Сумерки богов (джен)

Валентин Скуратов пересек вестибюль отеля «Mercury» и нажал кнопку вызова одного из четырех скоростных лифтов. Когда зеркальная створка ушла в сторону, он шагнул в каплевидную кабину и коснулся сенсора с цифрой «49». Именно там, в двухкомнатном люксе с видом на залив Беринга его ждала женщина по имени Камилла, его неожиданный работодатель.

После их первой встречи в баре «Кантина» бывший начальник службы безопасности «DEX-company», пользуясь старыми связями как среди преступного элемента, так и среди сотрудников спецслужб, навел кое-какие справки.

Эффектная блондинка, присвоившая себе родство с династией Трастамара, неожиданно таковой и оказалась. Внешнее сходство с Корделией подтвердилось документально. Особа, назвавшаяся Камиллой, действительно приходилась законной дочерью Карлосу-Фредерику Трастамара, имела гражданство Геральдики, откуда была изгнана вместе с матерью по требованию отца, уличившего жену в неверности. Произошло это почти пятнадцать лет назад, примерно тогда, когда пассажирский лайнер «Посейдон» уже истек кислородной кровью, а Корделия только начала свои гонки со смертью.

Бракоразводный процесс тянулся около года. Адвокаты с обоих сторон рвали друг друга в клочья, но муж в конце концов выиграл суд и выдворил жену с престижной жилплощади. Единственное, что удалось выторговать опозоренной супруге, так это скромную недвижимость в старом Лондоне, городе, давно утратившем былую привлекательность, и небольшой участок земли на Аркадии.

Судебное разбирательство состоялось в Лютеции и в общегалактическом медиапространстве освещалось скупо. Да и власти планеты, ставшей заповедником аристократов, всячески препятствовали распространению слухов. Но и тех сведений, что просочились в земную светскую хронику, бывшему особисту хватило, чтобы нарисовать детальную картину.

И, согласно этой картине, старшая дочь Карлоса-Фредерика Трастамара Камилла пострадала незаслуженно, так как измену матери подтвердил ДНК-тест только сына, а родство дочери с благородным папой, напротив, подтвердилось. Была ли средняя дочь так же зачата от любовника, осталось неизвестным.

Решение отца изгнать неверную супругу вместе с детьми Скуратов в глубине души не одобрял. Не по-мужски. Жена — да, согласен, прощения не заслуживает. Скуратов, вероятно, поступил бы точно так же, если не жестче, окажись он в сходной ситуации, но дети-то в чем виноваты? Дети отцов не выбирают. И почему наследником должен быть обязательно мальчик?

Как мужчина особист понимал опозоренного мужа. Если бы жизнь самого Скуратова сложилась иначе, если бы он выбрал другую профессию, учителя в школе или бухгалтера в торговом представительстве, он бы, вероятно, сейчас был женат и воспитывал детей. И как всякий мужчина, желал бы видеть своим продолжением именно сына. Желание вполне объяснимое, естественное, сын для отца — это гарантия бессмертия, его наследник, воплощение, тот, кто подхватит упавшее знамя и понесет его дальше, даже если это знамя скромного счетовода в пыльной конторе. Однако это не значит, что он вычеркнул бы из своей жизни дочерей, лишил бы их своей защиты и покровительства. А уж выгнать из дома…

Неудивительно, что леди Камилла так ожесточилась. Главным врагом, главным виновником, назначила Корделию, невзирая на то, что сводная сестра даже и не знает о ее существовании. Или знает? Вот еще один вопрос, требующий внятного ответа. Интересовалась ли Корделия судьбой своих сводных брата и сестер?

Что таковые существуют, она несомненно в курсе. Ей известно, по какой причине Карлос-Фредерик признал ее дочерью и оставил наследство. Следовательно, ей известна и судьба родственников. Пыталась ли она им помочь? Или не пыталась? Или ей все равно? Да и почему должна пытаться? Сами родственники вряд ли признали бы ее за свою, случись Корделии к ним обратиться. Кто она им, знатным и законнорожденным? Всего лишь плод отцовского легкомыслия и наивной влюбленности простолюдинки. Но в ситуации зеркально противоположной законнорожденные считают себя неправомерно обиженными.

