Узы крови (джен)

Hans Zimmer — Time

She Wants Revenge — Up In Flames

Королевская Гавань разрушена. Это мираж. Ее стены обвалились под напором стали, ее улицы превратились в пустырь, от домов, борделей и дворцов остался лишь пепел и воспоминания. Красная тюрьма уничтожена. Камень обагрился настоящей кровью. Сплошные руины, над которыми развевался изодранный стяг Ланнистеров. Ирония. И то, что стояло перед ним — процветающий город, окруженный зеленью и улыбками ликующих жителей — иллюзия. Солнечные лучи приветствовали идущих по дорогам странников. Переулки были переполнены резвящимися детьми, играющими в мяч. Рыцари учтиво кланялись знатным дамам, оказывая им знаки внимания.

Сумасшествие. Они мертвы. Его окружают смеющиеся мертвецы и возвращенные из тьмы друзья.

Багровый плащ волочился по мраморным плиткам тронного зала. Шаги гулким эхом разносились по огромному помещению, заполненному людьми. Чувство непонимания преобладало над любопытством. Он был облачен в расшитый золотом камзол с рычащим львом на груди. Достаточно непривычно. Праздничному одеянию он всегда предпочитал доспехи. Но выдуманный мир играл по своим правилам. Либо принять их и не задавать лишних вопросов, либо проснуться.

Иного логического обоснования творящемуся вокруг бреду просто нет. Ему и ранее снились кошмары, связанные с пророчеством. Но сейчас это события прошлого.

Как неестественно.

Вокруг одна бутафория с претензией на реальность. Корона слишком обременяла и даже раздражала. Неизвестно, откуда она взялась и кто водрузил ее на глупого мальчишку, неспособного спасти любимых. Престол стоял на том же месте, как и многочисленные колонны, поддерживающие всю конструкцию. Старая фреска могла держаться веками. Неужели он настолько сильно поглощен честолюбивым порывом заполучить власть?

Он не задумывался относительно своих дальнейших действий после победы над тем полоумным фанатиком. К тому же столица разгромлена, ее остатки не восстановить. Мало кто пережил кровавое побоище, устроенное двадцатью тысячами безжалостных волков. Мародеры доделали остальное: золото, серебро, мебель — все разграблено. Тем не менее город, благоухающий летними розами, продолжал существовать. Разум обычно предотвращал вмешательство извне. Проведя рукой по статуе Девы Марии с маленьким ребенком, неожиданно оказавшейся у одного из столбов, он засмотрелся.

Надежда не оправдалась. Камень рассыпался. Порождённый воображением мирок не выдерживал противостояния с действительностью. Впрочем, символ могущества не испарился. Увенчанный ореолом непобедимости, он, искривленный и изобилующий ощетинившимися клинками, стоял неподвижно. Ждал нового властелина. Кровь уже стекала по острейшим лезвиям, напоминая о минувшем.

Королевская кровь.

Красная линия шла от трона вплоть до самых ступенек. В конце она дополняла картину в самом центре зала, напоминающую о бесславном монархе, ознаменовавшем великие перемены и гибель для своего рода.

Другая линия неуклонно ползла к подножию ступеней — туда положили тела убитых младенцев. Все становилось на свои места. Яркий огонек загорелся в зеленых глазах и мгновенно погас, стоило массивным дверям распахнуться. На пороге стояла та, что не знала печали и горя. Та, что дала смысл в жизни. Она подбежала к застывшему лорду и прижалась к его груди. Сбитое дыхание и учащенное сердцебиение не беспокоили. Все почти закончилось. Галлюцинации исчезли — престол остался нетронутым. Разве кто-то захочет сидеть на нем? Убивать невинных? Казнить подданных?

Он наблюдал за тем, как единственная жертва вырывается из силков, ломая оковы. Все кончено.

Темно-коричневые волосы, щекотавшие кожу, источали приятный аромат забытого счастья. Безмятежная улыбка не покидала похорошевшего лица. Их нежный поцелуй длился целую вечность. В подобных эфемерных мирах это ничто.

Никлаус тосковал. Прогуливаясь по владениям царской династии, они вышли на главную площадь, еще не разваленную проклятыми безбожниками. Хижины остались прежними, таверны и рынки преуспевали. Богатые вельможи ездили в закрытых каретах, защищаясь от толп бедняков, проходящих мимо зевак и беспощадного солнца. Фигляры, певцы, сатирики, философы и артисты — жители собирались вокруг них и аплодировали.

— Идеальный день, чтобы насладиться красотами замка, в котором родился. Да ты превзошел сам себя, — Хэйли просунула руку под локоть мужчины, шествуя с ним рядом и рассматривая кланявшихся прохожих. Удивительно, но никто не глазел. Видимо, для них венценосец, свободно гуляющий по улицам — не новость. Интересно. — Жаль, что это иллюзия.

