри не в состоянии справиться с последствиями атаки?

Был у меня вариант, что это Дамблдор так заботится о своей сотруднице — однако это нонсенс, Макгонагалл, было сказано ясно, нужна в Хогвартсе, она должна была оповестить Директора или Снейпа, если с Гарри что-то случится, если ему, положим, приснится еще один сон.

Нет, это не Дамблдор — и даже не Дамблдор, специально заманивающий Гарри в Министерство, убирая Макгонагалл — во-первых, он бы никогда в жизни не стал так жестоко обращаться с дамой, во-вторых, он, конечно, хочет видеть Тома в Министерстве, но совершенно не хочет видеть там Гарри и — тем более — остальных детей, ему это остро не выгодно, ведь очевидно же, что туда помчится весь Орден — нет, Дамблдор этот Финал не планировал. Тут другое.

История повторяется дважды, только в нашем случае — наоборот. Комедией была Игра-2 с шутом-Локонсом, трагедией становится Игра-5, кольцевая с Игрой-2, когда в школе появляется шут-садист-Амбридж со своим режимом. И Помфри в преддверии Финала, кстати, появляется именно в этих двух Играх — во второй она весьма комично не подпускает Гарри к Гермионе, пока не приходит время, теперь же в ее госпитале трагически отсутствует Макгонагалл (типа взрослая Гермиона) — что вновь запускает самостоятельные действия Гарри и Ко, только на этот раз они приводят не к успешному, а трагическому Финалу.

Отсутствие Макгонагалл в Финале Игры-5 — случайность. Это Амбридж настояла убрать ее из школы еще утром — ибо с Макгонагалл станется восстать со смертного одра, если Амбридж начнет зверствовать (а именно это, несомненно, было в ее планах), и возглавить армию сопротивления.

Нет, Амбридж находит способ легально (почти) и наконец-то по-тихому убрать последнего активного помощника Директора — не сомневаюсь, останься она на своем посту, она бы давила на целителей Мунго, чтобы те не выпускали Макгонагалл аж до самого сентября, когда та вышла бы из больницы лишь затем, чтобы узнать, что она уволена из школы по причине продолжительного отсутствия и вообще, есть вероятность, на фоне болезни и старости зашуршала крышным шифером в ту же сторону, что и ее обожаемый и вне-всяких-сомнений-сумасшедший Дамблдор.

Помфри, кстати, что-то в этом духе прекрасно понимает:

— …трусость — вот что это… презренная трусость… если бы я не волновалась, что случится с вами, студентами, я бы ушла в отставку в знак протеста. — «А то, стараясь сделать инвалидом нового директора, нечаянно переубиваете друг друга без меня, я вас не знаю что ли?»

В общем, имеем следующее: пытаясь максимально облегчить жизнь себе и своему новому режиму в школе, Амбридж самым прямейшим образом играет на руку лично Волан-де-Морту.

Оглушенный одиночеством, не слушая Помфри, Гарри выходит в коридор — студенты толкают его со всех сторон, а он стоит и не знает, что делать. Гарри не видит никого в Хогвартсе, кому можно было бы все рассказать. Дамблдор ушел. Хагрид ушел. Но исчезновение из школы Макгонагалл — Макгонагалл, вспыльчивой, суровой, холодной, но незыблемой, всегда находившейся рядом, надежно и твердо — полностью выбивает подростка из колеи. Ему кажется, что Дамблдор солгал тогда, три года назад, обещая, что в Хогвартсе всегда будет оказана помощь тем, кто о ней попросит… подростка съедает паника, он совсем теряется…

Конечно, Дамблдор не солгал — нужно просто а) знать, у кого попросить; б) попросить — ведь, если не попросить, никогда не узнаешь — и Гарри обращается к единственному, что его никогда не подводило — он бежит искать друзей и, найдя их в коридоре первого этажа бегущими навстречу, заводит их в ближайший пустой кабинет, где мигом рассказывает, что видел во сне.

