Просто держи меня за руку (гет)

Wake up to a new day

Break my heart again

Dreaming makes for sweet escape but I can't forget

I'm back at the edge now

I never needed you more

Staring down the emptiness that I can't ignore

Evanescence

 

I will fight

I will be the last one standing

Until my bones shatter

In the face of disaster

I will fight

Until I collapse

Until my fire burns out

Until I'm dead

I will fight

Eva Under Fire

 

Гермионе снился Корнуолл. В маленьком белом домике пахло морем и нагретыми на солнце камнями, и ей было так уютно лежать в мягкой, воздушной как облако постели, слушая дыхание обнимавшего ее мужчины… Она протестующе замычала, когда поняла, что это всего лишь сон, и она вот-вот проснется, отлежав себе весь бок и руку. Удивительно, что ей вообще хоть что-то приснилось — оказавшись в кровати, она не уснула, а скорей потеряла сознание. Даже раздеться не потрудилась. Не открывая глаз, она завозилась под одеялом, поежилась, почувствовав, что в комнате холодно — опять забыла включить обогреватель на ночь, — перевернулась на другой бок…

…и ткнулась носом в чью-то спину.

Гермиона резко открыла глаза. Моргнула, разглядев перед собой мятую черную рубашку. В следующее мгновение ощутила знакомую вибрацию и расслабилась.

Северус.

Сознание неохотно выхватывало обрывки вчерашних событий: утренняя перепалка с Гарри, который настаивал, что так дальше продолжаться не может, и он сейчас же притащит одного небезызвестного зельевара за шкирку, раз зелье перестало работать; обеспокоенные лица коллег в больнице — мол, куда тебе в реанимационную, ты еле на ногах стоишь; вереница пациентов и отчаянные попытки сохранить концентрацию. А потом она, кажется, упала с крыльца… Упала и тут же взлетела, подхваченная чьими-то руками. Колючая шерсть знакомого пальто у самого лица. Успокаивающий шепот. И она сразу ощутила себя в безопасности. Ее куда-то перенесли, стащили с нее куртку и ботинки, растормошили, приставили к губам чашку, она безропотно проглотила горьковатое зелье и отключилась, едва почувствовав под головой подушку. Надо было догадаться, что он не послушается и все равно будет ее выслеживать. Впрочем, сейчас Гермиона была рада этому — вчерашняя порция чудо-снадобья не сработала, хотя она приняла двойную дозу. К концу смены она уже почти ничего перед собой не видела. Сил хватило только на то, чтобы ощупать поймавшего ее в объятия человека и убедиться, что ей не померещилось.

Гермиона снова закрыла глаза и прижалась щекой к его спине. Потом она, наверное, сто раз пожалеет о собственном малодушии, но сейчас было так хорошо… Она уже и не помнила, когда ей было так хорошо. Только вот до смерти хотелось потрогать его как-нибудь еще. Просунув руку под одеяло, она погладила Северуса поверх рукава рубашки. Коснулась груди, нащупала расстегнутые у ворота пуговицы. Но когда она начала отодвигаться, он шевельнулся, перехватил ее запястье и потянул, обнимая себя ее рукой.

— Пять минут, — пробормотал он в подушку. Она улыбнулась ему в спину и погладила по груди, с жадностью вдыхая его запах. За два года она успела забыть, каково это — просыпаться не одной. Чувствовать тепло его тела. Прикасаться к нему. Живой. Настоящий.

«Мой…»

Слегка повернув голову, Гермиона прищурилась, разглядывая комнату в неярком утреннем свете. Интересно, где это они? Его новая квартира? Обстановка и впрямь напоминала коттедж в Корнуолле, только без моря — светлые стены, большая удобная кровать, симпатичные занавески на окне. Может ли он себе такое позволить? Ему же наверняка сейчас придется искать какую-то работу, но где и какую? В колдовском мире его знала едва ли не каждая собака. Анонимно варить зелья на заказ?

Северус шумно выдохнул, накрыл ее руку ладонью и переплел свои пальцы с ее:

— Тебе лучше?

— Похоже на то.

— Что вчера случилось?

Она помедлила. Сказать правду — значит признать, что все ее теории полетели книззлу под хвост. Но врать было бессмысленно. Других вариантов не осталось.

— Зелье перестало работать.

Он задержал дыхание.

— Ты уверена? Может, испортилось? Или какой-то компонент был просрочен?

— Нет, само зелье в порядке. Просто больше не работает. Действие начало ослабевать около недели назад. Вчера я выпила двойную дозу. Не помогло.

Он надолго замолчал, словно прислушивался к тому, что творилось сейчас в ее голове, хоть и не мог этого слышать. И лишь когда она чуть крепче сжала пальцы, осторожно спросил:

— И что ты теперь собираешься делать?

— Разве у меня есть варианты? — она тяжело вздохнула и потерлась щекой о его лопатку. — Очевидно, я переоценила свои силы. Прости…

— Тебе не за что извиняться. Ничего страшного не случилось.

— Случилось. Ты опять привязан ко мне. Раз в сутки мне будет нужен контакт.

— Мне тоже, — тихо ответил он.

Гермиона оторвалась от него и, опершись локтем на подушку, попыталась заглянуть ему в лицо:

— У тебя опять проявились симптомы?

Северус перевернулся на спину и посмотрел на нее:

— Вроде того. Не так сильно, как раньше, но… неприятно.

— Как давно?

— Хороший вопрос. Пока я не упал в озеро, кристаллов хватало. Почти.

— Что значит «почти»?

— Я все равно чувствовал дискомфорт, но не обращал внимания. С этим можно было жить. А потом… На самом деле, я не сразу понял, что чувствую. Пару раз я брал твой кристалл, и неприятные ощущения проходили. Но всю последнюю неделю они усиливались.

— Как и у меня. Но ведь у тебя теперь есть магия, — растерянно проговорила она. — По идее, у тебя вообще не должно быть никаких симптомов.

— Значит, мы что-то упустили, и связь работает не так, как мы думали. Как твой блок?

Гермиона прикусила губу, разглядывая его:

— Все так же.

— Может, все-таки попробуешь снять его? Терять уже нечего. Если он слетит, я поставлю новый.

Интересно, почему он так рвется восстановить ментальную связь? Тоже хочет знать, что у нее в голове?

— Я не готова к этому.