— На самом-то деле я родился на корабле, плывущем сюда, — не без усмешки поведал Лев, оглядываясь на отчаянно жестикулирующего проповедника. — Но об этом знают не все. Хотя какая разница? Скоротаем время тут, а завтра можем отправиться куда-то на юг. Можно посетить отдаленный остров в Просторе и попробовать роскошного вина. Или, скажем, наведаться в заморские страны. Астапор с его многолетней историей и воистину потрясающей архитектурой.

— Всегда мечтала увидеть что-то за пределами своей деревушки, — мелодичный смех согревал израненную душу, но он продлился недолго, внезапно сменяясь грустью. — Я и не подозревала о твоей романтичной стороне. — Изумленный взгляд кронпринца скользнул по девушке, облаченной в легкое платьице. — Мне не довелось узнать тебя ближе.

— Не будем о том, о чем жалеем, — попросил Ланнистер, жертвуя монеткой за здоровье правящего семейства. Попрошайка не особо удивился, поблагодарив самого монарха за щедрость. — Это идеальный момент идеального дня. Давай получать удовольствие и погружаться в мираж с головой.

Пара двинулась вдоль проулков. Первородный мысленно отметил их чистоту. Район, именуемый трущобным, казался опрятнее, чем иные поместья. Совершенство. Очень прискорбно осознавать факт безалаберности собственного отца. Он был в состоянии исправить ситуацию и оставить после себя наследие. Но месть поглотила его разум и извратила помыслы. В узких переулках сновала толпа, мимо проехала запряженная мулом тележка, нагруженная бочками. Успокаивающая музыка доносилась до людей и вынуждала идти к ее источнику. Промышленная часть города, включая Улицу Трех Столбов, не изменилась.

— Мое любимое время суток, — крестьянка облокотилась о каменный парапет балкона, наблюдая за прибытием рыбацких лодочек. Замок постоянно меняет облик по вечерам. Да, их совместный закат прекрасен. — Чувствуешь, как все засыпает. Свечи потухают, как и небеса.

— Чудесно, только вот толпы пьяных глупцов мешают, — пожаловался недовольный государь, снявший венец и положивший на деревянный стол возле палисадника. Ему не нравился этот бесполезный атрибут. — Стоило опустить такие подробности. Всяко бывает, но сон принадлежит мне.

— Нельзя удалять неприятные детали, — усмехнувшись, напомнила умершая. Призрак несбывшегося. — Если что-то нравится, следует принимать и хорошее, и плохое.

— Предпочитаю изменять реальность согласно своей воле, — парировал воин, глядя на распустившуюся гортензию. Сорвав цветок, он подарил его возлюбленной. — Гораздо лучше, чем довольствоваться тем, что дают.

- Даже ты не можешь подстроить под себя весь мир, — Хэйли обожала разговаривать с ним на разные темы, поражаясь начитанности любимого. Тогда она не догадывалась о том, кто сидит перед ней с карандашом и листом бумаги. — К тому же это не совсем здоровое желание.

Пожав плечами, юноша подозвал виночерпия и попросил самого лучшего штормового вина. В личных запасах отца еще оставались редкие напитки, а он открывал их лишь по праздникам.

— Счастливый человек доволен тем, что уже имеет. Стремление к возмездию, помешанность на власти — все это из-за страха.

— Я пережил столько же ужасов, сколько и совершил.

Принесенный в графине дар от любимого и, к счастью, не появившегося здесь Майкла оказался теплым и терпким. Поморщившись, Клаус выплюнул содержимое и отставил бокал как можно дальше.

— Чего я могу бояться?

— Того, что произойдет, когда наш день закончится, — расширенные зрачки говорили красноречивее любых слов. Задрожав всем телом, Ланнистер глухо зарычал от боли. Истинная королева, по-другому ее называть запрещается, осторожно приблизилась к нему и положила ладонь на грудь, ощущая биение сердца. — Но ты хотел показать, что способен на большее. Ты открыл мне всю свою жизнь. Хотел, чтобы тебя кто-то понял. Это человеческое желание, и если ты все еще способен на него, значит, ты способен на все человеческое: на радость, на надежду, на любовь. Ты это понимаешь? Клаус?

Она прикоснулась к трясущемуся подбородку, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Тебя тоже любят. Элайджа, Ребекка, Кол. — Он резко вырвался, отворачиваясь. Мираж испарялся. Лорды, общающиеся друг с другом, пропали. — Посмотри на меня. Не смей сдаваться. Любовь сделает тебя сильнее. Сделает тем, кем ты, я уверена, хотел стать. И ты должен это помнить, потому что я напомнить уже не смогу.

