Сумерки богов (джен)

Стивен Буковски запустил программу онлайн-банкинга и ввел семизначный цифровой код. Ничего не произошло. Он ждал. Секунда. Вторая. Вирт-окно серым голографическим прямоугольником парило над мерцающим терминалом. Затем раздался странный, тревожный писк, и в окне вылезла надпись. Красная.

«Итоговое сальдо -10 000 галактов».

Стивен взирал на вспыхнувшие знаки в недоумении. Как минус? Почему минус? Или это тире перед запрашиваемой суммой? Но он еще ничего не запросил. Он всего лишь затребовал данные о состоянии счета. Вот они, данные, тревожного красного цвета.

Может быть, программисты банка изменили дизайн? Внесли цветовые поправки? И теперь все цифры, вне зависимости от того, отрицательные они или положительные, высвечиваются красным? Возможно, они прибегли к этому средству, чтобы клиенты, особенно пожилые, слабовидящие, делали при переводах меньше ошибок? Потому что красные цифры сразу бросаются в глаза и перепутать запрашиваемую сумму с имеющейся на счету довольно трудно. Но он еще ничего не запрашивал. Он не собирался в ближайшее время снимать деньги. Он зашел на сайт, чтобы удостовериться, что деньги есть… Были. Вот именно — были. А сейчас их, кажется, нет.

Стивен свернул окно, вышел из программы и перезапустил терминал. Он скорее всего ошибся. Сделал что-то не так. Ввел не тот пароль. Вновь та же процедура. Терминал, онлайн-банкинг, пароль. И… итоговое сальдо -10 000. Нет, не может быть! Стивен свернул окно и запросил другой счет. Platinum. Снова пароль. Пауза и… тревожный писк. Счет пуст. Та же красная надпись. На этот раз без минуса. Итоговое сальдо — 0. У него есть еще один счет, общий с его женой Дарлой. На этом счету хранились их сбережения на старость.

Много лет с завидным постоянством они перекидывали туда со своих личных карт строго обозначенные суммы. В их семье это стало традицией, законом, догмой. С этого неприкосновенного счета деньги снимались всего один раз. Издательство, в котором в то время работал Стивен, переживало некоторые финансовые трудности, и большинство сотрудников, надеясь на перемены к лучшему, не покинули терпящий бедствие корабль, а ушли в неоплачиваемый отпуск. Личный счет Стивена, с которого осуществлялось большинство коммунальный платежей, был пуст. В это время, как это обычно бывает, частная школа, в который учился их сын Харви, потребовала оплатить следующий семестр раньше установленной даты, мотивируя это тем, что администрация школы планирует ремонт и обновление школьного оборудования. На счетах жены средств тоже было недостаточно. Поэтому на семейном совете решено было покуситься на «святое». Все-таки учеба сына в престижной школе не пустой звук, а долгосрочное вложение. Платеж был произведен. Вскоре Стивен был вызван из бессрочного отпуска на работу. Издательство справилось с постигшими его трудностями. Работа с авторами возобновилась, все задолженности сотрудникам были погашены. С тех пор их общий счет с Дарлой только пополнялся.

С отчаянно бьющимся сердцем Стивен зашел на страницу того банка, где они с Дарлой хранили деньги. Это был один из старейших банков Земли, основанный еще в начале ХХ-го века, репутации надежнейшей. Уж там не могло произойти сбоя. Пароль Стивен знал наизусть. Дата их с Дарлой бракосочетания и день рождения их сына. Двенадцать цифр.

Окно развернулось. Возникла хорошо знакомая цветовая гамма интерфейса. Несколько секунд длилась томительная тишина. Банковские сервера не спешили с выдачей запрашиваемой информации. Они были такие же надежные и солидные, как и владельцы финансового учреждения. На этот раз не писк, а тревожный шепот, вздох, шелест. И надпись — «Ваш лимит исчерпан». Стивен закрыл лицо руками.

Все началось три месяца назад.

Стивен просматривал подготовленную к публикации рукопись, когда в его кабинет осторожно постучали.

Стивен давно уже не работал в издательстве. Он возглавлял «Literary Observer», крупный онлайн журнал, входящий в издательскую группу «Public Industry». Сама группа, еще недавно независимая, представляла собой структурную составляющую холдинга «МедиаТраст». Стивен, как главный редактор и соучредитель «Literary Observer», получил возможность участвовать в советах и заседаниях в земном офисе холдинга, на которых время от времени присутствовала сама Корделия Трастамара.