Если его это и разочаровало, он не подал вида. Просто лежал и смотрел на нее из-под полуопущенных век. К таким взглядам она тоже не была готова, поэтому прилегла обратно на подушку и прильнула щекой к его плечу. Найдя его руку под одеялом, легонько сжала:

— Ты обещал рассказать, что именно произошло в озере. Там действительно есть кристалловые пещеры?

— Я как раз в такой и оказался. Но если ты ждешь рассказа о героических сражениях и испытаниях на грани возможностей, боюсь, я тебя разочарую. Это были скорее игры разума.

— В смысле?

— Я видел людей, которые вызывали у меня наиболее сильную эмоциональную реакцию. Кроме того, там были все четверо Основателей Хогварца.

Гермиона напряглась. Основатели? И опять видение на лей-линии. Раз они оба их видели, что это значит? Это ведь не может быть просто совпадение.

— И что они тебе сказали?

— Я не думаю, что это были реальные призраки Основателей. Что бы ни обитало в той пещере, оно выхватывало мысли и образы из моей головы и с их помощью показывало мне то, на что мне следовало бы обратить внимание. Что-то, что я не хотел признавать в себе.

— Слишком просто, — пробормотала Гермиона, недоумевая.

— Ты так думаешь? — хмыкнул он.

— Ну, если брать те же сказки или легенды, то в обмен на исполнение заветного желания герой должен свернуть горы, пойти туда — не знаю куда, принести то — не знаю что, убить стоглавое чудище… А тут, выходит, с тобой просто поболтали? А что за люди?

Он выдержал паузу. Когда заговорил снова, каждое слово падало словно камень:

— Дамблдор. Темный Лорд. Моя мать. И еще пара человек.

— Ох, — ей немедленно стало стыдно за свое легкомыслие. — Извини. Тогда понятно… Но все равно странно. Певереллы же… Они видели там Смерть? Или это все-таки была метафора?

— Игнотус сказал, что они попали туда втроем, одновременно. Но при этом все трое видели это… существо по-разному. Кадмусу, к слову, явилась его мертвая невеста.

Гермиона содрогнулась. Раз он видел Дамблдора и Вольдеморта, эти… «разговоры» уж точно приятными и легкими быть не могли. Наверное, не стоит расспрашивать дальше, хотя ей было страсть как любопытно, кого еще он видел кроме них. Наверняка там была и Лили Поттер.

«Грейнджер, прекрати. Начни еще ревновать к призраку, совсем, что ли, крышей поехала?»

— И что, оно больше ничего от тебя не потребовало? Ничего взамен? Не поставило никаких условий?

— Нет, — он помедлил, словно решал, надо ли продолжать. Затем все же сказал: — Но в ходе нашей… беседы я отказался от магии. И согласился вернуться домой без нее.

Она замерла, забыв дышать. Отказался от магии? Проделать такой путь, получить уникальный шанс — и отказаться?

Или в этом и был смысл? Осознать, чего именно хочешь больше всего на свете, а затем пожертвовать своим желанием… ради чего-то другого.

— Но ты же… попросил что-то еще?

— Я не мог просить ничего другого. Оно само объяснило мне, с чем я туда пришел. И только это могло быть исполнено. Отказавшись от своего желания, я должен был вернуться домой ни с чем. Но потом очнулся на берегу и понял…

Он сглотнул и умолк. Гермиона прижалась к нему теснее и, выпустив его руку, обняла за пояс.

Невероятно.

Невероятно.

Как у него хватило на это сил?

— Прости… Я эгоистичная дура.

— Давай просто не будем пока об этом говорить. Это труднее, чем мне казалось.

Ха. А как ее разводить на неловкие темы — так это запросто.

Какой же он все-таки…

— Ты сказал, симптомы вернулись. А сейчас?

— Сейчас ничего. Но через сутки будет ясно.

Гермиона призадумалась, слушая его дыхание. И едва не подскочила как ужаленная, когда вспомнила.

— Северус… ты же не думаешь, что у тебя опять начнутся откаты?

— Возможно.

— Но это же значит, что ты…

— …рискую снова все потерять, если не буду осторожен? Вероятно.

— Мерлин…

— Думаю, об этом пока можно не волноваться, — он неловко поерзал под одеялом и согнул ноги в коленях. — Если только ты не решишь сотворить очередную самоубийственную глупость.

— На себя посмотри, — проворчала она, поудобней пристраивая голову у него на плече и закрывая глаза. Лежать бы так весь день и больше ничего не делать…

Идиллию нарушил затрезвонивший где-то мобильник. Гермиона протестующе заныла и, отлипнув от Снейпа, села:

— Как всегда, очень вовремя… Где моя палочка?

— На тумбочке. И сумка там же.

— Ты же в нее не заглядывал? — настороженно уточнила она, дотягиваясь до тумбочки и доставая из сумки телефон. Едва не застонала, увидав с десяток пропущенных звонков. Почему она их не слышала? Или Северус просто бросил на сумку заглушающие чары? Впрочем, ответ на этот вопрос она узнать не успела, потому что из мобильника на нее уже орал Гарри:

— Ты почему вчера не позвонила? Я тут все твое отделение перетряс, ты из больницы ушла в первом часу и как в воду канула, а Добби вообще на ушах стоит! Где ты вообще? Ты пила зелье?

— Да, мамочка, — съязвила она, хотя на самом деле почувствовала себя донельзя виноватой. Надо было хоть предупредить, он, наверное, полночи опять не спал. — Извини, я вчера просто отрубилась.

— Отрубилась она… И где именно ты отрубилась — в канаве?

— Прости, я просто не слышала звонков. Все в порядке, мне лучше.

— Гм… Раз ты не дома, это может означать только одно. Мне следует беспокоиться?

— Нет. Теперь уже нет. Надеюсь, — она легонько ткнула Северуса в бок, когда он театрально закатил глаза и скорчил гримасу. Она приложила палец к губам, прося его молчать. Он рывком отбросил одеяло и, выбравшись из кровати, вышел из комнаты.

— Значит, нам опять никуда от него не деться, да? — наигранно-страдальческим тоном переспросил Гарри. — Жаль, я уж было понадеялся…

— Гарри!

— Молчу. Ты точно в порядке?

— Точно.

— Ладно. Я бы вечером надрал вам обоим задницы, но на твое счастье мне сегодня не до вас. А на следующей неделе приезжает Джин, так что я буду очень-очень занят.

— Надеюсь, ты успеешь выспаться к ее приезду, — ухмыльнулась Гермиона, — потому что потом тебе точно не светит.

— Язва.

— Еще какая.

— Отбой. Надеюсь, до завтрашнего утра он не разделает тебя на ингредиенты.

