Потерянные кусочки единой картины (гет)

Декабрь, 1821.

В помещении витал запах свежего хлеба и чего-то сладкого. Слышно было, как где-то в глубине дома хлопают двери, шумит печь. Со второго этажа можно было услышать топот нескольких детей и веселый хохот. Я нежилась в тепле пекарни, расстегнув уже потрепанный плащ экзорциста и ожидая, пока пухленькая и низенькая хозяйка принесет заказ. После встречи с Кэмпбеллами прошло почти два месяца. Чтобы хоть как-то помочь им и отблагодарить за спасение моей жизни, я без зазрения совести продала серебряные украшения со своего служебного плаща и отдала вырученные деньги братьям и сестре. Они долго упрекали меня за это, говоря, что оно того не стоило, но видя мою непоколебимость, сдались. На улицы Англии медленно наползала зима: яркая, морозная, задорно щиплющая носы и заставляющая искать теплое местечко четырем путникам.

Сейчас мы находимся в небольшом городке, названия которого я не смогла запомнить. Путь наш лежит в Лондон, где Кэмпбеллы планируют осесть хотя бы на время холодов. Я уже знала, что устроюсь в какую-нибудь забегаловку или что-то типа того. На время, опять же. Мои друзья не особо это одобряли и волновались, но на большее я была непригодна. Так я думала, во всяком случае.

Вот и хозяйка появилась. Она, забавно отдуваясь из-за жаркой печи, подошла к прилавку и с доброй улыбкой подала мне пакет с хлебобулочными изделиями. Горячо поблагодарив женщину, я отдала деньги, пожелав ей всего только самого лучшего, и выскочила на улицу. За нос ущипнул коварный морозец и улетел тонкой струйкой ветерка, будто бы насмехаясь надо мной. Я уткнулась носом в мягкий теплый шарф, подаренный Тивой, и осмотрелась по сторонам. Где же стоит эта повозка, ямщик которой согласился довезти нас прямо до Лондона?.. Тем временем пакет с едой перекочевал в мою собственную котомку. Рукам было все еще тепло, а вот изо рта вырвалось облачко пара. Только я захотела чихнуть, как вдруг в меня влепилось что-то маленькое, круглое и шустрое. Я поперхнулась холодным воздухом.

— Тимканпи! Что ж ты делаешь?

Золотистый голем, принадлежащий Неа, как умалишенный завертелся вокруг меня, задевая хвостом и крыльями лицо. Покрутился — и стремглав бросился в сторону, где раньше стояла повозка. Раньше, но не сейчас.

— О боги! — я ахнула и сорвалась с места, устремляясь за големом. — Они уехали! Уехали! Почему уехали?!

Чудом мне удавалось не задевать идущих по улицам прохожих. Я неслась быстрее ветра, котомка неудобно хлопала по ногам, а те к счастью не путались в полах теплого черного с красным плаща. Перебежав огромную площадь, беспомощно остановилась, часто дыша. Холодный бок Тима уткнулся в щеку, ухватил миниатюрными лапками прядь волос и потянул вправо и вперед. Туда! Всполошив прыгающих по бортику фонтана воробьев, я пробежала по нему и устремилась по одной из главных широких улиц, что словно лучами солнца ответвлялись от площади. Вот оно, вон там, впереди! Кэмпбеллы тоже заметили меня и замахали руками. Я припустила быстрее.

— Давай, давай! — подгоняла меня Тива.

— И номер двадцать вырывается вперед! — активно комментировал Неа и даже заулюлюкал.

Я состроила ему рожицу и бросила вперед сумку. Юноша не успел скоординировать свои движения и ойкнул, едва не получив котомкой по лицу. Они с братом уселись у края нашего маленького дилижанса и протянули мне руки, пока Тива и парочка других пассажиров (эмигранты, кажется) наблюдали. Конечно, попросить водителя остановиться им не судьба, да? Впрочем, я не присутствовала в тот момент, когда Кэмпбеллы договаривались с хозяином транспорта насчет поездки, а потому не видела и не слышала их попыток объяснить на простейшем английском то, чего друзья от него хотели.

Случайно задев в небольшом столпотворении какого-то мужчину, я на бегу оглянулась и извинилась. Волосы вылезли из-под шарфа и теперь мотались с одного плеча на другое. «Давно пора их отстричь» — промелькнула мысль, и тут Мана ухватил меня за руку. Дыхания уже не хватало, ноги болели. Я едва не споткнулась и решила, что пора.

— Последний рывок! — не удержался Неа, в тот же момент я прыгнула. Парень крепко ухватил меня под правый локоть и подтолкнул вперед и вверх. Мана резко потянул на себя, я больно ударилась коленями о край повозки, а потом уперлась ими же в мягкую солому, постеленную на деревянное дно. Уткнулась носом в плечо друга, пока восстанавливала дыхание. Вместе с морозом Мана приятно пах медом и яблоками. Это успокаивало и даровало чувство уюта.

— Номер двадцать прибежал первым и урвал себе победу! — Неа решил довести дело до конца. Мы все переглянулись и звонко прыснули.

* * *

По Лондону я определенно успела соскучиться. Широкие улицы, сумрачные проулки, вечерняя прохлада и говор прохожих... Небо этим вечером хмурится, обещая снегопад, и белое зимнее солнце едва-едва проклевывается лучами сквозь плотную пелену клубящихся туч. Это навевало еще совсем свежие воспоминания о моем Лондоне, в будущем, и от всего этого в груди зарождался нежный трепет.

— Тив, сюда, — позвали меня Кэмпбеллы. С усилием оторвав взгляд от улицы впереди, я юркнула вслед за двумя братьями и их старшей сестрой к торцу двухэтажного каменного корпуса.

Мне хотелось спросить, почему мы так спешим, попав в Лондон, но меня уже пихнули в спину ладонью, а деревянная толстая дверь захлопнулась. На голову обрушился веселый гвалт, песни, музыка, звон десятков стаканов и кружек… А от запахов вскружилась голова! В тепле начали отогреваться и пощипывать замерзшие конечности. Паб был погружен в полумрак, вероятно, из-за обстановки: изнутри он был обработан красным деревом, столешницы и стулья были темные, а чуть дальше, впереди и слева от нас находился огромный и пока пустой камин, около которого стоял еще один столик и кресло-качалка. Под потолком висели широкие люстры с настоящими свечами, зажженными, что придавало всей атмосфере еще больший уют, несмотря на общую шумиху.