Гермиона и Рон, абсолютно белые и перепуганные, тем не менее, начинают с очень рациональных вопросов. Первое, что спрашивает Гермиона, услышав от Гарри, что Реддл схватил Сири — «Как?» Это очень в ее стиле, и это невероятно правильный вопрос.

Завязывается спор, ребята сквозь страх заставляют себя все-таки рассуждать логично — как вышло, что Реддл и Сири в Министерстве, и их никто не заметил? есть ли у Гарри доказательство, что они там? что это настоящий сон? зачем Реддлу Сириус? как он вообще схватил его, если тот все время заперт на Гриммо? что если Реддл просто играет на пунктике Гарри спасать людей, который ему прекрасно известен?

Но, чем больше орет и давит Гарри, тем больше становится на его сторону Рон, тем больше пугается говорить и возражать Гермиона. Для нее история «неправдоподобна» с самого начала, она, Игрок, все понимает и об Окклюменции («Дамблдор хотел, чтобы ты научился блокировать такие вещи…»), и о любопытстве Гарри и чрезмерной самоотверженности («…тебя немного… увлекает в сторону…»), и о ложных видениях (как вышло, что Министерство во снах Гарри всегда пустует? почему ничего и никого не слышно?) — но вот уже самая важная и первейшая для осмысления тема (как Реддл смог добраться до Сири?) подменяется менее значимой (зачем ему Сири? «Я не знаю, — орет Гарри на Гермиону, — могло быть много причин! Может, Сириус — просто кто-то, о ком Волан-де-Морт не волнуется в плане причинения боли!» — ну, да, а то Реддл о других так волнуется…), затем ребята вообще съезжают в разборки по поводу пунктика Гарри спасать людей («Если я правильно помню, у тебя не было с этим проблем, когда я спас тебя от дементоров, или — когда твою сестру я спасал от Василиска -») — а затем трио прерывают случайно услышавшие, как Гарри орет, Джинни и Полумна — и все, о чем думает Гермиона — как проверить, в штабе ли Сириус, и как с этим могут помочь вновь прибывшие девушки.

Все. Главная тема съедена в криках.

Гарри дожимает жестко, изо всех сил, и Гермиона, чем дальше, все меньше сопротивляется дикому, паническому давлению Гарри при активной поддержке сменившего мнение перепуганного Рона. Я не осуждаю никого. Я просто пытаюсь понять, как это вышло? Как их занесло? Они столько раз вплотную прохаживаются по Окклюменции, Ордену и всему этому — как, черт побери, вышло, что в сознании Гермионы, в сознании прибывшей Джинни ни разу не всплыл Снейп?

Ведь это же невозможно, это просто невозможно — почему они, такие умные и рассудительные, ни разу не вспомнили о постоянно защищаемом ими Снейпе? Почему столь мудрая Полумна не пытается остановить ребят, а, напротив, все больше подталкивает Гарри действовать? Как так вышло, что в паническую агонию Гарри оказались вовлечены и эти замечательные, невероятно разумные люди?

Единственную причину тому, что Гермиона сдается, я вижу в ее диком испуге и природном желании а) помочь; б) соответствовать ожиданиям. Ей всего лишь 16 лет, и, несмотря на то, что она — самая умная волшебница своего возраста, она все еще остается просто ребенком — притом с серьезными комплексами — просто испуганным, ошарашенным ребенком.