Стивен страшно гордился этим неожиданным повышением и полагал его за неопровержимое доказательство своей ценности как знатока современной литературы. Со временем он надеялся обзавестись офисом в небоскребе, принадлежащем холдингу, но переезд в «МедиаТраст Тауэр» пока откладывался, и Стивен довольствовался своим кабинетом на 39-й улице рядом с Музеем Истории. Журнал занимал три этажа в особняке, построенном еще в ХХI-м веке каким-то меценатом, и когда-то считался в литературных кругах местом престижным и перспективным. К веку ХХII-му блеск литературной Мекки потускнел, но все еще привлекал начинающих авторов. Из тех, кто когда-то представил свои рукописи в «Literary Observer», многие добились головокружительного успеха. У Стивена был нюх на таланты. Со временем, обремененный обязанностями главного редактора, он стал уделять просителям не так много времени, но два раза в неделю выделял по два часа на встречи с молодыми авторами, во вторник и в четверг.

Она пришла к нему в четверг, за четверть часа до конца приема. В тот день, что совершенно удивительно, пожелавших встретиться с самим главредом «Literary Observer» было всего трое. Обычно их было не меньше десятка. Те, кому не хватило приемного времени, сразу записывались на следующие четверг или вторник.

В тот день Стивен даже заскучал. Он открыл вирт-окно с представленной на рассмотрение рукописью, хотя сам редко занимался редакторской работой (для нее давно были квалифицированные подчиненные), и принялся читать. Вникать было трудно. Отвык. К тому же речь шла о любви прекрасного ксеноса к земной девушке, а любовные романы, «дамские», жанр интеллектуальными людьми откровенно презираемый, никогда не входили в список его культурных приоритетов. Он посмотрел на часы. Всего-то четверть часа…

Эх, если бы он прислушался к совету демона халатности. Не успел. В дверь постучали. Что тоже было необычно. О посетителях ему докладывала секретарша — дама немолодая и многоопытная. Секретарша охраняла подступы к его кабинету, как огнедышащий дракон — вход в пещеру с сокровищами. Как она могла оставить свой пост? Позже стало известно, что у госпожи Ламбер случился приступ кишечных колик, и она срочно отбыла в направлении туалета.

— Войдите, — ответил на стук Стивен.

На вошедшего не взглянул, уверенный, что это секретарша явилась узнать о судьбе последней четверти рабочего времени. Но шаги были другие, не привычно шаркающие, а легкие, молодые. Стивен поднял голову и увидел женщину. Очень красивую женщину. Незнакомую. Она была одета в элегантное, светлое платье обманчиво простого покроя. Стивен знал цену подобной простоте. Так одевалась глава холдинга госпожа Трастамара, элегантно и просто. Но элегантной простотой она легко затмевала усыпанных бриллиантами жен вице-президентов инвестиционных фондов и директоров корпораций. Возможно, это шло от внутренней уверенности и полнейшего равнодушия к внешним атрибутам.

Простота и уверенность поздней посетительницы были примерно в той же спектральной области, правда, подсвечивались благородной сексуальностью. Посетительница была накрашена выразительно, но не вульгарно. Плотно облегающее платье позволяло оценить зовущие формы, а его длина — красоту ног. Двигалась посетительница как манекенщица на подиуме, но без покачиваний и вихляний.

Стивен смотрел на нее, не в силах вымолвить ни слова. Он уже давно не видел женщин такого класса в непосредственной близости, на расстоянии вытянутой руки. Конечно, ему доводилось бывать на всевозможных презентациях, книжных ярмарках, кинофестивалях, где собирались светские дамы и высокооплачиваемые актрисы. Все были безупречно и дорого одеты, элегантны, красивы, благодаря хорошо известным хирургам, но всем им чего-то не хватало. Они как будто все время чего-то боялись, какого-то несанкционированного выкрика. Как будто чей-то дурно воспитанный ребенок мог крикнуть: «А король-то голый!», и тогда все начнут смеяться, тыкать пальцами, и от прежнего величия не останется и следа. Вот почему им приходится делать такие каменно-высокомерные лица, поглядывать свысока и держаться подальше от толпы языкастых плебеев. Вдруг кто-то все-таки крикнет. Очень немногие живут, не зная этого страха. Вот в этой его посетительнице было что-то такое... бесстрашное, аристократическое.

