Сумерки богов (джен)

«Космический мозгоед» вышел из червоточины в системе Беллатрикс в 3:15 ночи по корабельному времени.

Мартин не спал. Он почувствовал смену скоростных тональностей, прошедшую по корпусу вибрацию. Четвертый прыжок. Последний. Дальше до станции «Эксплорер» только на маршевых двигателях.

Последнюю перед пунктом назначения станцию гашения Дэн обнаружил у планетоида 2089VB (12), малого тела сферической формы, замыкающего вытянутой в узкий эллипс орбитой немногочисленное звездное семейство. За несколько миллионов лет своего термоядерного бытия Беллатрикс так и не обзавелась полноценной свитой. Четыре выгоревших до кремниевого нутра спутника, один из которых был открыт в далеком ХХ-м веке, пояс астероидов и мечущаяся на привязи комета. Перигелий этой злосчастной пленницы находился слишком близко к поверхности звезды, и, скатываясь к моменту сияния, она теряла треть своей вымороженной плоти. Комета вспыхивала, распускала хвост, тащила по черному бархату космоса сияющий шлейф, расплачиваясь за этот миг триумфа самой жизнью, а потом уходила сращивать подгоревшую плоть к спасительному афелию. Следующий ее триумф станет скорее всего последним. По расчетам астрофизиков, наблюдавших за Беллатрикс, комете предстояло сгореть в истекающем с экватора звездном веществе, Мартин читал об этом в астрофизическом бюллетене. Прежде комете как-то везло, она проходила под более щадящим углом к своей «хозяйке», но сместившаяся ось лишала маленькую скиталицу шанса. Комета должна была сгореть. Прорастающий хвост, сияние, короткая вспышка и — облачко космической пыли, медленно теряющее очертание под воздействием инерционного эха.

Мартин прислушался. Тихо. Но экипаж не спит. Слух киборга безошибочно определил таящееся за этой тишиной, укрытое ею, спеленутое беспокойство. В пультогостиной только Тед с Дэном, отслеживают поступающие с лидара данные. Все остальные в своих каютах. В распоряжении Мартина только неясные звуки, шорохи, вздохи, но из этих звуков, для стороннего наблюдателя нейтральных, он легко составляет визуальные соответствия.

Станислав Федотович пытается читать. Сначала сделал попытку заснуть, ворочался, сгонял с головы Котьку, оставлял от стандартного освещения вечерний минимум, увеличивал яркость, выключал полностью, сбивал подушку, укладывался затылком в перекрещенные ладони, на несколько минут замирал, потом вздыхал, снова приказывал искину задействовать освещение, снова ворочался. Затем, сдавшись, взял со столика читалку. Вот уже с полчаса убеждает себя, что читает. И даже понимает прочитанное.

Полина сидит неподвижно, закутавшись в одеяло. Колени обхватила руками. Свое поражение она признала еще час назад. Но читать не пробовала. Вздыхает. И, кажется, трет глаза.

У Ланса тихо. Да, Ланс, пожалуй, единственный, кто спит. Киборг есть киборг. Рациональная система избавляет от энергозатратных метаний. Все правильно. Ничего не происходит. «Мозгоед» идет по заданному курсу, вычерчивает по звездной карте рассчитанную Дэном трассу, присутствия и участия Ланса не требуется. А судьба собрата-киборга… Да мало ли у него в Галактике этих собратьев? Растратой энергоресурсов Ланс ему не поможет. К тому же Мартин на корабле чужой. И по его вине у команды «Мозгоеда» снова могут быть неприятности.

Мартин понимает. Дело тут не в отсутствии солидарности или зачатков человечности. «Космический мозгоед» — едва обретенный дом Ланса, его убежище, единственное место в Галактике, где Ланс обрел свое истинное предназначение, где чувствует себя не ценным оборудованием, а полноценным членом экипажа. Как бы чувствовал себя Мартин, если бы в их доме на Геральдике или на «Подруге смерти» появился какой-то (пусть и разумный) киборг, своим появлением втягивающий Корделию в авантюру? Конечно, Мартин сделал бы все от него зависящее, чтобы помочь, но точно не страдал от бессонницы. Вот и Ланс не страдает.

Вениамин Игнатьевич заснул, но не сразу. Сначала долго возился в своем шкафчике с лекарствами, чем-то позвякивал, постукивал, потом что-то проверял из медоборудования. Мартин слышал тихое жужжание зуммеров. Затем доктор ушел к себе. И тоже ворочался, вставал, пил воду. Мартин предположил, что эта вода послужила растворителем для «волшебной таблеточки». Потом доктор еще немного поворочался и затих.