Камилла — одна из них. Корделия ее обокрала — и Корделии предстоит за это ответить.

Бывшего особиста, по большому счету, судьба Корделии не волновала. Для него она была врагом. И так же виновна в воровстве — в воровстве его обеспеченной старости, его будущего. Хотя украла их вовсе не она. Корделия всего лишь оказалась в нужном месте в нужное время и воспользовалась удачно сложившимися обстоятельствами, что вызвало у Скуратова тайное восхищение. А виноваты в крушении «DEX-company» скорее сама «DEX-company» и безрассудство ее владельца — Ржавого Волка, чересчур увлекшегося ролью императора Палпатина.

Так же и с этой несостоявшейся Трастамара. Сама Корделия ничего у нее не воровала, виной всему патриархальное высокомерие отца, его слепая преданность традиции. Да и мать хороша. Но признать виновниками родителей — означает выйти из удобной и всеоправдывающей позиции жертвы. А если выяснится, что Камилла не жертва, то на каком основании она требует возмездия?

Объявившаяся сводная сестра Корделии Скуратова откровенно пугала. Ему, бывшему офицеру спецслужб, сотруднику особого отдела, контрразведчику и наемному убийце, она представлялась затаившейся в траве змеей. Эта змея очень красива. У нее яркие, светящиеся глаза, стройное, грациозное, почти невесомое в броске тело. Эта змея никогда открыто не нападает и, кажется, лишена ядовитого зуба. А если и кусает, то укус ее приводит не к летальному исходу, а дает эффект легкого, блаженного опьянения, приятного транса. Она смотрит в глаза, эта прекрасная змея, и усыпляет, дурманит, завораживает. Укушенный становится ее покорным и даже радостным рабом. А это опасно, очень опасно. Это опасней смертельного отравления.

Он опасался таких женщин. Умных, озлобленных. После них остаются не разрушения, после них на месте цветущих городов дымится выжженная земля.

Он мог бы отказаться. Сделанное в баре «Кантина» предложение не было ультимативным, у него был выбор. Выбор, как у любого безработного отставника, прозябать на пенсию в безвестности или попытаться обрести былую значимость. Ну и заработать. Накопленных за прошедшие годы, богатые приключениями, боевыми операциями и работой в «DEX-company», денег ему бы хватило на скромное, но вполне достойное существование. Он заслужил несколько лет покоя. Возможно, не поздно подумать и о семье. Он не стар, мог бы найти подходящую женщину.

Но ему заранее было скучно. Тоскливо. Он временами представлял это свое упорядоченное, законопослушное существование — и скрипел от ненависти зубами. Да, вот так прозаично объяснялось его согласие.

Ему было скучно. Он не хотел на пенсию. Даже на достойную с легким гарниром из роскоши. Он снова хотел работать, хотел чувствовать себя живым, нужным, незаменимым, хотел идти по краю, по лезвию, чувствовать запах крови и тяжесть оружия.

Месть опять же. Жажда реванша.

Сергей Волков был его другом, его товарищем по оружию. Скуратов не мог оставить ни его гибель, ни гибель его дела безнаказанными. Месть — его долг. А если нашелся тот, кто согласен взять на себя сам грех этой мести, стать ее вдохновителем и движителем, то почему бы не поучаствовать в качестве наемника, прикрываясь чужим решением? Если боевую группу мстителей не возглавит он, Скуратов, то это сделает Макс Уайтер. И таких дров наломает.

Скуратов постучал и вошел. Его ждали, Камилла была не одна: за столиком в гостиной сидел Казак. Перед ним стояла бутылка марочного коньяка. Судя по причудливой форме — это был продукт коньячного дома «Харди». В углу у мини-бара расположился Рудольф, на этот раз без гелевой маски, что привлекательности и узнаваемости ему не прибавляло. И еще один, незнакомый Скуратову мужчина сидел на диване.