— Этой шутке уже сто лет в обед, Гарри, — она помолчала несколько секунд. — Спасибо тебе.

— Не за что. Но если ты еще раз вот так пропадешь без предупреждения, я обвешаю тебя следилками с головы до ног.

Она отключила телефон и снова окинула комнату оценивающим взглядом. Ее спальня не выглядела и вполовину так уютно. Интересно, если позвать Добби, он появится? Или тут уже наставлено защиты в двадцать слоев? Вчера ей было так плохо, что она даже не вспомнила о том, что должна была перезвонить Гарри после работы. Да и Добби не сообщила, что не придет домой, бедняга небось все уши себе оборвал. Но кто же знал… Она ведь не специально.

И как ей теперь быть? Как минимум до вечера ей хватит, но что делать потом? Просто заявиться сюда снова как ни в чем не бывало? Определенно, лежать с ним в обнимку было проще, чем думать об этом. Теперь же опять было неловко.

Задуматься о новой проблеме как следует Гермиона не успела. Из сумочки донесся новый сигнал, и она, чертыхнувшись, подхватила свои вещи, сунула ноги в ботинки и выбежала из спальни в узкий коридорчик. Остановилась у закрытой двери ванной. Внутри шумела вода. Черт, как неудобно получается… Он, наверное, ждал чего-то большего. Она и сама ждала… правда, толком не понимала, чего именно.

— Северус? Мне надо бежать, меня вызвали.

Шум воды прекратился.

— Ты что, шутишь? — послышалось из-за двери.

— Это срочно. Я не могу не ответить на вызов. Прости, пожалуйста, я сама не ожидала, — выпалила она, натягивая обнаруженную на вешалке куртку. — Я… свяжусь с тобой, когда освобожусь.

Наверное, он что-то крикнул ей вдогонку, но она активировала портключ и самым позорным образом сбежала.

Опять.

Ну прямо как Золушка какая-то.

* * *

Напрасно Гермиона думала, что ей удастся быстро освободиться. Она даже не вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего дня, пока главный реаниматолог не выставил ее из зала, чтобы сходила пообедать. Хорошо хоть критический случай был только один, на который ее и вызвали, а дальше посыпалась рутина — вывихи, переломы, сотрясения, рваные раны. Ее команда могла бы справиться со всем этим самостоятельно, но ее способности в диагностике здорово экономили время. Вместо того, чтобы тащить пациента со сложным переломом на рентген, она сразу определяла проблему, и пока другой врач делал вид, что прощупывает больное место, незаметно вправляла и сращивала кости, после чего пациенту сообщали, что у него всего лишь небольшое растяжение, но конечность лучше не напрягать и дать ей пару дней отдыха. Впрочем, дабы не вызывать подозрений у руководства больницы, Гермиона дежурила не каждый день, а в ее отсутствие бригада практиковала традиционную медицину, кроме экстренных случаев, когда помочь маггловскими методами было невозможно.

Воспользовавшись временным перерывом в наплыве пациентов, она взяла в больничном кафе сэндвич, примостилась в самом дальнем углу и вытащила из сумочки дневник. Поразмышляла над наполовину исписанной страницей. Все шло совсем не так, как она себе представляла, и ее это нервировало. Ей никак не удавалось нащупать верную линию поведения, чтобы прекратить метаться самой и не дергать его. У Северуса, судя по его раздраженному тону из-за двери ванной, тоже заканчивалось терпение, и просто удивительно, как он до сих пор не психанул.

Г: Мы можем встретиться вечером? Если не случится форс-мажор, я закончу в шесть.

В ожидании ответа она успела доесть сэндвич и выпить кофе, но он так ничего и не написал. Наверное, чем-то занят.

«Надеюсь, не вынюхиванием очередных секретов».

Прежде чем вернуться в реанимацию, она поднялась на крышу и вызвала Добби. Тот накинулся на нее не менее яростно, чем Гарри.

— Мисс Гермиона совсем не думает! — верещал он. — Мисс Гермиона могла пострадать, а Добби бы ничего не знал! Добби бы пришлось нарушить контракт! Мисс Гермиона не должна так больше делать, Добби так волновался, так волновался…

— Прости, но я не могла вчера тебя предупредить, — виновато улыбнувшись, она привычно присела перед эльфом на корточки. — Мне стало плохо после работы, и Северус забрал меня к себе, со мной ничего не случилось.

— Мисс Гермиона помирилась с мастером Северусом? — недоверчиво пробурчал домовик, навострив уши. — Но мисс Гермионе нельзя прикасаться к нему.

— Мне придется, Добби, — вздохнула она. — Мое зелье больше не работает, так что теперь я должна буду видеться с ним каждый день.

Эльф ненадолго задумался, а затем выпалил:

— Тогда Добби будет являться на зов, но если мастер Северус прикажет Добби сделать что-то, что Добби не понравится, Добби не станет!

— Я его предупрежу. Спасибо, Добби, ты настоящий друг. Я еще не знаю, во сколько приду сегодня домой, но ты не волнуйся, ладно? Если вдруг что-то случится, я обязательно тебя позову.

Судя по недовольному выражению на большеглазой мордочке, эльф собирался спорить, но все же промолчал, кивнул и исчез. Можно было, конечно, прикрикнуть на него, чтобы прекратил вести себя как назойливая мамаша, но она старалась не разговаривать с ним приказным тоном. Другие маги с домовиками, разумеется, не церемонились, но Гермиона так и не смогла убедить себя в том, что это нормально, невзирая на наличие контракта. Только не с Добби. Не будь его с ней эти два года, ее жизнь, наверное, была бы гораздо хуже.

Поскольку в дневнике так и не появилось никаких сообщений, она вернулась к работе. Без десяти шесть, когда она уже переодевалась, ответа все еще не было, и Гермиона буквально места себе не находила. Может, что-то случилось? Или он обиделся и не хочет отвечать?

Чаще всего после работы она шла не вниз, а вверх, на крышу, чтобы аппарировать оттуда. Иногда ее встречал Гарри, и тогда она выходила, как и все сотрудники, через главный вход приемного отделения. Интересно, с чего ее вчера понесло не на крышу, а во двор? Инстинкт самосохранения сработал? Окажись она на крыше, наверняка не сумела бы аппарировать и либо упала вниз, либо расщепилась в процессе. Надо же, как «удачно» Снейп вчера оказался во дворе…

Задумавшись, она опомнилась только тогда, когда оказалась перед дверью. Опять. Однако памятуя вчерашнее, решила не возвращаться, а просто толкнула дверь, вышла во двор — и тут же увидела его. Северус шагнул ей навстречу из ниши, в которой она пряталась в их первый разговор, и остановился, не приближаясь вплотную:

— Я решил, что лучше встречу тебя после работы.