Она попадается в ту же ловушку, что и Гарри — вдруг Дамблдор потому и держал Сириуса взаперти так долго, что Реддл хотел добраться до Сири? У нее в голове фиксируется выкрикнутое Гарри в отчаянии: «Это не имеет значения, сделал ли он это, чтобы заманить туда меня, или нет — они забрали Макгонагалл в Мунго, нет никого из Ордена в Хогвартсе, кому мы можем сказать, и, если мы не пойдем, Сириус умрет!» — она теряет контроль ночью накануне, когда Амбридж убирает Макгонагалл («О, это ужасно, — говорит тогда Гермиона, — я действительно думала, что Дамблдор скоро вернется, но теперь мы потеряли и Хагрида»), она больше не понимает Игру, боится что-то делать, боится, что все рушится, она вымотана экзаменами и возложенной на нее ответственностью, Гарри давит на нее со всей силы (наше огненное Солнышко вообще вести умеет — а с прививкой Реддла внутри еще и очень круто умеет давить), и ее сознание, испугавшись принятия неправильного решения, возвращается к привычной и знакомой схеме: а вдруг так было задумано? вдруг в этом и есть Игра? вдруг я, противясь Гарри, сейчас разрушу Дамблдору всю Игру? — ведь все предыдущие годы мы постоянно куда-то неслись в Финале — вдруг и теперь надо куда-то нестись?

Гермиона попадается на классический перевертыш и сдает свою позицию («Дамблдор хотел, чтобы ты научился блокировать такие вещи…») так же резко, как в начале года засомневалась, нужно ли организовывать ОД — только теперь рядом нет Дамблдора, чтобы вовремя вытолкнуть ее на правильный путь. Все развивается быстро и в невероятных нервах, под огромным давлением, а тут еще и Гарри бьет в самое гриффиндорское: «…и, если вы не хотите сделать это, — спасти Сири, — ладно, но я иду, понятно?» — все это складывается в единую картину в ее воспаленной голове и не оставляет ей выбора. Уж что-что, а кинуть друга она себе не позволит.

Что до Джинни с Полумной — никто не удосуживается им объяснить, что, собственно, происходит. Джинни немедленно соглашается помочь предмету воздыханий, подруге и брату проникнуть в кабинет Амбридж, чтобы проверить, на Гриммо ли Сириус, лишь потому, что гриффиндорка и стремится изо всех сил быть полезной своей давней влюбленности. У нее просто нет времени мыслить рационально. Да и вообще, доложу я вам, сложно мыслить рационально, когда кровь бурлит, и тебе 14.

Полумна же… она просто нечаянно попадает в струю времени, немного промазав на сей раз со струей Игры — раньше ведь она очень хорошо интуитивно чувствовала, когда вовремя вклиниться в Игру, и когда это пойдет на пользу делу — теперь же Дамблдор далеко, сигналы в космос от него и обратно к ней не посылаются, она не может ни узнать, ни почувствовать, что Гарри не нужен Директору в Министерстве.

Первый осмысленный вопрос, который она задает: «Но как вы собираетесь туда попасть?» — ее совершенно не волнует, зачем. Ввиду отдаления Директора этот интуиционный канал перекрывается, и для Полумны на первый план выходит мощное, агонизирующее, давящее Солнечное «Хочу!» Гарри. Вот Полумна и думает, как устроить, раз Гарри так хочется, а не о том, стоит ли вообще это делать.

Эмпатически поведясь на подсознание Гарри, сперва вообще следуя не за ним, а за Джинни, которая нравится ей больше всех из ребят и с которой они, судя по тому, что заходят к трио вместе, уже подружились, Полумна изо всех сил способствует продвижению ребят вперед — в неправильном направлении.

В общем, в мощную эмоциональную воронку, исходящую от Гарри, попадают последовательно все детки, от чего она усиливается и питает сама себя, и ничье сознание просто не может сопротивляться. Вихрь — да и только.

Так что же? Как будем считать? По вине скольких людей погибнет Сири — или скольких людей переоценил Дамблдор, забыв, что они всего лишь дети?..

Никак не будем считать. Я не стану переходить за эту черту. Надо остановиться здесь, чтобы потом самой не было противно.

И ведь как все чудовищно складывается: Дамблдор оставляет в замке Макгонагалл, которую убирают, и Снейпа, который всегда на месте. Но Гарри мог бы к ним побежать — а мог бы и не побежать, Директор должен был это учитывать.