В пабе не обнаружилось ни одного человека моего возраста. Заведение наполняли в основном подавляющее количество мужчин и намного меньшее женщин, которым уже перевалило за тридцать, а может даже и сорок лет. Я ни разу не бывала в подобных местах. Во время выходных от работы мы с Линали часто просто гуляли в городе, ходили за покупками или отдыхали в штабе. Выпивка меня не привлекала, как и в принципе подобные заведения. Из-за всего этого появился некий дискомфорт, я машинально начала обыскивать помещение взглядом, желая найти хоть что-то, что может показаться знакомым или привлечь мое внимание... И нашла! Взгляд. Неожиданно, но я будто бы уже видела его — пронзительно серый, словно слиток серебра. Меня сразу отпустило оцепенение, а из груди вырвался облегченный вздох. А потом я вдруг поняла: я не в тысяча восемьсот пятьдесят шестом, и Аллена Уолкера тут быть не может. На меня смотрит абсолютно незнакомый мне человек.

Тива жестом пригласила меня к столу, и я неуверенно подошла. Незнакомец — молодой парень, может, наш ровесник или чуть старше, с длинными темно-медными волосами, собранными в низкий хвост, в дорожном плаще, из-под которого выглядывал воротник белой рубашки. Он был здесь совсем недавно: об этом говорили раскрасневшиеся с мороза щеки. Юноша посмотрел на моих друзей, а затем улыбнулся мне. Дружелюбно, но легко, самыми уголками губ.

— Добрый вечер. Как добрались?

Я уже определенно видела этот искристый и по-детски задорный взгляд! Ясный и яркий, но немного другой… Будто бы видящий тебя насквозь. Может быть, мне всего лишь кажется? Только сейчас я вспомнила, что должна что-то ответить.

— Здравствуйте, — вырвалось что-то скомканное из горла, а затем посыпался сумбурный и перепутанный набор слов: — Мне бы хотелось встретиться с Кроссом, нужно было поговорить… В смысле, я хочу спросить… И рассказать… Ему надо знать… То есть, не все, но хотя бы то, что я делаю здесь… Точнее, я хотела узнать, что мне здесь делать…

— Мариан? — брови незнакомца сложились «домиком». — Да, об этом: я должен вас всех огорчить. Мариана срочно отправили на задание в Непал, Катманду, без него там сейчас никак. Мне очень жаль, если это было что-то очень важное…

Сердце мое упало. Уехал! И так далеко! В груди снова защекотала паника, и я поджала губы, опустив взгляд. Нужно было срочно взять себя в руки, еще ничего не было потерянным. Нельзя сдаваться! Я вскинула голову.

— Тогда я отправлюсь за ним, больше мне ничего не остается. Спасибо вам за все, — обратилась я к Кэмпбеллам, а те очень растерянно переглянулись, — если бы не вы, мне пришел бы конец в ту ночь. И вам спасибо, — незнакомец слегка удивился, — теперь я хотя бы знаю, где Мариан Кросс.

— П-постой, Тива! — воскликнула старшая Кэмпбелл и ухватила меня за руку, стоило мне проскочить мимо. — Тебе небезопасно отправляться одной, тем более, когда впереди зима!

Общий друг небольшой семейки пробормотал что-то про мое имя, и Мана тут же объяснил ему с легкой улыбкой. Парень уставился на него любопытно, а потом снова зацепился взглядом за меня. Я тем временем снова повернулась к подруге.

— Я больше не могу попросту терять время. В крайнем случае, я все еще помню, где находится штаб Ордена и могу направиться туда. Крест в моей руке станет моим пропуском внутрь.

— И все-таки, кто ты? — встрял вдруг незнакомый юноша и сложил руки на груди. Он выглядел как-то знакомо, не считая глаз, в которых читалась некая смесь потаенной мудрости и хитрости. Весь его облик навевал странное чувство дежавю. Где же я могла такое ощущать?

— В первую очередь, я экзорцист, — твердо ответила я и устояла перед испытующим взглядом юноши. — Мне необходимо встретиться с Кроссом, чтобы обсудить с ним очень важные события.

— Которые еще не произошли... — шепотом закончил за меня Неа, чуть наклонившись в сторону своего знакомого.

Тот потер шладкий подбородок пальцами и чуть-чуть сощурился, будто хотел разглядеть мою особу получше, уличить во лжи или уловке. Но и теперь я выдержала этот взор, не отведя своего ни на секунду. Тогда парень посмотрел вниз, отчего я на автомате прикрыла свою правую руку левой. Перчатки остались еще в Ордене, а новые я так и не купила, до этого умудряясь постоянно прятать обе конечности в карманах плаща. Но этот заметил. Спустя полминуты молчаливых раздумий, он качнул головой и вполне обычно улыбнулся, протягивая мне руку.

— Не стоит так торопить события. Я уверен, Мариан быстро справится и скоро вернется; тем более у нас с ним есть незаконченные дела в городе неподалеку. Мое имя Аллен, хотя друзья зовут меня Рэдом. Будем знакомы?

Этот обыкновенный жест почему-то вызвал удивление. Дежавю накрыло новой волной и почти сразу же разбилось. Больше не хотелось поддаваться таким простым чувствам, которые рассредотачивали в долю секунды. Стоит быть внимательнее и увереннее в себе. Если я выжила после встречи с тем ужасным человеком, значит, мне предначертано жить и продолжать свой путь, какими дебрями бы он не вел меня. С готовностью я пожала теплую ладонь Аллена.

— Приятно познакомиться. Мое имя Тивуртия Кроун.

* * *

Проведенные в Лондоне недели пролетели незаметно. Мы с Кэмпбеллами поселились в местной гостинице (Рэд, то есть Аллен жил там же) и были вынуждены покорно ждать возвращения Мариана Кросса. Я все думала о способе заработка денег на то время, пока мы все будем в городе, ибо средства у нас не бесконечные. Право слово, это удручает, но куда деваться! А Тива могла играть на своей скрипке. Я очень удивилась, когда, наконец, увидела инструмент девушки — они постоянно в пути, как же ей не тяжело постоянно носить футляр? Я еще ни разу не слышала ее игры, а попросить стеснялась.

Зимы в Англии короткие, промозглые и сырые. Снег выпадает очень редко, а если и выпадает — то в скором времени тает, а малочисленные снегопады сменяют сильные дожди и густые туманы. Именно это в одно утро я и увидела, проснувшись раньше всех. В гостинице было тихо, на улице тоже, только слышно было, как по карнизу окна одиноко стучит одна-другая капля воды, капающие с черепичной крыши. Когда я открыла окно, в комнату медленно, словно осторожничая, вместе со сквозняком влился полупрозрачный туман и стал пропадать у самого пола, окутав мои босые ступни в прохладный кокон. Выглянула наружу, посмотрела по сторонам и, глубоко вдохнув холодящий легкие воздух, я прыгнула обратно в комнату и закрыла створки окна.