Незнакомцу было лет 35, может быть, 40. Высок, хорош собой. Ухоженные каштановые волосы, темные глаза, волевой подбородок. «Бабам такие нравятся», мысленно охарактеризовал его особист, немедленно проникаясь к гостю неприязнью. Слишком самоуверенный, слишком холеный. Не допускает даже тени сомнения в своем коренном отличии от всего прочего, воняющего потом, человечества. Сама хозяйка номера Камилла в облегающем темно-синем брючном костюме сидела с ним рядом. В руке — пузатый коньячный бокал. На дне янтарно светилась недешевая жидкость.

Скуратов мысленно усмехнулся: картинка как из светского журнала, точно рассчитанная и насквозь фальшивая, как 90% алкоголя, поставляемого в «Кантину».

— Валентин! — почти радостно воскликнула Камилла, протягивая руку то ли для дружеского рукопожатия, то ли для галантного поцелуя. — Мы вас ждем.

Скуратов, пользуясь тем, что он «старый солдат и не знает слов любви», руку пожал и сел рядом с Уайтером. Незнакомец поздоровался с ним вежливым кивком. Рудольф, приподнявшись, изобразил поклон. Скуратов продолжал смотреть на новоприбывшего, нисколько не пытаясь смягчить свое злое, проницательное любопытство. Незнакомец тоже не отводил от него глаз и не выказывал смущения. Он, несомненно, знал, кто перед ним, с каким послужным списком и с какими выдающимися способностями. Камилла, заметив это противостояние, слегка занервничала.

— Это мой друг, — поспешила пояснить она, — его зовут Александр.

— Я так понимаю, уже не посредник, а представитель нашего работодателя, — сухо выдвинул предположение Скуратов.

Этот молодчик был слишком хорошо и дорого одет, чтобы быть одного поля ягодой с Рудольфом. Рудольф — обслуга, улучшенный аналог Падлы, которого Джонсон мимолетно ликвидировал на Карнавале, а этот — вальяжный, крупная птица. Если не сам заказчик, то особа приближенная.

В ответ на слова особиста Александр чуть заметно улыбнулся и кивнул.

— Вы проницательны, — произнес он.

Голос у него был соответствующий — уверенный, мелодичный баритон. И блондиночку обладатель баритона явно давно очаровал и держит на коротком поводке. Это вам не замордованный семейной жизнью редактор журнала, тут у него «любовь с интересом, тут у него лежбище».

— Я о вас много слышал, — продолжал гость, — много лестного и убедительного. Вы же понимаете, мы не могли действовать вслепую. Нам необходимы были точные сведения.

— Да, понимаю. Вам нужен был компромат.

— Ну зачем же сразу компромат? — поправил его Александр. — Нам нужны были рекомендации.

— Да ладно тебе, Лаврентий, — бесцеремонно вмешался Казак, — чего ты в бутылку лезешь? Тут все свои, все друг друга знают.

— Далеко не все, — возразил Скуратов. — Мне вот, например, имя Александр ни о чем не говорит. Я бы хотел подробностей. Должность, звание.

Александр усмехнулся.

— Я управляющий инвестиционным фондом своего двоюродного дедушки. Здесь представляю интересы заказчика, а так же его деньги. Готов предоставить в ваше распоряжение сумму, которую вы сочтете необходимой для реализации нашего плана. Разве этого мало? Какая вам разница, под какой фамилией ходят эти деньги?

— Любую? — недоверчиво переспросил Скуратов.

— В том-то и штука, Лаврентий, — хохотнул Казак. — Нам дают карт-бланш.

Скуратов бросил на него предостерегающий взгляд. Казак, успевший закинуться марочным коньяком, был неестественно весел. Глаза налились кровью, губы искривились.

— Не называй меня Лаврентий, — произнес особист.

— Ладно, не звать, так не звать.

— В каких пределах сумма?

— В галактических, — повторил Александр.

Скуратов воспринял это как шутку. Презрительную шутку. Он предпочитал конкретику.

— А если миллион?

— Значит, миллион.