Дама изучала Стивена с искренней заинтересованностью.

— Вы Стивен Буковски? — начала она.

Голос низкий, бархатистый, завораживающий. Она смотрела на Стивена ясными, серыми глазами.

— Да, это я. Чем могу служить?

— Меня зовут Стелла. Стелла Майерс.

— Простите, не имею чести… Вы журналистка?

— Нет, писательница.

— Но я…

— Да, моих книг вы еще не читали. Это первая.

И она положила на стол перед Стивеном инфокристалл в прозрачном футляре.

— Я хочу, чтобы вы это прочитали. Я позвоню вам… — Она на мгновение задумалась, что-то высчитывая, — в субботу.

— Но я…

Стивен попытался спорить. Он не привык, чтобы с ним обращались подобным образом, тем более, какие-то никому неизвестные графо-любители. Сроки и встречи всегда назначал он, редактор, вершитель судеб. А тут — я вам позвоню…

— Постарайтесь, — очень мягко, в самом низком, щекочущем регистре произнесла посетительница и… ушла.

Стивен даже усомнился, заходил ли кто-то в его кабинет в ближайшие полчаса или у него было видение. Но перед ним лежал инфокристалл, а комнату наполнял тонкий аромат духов. Он так и сидел, оцепеневший за своим столом, пока к нему не заглянула секретарша.

— Что с вами, мистер Буковски? Вы домой собираетесь? Ваша жена уже звонила.

Он вздрогнул.

— Да, да, конечно.

Стивен схватил со стола инфокристалл и спрятал в нагрудном кармане.

Вот так все и началось — таинственно, странно, неожиданно, и вот как кончилось — позорно и унизительно.

Она позвонила, как и обещала, вечером в субботу на его личный номер. Стивену часто звонили в выходные, и Дарла тому не удивлялась. Звонили писатели, критики, журналисты, коллеги. Что с них возьмешь? Люди творческие. Стивен спокойно ответил на звонок и удалился в свой кабинет.

Рукопись он прочитал. Впечатление было… противоречивым. С одной стороны, исполнение явно любительское, сырое, что всегда вызывало у Стивена, давно избалованного профессионализмом авторов, легкое раздражение. Эти новички, связав пару абзацев в текст, сразу требовали к себе повышенного внимания. А с другой стороны, текст был полон экспрессии, подлинного авторского соучастия, эмоций и… не без таланта.

В книге речь шла об отце — самодуре, лишившем своих детей наследства, уличив мать в измене. Детей было трое — мальчик и две девочки. Мальчик родился последним и гордо именовался наследником. Отец был ярым поборником патриархальных традиций, к тому же аристократом, и передать свой титул желал именно сыну. Женат он был также на девушке из благородной семьи. Брак с точки зрения приличного общества вполне благополучный. Дети учатся в престижных частных школах, супруга посещает благотворительные аукционы, отец заседает в каком-то совете регента. Само действие происходит в некой несуществующей Империи, что Стивена нисколько не удивило, ибо авторы-женщины очень любят выдумывать всевозможные фэнтези-королевства. Однако, несмотря на шаблонность аристократических декораций, само поведение персонажей было психологически оправдано. И диалоги так же соответствовали естественным человеческим моделям. По мере чтения Стивен ни разу не поймал себя на чувстве досады, какую всегда испытывал, если автор пускался в эмоциональные излишества или приписывал своему персонажу небывалые таланты. Женщины-авторы непременно желали видеть в героине свой улучшенный вариант, получить через нее все недостижимое: небесную красоту, происхождение, богатство.

Тут же Стивен ничего подобного не увидел… Пожалуй, тиранство отца выглядело несколько преувеличенным. Да и вообще странный он был, этот потомственный аристократ. Прежде чем завещать титул сыну, решил провести ДНК-тест. Вот ему, Стивену, это и в голову бы не пришло. Правда, у него и титула не было, и владений, где произрастают особо ценные породы леса. Возможно, и сама мать семейства дала повод… Одним словом, выяснилось, что сын не его. Pater familias впал в бешенство, подал на развод и лишил всех детей наследства, не разбирая, кто его ребенок, а кто — нет. И как апофеоз самодурства прозвучало имя нового наследника, вернее, наследницы — внебрачной дочери. У папаши был многолетний роман с секретаршей. Перед самой свадьбой любовница с восьмилетней дочерью покинула столицу Империи. Но тирану следует отдать должное — он не выкинул ее на улицу без средств к существованию, даже оплатил учебу внебрачной дочери в университете. После чего посчитал свой отцовский долг выполненным и забыл о внебрачном отпрыске.