Для именно такого (второго) развития событий, полагаю, у Гарри и имеется зеркальце, которое отдал крестнику Сириус в день окончания рождественских каникул — Дамблдор просто не мог о нем не знать с какого-то момента. Ведь, когда Гарри полез в первый раз в камин Амбридж, чтобы поговорить с Сири о родителях, рядом с Сири был Люпин.

Уверена, после окончания разговора с подростком Сири просто не мог не повернуться к Люпину и не сказать: «Вообще-то странно… зачем он полез в камин Амбридж? Я ведь дал ему зеркало». — «Какое такое зеркало, Бродяга?» — «Ну, помнишь — мы с Джеймсом пользовались им в школе?» — «Вот как…». Если о зеркале знает Люпин, то знает и Дамблдор, которому эти двое, вне сомнений, доложились и о разговоре, и о его деталях — вроде того, что Гарри сильно рисковал сунуться к Амбридж, хотя располагает зеркалом Сири.

Директор, таким образом, надеется, что Гарри вспомнит о зеркале в экстренной ситуации, случись что с Сири или вообще, даже если не вспомнит о Снейпе, и свяжется прямо с крестным. Кто ж знал, что Гарри даже не удосужился посмотреть, что ему подарил крестный? Кроме того, у Гарри есть Карта Мародеров, о которой он тоже не вспоминает. Чего стоило прихватить Карту и с ее помощью избежать Амбридж, вспомнить о Снейпе?

У Гарри имеется, наконец, Гермиона. Спустя два года и по совершенно другому поводу Дамблдор скажет Гарри то, что подошло бы всецело и к этой Игре: «Боюсь, я рассчитывал, что мисс Грейнджер немного тебя задержит», — выдав тем самым прямейшее доказательство не только тому, что она — Игрок, но и ее непосредственным функциям.

Дамблдор, таким образом, выстраивает вокруг Гарри пять колец защиты (а если б парень еще и Окклюменцию освоил?), абсолютно надежную систему противостояния горячему желанию Тома выманить подростка из замка, но… как показывает практика, классическая ошибка, которую совершают проектировщики абсолютно надежных систем — недооценка изобретательности клинических идиотов. Ребятки ведь так обожают трудности и упорно считают, что делать незаметно — жутко скучно! История с Норбертом ничему никого не научила.

Согласившись с планом Гермионы и даже растрогано оценив ее готовность пойти с ним до конца (ибо нет христианской веры там, где друг другу помощи не творят, ага), Гарри несется в спальню, хватает мантию-невидимку и нож Сири, позабыв о Карте, и возвращается в коридор Амбридж к ребятам. Открывается этап бешеной чехарды случайностей.

Рон отправляется докладывать Амбридж, что Пивз крушит крыло Трансфигурации, которое очень далеко от ее кабинета («Чего вы за мной тут ходите, Уизли?» — «Ищу со спины вашу талию, мадам директор». — «О, так смотрите детальнее, она когда-то тут была»), однако Пивзу именно в этот момент надо начать замазывать телескопы черной краской, о чем Амбридж уже успевает сообщить Филч.

Полумна и Джинни разворачивают студентов прочь от крыла Амбридж сообщением о распыленном удушающем газе, и слухи быстро расходятся по всей школе, скорее всего, достигая и самой Амбридж.

Гарри и Гермиона заходят к ней в кабинет и совершенно не учитывают (хоть Гермиона немного и думает в том направлении), что после двух нюхлеров Амбридж накладывает на дверь тучу Сигнальных чар (демонстрируя чудеса логики и позабыв про окно — в которое, собственно, Ли второго нюхлера и запустил).

Портреты, Полная Дама — никто из разветвленной системы ушей и глаз Директора не успевает понять в окружающей суматохе, что с Гарри что-то не так, и передать хоть кому-нибудь из преподавателей или агентов Дамблдора — сами преподаватели, услышав о газе, стараются держаться подальше от кабинета Амбридж, в тайне, вероятно, надеясь, что ей про газ не известно.