Михалыч сидел в машинном отделении до последнего. Ближе к полуночи вышел. С полчаса оставался в каюте. Осознав, что сон в данную ночь цель недостижимая, снова натянул комбез и вернулся в машинное. Рядом с мерно урчащим двигателем ему, по-видимому, комфортней.

Дэн с Тедом пультогостиную не покидали. Когда до расчетной точки прыжка к Беллатрикс оставалось два часа, Тед сделал попытку запустить космобой, но срезался на втором уровне, витиевато выругался и угрюмо затих. При других обстоятельствах Мартин непременно попросил бы его повторить гневную заковыристую руладу, чтоб запомнить, а впоследствии блеснуть стилистическим вывертом в разговоре с Никитой или даже Вадимом. Удивлять Корделию своим лексическим изобилием он не собирался. От нее могло и прилететь. Но в эту ночь даже словесная изобретательность Теда была бессильна.

При мысли о хозяйке Мартин, беззвучно постанывая, натянул на голову одеяло. Дэн в пультогостиной уловил выброс кортизола и прислал стандартный запрос. Как и в прошлое свое пребывание на «Мозгоеде», Мартин дал навигатору допуск к системе и был даже благодарен рыжему киборгу за этот ненавязчивый мониторинг. Внешне Дэн так же, как и Ланс никак не выказывал беспокойства за судьбу собрата, но в то же время Мартин знал, что рыжий DEX из 43-й партии, близнец того, некогда сгинувшего в исследовательском центре у 16 Лебедя, всегда рядом, всегда в молчаливой готовности. Краем кибернетического сознания Дэн будто отслеживал все потенциальные угрозы, раскладывал их на менее значимые составляющие, попутно примеряя возможные решения. Однажды он уже спас Мартину жизнь, не позволил активировать последний приказ. Возможно, у него получится и на этот раз.

У Мартина больше не было смертоносного комма. Он похоронил этот комм на Геральдике. Может быть, поспешил? Если бы у него и сейчас была эта «капсула с ядом», он бы чувствовал себя уверенней. Он бы знал, что ему делать. Решение напрашивалось само: дождаться обмена, удостовериться, что Корделия в безопасности и… умереть. Но комма больше нет.

Но даже если бы Мартин и сохранил устройство, спрятал бы его от Корделии, он бы не смог им воспользоваться. У Мартина больше не было хозяйки. И блок подчинения был заархивирован. Теперь, чтобы назначить Мартину нового хозяина, требовалось переустановить всю систему. Стереть Мартина до нуля. Отформатировать. Но при столь радикальном подходе не было гарантии, что установка пройдет успешно. Программное обеспечение Мартина отличалось от софта, которое устанавливали на «шестерок», его процессор изначально монтировался как равноценный партнер мозга, а не бесстрастный контроллер. И все программы, все протоколы так же писались и инсталлировались уже с учетом самостоятельной личности. Соответствующего ПО в распоряжении программистов нет. Единственная копия, которую Мартин сделал, понимая, что утрата будет невосполнимой, хранилась у «Жанет» на Геральдике. Но об этой копии не знает даже Корделия. Вполне вероятно, что со стандартным обеспечением от DEX-6 Мартин сможет двигаться, но той свободы, сравнимой с человеческой, у него уже не будет. Все функции будут урезаны. Да и будет ли он столь же ценен без своего уникального ПО?

Это может быть даже к лучшему. Возможно, там, куда он попадет, его снова попытаются сделать послушным, управляемым, ему переустановят систему, и после установки его сразу замкнет. Имплантаты парализуют мышцы, и он окажется в телесной ловушке, как человек, разбитый параличом. Станет ли это поражением для тех, кто его похитит? Или наоборот, облегчит задуманное? И он, вот такой ущербный, все равно сгодится для будущих экспериментов?

О том, что его ждет «по ту сторону», в руках неведомых похитителей, Мартин старался не думать. С консервацией «DEX-company» ничего не кончилось. Корделия свернула производство, закрыла исследовательские центры, наложила запрет на испытания готовой продукции и тесты уже эксплуатируемых киборгов, но окончательно взять под контроль всех вовлеченных в технологический процесс, всех заинтересованных, всех желающих заработать она была не в силах. Вне зоны ее влияния осталось немало честолюбивых, беспринципных кибернетиков и программистов, кто не оставил надежды на щедрого инвестора. В конце концов, всегда остаются военные и спецслужбы. Что первым, что вторым необходимы продвинутые биомашины. Первым нужны суперсолдаты, а вторым — шпионы, диверсанты, наемные убийцы. Такие, как Мартин, разумные, ловкие, быстрые, неутомимые, являются воплощением всех их чаяний.