Она едва сдержалась, чтобы не чертыхнуться. Любопытно, что бы он делал, если бы она по обыкновению аппарировала с крыши, и он не дождался ее здесь?

— А не написал специально, чтобы я помучилась?

— Да, — без обиняков ответил он. Гермиона хмыкнула. Ясно. Решил дать ей понять, каково ему было, когда она пообещала написать и целых два дня держала его в неведении. Случись это неделю назад, она бы взбесилась, ей хватало и меньшего, чтобы разозлиться. Но, видимо, ночь, проведенная в долгожданных объятиях, все же сгладила острые углы. Да и смысл опять ругаться? Только хуже будет. Этого человека, похоже, уже ничего не изменит.

— Ну ладно, один-один, — она скользнула взглядом по его лицу. Слегка поежилась. — Я… Честно говоря, я не совсем понимаю, что мне теперь делать.

— Тебя не устроило, как мы провели прошлую ночь? — поднял брови Снейп. Она облизала губы:

— Нет, я… Не в этом дело. Все как-то слишком быстро. Я… два года жила одна. А еще у меня идиотский распорядок, я никогда не знаю, приду ли ночевать домой, и не выдернут ли меня куда-нибудь посреди ночи или на выходных... хотя такое бывает не слишком часто, — поспешно добавила Гермиона, увидев, как по его лицу пробежала тень.

— А, — он сделал еще шаг, сокращая расстояние между ними. — Тогда пойдем поужинаем, а потом я провожу тебя домой.

Домой ей не очень-то и хотелось. Но избавиться от невесть откуда взявшегося смущения она пока не могла, хотя, казалось бы, чего тут стесняться?

Северус определенно решил сменить тактику. Он не задал ни единого вопроса по пути к выбранному им ресторанчику в стороне от набережной. Ничего не спросил и после того, как им принесли меню, только придвинулся ближе, цепляя ногой ее ногу под столом. Гермионе вспомнилось, как они так же сидели перед ее выпускными экзаменами, когда поссорились, но сейчас Северус сделал это настолько непринужденно, что ей это показалось забавным. Она слегка улыбнулась, делая вид, что изучает меню:

— Через кожу эффект сильнее. Как твои симптомы?

— Пока не проявлялись, — с невозмутимым видом сообщил он.

— Может, следовало бы провести эксперимент и воздержаться от контакта еще сутки?

— Судя по твоему виду, ты столько не продержишься.

— А что не так с моим видом?

— Ты когда отдыхала в последний раз?

— Сегодня ночью, — не моргнув глазом, ответила Гермиона и тут же обругала себя за излишнюю откровенность. От необходимости расширить ответ ее спас вовремя подошедший официант. Пока они ждали заказ, Северус оперся локтями о край стола и переплел перед собой пальцы:

— Ты стираешь пациентам память?

— Что? — удивилась она, уже внутренне приготовившись отражать очередную серию неудобных личных вопросов.

— Реанимационная бригада в курсе, кто ты. Но пациенты не могут не замечать некоторых манипуляций. Или вы их всех вырубаете, пока лечите?

— Только иногда. На первых порах некоторые проблемы были, но сейчас уже все отработано. Никто ничего не замечает. Люди с серьезными повреждениями и так плохо соображают, мне ничего не приходится делать, они сами убеждают себя в том, что им показалось.

— А что было на первых порах?

— Ну, — Гермиона полубессознательно повертела кольцо на указательном пальце, — в палате скорой помощи не так много посторонних, замести следы нетрудно. Но однажды меня вызвали на место несчастного случая, и мне повезло, что там оказался Гарри. На стройке обвалились леса, и несколько человек упали с большой высоты. Двое погибли. Одного я собирала прямо там, пока Гарри доставал еще одного из завалов. Мне было не до того, чтобы следить за свидетелями. Парочка зевак видели, что именно я делала, и парамедики тоже были… не наши, но мне нельзя было отвлекаться, поэтому их отловил Гарри и подправил память. Мы же не удаляем воспоминания об инциденте, а только слегка корректируем — что якобы с виду повреждения казались намного хуже, чем было на самом деле. Люди сами хотят верить в то, что отделались легким испугом, поэтому со временем, даже если чары ослабнут, у них не возникнет вопросов, — она внимательно посмотрела на него, отметив его недоверчиво приподнятые брови. — Что, думал, мы безответственные раздолбаи, которым плевать на нарушения Статута?

— Тем не менее, вы оба носите блокираторы.

— Носим, потому что в противном случае на нас обоих свалятся горы нудной писанины. У меня нет времени этим заниматься, а Гарри вообще ненавидит отчеты. Так проще. И отдел неправомерного применения колдовства не в курсе, чем именно мы заняты, что тоже большой плюс.

— То есть, этот ваш особый статус все же не дает вам права нарушать Статут.

— Я же говорила, у нас не так уж много полномочий. Просто все остальные об этом не знают.

— И что будет, если кто-то узнает про ваш блеф?

— Никто не узнает, если мы сами не расскажем. Или Кингсли не объявит.

— Ты уверена, что он не объявит?

— Ни в чем нельзя быть уверенным на все сто. Но ему тоже не нравится, что мы сидим на пороховой бочке, — она обвела взглядом заполненный зал, невольно вспомнив совет Сириуса на пятом курсе — мол, зря вы выбрали «Башку борова» для встречи, чем больше народу, тем труднее вас было бы подслушать. Но ей все равно было неуютно говорить о делах колдовского мира среди магглов. К счастью, им принесли еду, и разговор снова пришлось прервать. Северус, похоже, заметил ее дискомфорт и больше вопросов не задавал. Лишь когда они покончили с ужином и пили чай, он вытянул руку вдоль края стола и проговорил едва слышно:

— Руку давай.

Гермиона легонько коснулась коленом его колена под столом:

— Думаешь, этого будет мало?

— Сама сказала, что через кожу лучше.

Мерлин, как будто они реально на первом свидании, хотя технически оно уже не первое. Что вообще бывает на первом свидании? А на втором? Эти нюансы в школьные годы как-то прошли мимо нее, Виктор ни разу не приглашал ее в Хогсмид, не желая, чтобы на него и там таращились поклонники, а больше ничего напоминающего свидание у нее ни с кем и не было.