Тива еще спала, и мне не хотелось тревожить ее сон. Задержавшись около ее кровати, я невольно загляделась — она выглядела очень мило, будто маленький ребенок. Успев узнать ее характер, привычки, заметить какие-то мелочи в поведении, ни разу не удавалось моей персоне увидеть этого человека в самой беззащитной фазе повседневной жизни. Переодевшись, вышла в коридор и снова осмотрелась. Коридор в гостинице не узкий и не широкий, здесь вполне могли бы пройти три человека вряд, он поворачивал недалеко справа в обе стороны. Слева лестница, ведущая на первый этаж. В одном из боковых коридоров находился номер Маны, Неа и Реда. Они сейчас тоже наверняка спят.

В холле тихо. Столовая и кухня уже пребывали в бодрости, оттуда уже доносились звон кастрюль и негромкий говор поваров и персонала. Побродив по нижнему коридору, я подумала выйти на улицу, но не решилась. Прогулялась в противоположное крыло и неожиданно наткнулась на жутко сонного Неа. Он даже испугался, отшагнул, а потом выдохнул и как-то бледно мне улыбнулся.

— Привет, снежок, — я резко зарделась, но парень потрепал меня по светлым волосам, — не спорь, ты похожа на снег.

— Ты тоже, потому что такой же внезапный, как первый снегопад! Тебе нездоровится? Ты какой-то бледный.

— Да так, ночью долго не мог уснуть. Не бери в голову, — парень зевнул и с "моего позволения" отправился досыпать.

Когда вернулась туда, откуда пришла, за одним из столиков уже сидела знакомая фигура. Подойдя, я пожелала доброго утра. Фигура вздрогнула и повернулась ко мне.

— Доброе утро, — тут же улыбнулся Мана, когда удивление сошло с его лица, сменившись привычным мягким выражением. Улыбнувшись в ответ ему, я села напротив и положила руки на колени и поболтала ногами в воздухе. Мана читал маленькую книжицу в твердом переплете цвета темной сочной травы. Золотыми буквами было выведено название на французском языке. Ух ты!

— Ты знаешь французский! — восхитилась я, невольно подскакивая с места и заглядывая юноше через плечо. Тот несколько смутился.

— Не в совершенстве, но тренируюсь. Наша мама с детства сама учила нас французскому. Тива с Неа тоже его знают.

— Я начинала изучать итальянский, но в итоге знаю пока только алфавит и всего лишь несколько слов. — Я потупила взгляд и вернулась на стул. — А о чем эта книга?

— Это почти что автобиография писателя. — Улыбнулся Мана, посмотрев на меня поверх книги. — Марсель Пруст, «В поисках утраченного времени».

— Звучит интересно…

— Хочешь, я прочту пару строк? Заодно потренируюсь в переводе.

Я тут же согласилась, и Мана, выбрав наиболее подходящее место для начала, стал читать. Иногда он запинался, но тут же продолжал, а я даже не обращала внимания на маленькие остановки — настолько сразу заворожилась голосом юноши и происходящим в книге.

— «Во время сна человек держит вокруг себя нить часов, порядок лет и миров. Он инстинктивно справляется с ними, просыпаясь, в одну секунду угадывает пункт земного шара, который он занимает, и время, протекшее до его пробуждения; но они могут перепутаться в нем, порядок их может быть нарушен. Пусть перед утром, после часов бессонницы, сон овладеет им во время чтения, в позе очень отличной от той, в которой он спит обыкновенно, тогда достаточно ему поднять руку, чтобы остановить солнце и повернуть его вспять, и в первую минуту по пробуждении он не узнает часа, ему будет казаться, что он сию минуту только прилег. Если же он заснет в еще более необычной и несвойственной ему позе, например после обеда, сидя в кресле, тогда в мирах, вышедших из орбит, все перепутается, волшебное кресло со страшной скоростью помчит его через время и пространство, и в момент, когда он поднимет веки, ему покажется, что он лег несколько месяцев тому назад в другом месте. Но достаточно бывало, чтобы, в моей собственной постели, сон мой был глубоким и давал полный отдых моему уму; тогда этот последний терял план места, в котором я заснул, и когда я просыпался среди ночи, то, не соображая, где я, я не сознавал также в первое мгновение, кто я такой; у меня бывало только, в его первоначальной простоте, чувство существования, как оно может брезжить в глубине животного; я бывал более свободным от культурного достояния, чем пещерный человек; но тогда воспоминание — еще не воспоминание места, где я находился, но нескольких мест, где я живал и где мог бы находиться, — приходило ко мне как помощь свыше, чтобы извлечь меня из небытия, из которого я бы не мог выбраться собственными усилиями: в одну секунду я пробегал века культуры, и смутные представления керосиновых ламп, затем рубашек с отложными воротничками мало-помалу восстанавливали своеобразные черты моего "я"».

Сидя, словно зачарованная мягким тембром друга, я не заметила, как в столовую подтянулись остальные. Мана тоже не заметил — он читал, лишь изредка кидая на меня взгляды (интересно, насколько глупо я выглядела, если губы Кэмпбелла так и норовили растянуться в забавную улыбку, но в итоге пару раз лишь дрогнули их уголки?). Мы оба очнулись, лишь когда за столик подсели Неа, Тива и Аллен вместе с подносами с едой. Все пожелали друг другу доброго утра, а Тива с легкой улыбкой поставила передо мной глубокую тарелку, полную чего-то вроде каши. На подносах стояло еще по тарелке, но с жидким супом, а рядышком — высокие стаканы, наполненные ароматным кофе. Только сейчас я почувствовала голод и с удовольствием принялась за предоставленный завтрак.

Мы с Рэдом почти сразу разговорились. Не знаю, как так получилось, но у нас оказалась пара общих интересов, и скоро мы были готовы болтать о временных и пространственных перемещениях, о необычных физических явлениях, о загадках природы и о многом другом хоть целую вечность. Кэмпбеллы порой пытались встрять в наш разговор, но лишь посмеялись и сдались, наблюдая за нами и потягивая кофе.

Я загляделась на друзей. Сейчас они выглядели очень забавно, а еще так уютно и по-домашнему. У всех встрепанные волосы после сна, ясные взгляды (мы все смогли хорошо выспаться за последнюю неделю), порозовевшие щеки. У Тивы волосы завились еще больше, чем были до этого, и некоторые прядки торчали в стороны. Очень забавно! Аллен хоть и собрал рыжие волосы в низкий хвост, все равно не смог скрыть бардак на голове, а о Неа и говорить было нечего — сплошное темно-каштановое гнездо вместо прически. Тимканпи, видимо, проснулся позже всех. Он влетел в столовую и тут же уселся на мою макушку, примостившись и негромко засопев. Какой-то мужчина средних лет (наверное, официант) принес нам газету; Тива поблагодарила его и стала читать.