Все рушилось. Крепость покрылась трещинами, медленно погибая под своим весом. Листья на деревьях пожелтели, а затем сорвались с омертвевших веток под напором ветра. Земля тряслась под ногами, а дома разваливались. Флаги, развешанные около ворот, слетели с копий и утонули в пучине безумного моря. Солнце проиграло дуэль с полной луной и исчезло за мрачным черным полотном, покрывшимся миллионами звезд. С каждой секундой Хэйли ослабевала. Потеряв равновесие, она упала прямо на руки опомнившегося избранника, вовремя подхватившего вновь умирающую.

— Так странно, — надорванным голосом произнесла девушка, прижимаясь к мужчине. — Пускай мы такие разные, мне кажется, что я всегда тебя знала. Может, потому что я побывала в твоем разуме. Или так происходит, когда ты кого-то любишь. — Сердце не перестало бороться, но организм постепенно чахнул. — Помнишь отрывок из Библии на надгробии моего дяди?

— И свет во тьме светит. И тьма не объяла его, — процитировал Лев, сдерживая слезы. Единственная привязанность, которую он испытывал. Первое искреннее чувство. Но ему не суждено познать блаженство — лишь страдания.

Где-то вдали раздался волчий вой. Протяжный, грустный.

— Я не настолько наивна, чтобы думать, что я твой свет, — холодные пальцы прошлись по щеке и коснулись губ. — Но свет в тебе есть. И ты можешь покончить с порочным кругом жестокости, начатым Майклом. И всей этой злобой. Ты должен. Чтобы стать светом для своей семьи. Ради них.

— Нет! — закричал Никлаус, теряя связь с выдуманным миром. Все вокруг поддавалось кошмару. Башни превращались в развалины. Красный замок рассеялся, словно дым. Остались только они. — Ничего не бойся. Ты отправишься туда, куда уже ушли многие. Куда когда-нибудь отправлюсь и я. Но помни, что это то место, в котором нет боли, нет печали. Это то место, где больше не будет разбитых сердец. И ты обретешь покой.

Все закончилось. Бездыханное тело обмякло на коленях морально изничтоженного правителя агонизирующего мира. Завывания прекратились. Погрузившийся во тьму смертный равнодушно следил за приближением женского силуэта. Незнакомка пошла на зов Пастуха, отказавшегося преследовать Солнце. За ней следовала верная тварь с горящим фонарем в зубах. Остановившись в нескольких шагах от павшего воина, оба существа, ворвавшиеся в сновидение, переглянулись. Он узнал их — женщина из того сна о пророчестве. Она предупреждала о хрупком балансе между Сторонами.

Поздно.

Каменная дорожка, возникшая из ниоткуда, вела в никуда. Абсолютная тишина, что рождала демонов и призраков. Осторожно ступая по недвижимому граниту, Никлаус пытался нагнать удаляющиеся фигуры, пока они вовсе не скрылись из виду.

Накрыв тело любимой своим красным плащом, он перестал испытывать эмоции. Смерть или вечные муки. Велика ли разница? Дерево в самом конце пути распустило золотистые ветви. Над ним кружили вороны, не издавая ни единого звука. Падальщики каркают, но эти хранили молчание. Он мог контролировать своих демонов.

— Опасайся пятерых! Опасайся пятерых! — прокаркала единственная белая птица. Она хлопала крыльями и перелетала с ветки на ветку. Черные неподвижные глаза изучали застывшего мальчишку. Взметнувшись на самую верхушку, иллюзия вторила своему загробному голосу:

— Их пятеро! Их пятеро!

Очередное пророчество. Но о ком речь на сей раз?

Внезапно раздавшееся лошадиное ржание заставило обернуться. Прекрасный белый жеребец пронесся мимо. Наездник не оглянулся, продолжая мчаться в пустоту. Держа наготове лук с натянутой стрелой, он хотел поразить вестников, но поехал дальше. Серебристая материя покрывала его спину.

Следующим был всадник с мечом, размахивающий им, словно флагом. Рыжий иноходец отказывался подчиняться хозяину и шел в своем направлении. Война. Она всегда непредсказуема.

Вороной мустанг буквально воспарил над прочими, высекая искры. Им управлял человек, несший весы в правой руке.

Шествие замыкал бледный зверь с пустыми глазницами и дряхлым телом, едва волочивший ноги. На нем сидел мертвец без кожи, орудующий косой.

— Внук мой, ты должен найти тех, кто направит тебя, — произнесла Далия, скрывшись за мощным стволом умирающего дерева, пострадавшего от косы Смерти. — Запомни: пес — преданный слуга. Рысь — самоотверженный защитник. Красная тварь — верный друг. Сломленное древо — одержимый союзник. Звезды укажут тебе путь. Чудовище из морской пучины избавит тебя. Берегись монстра за красной дверью!