Пресловутые Bond’ы были только первой ступенью. Они наиболее близки к желаемому совершенству — могли исполнять несложные шпионские поручения, но на полноценное внедрение их возможностей не хватало. Люди их в конце концов вычисляли, когда вариабельность жестов, мимических экспромтов, эмоциональных всплесков достигала предела. Прописать в протокол весь спектр проявлений человеческой психики не под силу самому гениальному программисту, да и память киборгов конечна.

Но такому, как Мартин никакие протоколы не нужны. Потому что за многообразие жестов, мимики, эмоций отвечает не программа, за него отвечает его полноценный, развитый, органический мозг. Мартин учится у людей точно так же, как у взрослых учится ребенок. Только в отличие от мозга младенческого, которому еще предстоит наращивать и усложнять нейронные связи, чтобы выйти на предельный уровень мощности, мозг Мартина уже на пике своей производительности. У его простимулированного, тренированного неокортекса нет необходимости тратить энергию и время на достройку нейросетей, его мозг включается в работу сразу, бешено поглощая информацию. Поэтому его младенчество после пробуждения на той станции у Бетельгейзе длилось не дольше недели. Он за неделю усвоил то, на что человеческий ребенок тратит около двух лет. А через год его интеллектуальный уровень достиг уровня взрослого человека.

— Интеллектуально ты превосходишь любого хомо сапиенс, — сказала однажды Корделия.

— Даже тебя?

— Даже меня, — ответила она с улыбкой. — Твой мозг функционирует гораздо эффективней не только моего, но и лауреата Нобелевской премии по математике. Даже не учитывая подспорье процессора.

— Это… плохо?

— Почему плохо? Ты умница и мог бы достичь немыслимых высот в любой научной отрасли, если бы пожелал, да и не только в научной.

— Мне бы тогда пришлось конкурировать с людьми.

— В этом тоже нет ничего плохого. Люди постоянно конкурируют друг с другом. И стартовые условия у конкурентов далеко не равные. Но это никого не смущает и не останавливает. А ты мог бы посвятить весь свой интеллектуальный потенциал решению какой-нибудь общечеловеческой проблемы, не требуя ни почестей, ни наград. Впрочем, люди все равно бы завидовали.

Мартин вздохнул.

— Но есть еще и другая сторона, — продолжала Корделия, — обратная сторона интеллекта.

— Какая?

— Психика. Ну или… душа.

— А что не так с моей… душой?

— С ней все так, но ей нужно повзрослеть. Ты у меня еще ма-а-аленький.

— И глупый.

— Да, и глупый. Но не в интеллектуальном смысле. В интеллектуальном ты ого-го какой умный. Даже слишком. Глупый в смысле… души. Наивная она у тебя, детская.

— А что нужно делать, чтобы она повзрослела?

— Ну что делать… Жить. Смотреть. Слушать. Чувствовать. Набираться опыта. Думать. Задавать вопросы. Извлекать уроки. Делать выводы. Одним словом, делать все, что делают люди. Правда, не всем помогает.

Но те, кто стремится возродить производство киборгов, более того, сделать это высокотехнологичное оружие еще и разумным, неотличимым от людей, не будут заморачиваться с такой эфемерной мелочью как «душа». Оружие, которое растит свою душу, позволяет ей «смотреть, слушать и набираться опыта». Звучит как… как безумная шутка, как странная, опасная фантазия. У оружия не может быть души. Наличие этой самой души даже у человека сомнительно. Кто ее видел, душу эту? Осязал? Обонял? К приборам пристегивал? Средневековый предрассудок. А уж если речь заходит о киборге…

Мартин сел на койке и обхватил колени руками. Что же так болит, ноет в груди?

«Космический мозгоед» приближался к автоматической станции гашения. Уже помигивали зеленые огни порта. Станция не прошла сертификацию, но тем не менее была стабильно рабочей. Мартин слышал, как Дэн объяснял капитану, почему рискнул и выбрал именно ее, официально недействующую. Одним из его доводов был тот, что похитители рассчитывают именно на бездействие станции, на беспомощность транспортника, попавшего в систему Беллатрикс с непогашенным двигателем. Но в этих расчетах они не учли одной величины, без которой эта формула не сработает — интуицию рыжего навигатора, такую же неуловимую, эфемерную категорию, как и душа.

Неожиданно тишина кончилась. Мартин услышал голос «Маши», корабельного искина.

— Милый, тебя хотят. Очень.