— Совсем скоро Рождество, — оторвала нас всех от болтовни Тива. —— Так быстро время летит!

Все согласно покивали и заговорили уже на тему новогодних празднеств и подарков — какое же Рождество без них? Я будто мысленно отделилась от своей компании и перенеслась к друзьям из Ордена. Наверное, сейчас полным ходом идет подготовка к Рождеству… Линали говорила, что даже в таком месте, как Черный Орден, все празднуют наступление нового года. Еще одного года… В котором предстоят еще сражения, кровопролития, возможно, потери… И тут в моей голове вдруг щелкнул выключатель: скоро у Аллена день рождения! У того Аллена, который остался в будущем. Стоит поискать что-нибудь подходящее… Может, карманные часы? Это было бы символично. А хватит ли моих сбережений на них?

Я перевела взгляд на окно. За ним уже мелькали тепло одетые люди, проезжали телеги с запряженными в них лошадьми, а вот мимо медленно прошла светловолосая девочка с бледным лицом; она оглядывалась на людей и протягивала к ним руки, говоря что-то. «Наверное, просит милостыню» — подумалось мне, и в груди засел странный неприятный комочек. Такая маленькая, а уже такая несчастная! Вдруг зазвонил телефон, стоящий на столе рецептуры. Мужчина-официант подошел и поднял трубку, а затем оглянулся на наш столик. Что-то сказал, положил трубку на стол и, подойдя к нам, вежливо сообщил:

— Аллена просят к телефону.

Все мы переглянулись, а Рэд вышел из-за стола и отправился к рецептуре. Пока мы все задавали друг другу одни и те же вопросы, Аллен поговорил, несколько раз кивнул, а затем положил трубку, поблагодарил мужчину-официанта и вернулся.

— Это Мариан, — утолил он наш интерес. — Он выполнил задание в Катманду и даже успел побывать в Дании. Говорит, что ему некогда было искать телефон, чтобы позвонить, и сейчас ему немедленно нужно отправляться в Эстонию.

— Как он узнал, куда звонить? — не смогла удержаться я от волнующего меня вопроса. Рэд улыбнулся, пожав плечами.

— Он появляется всегда, когда его не ждут.

Значит, с Кроссом я увижусь еще очень не скоро. Это заставило мои плечи и голову опуститься; я не сдержала расстроенного вздоха. В голове снова замелькали лица друзей — возвращение опять откладывается. Сколько же мне еще ждать? Где-то вдруг хлопнула дверь, и мы все словно очнулись.

— Не расстраивайся сильно, — посоветовал Аллен, и я вскинула голову, услышав в его голосе что-то такое… — Он велел нам… Гм, передаю дословно: «Поднимать свои задницы и отправляться во Францию». Там его следующее задание, и там же он планирует встретить нас.

Все мы только разинули рты.

— Да, нелегкая предстоит дорога, — медленно проговорил Неа, потирая подбородок.

— У нас хватит денег? — задала насущный вопрос Тива. Все переглянулись. Едва ли заработанного за три недели хватит даже на одну каюту…

— Можно отправиться на грузовом. — Предложил Рэд. Сейчас он выглядел серьезным, глаза его потемнели и потеряли тот блеск, с которым он обсуждал со мной перемещения во времени и уживчивость Чистой Силы в человеческом теле. — Выйдет намного дешевле, а если нам предложат работу вместо оплаты, будет самое то.

Мы снова обменялись взглядами. Все лучше… Чем отдать все сбережения и в итоге получить лишь каюту, но ни еды, ни воды. Тива решила все же купить хотя бы немного еды в дорогу, на случай, если что-то пойдет не так, как мы себе представили. Я вызвалась с ней — хотелось подышать свежим воздухом. Парни остались в гостинице собирать вещи.

На улице было сыро и холодно. Под сапогами хлюпала вода, с черепичных крыш капало. Мимо проходили жители, по бокам то и дело стояли мелкие лавчонки с домашними овощами (в основном в консервах). Мне почудилось, что где-то пахнуло сладкими цветами, что напомнило о весне, а свернув на следующую улицу, запахло жареным гусем. Благо, мы с Тивой были сыты, и запах нас не дразнил.

— Как оживленно перед праздниками, — заговорила старшая Кэмпбелл. Взглянув на ее лицо, мне показалось, ей очень нравится предпраздничная суета. Что ж, не поспоришь — мне она тоже нравилась. Особенно в Ордене, когда даже Научный отдел предвкушает банкет и уже не так сильно хныкает над бумажной волокитой, а Комуи щебечет пуще прежнего, позабыв про кофе и питаясь радостной аурой приближающегося праздника. В груди снова появился комочек, и я отогнала мысли об Ордене.

Лишь кивнула, решив отвлечь себя разглядыванием домов и прохожих людей. Завернув за угол, я вдруг заметила знакомый маленький силуэт. Светловолосая девочка в выцветшем голубом платьице с затертым и порванным передником, с шалью на плечах, от которой, казалось, остались одни дыры… Взгляд почему-то метнулся к ногам — грязным от слякоти и луж, босым… И почти посиневшим. Я негромко ахнула и встала как вкопанная.

— Пожалуйста, купите спички! — донесся до меня звонкий голосок. От него внутри будто что-то дернулось.

— Что-то случилось? — полюбопытствовала отошедшая вперед Тива. — Тив?

— Ты иди, я тебя догоню! — сказала я, махая рукой, мол все нормально. — Не переживай.

— Осторожнее там, не заблудись, — крикнула мне вслед подруга. Я кивнула и почти сразу затерялась среди толпы прохожих, оставив Тиву одну.

— Пожалуйста, купите спички! — звенел девичий голосок. Мне казалось, что я вот-вот выберусь из толпы и окажусь прямо перед его обладательницей, но секунды спустя голос звучал уже так далеко, словно я стояла все это время на месте, а девочка убегала все дальше и дальше… — Хотя бы один коробок! Пожалуйста!

И что меня дернуло побежать за ней? Могу я как-то ей помочь? Что мне, забрать ее с собой? Ребята вряд ли одобрят еще один рот, который нужно кормить, пусть я и старалась зарабатывать деньги. Вот что меня заставляет бежать вперед, расталкивая людей перед собой? Что в этой девочке увидели мои глаза? И сколько еще я собираюсь задавать себе глупые вопросы?