* * *

Форт Сангард раскинулся на живописном лугу, среди высоких холмов и бурных рек. Плодородие земель помогало дому Бракенов переживать суровые зимы и сбывать товар по другим городам. Многочисленные деревья, когда-то защищавшие крепость, были вырублены неблагодарными поколениями. На их месте возникли города и поля. Слабенькая на вид цитадель, меж чьих стен порос мох, еще могла выдерживать осады и штурмы. Две четырехугольные башни располагались по обе стороны от центральных ворот. Глубокий, выстланный камнем ров осушили. Внутри царили полнейший хаос и разруха.

Единственная деревянная церковь на всю округу была сожжена вместе со всеми, кто внимал проповедям напыщенных священников. Ложных идолов с их поклонниками постигла та же участь — людей выволакивали на площадь, привязывали к огненному столбу и наслаждались душераздирающими криками. Отвратительный запах плоти отравил воздух. Несколько месяцев назад лорд проиграл битву за свои территории, а затем попал в плен к дорнийцам и был вынужден сдаться. Еретики осушали погреба с вином, распевали песни в покоях, уничтожали запасы провизии и угрожали добить старика изнасилованием его жены и дочери.

Но позавчера все изменилось.

Своим присутствием Форт почтил не кто иной, как сам Лжепророк собственной персоной. Победоносно въехал на черном жеребце и привел с собой троих ублюдков, носящих титулы рыцарей. Они вели себя подобающе, но то, что души их сотканы из ненависти, чувствовалось даже на расстоянии. Сегодняшний день мог стать последним для шестидесятилетнего ветерана. Его притащили в отдаленную комнату и велели дожидаться прихода Лидера. Остальные безбожники разбрелись по грязным борделям и тавернам с закопченными стенами, однако трое нечестивцев отдыхали в пиршественной зале.

С чего бы мне, — сказал тот лорд, —

Склоняться перед тобой?

На стяге твоем такой же кот,

Лишь только цвет другой.

Мелодичный голос неуемного северянина начинал действовать на нервы. Скрестив ноги на столе, Клэнт не переставал салютовать всем присутствующим бокалом вина. Отменный вкус превращал ироничного солдата в настоящего забавника, играющего судьбами людей как ему вздумается. Самый опасный из троицы. Иные одержимы просто местью — это обыкновенное человеческое стремление. Но Клэнт убивал ради удовольствия, упиваясь процессом. Жертвы становились на колени, воздевали руки и молили вечно улыбающегося демона о пощаде.

Он даровал им меч. Так, по его мнению, выглядит милосердие.

Хоть алый лев, хоть лев златой, -

Важней длина когтей.

Не верю я, что коготь твой

Острее и прочней.

Разглядывая медную голову льва, недавно стоявшую на карте возле крепости Талли, всадник не переставал раздражать сидящих неподалеку товарищей, занимавшихся полезными делами. Обиженный воин решил намекнуть на невоспитанность славной песней, чем усугубил ситуацию. Безмолвный Даниэль, опиравшийся на свой клинок, охранял дверь, чтобы наследник Форта не бежал. Излишняя предосторожность, ибо юноша был занят игрой в шахматы. Мандерли не выносил чертового стихотворения, воспевающего могущество Ланнистеров, но еще больше он желал схватить скверного исполнителя за горло и избавиться от его ужасного блеяния.

Так он сказал, так он сказал,

Из Кастамере лорд.

С тех пор лишь дождь в пустынный зал

По лорду слезы льет.

— Ты просто можешь взять и заткнуться? — поинтересовался Отшельник, наверняка закатывая глаза под непроницаемым шлемом, закрывающим лицо. Слушать песенку третий раз подряд и не сойти с ума — задача поистине невыполнимая. — Мне надоело. Закрой рот, иначе останешься без языка.

— Спорить не буду, Дэнни-зануда. Смеюсь и рыдаю. Бродяга умирает, — приглушенный тон, умышленно насмешливая интонация — взбешенному изгнаннику этого хватило. Он был готов разорвать обидчика на мелкие кусочки, но его задержал Теодор, положивший руку на черный панцирь соратника. Успокоившись и выровняв дыхание, страж вернулся на место. — Мне скучно с вами. Старк готовит новоявленных союзников к предстоящей битве, но ему хотя бы весело.

— Чего же ты ждешь? — осведомился Борелл, вновь усаживаясь за небольшой столик в центре помещения, на котором стояла шахматная доска. Выбывшие фигурки лежали в отдалении, дожидаясь новой партии. — Иди развлекайся. Сожги пару крестьян али посети местный дом удовольствий. Уверен, ты найдешь себе подходящее занятие.