Тем временем Амбридж, поняв, что кто-то вломился к ней в кабинет, соединяет слухи о газе и дезу от Рона в одну цепочку проводков в голове, приказывает членам Инспекционной Дружины скрутить Рона (конечно, едва они услышали о газе, Дружинники тут же понеслись к Амбридж) и топает к себе в кабинет — по пути заломав Джинни, Полумну и… Невилла, который просто оказался рядом и пытался помочь Джинни!

Слишком много фигур на поле и сильно осложняющее дело отсутствие Гроссмейстера — Игра разбалтывается окончательно и бесповоротно.

Амбридж скручивает Гермиону и лично вытаскивает Гарри за волосы из своего камина, однако Гарри успевает заглянуть на Гриммо и к своему ужасу увидеть одного лишь Кикимера на пустующей кухне, который подтверждает, что Сириус «не вернется из Отдела Тайн!»

Кикимер, конечно, врет Гарри. Если что-то и идет по плану, так оно идет по плану Тома — он предполагал, что Гарри сунется проверить, дома ли Сириус; Кикимеру было приказало солгать Гарри и отвлечь Сири — он ранил Клювокрыла (а заодно и наказал себя, изувечив свои руки), и, пока Гарри орет на эльфа, не услышав даже, что в кабинете с его стороны что-то происходит, Сириус торчит наверху с гиппогрифом, вне зоны слышимости.

Дыркой в замечательных схемах Дамблдора оказывается не провал в уроках Окклюменции, а Кикимер, пре- нет, я не могу назвать его предателем, он никогда не был на стороне Директора… передававший Тому сведения о том, какую наживку бросить Гарри, чтобы парень попался наверняка. К чему все эти кольца защиты Директора, если Гарри видит, что пытают Сириуса? Гарри прорвет любое, если уверен в том, что видит, и Кикимер обеспечивает эту уверенность… Эх, гаррину бы упертость — да в правильное русло…

Но ведь не бывает страховки на случай любой провокации, верно? Даже Дамблдор не в состоянии просчитать все непросчитываемые факторы.

Не добившись от Гарри правды в ответ на вопрос, что он делал в ее камине, Амбридж вновь демонстрирует чудеса логики — отсылает Малфоя за Снейпом с тем, чтобы, когда он придет, фактически послать Снейпа обратно за Сывороткой Правды! Впрочем, Гарри это играет на руку — ибо не только Гарри понимает, что был непроходимым тупицей, не вспомнив о Снейпе, но и Снейп оказывается в самом центре событий.

Не сказать, конечно, что Снейп сидит в своих подземельях весь такой расслабленный и ни о чем не беспокоящийся. Во-первых, до него определенно доходят слухи о распыленном удушающем газе. В школе явно что-то происходит, и, при всем этом, — во-вторых — на горизонте подозрительно отсутствует Гарри, что явно не в его характере.

Почему парня нет на территории? Почему он не летает или не нежится у Озера после окончания экзаменов? По какой причине он отсутствует за ужином? После известий о том, что Макгонагалл больше нет в школе, Снейп просто обязан был усилить все свое внимание и концентрацию — кроме того, полагаю, до него доходят слухи и о том, что Гарри потерял сознание на экзамене и очнулся с диким криком.

Нет, Снейп не расслаблен, он ждет любого сигнала, натянутый хлеще струны — и все более подозрительным ему кажется то, что Гарри отсутствует в пределах видимости. Ведь дети малые, неразумные — они как кипящие чайники. Пока бегают и шумят, все в порядке, вода еще есть, ничего фатального. А вот как станет тихо… надо бросать все и быстрее нестись туда, откуда доносится тишина.

С направлением подсказывает донельзя довольный собой Малфой — полагаю, пока они со Снейпом идут к кабинету Амбридж, мальчик успевает разболтать декану, что произошло, так что Снейп является в кабинет в полной мере подготовленный — и оглядывает поле боя гриффиндорцев с повязавшими их слизеринцами с выражением полнейшего равнодушия на лице.