«Интересно», подумал Стивен, «а внебрачную он на ДНК проверял или влюбленная секретарша была вне подозрений?» В книге никаких пояснений на этот счет не давалось. Видимо, тиран позаботился об этом раньше.

После постигшего семью несчастья шли описания мытарств подросший детей. Особенно привлекательной и в тоже время отталкивающей Стивену показалась старшая дочь — Клелия. Собственно, все повествование шло от лица именно этой дочери. Ее мысли, чувства, переживания, мечты, надежды, разочарования выглядели пугающе реалистичными. У него даже мелькнула мысль, что перед ним не роман, а чья-то автобиография. Такими правдивыми, логически обусловленными были все детали, все оттенки. Кто-то переработал в эту рукопись целую жизнь. Кто-то очень умный, опасный и целеустремленный. Конец у книги оставался открытым. Автор предоставлял читателю самому домысливать, увенчался ли план мести успехом или провалился. Неужели эта роскошная блондинка, явившаяся в его офис, намерена кому-то мстить? Той самой незаконнорожденной дочери?

— Понравилось? — услышал Стивен низкий, тягучий голос.

— Да, — честно ответил редактор. — В тексте есть некоторые шероховатости, но это… поправимо. В целом очень впечатляюще.

— Я рада, — ответила блондинка. Ее изображения Стивен не видел. Видеосигнал она заблокировала. — Давайте встретимся и обсудим эти… шероховатости. А так же, как их пригладить.

И он согласился. У него не было даже секунды на размышление. Она уже все за него решила. Она всего лишь поставила его в известность о принятом ею решении, но так изящно, так непринужденно, что он не почувствовал себя добычей, не разглядел ловушки. Напротив, он чувствовал себя польщенным. Уже не один десяток лет с ним вот так приглушенно не разговаривала такая загадочная и безумно привлекательная женщина.

Они встретились в ресторане «Amber» в четверг. Ради этой встречи он отменил свои часы приема в редакции, отговорившись тем, что обнаружил очень перспективного автора. За обедом они говорили о прочитанной им рукописи. Стелла, Стивен не сомневался, что зовут ее совсем не так, призналась, что история основана на реальных событиях, что самой Стелле довелось наблюдать многие описанные сцены из жизни ее подруги, в некоторых даже участвовать, что она ничем не могла помочь этой несчастной семье, кроме как изложить эту историю в качестве предостережения излишне доверчивым и наивным, тем, кто полагает свой мир незыблемым. В этом мире нет ничего вечного и неизменного. Самая надежная конструкция может обрушиться в любой момент, и вся жизнь, надежды, мечты, стремления, все пойдет прахом.

Стивен слушал и украдкой ею любовался. Как восхитительно звучал ее голос! С каким достоинством, с каким глубинным, аристократическим трагизмом! Стивен не сомневался, что все это случилось именно с ней. Что именно ее семью постигло это несчастье. Ах, как он хотел помочь! Как хотел ее ободрить, утешить.

После обеда он вызвал для нее таксофлайер и, разумеется, оплатил. Поцеловал на прощание руку. Они договорились встретиться снова и обсудить издание книги. Для начала следовало внести кое-какие коррективы. Она согласилась.

Любовниками они стали после третьего свидания. Он уже не только заказал таксофлайер, но и проводил ее до отеля. Она снимала номер в «Marriott». Недорогой, но уютный. Сначала они задержались в гостиничном баре, а потом поднялись в этот уютный номер.

Домой Стивен вернулся около полуночи. От него пахло сексом и коньяком. Он был взвинчен и потрясен. Бешено колотилось сердце. Жизнь раскололась надвое — до и после. До — скучная, серая, размеренная, после — ослепительная, волшебная и преступная. Он никогда раньше не обманывал жену. Он был ей верен. Он не понимал и даже осуждал тех своих коллег, кто пренебрегал супружеской клятвой. Да и времени не было. Не было лишних денег. Они с Дарлой жили очень скромно, учитывая возможные расходы в будущем, всегда все планировали, распределяли. Им хватало. Они построили дом, оплатили образование старшего сына, обеспечили свою старость. Впереди не ожидалось потрясений. И вдруг Стивен обо всем забыл. В гостиничном номере Стеллы он видел только ее, ее тело, ее молодое, сильное, желанное тело. И с этим телом он познал наслаждение, которого не знал прежде. Это была буря, ураган, взрыв сверхновой. Он отрешился от себя, от своего прошлого, от своего дома, жены. Он стал другим, обновленным, и он хотел еще… Еще! Наконец-то он жил! Жил каждой клеточкой, каждым нервом, каждой молекулой. Ощущал себя живым. Вот что значит жить полноценной жизнью, на изломе, на пределе, на взлете.