— Одному неинтересно, мне нужна компания, — пожаловался Рисвелл, глядя на двоих братьев по оружию, испытывающих к нему столько же презрения, сколько и к себе. — А ты что скажешь, дорогая? Не хочешь провести время с самым привлекательным из Всадников Апокалипсиса?

— Боги, перестань нас так называть, — взмолился благоразумный житель востока, уже потерпевший сокрушительное поражение от семнадцатилетнего юнца. Раздражение чувствовалось во всей позе кавалера с серебряной брошкой в виде маленького краба с восемью ногами и двумя клешнями. — Тебя действительно стоит лишить языка.

Леди Валери, обмахивающаяся причудливым листком желтоватого цвета, не желала обращать внимание на говорливого северянина, чей пронизывающий взгляд не обещал ничего хорошего. Отказавшись от столь щедрого предложения и получив в ответ разочарованное фырканье, целительница продолжила готовиться к кровопролитной бойне. К ней никогда не приносили рядовых бойцов, но жалость и сострадание одерживали верх. Приходилось удалять гниющую плоть, перевязывать страшные раны и отрезать конечности.

— Прошу прощения, но у меня много дел, — оправдалась южанка, пожимая плечами. Ей хотелось избавиться от назойливого мужчины как можно скорее. — Включая средство от головной боли для Лидера. Думаешь, оно приготовится само?

— Сплошная тоска, — огорченно протянул Клэнт, вытягиваясь всем телом. — К тому же у меня вино закончилось.

Избавившись от пустого бокала, подвыпивший ценитель женской красоты снова решил обратиться к врачевательнице:

— Вы, дорнийцы, такие невеселые. Знавал я одного из ваших, но не помню, из какого он там дома. Кажется, у него в гербе было перо, но не суть. В общем, я по этому поводу вспомнил одну песню.

Даниэль шумно выдохнул, стараясь не сорваться. К счастью, очередной композиции не суждено было сорваться с уст бражника — громкие шаги разнеслись по коридорам и достигли отдаленной комнатушки. Стук в двери сопровождался приказом немедля пропустить хозяйку властного голоса внутрь.

Желание супруги лорда — закон. Двери шумно распахнулись, пропуская вперед женщину невысокого роста. Светлые волосы с каштановым отливом достигали самой груди. Линия плотно сомкнутых губ слегка дрожала, выдавая её волнение, но она по-прежнему держалась гордо, будто не являлась заложницей в собственном доме.

Слабый, безвольный супруг позволил ей раскрыть весь свой потенциал. Интриги стали частью ее жизни, что не мешало ей до безумия обожать своих детей и думать об их благополучии. Она пыталась договориться с королем относительно брака дочери с одним из принцев, но все сорвалось. Попытка устроить сына оруженосцем также не принесла результатов. Исчезновение последнего встревожило до такой степени, что леди осмелилась потревожить троицу захватчиков. Приподняв брови, она взглянула на мальчишку, увлекшегося игрой. Тот даже не соизволил поприветствовать мать.

Облегченно вздохнув, Энджи поспешила к юноше, но дорогу ей перегородил клинок Мандерли, блеснувший в солнечном свете. Шокированная дорнийка сделала четыре шага назад, после чего нахмурилась и покрыла дерзкого солдата отборной руганью с дополнениями на втором языке. Обернувшись, младший Бракен встретился глазами с матерью и мгновенно поднялся со стула. Просьба впустить разгневанную женщину была исполнена в считанные секунды. Заключив первенца в крепкие объятия, леди не прекращала осыпать его поцелуями.

— Какого черта ты здесь делаешь, Доменик?! — опомнившись, прокричала южанка, тут же забывая о душещипательной семейной идиллии. Находиться в компании еретиков и разделять с ними трапезу — недопустимо. — Я просила тебя не выходить из покоев?!

— Успокойтесь, миледи, — вежливо посоветовал Теодор, подняв руки вверх в качестве извинений. — Мы просто общались. Ваш сын — прекрасный игрок. Победил меня. Раза два, если не ошибаюсь? — поклонившись непрошеной гостье, адмирал улыбнулся. — Я не причинил бы ему вреда из-за поражения в глупой игре.

— Да, мы бы всего лишь отрезали ему два пальца за две победы, это не так уж и много, — вмешался циничный Рисвелл, расхохотавшись своим неприятным смехом. Борелл никак не отреагировал на этот вполне предсказуемый ход.

— Что за шум? — тоном, не допускающим извинений, вопрошал Гэбриэль, неожиданно появившийся в дверном проеме. Разросшаяся борода состарила его лет на двадцать, а нестриженые волосы достигали плеч. — Госпожа, почему вы отвлекаете моих подчиненных? Кажется, мы договаривались, что вы останетесь в опочивальне?