Впрочем, шанс отвести душу с Амбридж он не упускает:

— Вы взяли мой последний флакон, чтобы допросить Поттера, — говорит Снейп в ответ на просьбу Амбридж немедленно принести Сыворотку («Слышал, Поттер? Там была Сыворотка — в твоем напитке. Поддельная, как тебе теперь ясно. Если Сыворотка у жабы осталась, уж сделай вид, что она работает», — Снейп ведь не знает, что Гарри чаек Амбридж так и не испробовал). — Вы, разумеется, не использовали ее всю? Я сказал вам, что трех капель будет достаточно.

Амбридж краснеет.

— Вы можете сделать еще, разве нет?

Снейп ухмыляется.

— Разумеется. Чтобы настоять ее, потребуется выждать полный лунный цикл, поэтому я приготовлю ее вам примерно через месяц, — виртуоз, натуральный виртуоз.

Амбридж отправляется в нокаут.

— Месяц? — визжит она оттуда, из нокаута. — Месяц? Но она нужна мне этим вечером, Снейп! Я только что нашла Поттера использующим мой камин для связи с человеком или людьми, оставшимися неизвестными!

Вот так легко и непринужденно амбриджиха выкладывает Снейпу всю информацию, какую ему мог не рассказать Малфой, а заодно и дает ему повод наконец взглянуть на Гарри — что он, полагаю, жаждал сделать с самого начала — ему ведь очевидно, что Гарри вряд ли полезет в камин Амбридж без серьезной причины (он бы понял еще, если бы Гарри полез в Омут Амбридж). А с кем Гарри может попытаться связаться? Только с Сири. А зачем?

— Правда? Что ж, меня это не удивляет. — «Ребенок — мой. Хотя подпорчен школой». — Поттер никогда не демонстрировал склонности следовать школьным правилам, — «…и вообще каким-либо нормам и никогда не гнушался совать свой нос куда не следует». Ну как же без острой стрелы в адрес подростка, который его так сильно-пресильно обидел?

Но Снейп очевидно тянет время этой репликой — сверля Гарри взглядом, который Гарри встречает, не моргнув, пытаясь сконцентрироваться, дать Снейпу понять, дать увидеть… Впрочем, не уверена, что Снейпу удается вот так сразу что-то разглядеть — дебри мыслей Гарри, небось, настолько непролазны в этот момент, а сознание в панике мечется с такой скоростью, что Снейп мог и не найти то, что было ему нужно.

— Я хочу допросить его! — кричит Амбридж, и Снейп вновь смотрит на нее. — Я хочу, чтобы вы обеспечили меня зельем, которое заставит его сказать мне правду!

— Я уже сказал вам, — спокойно отвечает Снейп, не забывая о холодном презрении в голосе, но и памятуя, что разозленную донельзя Амбридж злить дополнительно сейчас не следует, — у меня больше нет запасов Сыворотки Правды. Если вы не хотите отравить Поттера — а, уверяю вас, я бы отнесся к этому с большей симпатией, если бы вы хотели, — «Сволочь! Ненавижу тебя! Сунуть свой нос в мои воспоминания! Я все помню! Как ты мог! Я доверял тебе!!» — куда ж без второй стрелы, — ничем не могу помочь. Единственная проблема в том, что большинство ядов действует слишком быстро, чтобы дать жертве время сказать правду. — («Ладно уж, ладно. Погорячился. Не надо его травить!»)