Прикосновение подействовало мгновенно. Стоило ей вложить пальцы в его ладонь, как на нее ощутимой волной накатило облегчение — будто с плеч сняли тяжелый груз, хотя раньше она его даже не замечала. Судя по тому, как расслабились черты лица Северуса под маскировочными чарами, он тоже почувствовал нечто подобное.

Никогда еще она не пила чай так медленно, оттягивая момент, когда придется разомкнуть руки и встать из-за стола.

«Он сказал, что проводит меня до дома… И что мне делать, если он спросит адрес? Показать ему дом? Или…»

Он не спросил. Молча оплатил счет, наградив ее весьма красноречивым взглядом, когда она попыталась возразить. На улице предложил ей согнутую в локте руку, за которую она тут же ухватилась. Они прошлись немного по кварталу в поисках места, откуда можно аппарировать, и Гермиона нервничала, что он вот-вот примется расспрашивать ее снова, но он так и не заговорил с ней больше. Найдя укромный безлюдный уголок, остановился, придерживая ее руку на своей:

— Завтра в это же время?

Она помедлила, лихорадочно соображая, где бы встретиться, чтобы он не знал, где и чем она будет заниматься весь день. Ей очень хотелось спросить, чем будет занят он сам, но она так и не решилась.

— Да. Давай там же, где в позапрошлый раз.

— Кто еще, кроме Поттера, знает, что ты там бываешь?

— Вроде бы никто. Боишься, что Скитер выследит?

— Тебе бы тоже следовало бояться. Как-то же она тебя выслеживает, чтобы писать свои гнусные статьи.

Гермиона качнула головой:

— В маггловскую часть она больше не суется. Если ты не заметил, все мои фотографии в «Пророке» были сделаны в колдовских районах.

— Кое-кто сказал, что ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. Тебе понравился этот ресторан, или подыскать что-нибудь… менее оживленное?

Она пытливо взглянула на него. Слегка прикусила губу. С одной стороны, если он найдет какое-нибудь более уединенное место, то сможет снять с себя маскировку — ее раздражала эта «маска», не дававшая ей как следует рассмотреть его лицо. С другой стороны, если вокруг будет немноголюдно, он опять начнет раскручивать ее на откровенный разговор.

— Мне понравилось. Спасибо за ужин. Но, наверное, не стоит появляться в одном и том же месте два раза подряд.

— Очевидно, — Северус окинул ее беглым взглядом. — Тогда до завтра.

И больше никаких вопросов. Подозрительно.

Так продолжалось дней пять. Он встречал ее в назначенном месте и вел ужинать, после чего провожал до ближайшей точки аппарации. От каждого его прикосновения у нее внутри все трепетало. Чертова связь не оставляла ни единого шанса устоять — чем ближе они находились, тем сильнее ей хотелось еще большей близости. Хотелось потерять голову, как тогда, во время войны, и перестать, наконец, все анализировать и взвешивать. Хотелось почувствовать, что она еще жива, а не оставаться один на один с этой пустотой внутри. Она даже не сразу поняла, что окклуменция гасит не только эмоции. Ей вполне хватало того, что она испытывала под действием зелья. Но теперь, когда Северус был так близко, ей уже не хотелось применять окклуменцию, чтобы избавиться от желания. Пока она принимала зелье, ей редко снились сны как таковые — это были скорей видения на самой грани сна и реальности, и длились они недолго. Стоило прекратить прием, как сны вернулись — смазанные, хаотичные, но до того яркие по ощущениям, что при пробуждении она вся горела.

Черт возьми, а ведь с тех пор, как Маккирби обучил ее усовершенствованной технике окклуменции, ей действительно ни разу не хотелось секса. Ни в каком виде. Наверное, это даже смешно. Половина магической Британии сплетничала, будто бы она и Гарри устраивают оргии на Гриммо, а у нее и мыслей о подобном не возникало.

Добро пожаловать в реальный мир, подумала она хмуро после очередного сна, поняв, что ей срочно нужен холодный душ.

Северус тоже вел себя странно. После тех допросов, которые он ей устраивал в первые дни, он как будто решил, что узнал достаточно, хотя она не была уверена в том, что он не пытается выяснить что-то еще за ее спиной. Время от времени она ловила на себе его задумчивый, немигающий взгляд, словно он смотрел куда-то внутрь и одновременно сквозь нее. В такие моменты ей казалось, что блок в ее голове ослабевает, хотя, конечно, ничего подобного не происходило. Однажды она задержалась почти на час и не смогла предупредить его, а потом остаток вечера чувствовала себя виноватой, что заставила его ждать. На все ее попытки извиниться он в очередной раз предложил проверить ментальную связь. Гермиона отказалась, хоть и не так уверенно, как раньше. Ее и саму разбирало любопытство, но страх остаться без защиты был сильнее. Кто знает, что он успеет увидеть в ее голове. Вдобавок, она опасалась, как бы Маккирби не заметил каких-либо изменений в блоке. Он и так начал присматриваться к ней гораздо пристальнее.

— Ты выглядишь… иначе, — сообщил он ей на пятый день их со Снейпом встреч, разглядывая развернувшуюся на полкомнаты диагностическую схему.

— В каком смысле? — встревожилась она.

— На прошлой неделе у тебя дважды чуть не случился выброс, я уж было забеспокоился. Но сейчас вроде бы… все в порядке. Ты не увеличивала дозу?

— Зачем? Все и так работает.

— Потому что помимо всего прочего у тебя от него психологическая зависимость. Вспомни прошлый год.

Вспоминать не хотелось. Маккирби велел ей принимать зелье строго по часам, и ее реакция и впрямь напоминала наркомана в ожидании дозы. Она без конца проверяла, на месте ли флакончик. За несколько часов до приема ее охватывало дикое желание поскорей отключиться, чтобы хоть на десять минут расслабиться в иллюзорных объятиях Северуса. Бывали дни, когда она не выдерживала и принимала не одну, а две дозы, и потом корила себя за потерю контроля. От нарушения предписаний ее спасал только страх, что зелья может не хватить до следующего лета, когда снова можно будет раздобыть цветущий папоротник. Гарри тогда, устав смотреть на все это, потащил ее с собой на тренировку в маггловский спортклуб, хотя она не планировала заниматься ничем таким и долго ныла, что ей достаточно подготовительного курса в аврорской школе. Гарри, конечно же, не стал слушать ее отговорки, и надо сказать, что физические нагрузки и впрямь помогли. Приступы у нее стали случаться реже, да и спала она лучше, а с таким плотным графиком работы и тренировок жалеть себя и думать обо всякой ерунде было некогда. Обычно они ходили туда раза три в неделю, но в последний месяц она подзабросила тренировки, и Гарри время от времени дразнил ее слабачкой, хоть и знал, что у нее действительно нет сил тащиться в зал после десятичасового стояния на ногах. Маккирби, как назло, только приветствовал эти занятия, считая, что они улучшают ее самоконтроль и заодно позволяют разгрузить мозги.