Эта игривая реплика означала, что пришел запрос на связь. Как и ожидалось, Станислав Федотович не спал. Он быстро оделся и покинул каюту. Мартин затаился. Он знал, что все события на «Мозгоеде» связаны с ним, опасным чужаком, что все поступающие на терминал сообщения так или иначе складываются в схему судьбы. Мартин прислушался. Ждать, когда Дэн его позовет, или проявить инициативу? Лучше ждать. Лучше не напоминать о себе. Не попадаться на глаза. Невзирая на всю дружескую поддержку, которую ему оказывала команда, поддержку совершенно искреннюю, бесстрастно удостоверенную детектором, Мартин чувствовал себя виноватым.

Он и в доме Корделии нередко чувствовал себя точно так же. Особенно, когда ей приходилось вносить в свою жизнь радикальные коррективы, выдерживать немалый медийный прессинг, когда ее офис и квартира осаждались множеством журналистов; когда она работала по восемнадцать часов, участвуя в бесконечных переговорах с инвесторами и юристами, защищалась от нападок конкурентов, бесконечно лавировала, отбивала удары, выслушивала претензии и угрозы. Из-за «DEX-company» Корделия нажила себе массу врагов. И работы у нее прибавилось. Даже возвращаясь домой, она запиралась в рабочем кабинете и сражалась, сражалась… И причиной всего этого был он, Мартин. Она все это затеяла из-за него, ввязалась в эту войну, которая продолжается до сих пор. Она не может отступить, не может сдаться, потому что защищает не только его, Мартина, она защищает и Дэна с Лансом, и других разумных киборгов, и всех тех, кто только еще начал осознавать себя, кто вдруг ощутил сладость и горечь эмоций. И все-таки во всем виноват он. Он один. Если бы Бозгурд тогда его добил…

Мартин вздохнул.

Когда они в очередной раз завели разговор про душу и прочие непонятные человеческие категории, Мартин спросил:

— Откуда ты знаешь, что у тебя есть душа?

— Потому что я чувствую себя живой.

— А разве человек не всегда чувствует себя живым?

— Далеко не всегда. Я вот была живой, потом пятнадцать лет была мертвой. А потом снова почувствовала себя живой. Потому что душа ко мне вернулась. — Помолчала и добавила. — Ты моя душа.

«Запрос на передачу данных».

«Запрос одобрен. Идет обмен данными».

Мартин вошел в пультогостиную. Уже ставшая привычной картина. Пугающая закономерность. Команда в полном составе. Висящее над терминалом вирт-окно. Выброс адреналина. Мартин осадил надпочечники, как летящий в поворот гравискутер. В изображении на парящем вирт-окне он узнал и.о. начальника службы безопасности «Медиатраст» Вадима Ковалева, бывшего спецагента, сослуживца Станислава Федотовича. Вадим — это уже какая-то определенность. Судя по лицам экипажа, они еще ничего не знают. Капитан позвал Мартина, чтобы при разговоре присутствовали все.

Вадим удостоил киборга своей работодательницы мимолетным взглядом, хмурое лицо осталось неподвижным. Мартин явственно ощущал исходившее от спецагента неодобрение. Ну вот зачем такой женщине как Корделия, умной, расчетливой, состоятельной, интересной, это лабораторное недоразумение, этот продукт генной инженерии с куском материнской платы в башке? И не машина и не человек. Непонятно кто. Вот зачем он ей? Чего она с ним возится? Вот замкнет его в один прекрасный день, он и свернет ей шею в ответ за все благодеяния.

Такого же мимолетного пренебрежения удостоился и Дэн, который фактически являлся биологическим «отцом» Алика, приемного сына Вадима. Дэн рассказывал, как Вадим выскочил с бластером из каюты, чтобы защитить Полину от взбесившегося DEX'а. Но затем, на Шебе, спецагент отправился за плененным Дэном в филиал «DEX-company» и рисковал, если не жизнью, то карьерой. Вероятно, нечто подобное происходит и сейчас. Вадим не пытается маскировать дружелюбием свое отношение к Мартину, но спасает и само недоразумение и его чокнутую хозяйку.

Обращался Вадим только к капитану, полностью игнорируя стоящего за креслом Дэна Мартина.

— Похитители связывались с вами? — задал вопрос и.о. шефа СБ.

— Да, связывались.

— Чего хотят?

На этот раз в сторону Мартина покосился капитан.

— Хотят обмена. Киборга на хозяйку.

— Давно?

— Неделю назад.

Было видно, что Вадим находится в рубке космического корабля, скорее всего, того корвета охранения, который сопровождал главу холдинга в ее перелетах.