Снейп вновь отводит глаза от Амбридж и впивается взглядом в глаза Гарри. Его лицо остается каменным («Успокойся, черт тебя побери. Успокойся»). Гарри изо всех сил повторяет про себя: «Волан-де-Морт схватил Сириуса в Отделе Тайн! Волан-де-Морт схватил Сириуса!» — еще ни разу в жизни парень так не тянулся к Снейпу. Если бы не Амбридж, он бы, наверное, едва ли не умолял бы его помочь, он бы… даже не знаю, как далеко сумел бы он зайти, и Снейп бы, смутно счастливый, упивался бы этим, конечно, коротко — но у них нет возможности остаться без Амбридж (не, ну, можно, конечно, оглушить ее, раскидать деток-слизеринцев, всякое такое… память им всем стереть потом, например… но, во-первых, деток бить нехорошо, во-вторых, это детки Пожирателей и сочувствующих, в-третьих, Снейп вообще-то тоже импровизирует на ходу — и получается оно у него явно лучше, чем у Гарри и Ко), Снейп понимает это, поэтому он холодно и расчетливо продирается сквозь сознание Гарри, стараясь не отвлекаться на чувства — Гарри и свои — и понять, что парень хочет сказать ему без слов, и, я уверена, уже понимает…

— Вы на испытательном сроке! — визжит Амбридж, и Снейп вновь смотрит на нее, слегка приподняв брови и немало веселясь. — Вы намеренно бесполезны! Я ожидала большего, Люциус Малфой всегда отзывается о вас наиболее высоко! — о да. Вот она и причина, по которой Амбридж весь год никак не трогает Снейпа, несмотря на его вовсе не прикрытый сарказм в ее адрес — Тому нужен Снейп в школе, Тому нужна возможность как-то с ним связываться. Вот Люциус и обрабатывает Амбридж, чтобы она его не трогала. У Снейпа же, когда очень надо, всегда есть возможность сказать Тому, что выйти на связь он не сможет — Амбридж сечет все камины. Дополнительная причина, по которой Том весь год не слишком посвящает Снейпа в свои планы. — Теперь вон из моего кабинета!

Снейп отвешивает Амбридж ироничный поклон («Сударыня!.. Всё. Дальше нецензурно. Тьфу вам под ноги за ваше садистское сердце», — вот команда у Директора, а?) и поворачивается уходить — он явно увидел уже, что Гарри хотел ему сообщить, иначе бы попытался еще потянуть время, однако Гарри, боясь упустить последнюю возможность предупредить Орден о Сири, в панике вопит Снейпу в спину:

— У него Бродяга! У него Бродяга, они там, где оно спрятано!

Снейп замирает, сжав рукой дверную ручку, небось, так, что белеют костяшки пальцев. Он прокололся и знает это, как знает и то, что никто этого не понял — но он просто не мог не откликнуться. Сейчас у него есть пара секунд, чтобы привести лицо в порядок.

— Бродяга? — восклицает Амбридж, с жадностью переводя взгляд с Гарри на Снейпа и обратно. — Что такое Бродяга? Где что спрятано? Что он имеет ввиду, Снейп?

Снейп — лицо непроницаемое — оборачивается к Гарри.

— Понятия не имею, — правды в этой фразе столько же, сколько золота в лепреконских монетах, но он, как и Гарри, не может говорить яснее. Он моментально лжет Амбридж и отводит от себя подозрения — миллионы людей, и вернувшихся с войны, и нет, точно так же, за долю секунды принимали подсказанное инстинктом и выучкой решение, от которого зависели человеческие судьбы. Он не может дать Гарри понять, что все сделает, что поможет — но он может подсказать Гарри — показать Гарри — как много сейчас зависит от них двоих, от их умения держать лицо. — Поттер, если я захочу, чтобы мне вслед кричали чушь, я дам вам Зелье Болтливости. — «Молчи, что бы ни случилось, я все сделаю».

Отразившееся на лице Гарри разочарование и смятение, должно быть, вызывает в нем волну около-боли. Он поспешно отворачивается от Гарри и сталкивается взглядом с плывущими глазами Невилла, которые тоже умоляют, но не делают это так персонифицировано — Невилл просто безмолвно просит о помощи хоть кого-нибудь, кто мог бы оттащить от него идиота Крэбба.

— И, Крэбб, ослабьте немного хватку, — холодно произносит Снейп («Понятия не имею, зачем вы друг друга тут калечите, но старайтесь не убивать»). — Если Долгопупс задохнется, последует много утомительной бумажной возни, и, боюсь, мне придется указать это в вашей рекомендации, если вы когда-либо подадите заявление о приеме на работу.