— Завтра в зал, — приказал он, покончив с осмотром и замерами. — Хватит отлынивать. И лишнее сбрось, прежде чем идти к артефакторам.

— Опять? — возмутилась она. — На прошлой неделе же сказали, что пока достаточно.

— Это не от меня зависит. Хм, — он вчитался в показания, зафиксированные самописным пером при осмотре, и нахмурился. — А лишнего-то не так уж много. Активно колдовала?

— Были тяжелые случаи, — ответила она, кривясь при мысли, что опять не удастся поспать с утра. Хорошо хоть в такую рань в зале мало народу. — Бен… Думаешь, во всем этом еще есть смысл?

Он сцепил зубы. Серые глаза потемнели.

— Ты прекрасно знаешь мое мнение на этот счет.

Она знала. Пока его жена жива, он не отступится. Порой Гермиона завидовала несчастной женщине. Насколько ее жизнь была бы проще, если бы она была простой магглой, ничего не знавшей о магии! Бросить все и сбежать, сбежать куда подальше, стереть самой себе память, и пусть бы творили тут что хотели. Но потом перед мысленным взором всплывали лица друзей, она вспоминала голос Северуса, взмахивала палочкой, вызывая Заступника — и понимала, что внутренние резервы еще не исчерпались. Сгорела — возрождайся.

Ну а чего еще ожидать от человека, у которого Заступник — феникс?

* * *

— Уф! — Джинни плюхнулась на стул напротив Гермионы и поморщилась. — Извини, я опоздала. Десерт за мой счет.

— Ага, — ухмыльнулась Гермиона, подметив и гримасу, и походку подруги. — Зелье дать? Для особо… нежных мест.

— Иди ты, — беззлобно огрызнулась та, открывая меню. Гермиона лукаво прищурилась, вспоминая, каким измотанным был Гарри на утренней тренировке в зале пару дней назад:

— Я надеялась, что нескольких дней вам хватит, чтобы оторваться. Вы чем там занимались с утра?

— Снитч ловили, — загадочно сообщила Джинни, жестом подзывая официанта. С момента ее возвращения из квиддичного лагеря они впервые выбрались в город вдвоем, пока Гарри и Рон отправились в Нору. С тех пор, как младшая Уизли активно занялась спортивной карьерой, чаще двух-трех раз в месяц встречаться не получалось. Иногда к ним присоединялась Луна, комментировавшая все новости с такой обескураживающей прямотой, что они порой не знали, смеяться или плакать.

— Это что, теперь так называется? — удивилась Гермиона, не переставая ухмыляться.

— Нет, в буквальном смысле, — Джинни повернулась к ней спиной и подняла волосы. У основания шеи на коже блестела миниатюрная татуировка с изображением золотистого мячика. — Ткни его пальцем.

От прикосновения снитч расправил крылышки и шмыгнул куда-то вниз под воротник.

— Ух ты! Я еще не видела, чтоб татуировки перемещались по телу.

— Мне тоже понравилось. Народ чего только не набивает, первые дни в раздевалке все только и делают, что рассматривают друг дружку. Но мне захотелось чего-нибудь неброского и в то же время… интригующего.

— Уверена, Гарри был в восторге.

— О да, — Джинни снова повернулась к ней и мечтательно прикрыла глаза. — Он сказал, что вот только теперь понял, насколько классно быть ловцом. Но в этот раз мы, кажется, немного переборщили.

— Точно не хочешь зелье?

— Нет, иначе я потом не смогу остановиться. Прикинь, я думала, не дотерплю. В лагере все непрестанно говорят о сексе, и кто как оторвется, когда закончится сезон.

Гермиона повела бровями. «Взрослый» квиддич оказался намного строже школьного. Поскольку игрокам нужно было оставаться в тонусе во время сезона, интимные отношения им попросту запрещали. Немудрено, что ее друзья пять дней не вылезали из спальни, едва… дорвались.

— Я вообще не знаю, где вы берете силы на все это, — пробормотала она, доливая себе чаю. — Я после работы хочу только одного — поскорей добраться до подушки. Хотя… иногда хоть на стенку лезь, устала или не устала.

— Да-а? — Джинни с интересом оглядела ее и расплылась в улыбке. — Ну наконец-то, свершилось: у Грейнджер появились нормальные человеческие желания. В лагере, между прочим, был один мальчик, его недавно взяли в «Падлмер Юнайтед» запасным отбивалой, очень недурен с виду… И еще не испорчен фанатками. Хочешь, познакомлю?

Гермиона закатила глаза:

— Мы вроде прошли этап, когда ты пыталась свести меня с квиддичистами.

— Ну не зря же у тебя в школе была… история. Согласись, ты к ним всегда была неравнодушна, и там действительно есть на что посмотреть… в отличие от некоторых.

— Северус не урод.

— Но и красавцем никогда не был, — Джинни пристально всмотрелась в ее лицо и склонилась над столом. — Знаешь, а ты выглядишь гораздо лучше, чем до моего отъезда. Случилось что-то интересное? Я спрашивала у Гарри, но он сказал, что все как всегда.

— Да вроде бы ничего, — Гермиона почувствовала, как у нее начинают гореть уши, и поспешно загородилась меню, притворившись, что выбирает десерт.

— А чего глазки так забегали?

— Ничего у меня не забегало.

— И уши малиновые. Ну же, рассказывай. Нашла кого-то? Вот давно пора, я же говорю, сколько можно страдать по этому козлу, когда вокруг такая прорва симпатичных парней, готовых на все, только бы ты до них снизошла.

— Ты же знаешь, им нужна не я. Они просто хотят влезть в постель к скандальной героине войны. Особенно после пасквилей этой жучихи.

— Тебя же никто не заставляет заводить с ними отношения, если не хочется. А для встреч разок-другой в неделю — почему бы и нет?

— Вот ты бы так смогла, Джин?