«Пожалуйста, купите спички!» — стояло в мыслях, как вода в болоте. Голос будто был повсюду, в один момент я почувствовала себя будто в липких нитях паутины. Перед глазами не исчезал образ босой бледной девочки. Что со мной…

Не успела мысль завершиться, как я буквально вывалилась из толпы и попала в руки прямо к испугавшейся Тиве. Она не позволила мне упасть, а я уткнулась носом куда-то ей в воротник и стояла так пару минут, пытаясь отдышаться. Где это я? Как я тут вообще оказалась?

— С тобой все хорошо? — медленно спросила подруга. Она заглянула мне в лицо; в глазах ее плескалась тревога. — Где ты была? Как ты оказалась впереди меня? Ты же шла совсем в другую сторону.

— Я… Я не знаю, — я выдохнула и смахнула с лица выбившиеся пряди. — Я шла за девочкой. А она будто испарилась.

— За девочкой? — выгнула бровь темноволосая. — Какой девочкой?

— Ну, такая светленькая, в синем платье и шали… Босая… Она продает спички! — выпалила я, искренне надеясь, что это даст хоть что-то моей недоумевающей спутнице.

— Странно, я ее не видела, — девушка осмотрелась по сторонам поверх чужих голов. — Возможно, тебе показалось? Кстати, я купила все, что нужно. Мы можем возвращаться.

«Но девочка!» — выкрикнуло мое сознание и будто бы угасло. Тряхнув головой, я огляделась, увидела лишь галдящую толпу и лавчонки и нетвердым шагом двинулась за подругой. Выйдя на дорогу, мы задержались около какой-то старушки, продающей лук-порей. Я попыталась сначала вспомнить посевной календарь и спрашивала себя, выращивают ли на дому в конце декабря лук, но не смогла найти ответа. Все вокруг казалось каким-то нереальным… Будто во сне, меня это здорово дезориентировало. Слегка закружилась голова.

— Пожалуйста… Вам не нужны спички? Коробок всего за шиллинг! Купите спички…

Резко мое сознание было выдернуто из полусна. Этот голос, девчонка снова впереди! Да как же такое возможно?

— Да куда же ты? — воскликнула Тива, но я уже неслась сквозь толпу. Черт возьми, вокруг меня будто веревку обвязали! Чувствую себя щенком на поводке.

— Спички, купите спички!

Совсем рядом. Казалось, будто я могу протянуть руку и ухватить загадочную незнакомку, но впереди только не менее незнакомые люди, шарахающиеся от меня в стороны с крайне изумленными лицами. Я выпрыгнула на дорогу и посмотрела вправо — пусто. Влево… Девочка стояла в паре шагов от меня, прижимая бледные обвязанные грязными полосками ткани ручки к груди и не глядя на меня. Появилось знакомое ощущение нереальности… А потом я увидела несущуюся во весь опор карету.

Как если бы время вдруг замедлило свой ход, позволив разглядеть в этот момент все до мельчайшей подробности. Девочка со спичками поворачивает голову, и ее длинные спутанные волосы взметаются с плеча на плечо. На лице страх, сама она будто окаменела. И я, словно увязнув всем телом в болотной трясине, с огромным усилием отрывая ноги от сырого скользкого тротуара бегу к незнакомке. Вот-вот лошади с испугом в глазах снесут нас обеих грудью…

Время, звонким потоком ударившись о камень площади, вновь зажурчало вокруг. Все ожило, люди загалдели громче прежнего, кто-то вскрикнул, а я упала вместе с девочкой навзничь, прижимая к себе дрожащее тельце. В затылке и пояснице засаднило.

— Тив! — донеслось до меня из густой толпы. — Тива!

Люди столпились вокруг, карета давно проехала мимо и, кажется, даже не удосужилась остановиться. Где-то засвистел в свой свисток один из городовых смотрителей, созывая сослуживцев преследовать грубого нарушителя. В ушах стоял звон, в голове происходила сплошная сумятица. Кто-то из гражданских протянул мне руку помощи, и я уже схватилась за ладонь, как вдруг мою конечность до самого локтя опутало что-то твердое, холодное, впившись маленькими шипами сквозь ткань куртки в кожу, а меж глаз уставилось дуло оружия. Дыхание перехватило.

— Эк-… Эк-зор-цист… — раздался заикающийся голос с перерастающими из неуверенных в безумные нотками голос, а я почувствовала, как моя схваченная правая рука странно завибрировала. — Чи-чистая С-Си-и-ила-а!

Я вскрикнула, вокруг пояса меня что-то здорово схватило, а правая рука резко активировалась в клинок, почему-то принеся мне очень неприятные ощущения. Странные металлические отростки рассыпались в прах, Акума (бывший мужчина в строгом костюме и распахнутом пальто) обиженно завизжал и отпрыгнул прочь, прижав раненную лапу к груди. Все это произошло так быстро, я не успевала соображать и действовать.

Люди закричали и бросились врассыпную. Девочка, о которой я успела напрочь забыть, всхлипнула и прижалась ко мне, жмуря глаза от ужаса. Стигмат на ладони раскрылся и стал кровоточить черной отравленной кровью. Я уже и забыла, как это больно и неприятно! Смахнув девочку со своих колен, я вскочила на ноги и на всякий случай встала правым боком вперед, чтобы в случае новой атаки можно было защититься. По лицу Акума стали расползаться странные волдыри, кожа запузырилась, рот оскалился в оскале. Раненная рука поднялась, отростки зашевелились.

А потом мое левое плечо прошил один из них. В горле у меня застрял собственный крик. Боль вспыхнула, только когда металлическое щупальце выскользнуло прочь; перед глазами все на мгновения закружилось и застлалось белой пеленой. Я услышала, как шумно дышала испуганная девочка, а потом как она вскочила и бросилась прочь. Дико хотелось броситься вслед за ней, но ноги, коленки которых тряслись от навалившейся тяжести (яд Акума, бывший на щупальце, стремительно распространялся по телу), не позволяли сделать и шагу. На площади уже не было никого кроме меня, Акума… И Тивы. Тива! — вспыхнуло в голове. Она же сосем-совсем безоружна!

— Уходи, — попросила я подругу. — Прямо сейчас уходи!

— Именно тогда, когда ты истекаешь кровью, а перед нами стоит Акума? Прекрасный момент для побега! — подала голос Кэмпбелл, а потом у меня в груди словно что-то взорвалось:

— Ты безоружна! Во всяком случае, можно предупредить Неа или Ману, или А… — я запнулась всего на долю секунды, потому что в голове неожиданно помутнело. — Аллена! Тива… Ну пожалуйста...

Договорить я не успела — Акума надоело ожидание, и он напал. Чудом мне удалось увернуться, но раненное плечо дало о себе знать острой болью. Я зашипела, схватившись за него и закусив губу. Безмолвный враг снова напал, будто не видя Тиву — для него она была пустым местом, а я со своей рукой и впаянным в нее крестом — маяком.