— Со мной вы ни о чем не договаривались, — отрезала смелая девица, снисходительно глядя на знаменитого цареубийцу. — Возможно, мой безмозглый муж и обговаривал с вам политические аспекты нашего заключения, однако меня они не касаются. Лютор слишком зависим от чужого мнения, им легко управлять. Впрочем, вам сие известно.

— Вы очень храбрая, леди Бракен. Или мне лучше именовать вас леди Блэкмонт? — он хищно облизнулся, демонстрируя ряд белоснежных зубов. Но это не подействовало. — Как вам удобнее?

— Галантно с вашей стороны, — передразнивая собеседника, парировала Энджи. — Мне рассказывали о вашей любви к манипуляциям, но я ожидала большего. Вы отрубили голову моему старшему брату, а младший нынче гордо зовется безбожником или как вы там еще себя титулуете? Не так важно.

— У вас такая красивая дочь, — напомнил Волк, хитро улыбнувшись. Болотные зрачки расширились, а лицо побледнело. Вот она, нужная струнка. Выдавив усмешку, гордая и непреклонная уроженка Дорна выпрямилась. — Будет обидно, если с ней вдруг что-то произойдет. Ну, не знаю, разделит судьбу нерадивого дяди, например. А ваш сын…

— Вы угрожаете? — Старк изобразил удивление, приложив ладонь к груди. Остальные присутствующие не ввязывались в разговор. — Разумеется, сейчас вы напомните мне о печальной участи Марии Личестер. Поверьте, я знаю про историю с монеткой. Уже подкинете или подождем?

— А она хороша, чересчур хороша! — воскликнул Зверь, обращаясь непосредственно ко всем зрителям, наблюдавшим за фарсовой комедией. — Дорнийцы воистину грозные люди. Я тесно общался с вашей соотечественницей и, признаться, был восхищен ее…

— Мне плевать, — перебила южанка, останавливая бессмысленные ораторские речи, не представляющие никакой ценности. — Вы говорили о каких-то договоренностях. Что же, они справедливы, но для начала исполняйте их сами. А я возвращаюсь в комнату. Доменик, иди за мной. Немедленно.

Повиновавшись, наследник Форта поблагодарил соперника за чудесную партию. Тот лишь слабо кивнул и проводил самоуверенного мальчишку неотрывным взглядом. Будет досадно, если его сожгут на костре в качестве поднесения Люциферу. Рисвелл, тем не менее, не разделял подобной точки зрения и посоветовал убить кого-нибудь из треклятой семейки огненных коней. Насмехаясь над чужим гербом, Клэнт забыл о том, что черная лошадиная голова с алой гривой является символом и его дома. Жаль, что вместо Бракенов нельзя принести в жертву его самого. Мандерли поддержал бы эту идею.

— Хватит заниматься ерундой! — рявкнул недовольный Антихрист, расправивший плечи, стоило Всадникам заговорить без разрешения. Ярость командира выражалась в несдержанной жестикуляции. Постоянные ночные пробуждения вызывали жуткие головные боли. — Скажи, Теодор, все ли готово?

Утвердительно кивнув, Борелл едва сдерживал торжествующую ухмылку.

— Превосходно, милорды, скоро мы встретимся со старыми знакомым. Вы просили мести — вы ее получите. — Незавершенная партия заставила северянина подойти ближе и, прикоснувшись к белому королю, положить его на доску. — Шах и мат. Черт, потрясающая игра, всегда нравилась. Но проигрывал я в нее чаще, чем мой братец. — Вытерев капли пота со лба, узурпатор предложил еще раз погрузиться в мир шахмат. — Но сначала мне бы хотелось освободиться из цепей, которые при такой невыносимой жаре угрожают добить окончательно. Леди Валери наверняка сможет оказать мне услугу, не так ли? Я все еще чувствую себя мертвым и обездвиженным из-за этой ужасной бороды. Уверен, из этой ситуации есть выход. Я буду благодарен за такое избавление.

* * *

Встреча на Перекрестке должна была состояться не позднее трех часов пополудни, а закончиться либо жестокой бойней, либо компромиссом между двумя сторонами. Вот и балансируй на грани пропасти. Зная характер Гэбриэля, второй вариант развития событий наиболее вероятен. Посему было решено не поддаваться на провокации так называемого Лжепророка и придерживаться начального замысла.

Таким образом, их малочисленный эскорт выдвинулся из центрального замка. Всего три новоявленных гвардейца без привычных белых плащей, один монарх и двое лордов с несколькими солдатами, замыкающими шествие. Старый десница ехал подле нового повелителя.