Разговор продолжил капитан.

— Вадим, а где сейчас Корделия?

В пультогостиной стало совсем тихо. Все боялись и ждали ответа. Кроме тех двух посланий, которые они получили через Стива Хантера, никакой достоверной информацией о судьбе Корделии мозгоеды не располагали. О том, что ей грозит опасность и какого рода эта опасность, они могли только догадываться. Даже предполагали, что несостоявшиеся похитители, потерпев фиаско на «Сагане», отчаянно блефуют, сама Корделия уже на Новой Москве, а «Мозгоед» заманивают на «Эксплорер».

— Корделия исчезла. Ее нет на Асцелле.

Где-то за спиной всхлипнула Полина.

— Втски! — выругался в бороду Михалыч.

— Похищена? — очень сухо, почти безучастно задал вопрос капитан.

— Да.

— Кто? Уже известно?

— Пока стало известно, что в деле замешана ее сводная сестра Камилла Войчинская. Мы сейчас ведем расследование.

— А я и не знал, что у Корделии есть родственники, — сказал Вениамин Игнатьевич. — Это, вероятно, ее сестра по отцу?

— Да, — ответил Вадим. — Дочь ее отца, рожденная в браке с княгиней Гонзага-Мышковской.

— Ох, ни хрена себе имечко! — присвистнул Тед. — Да я бы с таким в принцы подался. Теодор Гонзага-Мышковский.

— Тебе не светит, Тед, — охладила его пыл Полина. — Ты простолюдин.

Атмосфера немного разрядилась. Определенность, проступивший в тумане лик врага, синоним надежды.

— Но она, разумеется, действует не одна, — тут же обесценил эту надежду Вадим. — Имен ее сообщников мы пока не знаем.

— А Казак? — снова встрял Тед. — Мы же его видели.

— Он только исполнитель. Есть тот, кто все это оплачивает. Чтобы затеять такую игру, требуются либо связи в федеральных структурах, либо большие деньги.

— Нам-то что делать, Вадим?

— Ждать и не делать глупостей.

— Но ее убьют! — сказал Мартин, впервые вступив в разговор.

Вадим наконец-то удостоил его взглядом.

— Станислав, где они требуют обмена?

— Станция «Эксплорер», система Беллатрикс.

— А вы где?

— А мы на краю этой системы, у станции гашения.

— Вот там и оставайтесь. Не приближайтесь к станции. Не слушайте этого… киберистерика.

— Но ее убьют! — в отчаянии повторил Мартин. — Пусть лучше я…

— Никто ее не убьет. Потому что для тех, кто ее похитил, главное деньги, а за мертвую Корделию никто ничего не даст. А вот если ты, — он снова смерил Мартина полупрезрительным взглядом, — попадешь к ним в руки, вот тогда ее точно убьют. К тому же Корделия не из тех, кто легко сдается. Она уже начала свою игру. Через третьих лиц мы получили предложение от Камиллы Войчинской обговорить условия сделки.

— Так нам возвращаться? — спросил капитан.

Ответить Вадим не успел: над терминалом развернулось еще одно вирт-окно. Когда связь стабилизировалась, изображение стало четким и узнаваемым. Полина ахнула. Тед выругался. Из вирт-окна на них смотрел тот самый человек, который заговорил с Мартином на «Сагане», тот, который в него стрелял. Как его назвала Полина? Казак?

— Кого я вижу! — проскрежетал возникший в вирт-окне персонаж. — Мои старые, добрые друзья, о встрече с которыми я так долго мечтал. Славик, ты рад меня видеть? Нет? А что так? Я вот рад. Очень рад. А это кто там? Да это же тот коп, который меня подставил. Вот так встреча. Никак, карьеру на моих костях сделал? Да, фортуна переменчива… — Казак заметил Дэна. — А-а, и рыжая тварь здесь. Кукла продажная. Только не ты мне нужен. С тобой я рассчитаюсь потом. Мне нужен он. — И Казак указал на Мартина. — Да, да, ты, золотой мальчик. Слышь, Славик, я предлагаю сделку.

— Казак, ты же знаешь правила, — холодно сказал Станислав Федотович, — космодесант не ведет переговоров с террористами. Я тебе однажды это уже объяснил.

— Ну да, не ведет. Без веской причины. А если причина есть?

— Какая причина?

— А вот такая.

Казак отклонился в сторону и дернул к себе какого-то человека. Это была Корделия. Казак держал ее за волосы, приставив к голове бластер.

— Ну как? Веская причина? Или мне ее пристрелить?