— Если вы не ограничены в средствах, то почему бы вам у нее этого киборга попросту не купить? Эта жестянка обошлась Корделии в пятьсот тысяч галактов. Дайте ей втрое больше. Или вчетверо. Она женщина деловая, своего не упустит. Дайте ей два миллиона, если такие суммы для вас — карманная мелочь.

— Пробовали уже, — мягко ответил Александр, — делали предложение через наших юристов.

— Что ответила?

— Послала! — заржал Казак. — По хорошему известному эротическому адресу. Нет, ну ты представь, Лаврентий, за какую-то жестянку — два лимона! Два лимона! За жестянку! Да я бы за такие деньги…

— Да, знаю, — перебил его Скуратов, едва сдерживаясь, чтобы не ткнуть в Уайтера кулаком, — ты бы за такие деньги мать продал.

— Ну, мать бы, наверное, не продал. Хотя… два миллиона. А мамаша у меня была еще та сука. Но за жестянку… Вот бы мне за ту рыжую тварь деньжищи такие кто отвалил! Вот где справедливость? Моего за бесплатно отжали. Старшина этот… Петухов. Не слыхали, нет? Дернул же меня черт с ним связаться. Он этого рыжего дебила и прибрал. А меня на нары.

— Макс, — остановил его Скуратов, — попридержи язык.

— Я вам очень сочувствую, мистер Уайтер, — заговорил Александр. — Надеюсь, что после завершения проекта вы сможете поправить свои дела и начать все сначала. Стать честным и удачливым предпринимателем.

Казак криво усмехнулся.

— Честным предпринимателем? Почему бы и нет? Если гонорар будет соответствующим.

— Будет, — весомо произнес Александр. — Итак, как было сказано выше, получить необходимый нам в научных целях объект посредством заключения взаимовыгодной сделки не представляется возможным.

— Слушай, ты, как там тебя… Алекс, — снова встрял Казак, — а может, вы моего возьмете? Он же тоже того… из этих. — Уайтер покрутил пальцем у виска. — Так в чем разница? Тот или этот. Я дорого не возьму. Миллиона полтора. Даже миллион!

— Согласно проведенному через парламентскую ассамблею закону, разумных киборгов нельзя продавать. — Это подала голос Камилла. — Сестрица подсуетилась.

— А мы договор задним числом оформим, — не растерялся Казак. — В первый раз, что ли?

— Твой не подходит, Макс, — сказал Скуратов. — Твой рыжий — обыкновенная «шестерка» из 43-й партии. Его срыв и так называемая разумность — результат заводского брака. А киборг Корделии изначально разумный. Полноценный симбиоз с процессором. Гибульский создал его, чтобы подтвердить свою теорию.

— Если бы для нашего проекта годился любой другой сорванный, то есть разумный киборг, — сказал Александр, — то мы бы здесь с вами сейчас не сидели и не строили бы этих затратных планов. Мы бы давно решили свои проблемы.

— А что за проект? — как бы невзначай задал вопрос Уайтер, подливая себе коньяку.

«Наивный Макс, — подумал Скуратов, — прикидывается, что пьян, и уверен, что всех обманул».

— К сожалению, мне нечего вам ответить. Да я и сам еще не вполне в курсе. Я всего лишь один из исполнителей. Мне поручено конкретное задание, а что на выходе — я не знаю.

— Хорошо, я понял, — вернулся к основному предмету особист. — Продавать киборга Корделия отказалась. Категоричность ее решения обсуждать не будем. А также его причины. Я уже однажды пытался это сделать — и потерпел неудачу. Как, впрочем, и в своей попытке изъять киборга.

— Нам это известно, — подтвердил представитель заказчика.

— Таким образом, это вторая попытка. И, учитывая печальный опыт предыдущей, действовать следует продуманно и осторожно, тщательно проработав детали. Вопрос первый: где и когда. Требуется установить, где в настоящий момент находится объект. Вопрос второй: после установления местонахождения следует определиться со средствами захвата, передвижения и путями отхода. И третье: кто будет заниматься сбором информации и планированием операции?

