Узы крови (джен)

Нет никакого Рая. На краю земли вообще ничего нет. Сколько не иди — будет одно и то же. И все-таки, зачем мне так нужно найти его? Я слышу голос. И он говорит мне: «Дойди до Рая».

Sixx:A.M. — This Is Gonna Hurt.

Hans Zimmer — I Was Just Trying to Be Brave.

Он мчался, не разбирая дороги. Из-под копыт взмыленного мустанга летели искры. Несчастное животное, подгоняемое криками наездника, неслось по направлению к деревне. Окровавленный бок, истерзанный беспощадными шпорами, превратился в сплошное месиво. Черная дымка застилала глаза, вынуждая Брего делать резкие повороты. Его буквально швыряло из стороны в сторону, однако это, казалось, не беспокоило сошедшего с ума Никлауса, еще издалека заметившего нехарактерное для этих мест черное облако.

Оно распространяло ужасное зловоние, являя собой поистине отвратительную смесь догорающей людской плоти и обуглившихся, выгоревших домов. Вновь до боли знакомые душераздирающие крики, которым не внемлет ни одна живая душа, если таковые еще остались. Повсюду страх и ужас. Скрежет металла резал по ушам, ядовитые пары заставляли глаза слезиться, а ноздри просто разрывало от обилия такого смрада. Но Ланнистера не волновали ни молитвы, ни печальные стоны медленно умирающих. Он знал, чувствовал где-то в глубине души, что она жива. Во всей деревне осталось только одно не оскверненное огнем место, — церковь, ранее такая ненавистная.

Теперь ее золотистый крест, слегка потертый, возвышался над остатками маленького поселения у подножия склонов. Лев впервые произнес слова давно забытой молитвы. Сердце бешено колотилось, норовило выпрыгнуть, разорвав грудную клетку. Еще совсем немного, нужно только преодолеть небольшое расстояние от сгоревших полей пшеницы, а затем пересечь главную улицу. Громкое ржание упрямого жеребца, молящего об остановке, было встречено еще большими ударами шпор.

Жажда поскорее встретиться с любимой, прикоснуться к ней, осознать, что все хорошо, просто напрочь стирала все остальные человеческие качества. Испепеленная трава, полуразрушенные дома, уничтоженные стада — все это было ярким свидетельством людского зверства. Они напали на жалкую деревушку, убили всех жителей, после чего принялись обыскивать домики, чтобы обнаружить скрывающихся наследников великого и могущественного короля Майкла. Какая ирония, ведь двадцать лет назад именно он боролся против бесчеловечного вырезания крестьян со стороны Таргариенов. Клубки непроглядного дыма мешали разглядеть быстро скачущего всадника.

В такой обстановке его слишком легко было принять за своего. Осталось совсем немного, еще один поворот и они уже на половине пути. Где-то позади слышался отчетливый собачий лай и скрежет металла. По всей видимости, Элайджа сцепился с кем-то в смертельном поединке. Брего с такой легкостью перепрыгнул через груду сваленных друг на друга тел, словно делал это каждый день. Вихри пыли большим потоком хлынули ввысь, когда мустанг резко затормозил, ощущая невыносимую боль от вонзившегося в горло трензеля. Клаус моментально соскочил вниз, при этом держа наготове фамильный клинок.

Дыхание перехватило, слышно было только сумасшедшее сердцебиение. Дрожащей рукой он вытер выступающие на лбу капли пота, а затем с громким ревом толкнул массивные деревянные двери, почти слетевшие с петель. Они легко поддались на зов отчаяния и горя. Последние огоньки надежды окончательно потухли в красивых, выразительных глазах кронпринца. Клинок соприкоснулся с каменным полом, отчего по всему помещению разнесся характерный звук. Юноша рухнул на колени прямо перед широким помостом, на котором, чуть выше, облокотившись спиной о ступени, лежал Кол. Окровавленное лицо сохраняло поистине удивительное спокойствие, граничащее с тупым равнодушием.

Если бы не редкое моргание, то его легко можно было принять за мертвеца. Руки, почти полностью искупавшиеся в темно-красной жидкости, бережно поддерживали поникшую голову молодой девушки. Глаза, ранее поражавшие своей глубиной, теперь навсегда останутся закрытыми. Уголки губ до сих пор сохраняли ту блаженную улыбку счастья, не раз гревшую душу молодому любовнику. Ее больше нет. Отныне никто не заставит его сердце биться так учащенно в присутствии иного человека, ничто более не принудит его к нежным знакам внимания. Внутри зияла гигантская пустота размером с кафедральный собор. Ноги подкашивались, подбородок трясся, а на взгляд постепенно накладывалась тень безумия.

Еще немного и он закричит. Животный страх сковал все его тело, будто массивные железные тиски сжимали грудную клетку, дробя ребра. Никлаус нашел в себе силы на четвереньках доползти до залитых кровью ступеней. Путь преграждало чье-то разрубленное на куски тело, однако Лев, казалось, не ощущает ровным счетом ничего. Ни отвращения, ни жалости, ни любви. Схватившись за помост, он подтянулся немного повыше, чтобы собственноручно убедиться в самых худших опасениях. Мертва. Невозможно исправить что-либо. Единственное, что он мог сделать, так это провести трясущейся ладонью по побледневшей щеке девушки. Несколько слезинок, соленых на вкус, упало на прекрасные, вьющиеся волосы.

* * *

Ненавязчивые лучи солнца приятно согревали лицо. Природа медленно умирала, находясь в предвкушении погружения в долгий сон во время зимних ветров. Вечерами становилось все холоднее и холоднее. Приходилось укутываться в теплые плащи и прижиматься друг к другу во время сна на сене. Часто хотелось уткнуться в мягкую собачью шерсть, но домашние любимцы всегда ночевали на улице — единственное требование любезной бабушки, на которое она имела полное право, поскольку напрочь отказалась от каких-либо денег. Помощь по дому она тоже принимала без особой охоты, поскольку не желала показаться невежливой. Тем не менее, жизнь, счастливая и беззаботная, продолжалась. Они уже давно забыли обо всех грозящих опасностях в виде отца, его прихвостней и возможного разоблачения.