Бурные овации и низкий поклон с моей стороны. Виртуоз. Со стилем.

Второй раз уже Снейп спасает несчастного Невилла от удушения — в первый, сколь помнится, он отчитал Гарри… в совершенно другой манере.

Он с хлопком закрывает дверь, чуть-чуть выдавая свое состояние — думаю, оказавшись вне досягаемости выпученных от бессильной ярости и разочарования глаз Амбридж, он с громким выдохом приваливается к стене, пытаясь взять себя в руки. От него вновь зависит все, надо понять, что делать — надо убраться из-под кабинета этой жабы…

Жаба тем временем дает Снейпу массу минут исчезнуть с горизонта, ибо долго и все более маниакально уговаривает себя, что у нее просто нет никакого иного выхода, кроме как применить к Гарри Круциатус, ибо «цель оправдывает средства» и «это больше, чем вопрос школьной дисциплины… это вопрос безопасности Министерства…» (да уж, мадам, если вашему Министерству способен навредить 15-летний мальчик, у меня большие вопросы как минимум к организации охраны вашего Министерства и компетенции отдельных его служащих…).

Амбридж требуется мужество не причинить боль, а рискнуть переступить через закон и поступиться хорошим отношением Фаджа — но «то, чего Корнелиус не знает, ему не навредит» (и как-то автоматически забываются многочисленные свидетели-детишки, среди которых многие бы, например, не погнушались бы и шантажом заняться, буде понадобится…). Гарри попутно имеет возможность наконец узнать, кто подослал к нему дементоров летом, и примерно представить себе степень радости Амбридж, когда гнев растоптанного на слушании парня Фаджа не вылился конкретно на нее — ведь он так и не узнал, кто ему так услужил… подозреваю, о перьях Амбридж, которые она использовала минимум на Гарри и Ли, потому, наверное, что вновь защищала безопасность Министерства, Фадж тоже не знает.

Не дав Амбридж закончить начатое заклинание, однако, в развитие событий решительно вмешивается Гермиона, демонстрируя чудеса психологической прозорливости и актерских способностей — закрыв лицо руками, чтобы скрыть отсутствие слез (ей бы хагридов платочек), заикаясь и громко рыдая, она последовательно начинает плести Амбридж ту историю, в которую она точно поверит — то есть говорит ей то, что этот параноик в розовом хочет услышать (Гарри при этом старается, следуя безмолвным заветам Снейпа, сохранить лицо каменным и неподвижным).

Наговорив про то, что они с друзьями пытались связаться с Дамблдором («Идиотка! — выплевывает Амбридж, услышав, что несчастные детишки якобы смотрели и в «Дырявом котле», и в «Трех Метлах», и даже в «Кабаньей Голове». — Дамблдор не стал бы сидеть в пабе, пока все Министерство ищет его!» — а) сбежавших Пожирателей бы лучше искали; б) которые, кстати, сейчас толкутся в Министерстве, терпеливо ожидая Гарри; в) я бы на месте Амбридж не была столь уверена — отчего бы Дамблдору не пропустить стаканчик с Аберфортом, от всей души хихикая над Министерством?), чтобы сообщить ему, что оружие готово («Оружие? Оружие? — Амбридж вновь воодушевляется. — Вы разрабатывали некий способ сопротивления? Оружие, которое вы сможете использовать против Министерства?»), Гермиона соглашается показать, где находится то-не-знаю-что — и виртуозно отбривает всех членов Дружины («Ладно… пусть они увидят, надеюсь, они используют его против вас!..»).

Вырвав Гермиону из лап Милисенты Булстроуд и прихватив для верности Гарри, Амбридж отстартовывает из своего кабинета смотреть «оружие» — оставив детишек из ОД и детишек из ИД наедине и открыв тем самым новый виток катастрофического развития событий.