Уизли откинулась на спинку стула:

— Я встречалась с другими, когда думала, что Гарри я не нужна. Ну а как понять, что именно тебе нужно? Или что тебе нужен именно этот человек? Надо иногда и расслабляться, ты же живешь на работе. Что ты видела за последние два года?

На самом деле много чего, подумала Гермиона, но вслух говорить не стала. Только вздохнула и опустила глаза, что раззадорило Джинни еще сильнее. Она едва ли не танцевала на стуле:

— Ну, Грейнджер, колись, я же вижу, что-то случилось, пока я была в лагере. Ты наконец-то стала похожа на живого человека, а не на бледное привидение. Или Маккирби нашел какой-нибудь новый рецепт?

— Нет, — Гермиона поколебалась несколько секунд, гадая, правильно ли поступает. Но раз знали Макгонагалл и Гарри (и Мерлин знает кто еще), почему бы и Джинни не сказать? — Мне больше не нужно принимать зелье.

У Джинни вытянулось лицо. Она вцепилась обеими руками в края столика и понизила голос:

— В смысле… Это то, что я думаю?

— Ну уж не знаю, о чем ты там подумала, — попыталась отшутиться Гермиона, но предательски покрасневшие щеки в дополнение к ушам выдали ее с головой.

— Ты что, серьезно?.. Вернулся?..

— Да.

Джинни выдохнула и села ровнее:

— Е-мое… Давно?

— Недели три назад. Но я не сразу об этом узнала.

Джинни впилась глазами в ее лицо:

— Ничего себе… А мы-то уж думали... Гарри знает?

— Знает. Они уже и отношения успели выяснить.

— Вот змей, а мне не рассказал!

— Я хотела рассказать тебе сама. Если в министерстве пронюхают, что он вернулся, у нас всех будут большие неприятности.

— Боишься, что у отдела появятся вопросы?

— Конечно, появятся. Бену тогда так и не удалось склонить его к сотрудничеству. Но вообще лучше это не обсуждать.

— Ладно. Но вот ведь гад, а? Он хоть покаялся?

— Я сломала ему нос, — Гермиона без энтузиазма отковырнула кусочек пирожного, принесенного официантом. Джинни оживилась:

— Оу-у… Вы подрались, что ли?

— Он попытался схватить меня за руку, а я…

— А у тебя сработал тот самый рефлекс, ага. Ну хоть какое-то моральное удовлетворение, раз уж с остальным не сложилось.

Гермиона отвела взгляд:

— Оно как-то… само получилось. И мне потом стоило немалых усилий успокоиться.

— Так ему и надо, если тебе интересно мое мнение, — безапелляционно заявила Джинни. — И что ты теперь собираешься делать?

— Не знаю. Все оказалось не совсем так, как я думала. Он должен был вернуться буквально через пару недель, но… В общем, задержка случилась не по его вине. Считай, что он попал в заложники и сообщить об этом не мог, а когда выбрался…

Джинни сдвинула брови:

— Очень странно, как по мне. Или ты просто рассказываешь мне официальную версию?

— Я не могу рассказать никакой.

— Вот черт… Все настолько серьезно?

— Джин, я не могу.

— Хм. Ладно, драккл с ним, это уже не так важно. Ну, а ты-то сама как? Ты все еще хочешь с ним быть?

— Если честно, я сама уже не понимаю, чего хочу, — призналась Гермиона тихо, складывая руки на краю стола. — Ты знаешь… Я отвыкла быть не одна.

— А как тогда вышло, что зелье тебе уже не нужно? Ты же… — Джинни осеклась. Нахмурилась еще сильнее. — Гарри сказал, что тебе опять стало плохо на прошлой неделе, но вроде бы все обошлось. Так и обошлось, значит?

— У меня не было выбора. Зелье перестало работать. Просто перестало.

— Понятно, чего уж там, — вздохнула Джинни. — Прямо как у меня с Гарри было. Когда хочется одновременно и сдохнуть, и жить дальше назло и вопреки, не считаясь ни с какими принципами. Он… изменился?

— Я бы не сказала. Все так же может выбесить одним словом.

Джинни нетерпеливо подалась вперед:

— Ты знаешь, что я имею в виду. И раз ты боишься, что с отделом могут быть проблемы, значит…

Гермиона промолчала. Она так и не решила, что и как говорить друзьям. Рано или поздно все узнают, что Северус снова может полноценно колдовать. Но лучше позже, чем раньше.

Джинни, впрочем, расценила ее молчание как отрицательный ответ:

— Черт… Жаль. Ну, и дальше-то что?

— Не знаю… Мы поговорили. И вроде как… ходим на свидания.

— Свида-ания? — вытаращилась Уизли. — Мерлин… Снейп и свидания. Боюсь даже представлять. И что вы на них делаете?

— Да ничего такого. Он водит меня ужинать, потом провожает… правда, не до дома. Я ему адрес так и не дала.

— И не давай, облезет. Нет, ну Снейп на свидании… Пожалуй, это еще более странно, чем то, как все начиналось три года назад. А он тебе цветы дарит? Или, может… даже не знаю… пишет тебе любовные письма? Я реально не представляю.

— Это ты уже маггловских мелодрам насмотрелась. Нет, ничего такого.

— Эх… У нас с Гарри тоже не было конфетно-букетного периода. То учеба, то война, то еще какая-нибудь ерунда, а потом мы так р-раз! — и уже живем вместе, — Джинни откинулась на спинку стула, рассеянно глядя на соседние столики. — Я честно пыталась вспомнить какой-то эпохальный момент, после которого все и случилось, но… Похоже, его просто не было.

— Ну так и у нас не было.

— Да конечно, — фыркнула Джинни. — А то я не помню, с каким лицом ты тогда за ним в бой шла.

— Тогда тоже ничего романтичного не случилось.

— Зато он тебе кофе варил, я помню. И на Рождество же тогда пригласил на ужин, пока вы в лесу мерзли, это было так… не по-снейповски, в общем.

— А Гарри полирует тебе метлу. Чем не романтика?

— О-о-о! — в глазах Уизли вспыхнули и погасли мелкие искорки. — Это уж точно. Полирует. Очень… усердно.

Гермиона раздраженно махнула на подругу рукой:

— Так, прекрати, не то я вам обоим подолью какое-нибудь «полшестого». На Гарри, между прочим, тоже сказывается — на прошлой тренировке он так тормозил, что я ему наставила кучу синяков. Это ты сейчас можешь расслабиться, а ему потом целый день работать.