Слишком безоблачным до сей поры выглядело небо, чтобы воспринимать все так спокойно. Подъем был воистину великолепен, но падение сулило больше несчастий. Как бы там ни было, но сейчас мало кто об этом думал. Патовая ситуация с Тревором вскоре перестала беспокоить не обременённое особым интеллектом сознание фермеров. Им надоело судачить об этом спустя несколько дней после произошедших событий. Кол достаточно быстро пошел на поправку, но по-прежнему похрамывал и изредка хватался за все еще пульсирующую голову. Разговоры про возможность в скором времени покинуть полюбившееся убежище прекратились, ибо сам Элайджа решил, что перезимовать здесь — самое лучшее решение. Ему начинало нравиться с головой погружаться в проповеди, которые, наконец-то, начали слушать. Но все изменилось за один день.

Их маленький мирок, такой уютный и согревающий, рухнул. Ад восторжествовал над сокрушенными небесами. Солдаты Майкла во главе четырех старых ветеранов трехлетней войны прошествовали к месту трагедии под мольбы о пощаде, детский плач и мучительные крики стариков. Зверства обезумевших воинов вызвали нескрываемое отвращение Грейджоя, но он не смел вмешиваться. Расти, в свою очередь, предпочитал делать вид, что все происходящее его не касается. Лишь Беовульф и Тешшин позволяли себе отдохнуть от всех условностей, навязанных им правильным поведением в присутствии короля. На самом деле они таким образом демонстрировали свою сущность, дремлющую в недрах сознания. Кровь, убийства, насилие — это их истинное лицо, а не маска фальшивой учтивости с королевой во время очередного приема гостей. Чересчур долго им приходилось тосковать по настоящим битвам, а сейчас можно наверстать упущенное с лихвой.

Марбранд, с детства питающий вполне оправданную неприязнь к жадным языкам пламени, решил взять на себя обязанности истребителя всего живого. Под его командованием из домов вытаскивали женщин с грудными детьми, мужчин, стариков, а в случае неповиновения убивали на месте. Впрочем, не получив нужной информации, Тешшин велел повесить всех, кто так добродушно относился к королевским детям, оказывая тем всевозможную помощь. Разумеется, первые трусы указали на бабушку, за что почти сразу же были убиты, но несчастная старушка также пострадала от удара клинком по голове. Все закончилось в долю секунды. Она почти не успела опомниться, когда один из именитых рыцарей ворвался к ней в дом и безжалостно избил до полусмерти. Так приходил в упадок Рай вместе со всеми святыми.

Но это произошло задолго до того, как Клаус, Элайджа и Ребекка покинули дом, чтобы на славу поохотиться на небезызвестного в этих краях оленя с большими рогами. Ланнистеры ждали этого мига очень долго, поэтому, при первой же удачной возможности, решили во что бы то ни стало изловить хитрое животное. Подготовка отняла немало времени, но все усилия того стоили. Николаус попросил кузнеца создать что-то наподобие копья, а затем, одолжив у искушенных охотников лук со стрелами, все счастливое семейство уже собралось отправиться в близлежащий лес, покрывающий большую часть территории. Элайджа с детства недолюбливал охоту, считая данное занятие поистине глупой тратой времени, однако даже он не смог устоять перед соблазном убить прославленного, легендарного оленя крупной особи.

Учитывая тот факт, что спор со старшим братом относительно того, чья стрела первая пронзит живую плоть несчастной твари, подогрел всеобщий интерес, то решено было отправляться немедленно. Ребекка, всегда считавшая охоту весьма забавным занятием, решила составить компанию двоим разгоряченным жаждой скорости мальчишкам. Маленький братец, тем не менее, сделал выбор в пользу тепла и уюта, а также общества одной из дочерей старого фермера, чье гостеприимство всегда радовало семью Ланнистеров. Поправляя седло на резвом буланом скакуне, кронпринц повернулся к Хэйли, наблюдавшей за ним исподлобья, весело улыбнулся, после чего приобнял ее за плечи. От него не ускользнуло, что в ее внешнем виде что-то изменилось, появилась какая-то несвойственная грусть, но он не придал этому никакого значения, будучи слишком увлеченным предвкушением сладостных часов охоты.

— Одна просьба. Ты можешь приглядеть за Колом, пока у него не начали течь слюни? — взглянув в сторону младшего братца, который оживленно беседовал с заботливой дочерью фермера, Лев усмехнулся. Позже они расстались. Клаус просто вскочил в седло, подгоняя небольшую стаю подросших собак. Они больше не щенки, скорее неокрепшие юноши, как и их хозяева. Тогда никто даже не мог представить, что это была последняя встреча двоих влюбленных. Впоследствии Лев долгое время не сможет простить себе того пренебрежения, с которым были встречены все намеки судьбы.

* * *

Громогласный голос Элайджи эхом ворвался в угнетенное сознание, разрушая невидимый барьер из каменных стен. Клаус не сразу осознал, где находится, только омерзительная липкость на руках вернула к действительности. Он все это время пролежал у распростертого на ступенях тела Хэйли, пока Элайджа пробирался сквозь удушливую гарь. Все кончено, надежды нет. Повсюду страх и ужас. Проклятие нависло над семьей великих победителей уже достаточно давно, просто мало кто желал в этом признаваться. Все они давно прокляты. Всегда и навечно. Поднявшись на дрожащих, согнутых руках, Ланнистер наблюдал за действиями младшего брата. Безразличие сквозило во всех чертах неприкаянного, поверженного, морально уничтоженного наследника. Второй сын Майкла не без усилия приоткрыл веки Кола, чтобы узнать, в каком тот состоянии. Зеленый зрачок продержался открытым не больше нескольких секунд, а затем тяжелая голова раненого упала на грудь.