— Где находится киборг, уже известно, — заговорила Камилла. — Вам не придется его искать. Всю необходимую информацию вы получите. Ваша задача сугубо практическая, боевая. Два дня назад на орбитальную станцию «Карл Саган» отправилась группа специалистов. Вы, вероятно, слышали, что там строится квантовый телескоп, который может служить и как приемник, и как ретранслятор на основе фрисской технологии передачи данных. Так вот. Моя сводная сестра с самого начала вписалась в этот проект и вложила в него огромные деньги. Теперь холдинг спонсирует строительство телескопа, рассчитывая использовать часть его мощностей для своих медийных потребностей. Эта группа техников полностью состоит из сотрудников холдинга, и среди них есть стажер по имени Мартин Каленберг.

— Мартин Каленберг? — недоверчиво переспросил Скуратов. — Он так и носит это имя?

— Да, — подтвердила Камилла. — Это имя стоит в его паспортной карточке. Он теперь гражданин Федерации и резидент Геральдики.

— Эта жестянка, что ли? — вмешался Казак. — Ну ни хрена себе! Как эти куклы жить стали. Резидент Геральдики! Это за какие такие заслуги?

— Так он сейчас на этой станции? Это точно?

— Да, — подтвердила Камилла, — сведения точные. И пробудет он там по меньшей мере недели три. Или дольше.

— И что с того? — Казак снова взял бутылку. — Мы эту станцию на абордаж брать будем? Для этого целый флот нужен.

— Зачем целый флот? — возразил Скуратов. — Хватит и одного хорошо оснащенного транспортника, который на законных основаниях, со всеми необходимыми документами и легальным грузом пристыкуется к станции. Насколько я понимаю, к ней ежедневно стыкуется по меньшей мере дюжина кораблей. Там ведутся монтажные работы, монтируют большое зеркало. Сварка идет в открытом космосе, в работе участвует множество специалистов. Идеальным вариантом было бы затеряться в этом людском и транспортном потоке, как можно более незаметно, без шума, без выстрелов, изъять киборга и так же незаметно покинуть станцию. Полагаю, что необходимое оборудование наличествует? Но на это потребуется время. Найти подходящий транспортник, оснастить его, обеспечить ему легальность. Со стороны туда вряд ли кого пустят, и ролкер без четких опознавательных знаков не получит разрешение на стыковку. Меры безопасности на подобном объекте должны быть соответствующими. Вот почему я и говорю о времени: никто же не может гарантировать, что киборг пробудет на этой станции достаточно долго. Если он вернется на планету, то брать его станет гораздо сложнее. Это уже наземная операция, столкновение с планетарной полицией. Понадобится корабль, ожидающий на космодроме, транспорт, чтобы до этого корабля добраться. Так же понадобится модуль для перемещения киборга. Это все непросто. Тем более что с некоторых пор (Скуратов не стал уточнять с каких) холдинг усилил меры безопасности.

— Да, наземная операция привлечет слишком много внимания, — согласился Александр. — Сейчас, когда объект покинул планету, момент наиболее подходящий. И вовсе необязательно начинать с поиска и оснастки транспортника. Вполне реализуемо воспользоваться уже оснащенным и зафрахтованным, с известной публикой на борту.

— К тому же киборг пробудет на станции не меньше месяца, если не больше, — добавила Камилла.

— Откуда это известно?

— Потому что Корделия покинула Новую Москву и отправилась на Асцеллу. Говорят, ей понадобилось обследование в каком-то крупном медицинском центре.

— У нее проблемы со здоровьем?

Камилла пожала плечами, но по ее лицу было заметно, что она очень надеется на эти проблемы.

— Сведения точные?

— Что ее не будет? Точные. Она уже оттуда прислала сообщение. Известила, что вынуждена задержаться. Так что эта авантюра с заслуживающим доверие транспортником вполне осуществима.

— Но попасть на станцию — это еще полдела, — охладил ее пыл Скуратов. — Еще предстоит искать на этой станции киборга. Она огромна.

— Зачем искать? — улыбнулась Камилла. — Он сам придет. Например, если передать ему привет. От друзей.