Не знаю, как мне удалось забыть про боль и начать битву с демоном. Наверное, сработала старая привычка, а может я просто как-то смогла себя уговорить. Акума был уровня Второго, потому что в его арсенале были только щупальца, но вот обратился он не полностью: с лица сползла половина кожного покрова, да из спины торчала пара металлических шипов. В остальном он все еще был сравним с человеком.

Я очень быстро и сильно устала. Яд необыкновенно медленно выливался черной субстанцией из стигмата на левой ладони, а вот врага мне зацепить никак не удавалось. Мне чудилось, будто он глумится надо мной, улыбается, издевается, и это болезненно воспаляло мое самолюбие и одновременно пробуждало презрение к самой себе. Всего лишь каких-то два месяца без единого сражения, а уже так расклеиться! Уму непостижимо, а ведь я все еще зову себя экзорцистом!

Экзорцистом… А вообще, почему я зову себя экзорцистом? Сейчас тысяча восемьсот двадцать первый год, год, где я совсем-совсем не должна быть. Где я даже с Орденом не знакома, где даже Аллен Уолкер не родился, или Комуи Ли! Один только Кросс вселяет надежду о том, что я вернусь домой. Домой, в Орден. В тот Орден, который я знаю…

Я отпрыгнула в очередной раз, разрубив клинком пару щупалец и услышав в свой адрес нечленораздельный вопль. Колени все-таки подкосились, в тот же момент я оскользнулась на мокром камне, начала заваливаться назад, а затем за моей спиной будто кто-то зажег яркий фонарь. Я упала в чьи-то руки, которые тут же крепко обхватили за плечи (я протестующе завопила) и утащили вглубь какого-то странного белого помещения. Перед глазами появился Неа — без плаща, с закатанными до локтей рукавами рубашки и держащий в руке широкий клинок. Он выскочил на площадь… И перед глазами от боли у меня померкло.

* * *

Мне снились синие колокольчики. Они качались на ветру и звенели — тонко и приятно, а другие цветы тихонько подпевали…

Я проснулась от того, что Тива завязала на моем плече крепкий узел из марли. Песня цветов прекратилась, а вот звон колокольчиков никуда не исчез. Девушка посмотрела на мое лицо, в ее глазах сначала прочиталось изумление, а затем радость.

— Чтобы ты не задавала вопросов: ты проспала всего пару часов, Акума больше нет, Неа в полном порядке, ужин сейчас будет, а девочка убежала.

Захлопнув рот и моргнув пару раз, я огляделась. Мы находились в нашем гостиничном номере. Аллен — он же Ред — собирал с прикроватной тумбы слева от меня немногочисленные скляночки и малюсенькие бутылочки из темного стекла. Юноша улыбнулся мне и подмигнул, это заставило меня почувствовать себя еще лучше.

Рана была обработана, зашита и надежно закрыта марлевой повязкой. Тива сделала мне нечто вроде фиксатора, чтобы рука не болталась вдоль тела и не причиняла боли, а была приподнята на уровне груди. Когда мы все сели за стол, я дико обрадовалась, что ранена была не правая рука. Тиве могло прийти в голову накормить меня с ложечки, а этого я никак не хотела. По виду Неа было заметно, что он едва сдерживался, чтобы не хлопнуть меня по левому плечу и не спросить при этом ехидно, как мои дела. Мана честно его одернул, а сам пожелал мне доброго вечера и улыбнулся. Мне стало совсем хорошо, и я заставила себя забыть про рану. Заживет, куда денется!

Тива рассказала мне, что пока я спала, они с Неа заметили еще Акума. Их пришлось уничтожить, иначе бы они могли на кого-то напасть. Благо, в этот вечер уже никто из жителей не решился показать нос на улицу. Торговцы — и те попрятались. Девочка так себя и не обнаружила. Я снова позабыла о ней, но как только зашла речь о светловолосой продавщице спичек, под сердцем у меня в который раз надулся шарик с тревогой и еще чем-то странным.

«Я просто увидела ее и пожалела из-за ее вида. Она явно из бедной семьи, но что я могу сделать? Ровно ничего. Нужно просто успокоиться и забыть о ней» — так я подумала, прикрыв глаза, пока Кэмпбеллы и Ред обсуждали что-то про Кросса и предстоящий путь. «Но ведь ты понимаешь это чувство, что возникает каждый раз при упоминании маленькой девочки со спичками, — вдруг вкрадчиво прошелестел голосок где-то внутри моего разума. — Такое ощущение возникает, когда ты рядом со своими друзьями-экзорцистами… Когда ты находишь Чистую Силу, держишь ее в руках после завершения задания… Когда ты спускаешься в подземелье к Хранительнице… Когда ты смотришь на свою руку с изумрудно-зеленым крестом на ней… Ты слышишь зов «Невинности», и ты жаждешь откликнуться на него…»

Ложка выскользнула из моих пальцев и со звоном упала на стол. Оживленная беседа друзей прекратилась, а я прояснившимся взором уставилась сквозь сидящего напротив меня Реда.

— Девочка — Чистая Сила. Вот почему я постоянно хочу найти ее. Меня тянет к ней, потому что мы обе схожи. Частицы Чистой Силы когда-то были одним целым, и они всегда могут прийти во взаимодействие друг с другом.

Через минуту я уже бежала по улицам Лондона, одной рукой удерживая на плечах куртку, а вторую прижимая к груди, чтобы не было сильно больно. В моей голове больше не было сумятицы, наоборот — сознание очистилось, все встало на свои места.

Чистая Сила способна чувствовать и перекликаться с другой «Невинностью», ведь они когда-то были чем-то одним большим и мощным. В тот день я впервые почувствовала присутствие девочки и ощутила привязанность — именно привязанность, будто щенок на поводке, потерявший и стремительно желающий найти хозяина. Только вот странно, почему девочка убегала? Почему она постоянно будто водила меня за нос, появляясь то там, то здесь? Это мне непонятно.

Моего слуха внезапно коснулся легкий звон. Прямо как колокольчик на ветру… Я остановилась и завертела головой по сторонам. В переулке вспыхнул ярко-синий огонек. Прямо в воздухе он висел и трепетал на сквозняке. Огонек вытянулся и превратился в полупрозрачную фигурку маленькой девочки, смотрящей теперь на меня прямо и без страха. Она легко взмахнула рукой, приглашая. Скованная чувством чего-то мистического, я шагнула вперед, за красивой белокурой незнакомкой.