Живописная местность вселяла некое подобие надежды. Легкий ветерок раскачивал ветви одиноких, нетронутых деревьев. Знаменосцы гордо несли штандарты: львы и волки, орлы и рыбы — разнообразная живность красовалась на гербах приспешников Ланнистеров. Золотистая роза возглавляла процессию наряду с восставшим зверем. Мощная энергетика исходила от этого места. Именно здесь, ровно двадцать три года назад, Лукас Талли присягнул на верность повстанцу Майклу. Не стоило полагаться на волю случая. Легион скорее устроит массовое самоубийство по приказу Великого Лидера, чем преклонит колено.

Свита молодого государя остановилась у подножия невысокого холма, на котором не было никого, кроме двоих облаченных в кольчугу воинов. На вершине брали начало четыре дороги, ведущие к четырем разным городам, вследствие чего холм и получил такое название. Молчаливые рыцари, не обремененные чувством такта, погрузились в свои занятия. Один из них, носящий чешуйчатую кольчугу, припав на одно колено, правил клинок точилом. Омерзительный скрежет заставлял морщиться и хмуриться от неудовольствия, но незнакомца это, казалось, не смущало. Второй мужчина стоял в тени единственного уцелевшего дуба, ставшего неким опознавательным знаком.

— Приветствую, — церемониальным тоном изрек Никлаус, детально изучая каждого из отрешенных безбожников. — Мы явились для переговоров с вашим главарем. Иначе я не могу назвать правителя вашей разбойничьей шайки, — властный голос напоминал Майкловский. — Где он сам? Как непунктуально.

— Владыка Беленора задал вам вопрос! — рявкнул несдержанный на язык Мозер, резко дергая жеребца за поводья, в результате чего тот сделал шаг вперед. — Неужели у вас принято давать обет молчания? Я что-то не заметил подобного, когда убивал ваших дружков. Поверьте, их вопли — одна из немногих причин, по которым я еще защищаю государство.

Ответ на столь эмоциональную тираду последовал незамедлительно: мрачный смех. Непроницаемые черные доспехи искажали его, придавая капельку зловещего. Снять шлем и явить прибывшим свое лицо? Не в правилах известного всем Отшельника, не признающего в равной степени ни Богов, ни царей.

Мейсон, восседающий на кобыле рыжеватой масти, внимательно разглядывал невоспитанного волчьего посланника. Прежде им доводилось сталкиваться в поединках. Однажды Талли уехал с огромным количеством мелких порезов и шрамов, полученных в ходе столкновения. Поспешив сообщить товарищам о том, что за человек находится перед ними, он едва не кричал.

— Ты никто, Клаус из дома Ланнистеров, — отчеканил доселе безмолвствовавший лорд с серебристым крабом, угрожающе выставившим клешни на зеленой эмали кирасы. — Тысячный своего имени. Король пустоты. Повелитель руин.

— И твоей власти больше не существует, — произнес Даниэль, не переставая точить лезвие фамильного меча. Иронично, ведь он был дарован великим Драконом, павшим от лапы злостного хищника.

Разговор явно зашел в тупик. Переглянувшись друг с другом, гвардейцы напряглись. Их чутье подсказывало, что дальнейшая беседа не имеет смысла. Остается выяснить место и время завтрашней битвы, а затем как можно скорее покинуть злополучный Перекресток. Клиган не переставал скалиться, будто один из троих псов на своем же гербе. Расти отрицательно качал головой, желая убраться отсюда. Распалить юношу, вынуждая броситься в атаку — задача несложная. Валькур осознавал всю серьезность положения, в котором они оказались, но не рисковал вмешиваться в переговоры, так и не начавшиеся. Обмен любезностями мог продолжаться вечно. По крайней мере, до тех пор, пока одна из сторон не образумится.

— Кто вы вообще такие? — поинтересовался Тирелл, не знавший ни одного из поганых еретиков. Гнев заблестел в ярко-голубых глазах просторца, а кулаки сжались вокруг поводьев. — И по какому праву смеете оскорблять тех, кто стоит выше обыкновенных подчиненных?

— Кто мы такие? — повторил голос с явственными насмешливыми нотками. Владелец ярко выраженного северного акцента наконец-то явил себя. Мощные ветви старого дуба позволяли любому желающему взобраться на дерево и насладиться красотами Центрального региона. Воспользовавшись своеобразным приглашением, Рисвелл не мог вернуться на сцену без должной эффектности.

— Слушайте мою клятву и станьте свидетелями моего обета! Собирается ночь, и начинается мое служение. Оно, увы, не окончится до самой моей смерти. Я не возьму себе ни жены, ибо в ней нет нужды, ни земель, поскольку их разорили львы, не буду отцом детям, так как их перебили в той злополучной войне. Я не надену корону и не буду добиваться славы, потому что мне ее хватает. Я — меч во тьме; я — всадник на коне; я — ночь, приносящая погибель всему твоему роду; я — рог, пробуждающий спящих врагов; я — щит, охраняющий господина Старка. Иными словами, мы — Всадники Апокалипсиса. Ты же не злишься, Теодор? Не смог удержаться.