Он не чувствовал раскаяния. На вопрос жены, почему и где он так задержался, Стивен ответил без малейшего смущения:

— Вызвали в головной офис холдинга. Извини.

Потом началось безумие. Настоящее безумие. Через неделю он забронировал номер-люкс в отеле «Ritz», чтобы провести со Стеллой несколько дней. Жене сказал, что улетает по делам журнала на другой континент. В номер он заказал самое дорогое шампанское и самые изысканные блюда. Ему нравилось тратить деньги. Вот так легко, без оглядки. Это было ощущение подлинной свободы. Не обсуждать, не спрашивать разрешения, не экономить. Когда он в последний раз делал что-то по собственной воле, подчиняясь не семейному кодексу, а личному капризу? Да он уже забыл! Он был рабом, семейным рабом. Рабом житейских мелочей и традиций, вечных страхов и сомнений. Всегда все одно и то же. Те же магазины, те же дешевые рестораны и тот же непритязательный отпуск на Эдеме в лесной глуши, в старом жилом модуле. Жена говорила, что детям там нравится. Там были эти забавные грибы! Стивен вдруг почувствовал, что этот роскошный номер в «Ritz» и есть его настоящий дом.

Стелла с неподражаемым изяществом разделывала креветку.

— Ты великолепен, Стивен. Ты нежен, опытен, надежен. Ты мне нравишься. Более того, ты делаешь меня счастливой.

А уж как он был счастлив! Это было счастье иного качества, высшей пробы, совершенно очищенное от примесей. Он был не просто счастлив, он чувствовал себя поднявшимся на ступень выше человеческой. Он не просто мужчина, он — полубог, сверхчеловек. Он обрел качества, которых у него прежде не было. Он научился преображать окружающую его реальность, изменять ее одним мановением руки. Он зажигал восторг в глазах женщины. Настоящей женщины. Великолепной. Как же ему нравилось баловать ее, исполнять ее желания и капризы, осыпать подарками, зажигать эту чувственную, благодарную улыбку.

Нет, нет, она никогда ничего не просила. Она была не из тех корыстных любовниц, которые одержимы драгоценностями и дорогими шмотками, вынуждая мужчину расплачиваться за каждую небрежную ласку. Или ему так казалось? Он сам возил ее по бутикам, сам выбирал украшения, сам платил. Она только задумчиво улыбалась и смотрела из-под длинных ресниц серыми глазами.

Стивен и сам изменился. Он похудел, даже занялся спортом. Изменения заметила жена.

— Что с тобой? — спросила Дарла. — Кризис среднего возраста?

Он почувствовал приступ ярости. Вот так всегда, если сделаешь что-то для себя, для своего самочувствия, для своего счастья, это сразу вызывает недоумение.

— А что? Я должен признать себя стариком? — ответил он довольно агрессивно.

— Нет, конечно, — пошла она на попятную, — раньше ты о своем здоровье не думал. Довольствовался тем, что есть.

— Теперь думаю! Имею право.

— Конечно, имеешь, — пожимала плечами жена.

Он думал не только о своем здоровье. Он думал и о своем гардеробе. Ему понравилось выглядеть модно, даже шикарно. Он должен соответствовать своей божественной спутнице. Он должен быть ее достоин. Все это стоило немалых денег, но у Стивена были сбережения. Он столько лет экономил! Столько лет планировал. Столько лет проявлял благоразумие. А жить когда? Жизнь проходит! И даже этот их совместный счет. Сбережения на старость. Получается, что он живет только ради этого счета, ради этой гипотетической старости, до которой он, возможно, не дотянет. Нет, он больше так не хочет. Он хочет любви, секса, безумия. Вот оно, истинное проявление жизни. Яркое пламя, а не тусклый, чадящий светильник.

Жена не могла не заметить происходящего.

— Стивен, ты как будто другой. Не говоришь со мной, не прикасаешься ко мне. И дети для тебя будто чужие.