Мы шли долго, уходя дальше от главных улиц и площадей Лондона, вглубь переулков, переплетающихся между собой как паутина. Вскоре вокруг меня были лишь покосившиеся двухэтажные дома с вылезающими из стен камнями, под ногами — грязный тротуар, а сквозь освежающий морозец обоняния касался затхлый запах гниющих помоев. Я не решалась подходить ближе, шла медленно, равняясь под размеренный и медленный шаг девочки и оглядываясь. Окна были пустыми и темными, в большинстве не было даже стекол — их заменяли либо газеты, либо множество и множество грязных тряпок.

Казалось, в этом захудалом районе никто не живет, но до меня доносились шорохи, скрип половиц, а то и редкие голоса, казавшиеся пробегавшим мимо ветерком. Отвлекшись на окружение, я прозевала момент, когда девочка исчезла за поворотом, но тут же, будто услышав мои испуганные мысли, впереди появился знакомый огонек — и я поспешила к нему. Огонек повернул вправо, и я за ним. Этот переулок между двумя тесно построенными домами был таким узким, что я плечами едва ли не протирала скользкие стены.

Выбравшись из переулка, я облегченно выдохнула и аккуратно расправила плечи. Огонек танцевал прямо перед моими глазами, но тепла я не чувствовала. Наоборот, стало прохладнее, рукава моей куртки заполоскались на сквозняке, которого я не ощущала кожей. Огонек медленно поплыл снова вправо, прямо к тупику меж домами, в углах которого явно были свалены кучи мусора и прочего. Не оставалось ничего иного, кроме как следовать за ним. Не дойдя до горы ненужного жителям хлама, огонек замер и снова вылился в тоненькую девичью фигурку, и дыхание у меня сперло только сейчас, а не когда я почувствовала тошнотворный сладковатый запах гниющих отходов, прелой ткани и дерева.

Фигурка шагнула вперед, чуть ближе к стене, опустилась на колени, а затем и вовсе села, оперлась спиной о стену… Прилегла на бок, не потревожив слоя свежего снега, к счастью моих глаз прикрывшего ковром маленькую мусорку, и посмотрела на меня. Так, как не смотрел бы маленький ребенок. Она подняла руку и снова опустила ее, но уже себе под щеку, умостилась, будто бы перед сном — и закрыла глаза. Вместе с этим она исчезла без следа.

Я постояла на месте с минуту, пялясь перед собой и ни о чем не думая. Подошла к стене, опустилась на корточки и, все еще неуверенная в своих домыслах, стряхнула пальцами снег перед собой. Пальцы дотронулись до холодной, затвердевшей от мороза кожи детского личика. Под рукой медленно загорелось синим холодным светом. Я отшатнулась — снег словно по своей воле сполз с маленького тела белокурой девочки. Тлен не затронул ее только потому, я думаю, что в руках она сжимала маленький золотисто-зеленый кубик, испещренный множеством надписей на неизвестном мне языке.

— Так ты всего лишь охраняла ее? — недоуменно, но тихо спросила я. — Нет, тут что-то не так…

Чего-то не хватает, будто бы последнего паззла в почти законченной картине… Кубик в ладонях девочки вспыхнул синим огоньком. Заметив, как дрожит моя рука, я аккуратно разжала тонкие холодные пальчики и взяла куб. Только он оказался в моих руках, он перестал сиять синим, и остался как есть — золотым с ощутимыми углублениями — словами. Он был холодным на ощупь и, как мне показалось, слегка пульсировал. Как будто бы маленькое сердце…

За моей спиной хрупнул снег под чьими-то ботинками. Подавляя нехорошее ощущение в животе, и заставляя себя не обливаться холодным потом, я все же медленно развернулась, сжимая в кулаке Куб. Тихо и безмолвно, если бы они тоже боялись нарушить тишину этого места, со спины подкрались Акума. Они стояли и смотрели на меня, как на экспонат в музее, а я, сглотнув ком в горле, на автомате шагнула обратно к узкому переулку.

У меня, как максимум, секунда. Когда я нырнула в переулок, улица за моей спиной взорвалась.

Я не знаю, жил ли кто-то в этих домах, или это место вовсе забыто Богом, но когда дома по обе стороны от меня начали крошиться камнем и рушиться, не издалось ни единого крика. Можно было подумать, что весь мир замер, пока я находила Чистую Силу, что время остановилось снова, но, к сожалению, только не для меня и Акума. Их я, кстати, слышала прекрасно — визг, вопли и подначивающие странные кричалки, смысл которых я так и не уловила, преследовали и не отставали. Я уже выскочила на широкие и чистые улицы Лондона, когда мир решил закончить с тишиной и вдруг взорвался. "Нити" с легкостью прошили насквозь парочку демонов.

Меня отшвырнуло далеко прочь и приложило об стену одного из множества домов. Из легких вышибло весь воздух, перед глазами поплыло, а голова раскололась болью. Упав лицом в снег, я, кажется, отключилась на минуту-другую, а когда снова открыла глаза и приподнялась над землёй, на широкой улице стояли все мои друзья. Неужели галлюцинации? Они ведь не могли оказаться здесь так быстро...

У Неа и Маны в руках были уже знакомые глазам клинки, Тива держала свою скрипку и смычок, имея очень грозное выражение лица, а у Реда был револьвер. Ого-о, во всеоружии... Стоп, если они решили сражаться с Акума, то простое оружие здесь не поможет! Неужели они не знают? И как назло я не могу слова из себя выдавить — от такого удара у меня внутри все будто перемешалось и сейчас запросится наружу. Я уткнулась носом в тротуар и закрыла глаза, не сдержав стона. Все тело просто раскалывается после этого полета! Как бы я ничего себе не сломала...

Не найдя в себе больше сил находиться в сознании, я ненадолго провалилась в небытие, но оттуда меня вырвали звуки битвы: звон мечей, грохот металла, выстрелы. А потом раздалась мелодия. Она была мягкой и нежной, совсем не вписывающейся в творящийся хаос. Я сразу догадалась, что это Тива играет на скрипке. Но зачем? А потом я заметила, что лязг и грохот пропали. Открыла глаза и кое-как приподнялась, опираясь на правую руку.

Акума замерли в воздухе, на земле, на зданиях. Они смотрели в одну точку — на мою подругу, а она играла, и глаза ее странно, но красиво мерцали ярко-золотистым цветом. В голове промелькнула ассоциация, что Акума — это змеи, а Тива — их заклинатель. Я думаю, что это еще надолго впечатается в моей памяти. Мне показалось, что я тоже замерла. Даже сердце в груди стало биться медленнее. Мысли в голове спутались и растаяли… Я смогла увидеть, как Ред прицелился в самого ближнего Акума, а вот выстрела и взрыва я уже не услышала, уткнувшись лицом в снег, чтобы глаза не ослепило десятками взрывов.