— Я искал вас у Трезубца, сир Мандерли, — королевский десница напрямую обратился к скитальцу, коего помнил еще молодым бойцом, мечтающим занять место в личной гвардии Таргариена. — Вам даровали помилование и разрешили править владениями предков.

— Меня не было у Трезубца, — сухо вымолвил бродяга, не считая нужным вспоминать о событиях двадцатилетней давности. — Горе постигло бы вас, если бы явились туда и попытались заговорить со мной.

— Когда пала Драконья Гавань и Майкл убил Луциана, я пытался узнать, где вы, — сир Орсон не сдавался, понимая всю бессмысленность затеянного предприятия. Разве он виновен в произошедшем? Виновен в том, что его прежний ученик лишился родного дома и семьи? Нет.

— Я был далеко, — отвечал Даниэль, сильнее раздражаясь от бесконечного допроса. — В противном случае Луциан по-прежнему бы сидел на троне, а голова вашего лживого короля украшала бы стену крепости.

— Я спускался к Волчьему Логову, чтобы снять осаду, — упорствовал Темплтон, едва ли помня о первоначальной цели всего этого. — Там лорд Старк сложил знамена, а все его вассалы преклонили колено в знак верности. Я был уверен, что вы окажетесь среди них.

— Я ни перед кем не склоняюсь, — зарычал раздразненный адмирал — ярость вылилась лишь в противный скрежет по металлу. Дрожащая рука с точилом соскочила.

— Как бы там ни было, но вы склонились перед умалишенным проповедником, что не делает вам чести, — Ланнистер не собирался отсиживаться в стороне, пока проклятые стервятники не позволили себе слишком многое. Взор говорившего упал на молчуна с крабом в гербе. — Я долго не мог понять, где же видел вас раньше, а затем перебрал в памяти ту битву с гвардейцами моего ныне покойного отца. Вы сын Вудро Борелла и наследник его земель.

Теодор утвердительно кивнул, не издав ни звука.

— Знаете, это немного нелогично. Воевать за ненавистного узурпатора, а потом переходить на сторону его убийцы. И как вы себя называете? Чума, голод?

— На самом-то деле это вопрос открытый, Ваша милость, — вмешался ухмыляющийся лорд Загона, умышленно нарушая правила этикета. — Мы еще не разобрались, у кого какая роль в нашем маленьком братстве. Впрочем, разница невелика. Подробнее сие можем обговорить на завтрашнем пиру в честь победителя дружеской бойни. Как вы на это смотрите?

— А ты забавник, верно? — спросил Мятт, испытывающий инстинктивное отвращение к подобного рода людям. За их цинизмом скрывались опасные личности, способные убить без каких-либо колебаний или сожалений. — В любом случае, твои головорезы повинны в смерти моего зятя. Видишь это? — извлекая из-под плаща изогнутый нож, похожий на тесак, Валькур провел пальцем по острому лезвию. — Я лично поклялся отрубить руку виновному в смерти Генбы.

— Вам следует быть осторожным с клятвами, — порекомендовал напыщенный Рисвелл и улыбнулся краешком губ. — Смерть — это так скучно, согласитесь? Скука полнейшая. Такая, хроническая.

— Где Гэбриэль? — первородный начинал терять терпение. Неужели им доведется выслушивать это на протяжении нескольких часов? — Он написал трогательное письмо и не явился. В чем подвох?

— Мы недавно узнали о том, что леди Ребекка праздновала свадьбу, — расширившиеся зрачки и раздувающиеся ноздри Льва свидетельствовали о бушующем внутреннем гневе. — В качестве подарка мы отправили ей медвежью шкуру. Она вам понравилась, не так ли?

Шокированные взгляды изучали полубезумного северянина, держащего наготове два клинка, чьи навершия выглядывали из-за спины.

— О, да бросьте, вы же не думали, что мы так легко позволим убить одного из нас? От Джагуара мало толку. Иногда его человечность одерживала верх и он становился скучным. С такими долго не продержишься, поэтому мы оставили его наедине с вашим новым союзником. Вот и вся история.

— Смотрите внимательнее. Потому что чем вы ближе, тем меньше вы видите, — рыжий конь упрямо зафыркал, стоило хозяину вскочить в седло и натянуть поводья. — Это и есть иллюзия обмана.

— Передайте леди Аррен наши искренние поздравления, — попросил Клэнт, повторяя движение за товарищем. Вскоре трое всадников оказались верхом, намереваясь вновь эффектно покинуть сцену. — Завтра у нее на полу будут красоваться конские шкуры, да еще и с легким красноватым отливом. Разумеется, все это после битвы, которая у нас с вами запланирована на рассвете. Не опаздывайте на собственные похороны.