Он хотел было возразить, но передумал. Ему было все равно. У него другая жизнь. В той, второй жизни он молод, он влюблен в прекрасную, молодую женщину.

Стивен зашел со своего рабочего терминала на свой банковский счет, чтобы осуществить оплату бунгало на Шии-Раа. Он намеревался полететь туда со Стеллой. Оплата не прошла. Отрицательное сальдо. Стивен воспользовался вторым счетом. Там еще были деньги. И был еще тот, третий общий счет. Он может им воспользоваться, а потом покрыть недостачу. Это была его ошибка. За ней последовала вторая, третья…

— Ваш лимит исчерпан, мистер Буковски, — произнес сотрудник надежного банка каким-то механическим голосом.

— Но я же… я могу взять у вас кредит?

— Нет, мистер Буковски, ваши кредитные возможности также исчерпаны. Вы уже превысили все сроки и задолженности. Мы даже пошли вам навстречу как одному из самых давних и дисциплинированных клиентов. В нашем контракте ни о каких кредитах речи не шло. Вы обязаны в течение недели вернуть деньги на счет, иначе мы запустим процедуру принудительных выплат.

Стивен закрыл глаза. Процедура принудительных выплат. Это значит, что у него отнимут дом! Детей исключат из школы! Какой позор.

— Я постараюсь найти деньги, — промямлил Стивен.

Сотрудник отключился. Стивен несколько минут сидел перед молчащим терминалом. Неожиданно пришел вызов от… Стеллы. У Стивена потемнело в глазах. Он обещал ей очередной романтический уик-энд. С тех пор как один из его счетов опустел, он уже не мог исполнять все ее желания. Ему приходилось снова быть осмотрительным. Хотя она, казалось, этого не замечала. Стелла была на удивление деликатна, что повергало Стивена в еще большее отчаяние, и вот она звонит.

Поколебавшись, Стивен ответил на вызов. Она не заблокировала видеосигнал. Напротив, будто жаждала, чтобы он ее увидел. Выглядела не совсем обычно. Как-то отчужденно. Почти без косметики. В темной простой блузе.

— Здравствуй, Стивен.

И голос звучал тоже по-другому. Холодно, по-деловому.

— Здравствуй… Извини, я должен был позвонить.

— Не должен. Мы не договаривались. Я по-другому поводу.

— Какому?

Она смотрела равнодушно, будто видела впервые.

— По поводу денег. У тебя неприятности.

— Нет… Откуда ты знаешь?

— Знаю. Ты задолжал банку. Даже двум.

— Но…

— Не пытайся отрицать. — Он опустил голову. — И банк пригрозил тебе процедурой принудительного возмещения.

— Да, — тихо ответил Стивен.

— И об этом может узнать жена.

— Да.

— И дети.

— Да.

Она помолчала.

— Я могу помочь.

Стивен в изумлении вскинул голову.

— Нет, нет, я не могу взять у тебя деньги.

— Я вовсе не собираюсь тебе их дарить, Стивен. — Что-то в ее глазах изменилось. Стало жестким, тугоплавким. — Ты их заработаешь.

— Заработаю? Как?

Она снова помолчала, как бы обдумывая то, что собиралась сказать.

— Расскажешь мне кое-что.

— Но я… Что я могу рассказать? Я ничего не знаю. Я всего лишь редактор онлайн-журнала.

— Пока, возможно, не знаешь. Но очень скоро тебе предстоит это узнать. Для меня.

Стивена уже трясло.

— Что именно?

— Твой журнал входит в группу «Public Industry», а «Public Industry», в свою очередь, был некоторое время назад куплен «МедиаТраст».

— Да, мы дочерняя структура.

— Ты же бываешь в их головном офисе, не так ли? Участвуешь в заседаниях, советах, конференциях? Ты в курсе, что там творится, где и когда бывает начальство.

— Да, но я… Я мало что знаю.

— Постарайся, Стивен. Будь посмелее и полюбознательней. Это же не секретное предприятие. Всего лишь медиахолдинг. Быть у всех на виду — это род их деятельности. Тебе и шпионить не придется. Всего лишь послушать и понаблюдать. Это нетрудно. Персона известная.

— Кто?

— Корделия Трастамара. Мне необходимы кое-какие сведения о ее передвижениях и местонахождении. И еще… Поинтересуйся ее киборгом. Слышал о таком?