Рана в области бедра, нанесенная острейшим кинжалом, не переставала кровоточить. Нужно оказать помощь немедленно, иначе — неминуемая смерть. Хладнокровие второго сына Майкла поражало: без каких-либо колебаний, как внешне, так и внутренне, он поднял поникшее тело самого младшего из семейства, после чего бросил в сторону будущего короля многообещающий взгляд. Этого было достаточно, чтобы окончательно прийти в себя. Колоссальных усилий стоило ему, пошатываясь, направиться к выходу из церкви. Он даже не развернулся, дабы последний раз посмотреть в сторону своей погибшей возлюбленной. Никаких эмоций. Конечно, с двумя телами им бы не удалось выбраться из ловушки, устроенной королевскими гвардейцами. Каждый это понимал. Иногда просто нужно отступить.

Обессиленный Клаус едва волочился за стремглав вылетевшим из церкви братом. Красная дверь, окончательно слетевшая с петель после сильного толчка, приковала к себе внимание старшего сына Эстер. Помутненный рассудок внезапно начал в хаотичном порядке воспроизводить все картины прошлого. От кричащих людей, пытавшихся взобраться по огромной стене Королевской Гавани, до самого ужасного потрясения во всей своей короткой жизни — смерти любимого человека. Это чувство, засевшее где-то в глубине нервно стучащего сердца, не позволяло дышать. Хотелось просто распороть собственный живот, извлечь оттуда столь ненавистный орган вместе со всей болью. Хотелось забыться, провалиться в небытие, перестать чувствовать. Темная дымка заволокла все пространство.

Разглядеть что-либо было практически невозможно. Нелегкая ноша сильно замедляла ход Элайджи, однако он героически переносил все мучения. К несчастью, очередная неприятность застала их в самый неподходящий момент — пропали лошади. Брего сбежал после того, как почувствовал раздражение в глазах от обилия зловонной черной массы, а Бозлеф скрылся из виду, поскольку не был привязан. Еще одна насмешка судьбы. Кронпринц, все это время шедший за своим проводником, моментально отскочил в сторону, чем спас правую конечность от возможного пореза. Один из насильников решил атаковать неожиданно, за что тут же поплатился. Ланнистер машинально ответил на удар. Он практически забыл о клинке, который находился в плотно сжатом кулаке. Если бы не спасительные инстинкты, то все могло закончиться весьма плачевно.

Хлынувший поток крови запачкал все осунувшееся, постаревшее лет на десять лицо Николауса. Вновь ощущение липкости на ладонях. Не выдержав, Лев попытался докричаться до своего верного коня. Но в ответ послышался только разъяренный вопль незнакомых голосов. Тогда оба брата поняли, что все кончено. Неподалеку отсюда находится вражеская армия, уничтожившая весь населенный пункт ради поисков сбежавших наследников. Второй сын Майкла рванул в сторону, в надежде укрыться под обломками некогда красивого строения. Изнывающий от боли Кол практически не издавал никаких звуков.

Лишь по слабым конвульсиям можно было судить, насколько невыносима агония. Если они задержатся, потеряют еще больше драгоценного времени, то утратят маленького братца навсегда. Открытая рана продолжала оставлять следы, заляпав бело-красный кафтан. Ненавистные твари приближались, будто чувствовали добычу. Неизвестно, кто был их лидером, однако сейчас это неважно. Элайджа давно принял решение относительно дальнейших действий. Сестре было велено не приближаться к горящей деревне ни на шаг и ожидать их всех неподалеку от холмов, на которых ранее паслись многочисленные стада овец. Таким образом у Николауса была возможность сбежать вместе с тяжело раненным.

Средство передвижения, — единственная проблема — не заставила себя долго ждать. Буланый жеребец наконец откликнулся на зов хозяина. Судя по всему, он скрывался от зорких глаз вражеских рыцарей. Умело преодолевая огромные препятствия, Брего в скором времени обнаружил скрывающихся пленников деревни. Взмыленный мустанг все еще удерживался на тонких ногах. Он чувствовал, что перед ним разворачивается масштабная трагедия. Любое другое животное давно бы воспользовалось предоставленной возможностью как можно скорее покинуть область распространения беспощадных языков пламени.

Но преданный жеребец не мог позволить себе такого неоправданного предательства. Зов близкого друга снова повел его в обратную сторону. Теперь они спасены, ведь мощная спина в состоянии удержать на себе двоих. Схватив Брего за уздцы, Лев подвел его как можно ближе к распростертому на земле телу. Старший Ланнистер наблюдал за действиями брата с нескрываемым удивлением. Он всерьез полагает, что им удастся втроем сбежать при помощи одного слабого коня? Неужели он окончательно потерял способность мыслить трезво?

— Садись! — повелительным тоном, не допускающим возражений, распорядился Элайджа. Серьезный взгляд, искаженный смертельным испугом, наконец-то навел кронпринца на верные мысли. Младший брат хочет остаться здесь, чтобы защитить остальных ценою собственной жизни. Безумие. — Ты меня слышишь?!