* * *

Как только я проснулась, к векам тут же словно прикоснулся мягкий белый свет. Тишина вокруг была необычной, спать резко расхотелось, и я открыла глаза. Сесть сразу не получилось — все тело болело и саднило. Первые попытки увенчались лишь головной болью и головокружением. Когда я все-таки села и огляделась, то удивилась, а затем и обрадовалась знакомому месту — я же ведь в комнате Четырнадцатого! Я в Ковчеге!

Хотелось резво соскочить с белого кожаного дивана, запрыгать от радости и закричать во весь голос! Но мне пришлось подниматься осторожно и не спеша, чтобы не потревожить голову. И желудок.

Все выглядело так по родному! И два кресла с диваном, и белое фортепиано, и даже окно, в котором обычно появлялась Тень Четырнадцатого! Мне даже захотелось поприветствовать его, и я подошла к окну, но увидела лишь свое полупрозрачное отражение.

Преисполненная чувством счастья и безграничной радости, я как можно скорее покинула комнату управления Ковчегом и сразу попала на улицу. Здесь тоже ничего не изменилось! Где-то щебечут местные птички, далеко-далеко слышно шум бескрайнего океана… А ветер доносит сладкий запах цветов с клумб. В голове вдруг возникла идея.

— А-а-а-а-л-л-е-е-е-е-н!

Эхо прокатилось по улицам и взвилось вверх. Я замерла в предвкушении, но ничего не произошло. Я не сильно расстроилась — всегда можно просто найти нужную дверь и выйти к своим друзьям… Друзья.

— А где же Тива с Маной и Неа? И Рэд? — я даже осмотрелась и снова двинулась вперед по улице. Даже странно, что я в порыве радости забыла о своих нынешних друзьях и спутниках. Теперь в голове, помимо этого вопроса возникали и другие. Как я оказалась в Ковчеге? Что стало с Кэмпбеллами и Рэдом? В порядке ли они, живы, целы? И, если сейчас я могу вернуться домой, как мне искать нужную дверь?

Гуляя по белым улицам, я уже полностью расслабилась и наслаждалась погодой. А когда впереди послышались голоса — сначала замерла, а затем двинулась дальше так быстро, как только позволяли болящие ноги. В голове пела мысль и мольба: «А вдруг это Линали и Аллен с Лави? Или Кроули с Мирандой? Или Нейтон?» Но, завернув за угол, я увидела Рэда и Ману; заметив меня, они очень сильно удивились, и на лицах их прочиталось облегчение.

— Господи, ну какая же ты шустрая! — со смешинкой в голове воскликнул Рэд, подходя ко мне и слегка обнимая. — Мы уже подумали, куда ты запропастилась.

— Простите, я просто… Я очень удивилась, когда проснулась там… И… — я не могла подобрать правильных слов. Пусть я увидела не тех, кого хотела, но в груди все равно надулся шарик счастья.

— Я тоже был поражен, когда впервые сюда попал, — по голосу было понятно, что в Аллене проснулась его личность ученого. — Пространственные перемещения…

— Ага, — поддакнула я. Мана улыбнулся мне, поймав мой блуждающий вокруг взгляд.

— Как чувствуешь себя?

— Лучше, чем отбивная, — решилась моя персона пошутить. — Думаю, что все еще хочу спать, но… Я слишком удивлена, чтобы прямо сейчас отключиться еще на пару часов.

— Ну, раз ты нашлась, то стоит вернуться к Тиве и Неа. Мне кажется, они уже извелись, обыскав вторую половину города, — сказал Кэмпбелл и толкнул ближайшую к нам дверь. — Дамы вперед!

Прыснув и поблагодарив юношу, я прошла в помещение, с изумлением отметив для себя, что мы снова в комнате Четырнадцатого. Все-таки удивительная штука этот Ковчег! Ко мне тут же подлетела Тива и обняла. Я пискнула от боли в плечах, и девушка чуть ослабила объятья, но не отпустила меня.

— Никогда так больше не пугай! Я думала, что ты в этот раз не выкарабкаешься, — попросила меня подруга, и я почему-то ощутила себя не в своей тарелке. Мало того, что опять посреди сражения выключилась и не помогла друзьям, так теперь Тива меня еще как мама отчитывает.

— Да ладно тебе, я ж ее подлатал мелодией, — хмыкнул Неа, стоя около музыкального инструмента. Когда Тива отошла в сторону, он приветственно махнул мне: — Йо. Кстати, как там насчет Кросса? Он что-то еще передавал?

— Сказал отправиться пока куда-нибудь подальше от Лондона, затеряться, — ответил Рэд. — Можно, конечно, переждать и тут, но не стоит заставлять Мариана сражаться с этой оравой. Настолько я понял по его голосу, ему здорово досталось во Франции, а еще он не курил и не пил целую неделю.

— Вот беда-то, — снова, но уже саркастично хмыкнул Неа, отворачиваясь к фортепиано. — Итак, держим путь… Скажем… В Нортгемптон?

— Жаль, что постоянно так нельзя, — вздохнула Тива, удобно усаживаясь в кресло. Она выглядела немного уставшей. Все трое переглянулись, а я сейчас не могла оторвать взгляда от одного из близнецов.

Улыбка давно сползла с моего лица. В моей голове последнюю минуту было совершенно пусто, а тело будто превратилось в камень. Я крупно вздрогнула, когда Кэмпбелл вдруг начал играть мелодию, и даже пошатнулась, на что Мана спросил, все ли в порядке, — и я медленно покачала головой. Нет. Не все в порядке.

— Что такое? Голова кружится? — чуть взволнованно спросил длинноволосый, подходя. Наверное, мой взгляд был очень странным и необычным, потому что когда я посмотрела на него, он приобрел еще более переживающий вид.

— Я сейчас просто… Немного не понимаю… — смогла я выдавить из себя. Все замерли, только Неа продолжал играть некоторое время. Я пыталась судорожно соображать, но немногочисленные мысли путались, созидая панику. — Неа… Играет на фортепиано…

Игра закончилась в тот же момент, когда я перестала панически блуждать взглядом от окна до фортепиано и фигуры Неа Ди Кэмпбелла перед ним. Теперь в картину вставили нужный паззл, и я смогла увидеть ситуацию чуть четче. Неа обернулся, я шагнула назад.

— Это ведь комната Четырнадцатого… Так мы ее называем… И та тень за окном... Четырнадцатый был прежним Исполнителем... Боже.

Неа очень внимательно посмотрел на меня. Его янтарные глаза блестели в ярком свете люстры, а во мне смешалась целая куча разных эмоций. В их числе — благодарность за мою некогда спасенную жизнь и спасенные жизни моих друзей.

— Ты же ведь, Неа... Четырнадцатый Ной, да?