— Ты не посмеешь! — в отчаянии прокричал престолонаследник. Все это страшный сон, не поддающийся никакому объяснению. — Она умерла из-за меня! Я — единственный, кто виноват во всем случившемся. И я не позволю тебе просто так погибнуть ради…

Он не успел закончить. Элайджа просто схватил брата рукой за затылок, а затем прижал его голову к своей. Они касались друг друга лбами, как в дни счастливого детства. Прерывистое дыхание, учащенное сердцебиение, сильная дрожь в ногах — все это говорило красноречивее любых слов. Они все понимали. Не нужно было лишних предисловий, долгих, бесполезных тирад, от которых становилось тоскливо на душе. Нет. Это лишь внешняя оболочка, скрывающая под собой глубокую привязанность и вечную любовь. Пусть их разделяла огромная пропасть личных убеждений, желаний и действий, однако их по-прежнему связывали невидимые узы. Узы крови. Спустя две секунды угнетающая тишина была нарушена тихим, приглушенным шепотом:

— Моя жизнь не стоит ничего! Я без колебаний отдам ее ради того, чтобы вы ушли! — видя, что столь мрачные слова заставляют Клауса страдать, принц обхватил его лицо руками, сжимая ладонями впавшие щеки, — Смотри на меня! Ты уйдешь сейчас же! Без колебаний, без терзаний. Ты меня слышишь?! — вымученный кивок согласия полностью убедил Льва в правильности его решения. Слишком долго он позволял себе влачить жалкое существование в узком мире собственных эгоистичных порывов. К черту все и всех! — Мы с тобой еще встретимся. Всегда и навечно.

— Всегда и навечно, — единственное, что выдавил из себя молодой юноша перед тем, как вскочить на буланого жеребца и ударить его по выпирающим ребрам. Слезы не могли передать всю душевную агонию, что испытывал кронпринц, когда последний раз посмотрел на младшего брата. Ничего не изменилось. Только выражение лица. Неизгладимый шрам вечного проклятия, тяготеющего над их бренными душами. Если бы была возможность повернуть время вспять, остановить это чертово колесо, мчащееся с сумасшедшей скоростью в неизвестном направлении. Он бы не ввязался в драку с Мартеллом, не позволил случиться войне, пострадать человеку, погибнуть сотням. Во всем вина его одного. Руки, по локоть испачканные в чужой крови, сейчас обагрятся в крови собственного брата, -новая ступень на пути в Ад.

Лев не позволил себе тратить драгоценное время на раздумывания. Все давно решено. Он уже мертвец. Осталось только решить, как он хочет покинуть сей бренный мир. Изящная Библия в кожаном переплете с золотым обрезом давно покоилась на тяжело вздымающейся груди. Когда мама принесла эту книгу в первый раз, то маленький десятилетний мальчик не мог оторваться от чтения, настолько сильными были эмоциональные переживания. Сейчас все изменилось. В детстве некоторые моменты остались непонятными, но теперь все удивительным образом прояснилось. Слабая улыбка мелькнула на уставшем лице, темно-каштановые волосы волнистыми прядями ложились на липкий от пота лоб. Во рту блуждал солоноватый привкус.

Больше нельзя ждать. Они уже приблизились к дому, возможно, даже заметили скачущую вдали лошадь, если дым рассеялся. Последняя молитва сорвалась с дрожащих, побледневших губ. Но она заклинала Всевышнего не о победе, не о возможности благополучно сбежать, а о долгой жизни для маленького братца и вечного правления для истинного короля Беленора. Резкое движение не дало противникам возможности одуматься. В долю секунды один из них уже лежал на земле с отрубленной головой. Остальные не успели скооперировать свои действия, в результате чего пять человек погибли самой страшной и мучительной смертью.

— Вы совершили огромную ошибку, когда подумали, что сможете одолеть меня, — в необъяснимой эйфории прокричал второй сын правителя Беленора. Очередной солдат упал к его ногам, выхаркивая собственную кровь. Круто развернувшись в сторону оставшихся поджигателей, он, еще больше распаляясь, почти сорвался на рев. — Вы не сможете!

Въедливая гарь все еще мешала ориентироваться в пространстве, однако Ланнистер почувствовал, как мурашки пробежали по коже. Перед ним больше не стояли слабые рыцари, нет. Перед взором самого благоразумного из братьев предстал командир так называемого отряда. Огромный, полностью закованный в отполированные до блеска латы, сир Клиган стоял неподалеку от места побоища, в окружении своих последователей. Гигантского размера клинок, под стать росту одного из самых опасных убийц Беленора, находился в плотно сжатых кольчужных кулаках. Это конец. Он не сможет выстоять против такого человека, как Беовульф.

Все потеряно. Впрочем, первоначальная цель выполнена, ибо Клаус уже должен был уйти как можно дальше от проклятого места. Если это действительно правда, то можно умереть без колебаний. Никто не рисковал вмешиваться в поединок, предоставляя противникам возможность смерить друг друга пристальными взглядами. Шлем необъятных размеров с опущенным забралом придавал гвардейцу поистине свирепый вид. Именно он двадцать лет назад убил детей королевы Элеоноры, схватив их за ноги и размозжив головы о каменный пол. Неоправданная жестокость вкупе с внушительным ростом делали из него не только полезного союзника, но и опасного врага.

Победить его практически невозможно, но это не так важно. Ланнистер уже смирился со своей судьбой. Еще один неожиданный рывок. Абсурдной длины меч угрожающе блеснул над головой, так и не задев ловкого принца. С враждебным ревом Клиган устремился на юношу вдвое меньше себя самого. Его мало волновало, что всего несколько недель назад он кланялся ему и дружески беседовал, что около трех раз им доводилось тренироваться в метании копья. Все эти воспоминания стерлись, а на их место пришла злость, необузданная ярость и жажда убивать. Был дан приказ короля: найти и привести сбежавших наследников обратно.

В случае неповиновения — уничтожить. Беовульф не собирался взывать к голосу разума второго сына короля — он собирался его убить. Последующий удар был нанесен с еще большей силой, но характерный скрежет металла о металл свидетельствовал о том, что его ловко отразили и отвели в сторону. Поединок не мог продолжаться вечно. Рано или поздно кто-то из оппонентов должен пропустить роковой выпад. И вряд ли этим человеком будет прославленный своей жестокостью в боях Клиган. Ему не приказывали проиграть или поддаться, поэтому он не собирался этого делать. Безжалостная машина для истязаний, пыток и убийств. Еще один выпад. Слишком сильный, чтобы удержаться на подкашивающихся ногах. Все потеряно.

* * *

Хэйли не без содроганий прислушивалась к отдаленным человеческим крикам. Тяжелая красная дверь церкви была плотно закрыта на засов. Ее отца безжалостно убили люди Ланнистеров, когда он попытался защитить несчастную женщину от домогательств. Девушка не смогла помочь ему, однако ей удалось спасти маленького братца. Клаус бы никогда не простил смерть самого младшего из семейства Львов. Новость о том, что все это время в малоизвестной деревушке скрывались дети величайшего короля Беленора, потрясла всех. Хэйли не сразу осознала тот факт, что все это время являлась возлюбленной наследника престола, одного из самых могущественных людей королевства. Но сейчас ее волновало не собственное положение в глазах неизвестных людей.

Если налетчики ворвутся в церковь, то убьют Кола, по чьему бедру уже стекали тонкие струйки красноватой жидкости. Самоуверенный юноша решил стать на защиту девушек, после чего получил сильное ранение. Хэйли с большим трудом удалось оттащить его в безопасное место. Слабые стоны исходили от содрогающегося, распростёртого на скамье тела. Нужно найти способ перевязать рану, иначе он умрет от потери крови. Но было слишком поздно — двери убежища начали трястись под давлением сумасшедшего напора кричащих мужчин.

Глупо было ожидать от насильников какого-либо уважения к Божьему храму. У них не осталось человеческих качеств. Сильная паника охватила крестьянку — она не знала, как поступать в таких ситуациях. Хаотичные мысли отравляли разум, вынуждали действовать здесь и сейчас. Жизнь Кола — превыше всего. Когда-то давно старый священник показывал ей потайное помещение, скрытое под подиумом. Это их единственный шанс. Перетащив бессознательно бормочущего юношу как можно ближе к секретному люку, Хэйли почти толкнула его вниз. В этот момент двери, наконец, поддались и распахнулись во всю ширь, едва не слетая с петель. Трое хорошо вооруженных мужчин медленно, друг за другом, прошествовали вперед. Их глаза горели от непередаваемого ощущения всепоглощающей власти над людской жизнью. Им слишком долго позволяли являться решающим фактором в судьбах невинных людей. Не насладившись в полной мере, они желали продолжить убивать.

Кол, моментально проснувшийся после внушительного толчка, долгое время не мог понять, где находится. Невыносимая боль в области бедра сковывала движения, а полнейший мрак вокруг, с едва пробивающимися через трещины в деревянном полу лучами солнца, начинал угнетающе действовать на сознание. Мгновения прошлого проносились в голове, пока он не вспомнил все детали произошедшей трагедии. На них напали. Стяги с изображенным на них золотистым львом на красном поле все поставили на свои места. Солдаты отца обнаружили их. К счастью, остальные члены семьи находятся далеко, в девственных лесах. Они заметят вооруженные отряды и не рискнут возвращаться.

Размышления Льва прервал грубый смех одного рыцаря, посмевшего осквернить святое место грязными помыслами. Остальные двое все же испытывали праведный страх перед статуей распятого Иисуса, не рискуя подходить ближе. Только тогда Кол понял, в каком бедственном положении оказался. Хэйли решила глупо пожертвовать своей жизнью ради него, бесполезного мальчишки, плачущего из-за одной маленькой царапины. Стиснув ряд белых зубов, он ожидал дальнейших действий проклятых насильников. Протяжный женский крик эхом разнесся под сводами треснувших колонн. Он больше не мог находиться здесь, пока те ублюдки приводят в исполнение свои гнусные желания. Расширившиеся зрачки, плотно сжатые кулаки,- все это свидетельствовало о готовности к самоубийству.

Яростный порыв сопровождался не менее диким ревом. Никто и никогда не посмел бы сказать, что этот шестнадцатилетний мальчик с осунувшимся, побледневшим лицом и больным взглядом, на самом деле Кол Ланнистер, некогда оживленный, веселый и свободолюбивый ребенок со вздорным нравом. Нет, тот Кол давно мертв. Всегда и навечно. Последние слова он произнес шепотом, вспоминая о старших братьях и сестре, с которыми он провел всю жизнь. Ссоры, игры, приключения. Маленькая слезинка скатилась по щеке, оставляя за собой солоноватую на вкус дорожку. Рывок. Вероятно, последний.

Деревянный люк, ведущий в маленькую каморку, отлетел в сторону, а Лев тем временем, не обращая внимания на обильное кровотечение, нанес одному из противников сильный удар мечом, почти расколов массивный череп надвое. Меч по-прежнему находился при нем, словно по велению судьбы. Остальные подчиненные Клигана отпрянули в сторону от тяжело дышавшего тела сильно раненой девушки. Один взгляд на нее придал Колу такой мощный поток энергии, что следующий рыцарь, не успевший отреагировать на серьезную атаку, пал жертвой многочисленных беспощадных ударов. Но было слишком поздно.

Лев не заметил, как последний оставшийся в живых убийца отошел на некоторое расстояние и, дождавшись удачного момента, нанес обороняющему сильный удар плашмя. Ланнистер взревел от боли, а затем, пошатнувшись, рухнул на пол, более не в состоянии стоять на ногах. Все кончено. Он уже мертвец. Осталось подождать. Разъяренный приспешник Майкла уже поднял меч для последнего рывка, дабы отделить голову от туловища ненавистного мальчишки. Закрыв глаза, сын Эстер приготовился к смерти.

Он не боялся ее. Даже не подозревал о ней. Тем не менее, вместо обещанного священниками Рая послышался только истошный, мерзкий крик. Раскрыв непослушные веки, Лев с удивлением обнаружил, что его враг давно корчится на полу в предсмертных судорогах. А около него, держась за деревянную скамью, стояла Хэйли, из чьей руки с громким звоном выпал кинжал другой твари. Она нашла в себе силы спасти жизнь маленького братца, но этот шаг отнял у нее последний шанс выжить. Кол с большим трудом вскочил на ноги, чтобы успеть поймать обессиленное тело молодой крестьянки. Такой ценой достается победа.

* * *

Элайджа, окровавленный, уставший, изнывающий от многочисленных ран, все еще продолжал отражать бесчеловечные атаки гиганта. Тяжелый клинок несколько раз опускался на истерзанное тело, однако ему удавалось избегать роковых ударов. До тех пор, пока еще есть силы бороться, он будет расходовать их с осторожностью. Как и всегда, впрочем. Окружившее их плотное кольцо из враждебно настроенных убийц каждый раз подбадривало своего командира.

Им нравилось наблюдать за кровавым представлением, ни капли не заботясь о том, что перед ними сын короля, наследник всех Западных Земель, которым они присягнули. Ланнистер больше не мог устоять на подкашивающихся ногах. Нужно закончить растянувшиеся мучения как можно скорее. Ему доведется умереть, попасть в Рай или Ад. В момент борьбы он не думал о том, куда его направят. Тогда эти мысли не посещали затуманенный рассудок. Еще немного, совсем чуть-чуть, и можно пропустить роковой удар. Просто позволить убить себя, покончить со всеми страданиями. Он всегда заботился обо всех, кроме себя самого.

Пора что-то менять. Увернувшись в очередной раз, Лев совершил ошибку: Беовульф схватил его за руку, крепко сжал, а затем со всей силы толкнул в сторону. Ударившись спиной о деревянную балку, почерневшую от обилия лизавших ее языков пламени, он уже был не в состоянии подняться. Толпа взревела. Бесплатное представление, в котором главным действующим лицом был член королевской семьи, веселило их всех.

Жаль, что им не доведется более лицезреть такое зрелище, ведь отец убьет их всех, когда узнает подробности гибели одного из сыновей. Но сейчас слишком поздно об этом думать. Он просто позволил глазам закрыться, дабы последний раз вспомнить все счастливые моменты детства, отрочества. Все проносилось в сознании, абсолютно все. Его миссия выполнена. Осталось лишь немного подождать. Беовульф уже занес свой огромный меч над обездвиженным телом, готовясь разорвать связующее звено между бренной оболочкой и жизнью.

— Клаус, вот и настало время нам пойти разными дорогами, — прошептал Элайджа, все еще надеясь на скорую смерть. Глаза по-прежнему оставались закрытыми. Он готов. Неожиданный собачий лай, раздавшийся где-то совсем рядом, показался знаменитым приветствием Царя Ада. Это невозможно, просто за гранью реальности. Резко распахнув непослушные веки, он почти вскрикнул от удивления:

— Плутарх?!

Казалось, он погрузился в сон. Все происходящее теперь выглядело как самый страшный кошмар, балансирующий на грани вечного блаженства. Собака небольшого размера, с желтыми вкраплениями по всему телу, с глухим рычанием впилась в покрытую железом руку предполагаемого убийцы своего хозяина. От неожиданности Клиган отпрянул в сторону, пытаясь стряхнуть с себя обезумевшее животное. Остальные сторонние наблюдатели с нескрываемым изумлением следили за противостоянием человека и зверя. В этот момент к Элайдже подскочил незнакомец, появившийся из-за угла, полностью застланного черной дымкой.

Лев не успел разглядеть черты лица, хотя они показались ему до боли знакомыми. Мужчина помог раненому юноше подняться, подставляя плечо. Ланнистер не верил в такой счастливый исход. У них еще остались друзья. Если это всего лишь сладостный сон на пути в Рай или Ад, то он не желает испытывать подобных мучений. Таинственный крестьянин, — это было видно по его одежде — отвел принца как можно дальше от места событий. Отойдя на безопасное расстояние, он оставил его около обвалившегося дома, приказав немедленно уходить.

— Держи путь на север. Скройся в лесах и пережди там ночь, — мужчина извлек из-под платья небольшой кинжал, по-видимому собираясь перебить оставшихся в живых солдат. Он умело скрывался в черной мгле, после чего наносил врагам огромное количество ударов. Сейчас у него не было времени на препровождение Льва, ибо нужно было избавиться от насильников. Как бы там ни было, но перед уходом в непроницаемый мрак, он все же развернулся и произнес:

— Меня прислал Разбойник Билл.

Нельзя было терять ни секунды на обдумывание столь таинственных слов. Сжав зубы до противного скрежета, юноша вскочил на ноги и, придерживаясь за балки, старался как можно быстрее добраться до виднеющейся вдали темной полосы леса. Ему предстояло отдать все свои скудные силы на причиняющую страдания ходьбу. Он спотыкался о трупы людей и животных, несколько раз падал, а затем с большим трудом поднимался на ноги.

По щекам стекали красноватые капельки известной жидкости, но он лишь слизывал их с губ, продолжая движение. Запачканная в крови Библия, казалось, тянула его вниз, к земле, а волочащийся по земле кинжал — в самое пекло. Хотелось бросить все, упасть вниз и заснуть самым крепким сном. Плевать на полчища жаждущих убить его, на смертельные раны, на неизвестного спасителя. На все. Хотелось просто... нет! Нельзя поддаваться на такие соблазны. Нельзя проигрывать. Любовь к жизни возобладала с новой силой. Ускоряя шаг, он был уже почти недалеко от спасительных елей, чьи верхушки во много раз превышали размеры человека.

Сзади уже слышались предупредительные возгласы гвардейцев — они заметили, что их жертва смогла уйти. Если они предпримут погоню верхом на лошадях, то все проиграно. Ему не хотелось думать об этом, однако громкое ржание подтвердило самые страшные опасения. Значит, все действительно кончено. Можно попытаться дать последний бой, но разве способен он справиться с конницей при помощи одного только меча? Остановившись, Элайджа круто развернулся по направлению к дотла выжженной деревне, откуда уже неслось несколько рыцарей верхом на быстроногих мустангах.

Мысль о том, что он почти добрался до безопасного места, снова вернула его к действительности. Все усилия были брошены на стремительный бег. Только вечно ноющая нога мешала ускориться. Внезапно он остановился, прожигая человека перед собой ненавистным взглядом. Рука снова легла на эфес меча. Нет, на сей раз он не позволит убить себя. Лев ни перед кем и никогда не упадет на колени.

Расти Мэннинг, в свою очередь, внимательно рассматривал своего бывшего ученика. Юноша больше не казался ему таким благородным и аккуратным, каковым являлся всегда. Сейчас это был взбешенный хищник, чья лапа попала в капкан, и который ощущал приближение охотников. В таком состоянии человек готов на самые опрометчивые поступки. Адреналин бурлил в крови, вынуждая второго сына Эстер машинально измерить дистанцию между собой и возможным оппонентом.

Они находились недалеко друг от друга, практически на расстоянии вытянутой руки. Если ему удастся одержать победу, то появится возможность забрать гвардейского коня и ускакать прочь. Хриплое дыхание свидетельствовало о глубоких страданиях, которые принц усиленно скрывал под маской непередаваемого гнева и готовности броситься на противника в любой момент. Крики скачущих преследователей теперь становились все отчетливее. Они приближались, предвкушая возможную травлю.

— Ударь меня! — Ланнистер не поверил собственным ушам. Перед ним стоял цепной пес отца, один из королевских гвардейцев и ветеранов войны с Таргариенами. Эти слова совсем не вязались с образом охотника за головами. Тем не менее, Мэннинг говорил серьезно, практически требуя привести в исполнение свой лишенный всякой логики приказ. — Ударь меня! Сейчас же!

Лев был не в состоянии думать о чем-то другом, кроме спасения. Выхватив меч из ножен, он исполнил просьбу гвардейца, которого когда-то называл другом. Расти упал на землю, хватаясь за рассеченный лоб, при этом не переставая следить за действиями принца. Тот, после рокового удара, сразу же вскочил на норовистого жеребца темного окраса и, ударив его по крупу, устремился к первоначальной цели. Вскочив на дыбы, мустанг замахал тонкими копытами, после чего ринулся вперед. Преследователи отчаянно завопили от такого маневра, но прекращать погоню не собирались. Большая часть из них остановили своих лошадей, дабы помочь одному из командиров подняться. От их зорких глаз ускользнуло предательство некогда преданного своему долгу гвардейца. Впрочем, один рыцарь решительно не желал выпускать из рук такую добычу. Он без сожаления избивал несчастного коня под собой, в надежде нагнать королевского наследника обширных земель.

— Беги, Элайджа. Беги так быстро, как только сможешь, — прошептал Мэннинг, коего уже начали поднимать на ноги. Он даже не обратил внимания на подозрительный взгляд со стороны своего близкого друга, настолько сильным было его волнение за судьбу сильно раненного мальчишки. Если принц потеряет сознание, то все кончено.

Ланнистер усиленно дергал за поводья, стараясь заставить послушного жеребца перейти на бешеный галоп. Взмыленное животное едва успевало исполнять прихоти нового хозяина. До этого он слишком долгое время проводил в скачках, посему не мог бежать быстрее. Позади слышались многочисленные угрозы и проклятия самоуверенного рыцаря, решившего войти в историю как убийца принца королевской крови.

Глупая прихоть алчного глупца, не более, но глупые люди иной раз опаснее самых отъявленных негодяев. Лев не хотел умирать так просто. Это было бы слишком глупо, в особенности после стольких перенесенных страданий. Ему суждено было выжить, добраться до братьев и навсегда забыть об этой мрачной главе их общей истории. Он уже приготовился увернуться от грозящего удара, пока не заметил под всадником коня мышастой расцветки с темной покрывающей глаза гривой.

— Бозлеф?! — услышав голос истинного хозяина, мустанг поднял голову, словно желая лично убедиться в правильности своих догадок. Далее произошло немыслимое: узнав человека, который на протяжении долгого времени кормил, выхаживал и заботился о нем, серый конь резко затормозил, а затем, взвившись на дыбы, скинул жестокого наездника со спины. Мощные копыта почти сразу убили одного из поджигателей. Элайджа просто не мог поверить в такие повороты судьбы. Теперь его вера в предзнаменования окончательно укрепилась. Он повернул свое временное средство передвижения в сторону, чтобы Рара, так звали иноходца Мэннинга, поравнялся со спасителем Льва. После этого принц аккуратно, избегая кочек и неровностей почвы, схватился за темную гриву, а затем перескочил на своего коня. Он обвил руками крепкую шею друга, не сдерживая слез счастья. Впервые в жизни он испытывал такую благодарность к самому обыкновенному созданию.

— Я скучал по тебе.

* * *

По дороге принц снова встретился с незнакомцем, что ранее спас ему жизнь. Крестьянин уже скакал верхом на краденой кобыле, сопровождаемый собачьим лаем. Плутарху удалось выжить после нападения на Беовульфа, несмотря на серьезные ранения. Так они втроем пробирались сквозь густую чащу, заросшую многочисленными елями и кустарниками. Смешанные леса встретили путников сгущавшимися сумерками. Полумесяц освещал извилистые тропинки, пролегающие около маленьких, неспешных ручейков. Природа не была свидетельницей жестокого кровопролития.

Она продолжала наслаждаться жизнью, впитывая в себя солнечные лучи и влагу сезонных дождей. Теперь можно успокоиться, сосредоточиться на поставленной цели — отыскать братьев и сестру. К счастью, мрачный путник, шедший немного поодаль, знал дорогу. Именно он встретил Никлауса и направил сюда, в недра безупречных даров природы. Неподалеку отсюда находится целительный источник, позволяющий залечить раны. В скором времени они прибудут к месту всеобщего сбора. Ланнистер желал только одного: убедиться в том, что его семья цела и невредима.

Для него нет большего счастья на земле. Отныне. Если до этого он испытывал нескрываемое презрение к отцу из-за его решения относительно Ребекки, хотя где-то в глубине души понимал, что иного выхода нет, то отныне это была ненависть. Всепоглощающая, страшная и необузданная. После пережитого он желал лично встретить Майкла и вонзить ему клинок в сердце. Все эти рассказы о героическом короле Запада, сражавшемся против сумасшедших Таргариенов, на самом деле оказались ложью. Лицемерием пропитана каждая сказка на ночь, каждая легенда. Клаус все это время был прав.

Он сумел разглядеть то, чего все остальные не видели. Лев был слеп, он обвинял старшего брата во всех бедах семьи, однако должен был искать виновного в другом месте. Наконец-то, спустя несколько часов, они вышли на полянку, где ранее паслись овцы. Журчание целебного источника давно приятно ласкало слух. Уставшие кони с опущенными головами уныло щипали травку. Казалось, они ощущали всю трагедию своих хозяев, не решаясь издавать ни звука. Собаки не бросились встречать новоприбывших ни громким лаем, ни протяжным рычанием. Свернувшись калачиком, они все спали, прижавшись друг к другу.

Элайджа моментально соскочил с седла, но увиденное поразило его настолько, что он почти застыл на месте, не в состоянии двигаться. Около причудливого источника жизни, как его именовали жители деревни, на коленях, стоял неизвестный мужчина со склоненной головой. Он усиленно пытался перевязать раны маленькому братцу, лежащему у его ног. Ребекка, с отрешенностью во взгляде, сидела, прислонившись спиной к дереву. Она заметила пришедшего брата, но лишь слабо улыбнулась, не в силах подняться с места.

Вокруг догорающего костра собралось несколько человек, ранее никогда не появлявшихся в окрестностях, но Лев сразу догадался, что они присланы таинственным Разбойником Биллом, как и все остальные. Тем не менее, они мало интересовали принца в данный момент, поскольку он заметил на вершине холма Никлауса. Тот просто смотрел наверх, следя за падающей звездой. Второй сын Эстер решительным шагом направился в ту же сторону, дабы увидеть, в каком состоянии находится переживший бесчеловечный удар судьбы кронпринц. Легкое касание руки к вздрогнувшему плечу вынудило наследника престола повернуться.

— Значит, ты все-таки жив? — после продолжительного молчания поинтересовался Лев, словно они только что разговаривали о самых обыденных вещах. Равнодушно блуждающий взгляд неприятно поразил Элайджу. Разумеется, он не ожидал от скупого на эмоции брата великого излияния чувств или крепких объятий, но точно не такого плохо скрываемого презрения ко всему окружающему. — Как забавно. Я все задавался вопросом: почему она, а не ты?

Только тогда принц заметил в руках брата опустошенный бурдюк с вином. Внезапно Ланнистер сжал его с такой силой, что, казалось, он лопнет под давлением железных тисков. Душераздирающий крик разнесся по всему склону в тот момент, когда Клаус швырнул его вниз. Он кричал так, как не кричал никогда. Столько боли, страдания и ярости слышалось в этом отчаянном плаче убитого горем человека, потерявшего свою любовь. Затем он, обессиленный, рухнул на землю, сдавленно рыдая. Элайджа закрыл глаза, не в силах смотреть на это отвратительное зрелище. Все остальные предпочитали хранить гробовое молчание. Они не вмешивались даже тогда, когда Лев вдруг вскочил и начал биться головой о ствол дерева, превращая собственный лоб в кровавое месиво. Засохшие красноватые пятна до сих пор виднелись по всему лицу. Больше ничего. Совершенная пустота. Они прокляты. Всегда и навечно.

* * *

Он спотыкался на каждом шагу, продолжая неуверенно плестись вдоль реки. Рара, преданный конь, не решался мешать хозяину, продолжая отрешенно следовать за ним. Казалось, он понимал, что несет на собственной спине тело женщины, которая была дорога Расти. Вместе они продолжали путь до тех пор, пока не совершили остановку около огромного дуба, превышающего размеры некоторых замков. Место, под которым он разведет погребальный костер найдено. В скором времени красно-желтое пламя объяло сухой хворост. Вновь этот неприятный запах горелой плоти, но его нужно выдержать.

Голубоватые глаза следили за тем, как медленно угасала жизнь юной девушки. Хэйли была мертва достаточно давно, но ее сильная душа ушла только сейчас. Прах рассеялся при малейшем дуновении ветра. Ничего не осталось, только догорающие веточки. Мэннинг усиленно молился, не в силах подняться с колен. Эта девушка была символом бескорыстной любви, которую они уничтожили. Он больше не хочет иметь с этими ублюдками ничего общего. Майкл — монстр, ничем не отличающийся от Луциана Таргариена. Все изменилось. Отныне Расти сам по себе. Больше никакого служения Ланнистерам. К черту всех королей.

— Отец, если ты меня слышишь, то помоги ей. Проведи ее в Рай, умоляю тебя! — стоя на коленях со сложенными в молитвенной позе ладонями, он пытался вспомнить хотя бы один стих из Библии. Слишком часто он отказывался посещать церковь, о чем теперь сильно сожалел. — Я согрешил. Я недостоин даже упоминать твоего имени, отец, но заклинаю тебя помочь этой душе! Ты обязан это сделать! Прошу!

Сильный ветер вторил голосу просящего. Он подхватил его мольбы и направил к небесам. Возможно, они будут услышаны кем-то, однако тишина вынуждала отказаться от веры. Если бы Бог существовал на самом деле, то он не допустил бы таких зверств. После этого Расти окончательно разуверился в справедливости. Она улетучилась с первыми клубами черного дыма, устремляясь наверх, к проклятым.