— Ну увлеклись мы, увлеклись, — пробурчала Джинни, морщась. — Признаться, я слегка удивлена, что ты до сих пор не сделала то же самое, раз уж он вернулся. Еще ведь ничего не было, да?

— Не было.

— Так что же тебя смущает? Раз вы даже на свидания ходить начали.

Гермиона почувствовала, как опять начинают пылать щеки, и опустила взгляд. Собственные сомнения вдруг показались ей донельзя детскими и глупыми.

— Ну… Это, наверное, мои первые свидания в принципе, я же в школе ни с кем не встречалась, если не считать Виктора, а с ним у нас все было совсем не на том уровне. Я просто… мне все еще немного неловко, и я не уверена, когда можно уже… э-э…

Джинни задрала бровь:

— Ты бахнутая? Вы же и жили вместе, и спали. Чего вы такого друг с другом еще не делали, что ты при одном намеке сразу краснеешь?

— Это было два года назад.

— Ну и что? Ты же хотела, чтобы он вернулся. Что-то изменилось? Помимо того, что его носило хрен знает где эти два года, а ты тут усердно изображала недотрогу.

— Ну а как я могу быть уверена, что он опять не исчезнет? Как мне вообще ему доверять после этого? Он же обманул меня.

— Так и скажи ему. И пусть сам придумывает, как вернуть доверие.

— Эта проблема, похоже, есть у нас обоих. Если бы он доверял мне, то рассказал бы, куда собрался. А так он просто прикрылся удобной отговоркой и…

— Тебе и Драко объяснял, что по-другому быть не могло. Такой уж он человек, и остается только смириться, хоть это и неприятно. Я потому и спрашиваю, готова ли ты продолжать, зная все это. Будь я на твоем месте, наверное, решила бы, что не стоит. Ты сама мне говорила, что после всего, что ему доводилось делать в обеих войнах, удивительно, что он вообще идет хоть на какой-то контакт. Но по сравнению с тем, каким он был раньше и каким стал с тобой — я бы сказала, что у вас за полгода тогда наметился неслабый прогресс. Или я ошибалась?

— Мне тоже так казалось. Но потом случилось то, что случилось.

— Так в чем проблема? В том, что ты его хочешь, но боишься опять поверить?

— Вроде того.

Джинни всплеснула руками:

— Похоже, шляпа все-таки поторопилась, распределив тебя в Гриффиндор. Хочешь его — бери. А разбираться будете потом.

— Думаешь, это правильно?

— А что, лучше сидеть и представлять, что и как могло бы быть? По крайней мере, если ошибешься — хотя бы будешь знать, что ошиблась.

Гермиона допила остывший чай и потерла щеки ладонями:

— Я уже наделала столько ошибок, что еще одну просто не переживу.

— Он их тоже наворотил немало, ну и что? Да и мы с Гарри за это время натворили всякого.

Гермиона и это знала. Бывали моменты, когда ее друзья ругались так, что Джинни по несколько дней жила у нее, не желая появляться на Гриммо. Но потом они понимали, что их разногласия не настолько серьезны, чтобы помешать им и дальше быть вместе — и мирились. Иногда весьма бурно, и Гермионе приходилось вклиниваться и напоминать, что в собственной спальне это делать удобнее. Гарри при этом краснел как рак, чем всегда ее веселил.

И ей теперь тоже хотелось… такого же бурного примирения.

— Главная проблема в том, что я вообще отвыкла что-либо чувствовать, — медленно проговорила она. — Меня эта окклуменция точно доконает когда-нибудь. Сначала я не могла совладать с чувствами, теперь не могу их выпустить. Я все время боюсь, что выплесну больше, чем нужно. А вдруг ему это не надо? Вдруг он вернулся и сейчас обхаживает меня… ну… хотя бы потому, что его на это толкает связь? Или из вежливости?

Джинни, как раз сделавшая глоток чая, едва не подавилась:

— Чего-о? Снейп и вежливость? Это примерно как сухая вода. Если я что и вынесла из всех наших разговоров о нем, так это то, что если он что-то делает — значит, ему это нужно. Особенно теперь, когда никто им не командует. Грейнджер, ей-Мерлин, я тебя прямо не узнаю. Или его возвращение тебя настолько шокировало?

— А кого бы не шокировало? Вы с Гарри вообще не верили, что он вернется. Да еще тот сон... А вдруг он там... вдруг у него кто-то был? Может, и сейчас есть? Я спрашивала, конечно, но ответа толком и не получила — он тут же перевел стрелки. Да еще допытывался, спала ли я с Гарри. Или еще с кем-нибудь. Раз он так настойчиво расспрашивал, значит, наверное, и сам...

Джинни громко звякнула чашкой о блюдце.

— Вот скотина! — прошипела она. — Да как он вообще смеет задавать тебе подобные вопросы после всего, что произошло! За два года даже не нашел времени написать, что живой!

— Я же сказала, он задержался не по своей вине и не мог со мной связаться, — попыталась возразить Гермиона, но Джинни мотнула головой, отчего рыжие волосы разметались по плечам:

— Надо было не только нос ему сломать. Нет, ну каков нахал? Подверг тебя опасности, и теперь еще и это! И ты еще разговариваешь с ним после такого? Да я ему яйца оторву, если увижу!

— У меня нет вариантов, — пробормотала Гермиона, до боли сцепляя руки на коленях. — Теперь, когда зелье перестало работать, нам придется контактировать.

— Черт, вот же дерьмо... Похоже, он и впрямь не изменился. Еще и статей Скитер небось начитался, — Джинни негодующе фыркнула. — Кошмар, до чего же все примитивно мыслят. Как будто дружбы между парнем и девушкой быть не может, обязательно надо трахаться.

Гермиона пожала плечами:

— Ну, это мы с тобой знаем, что после боевой медитации даже проверять не надо — все как на ладони. Но многие действительно думают, что у меня тут с вами тройничок.

— Я знаю, потому мне и смешно. Может, тебе следовало бы попробовать снять блок и тоже проверить? У вас связь гораздо глубже, чем при боевой медитации, так что если он там и ходил налево, ты бы сразу почувствовала.

— Я думала об этом. А потом… испугалась.

— Чего именно?

Гермиона задумчиво накрутила на палец прядь волос у виска:

— Это для меня здесь прошло два года. Он утверждает, что для него прошла всего пара недель.

— Это как? — не поняла Джинни. Гермиона объяснила ей про безвременье, борясь с желанием попросить подругу сделать лицо попроще. Хотя у нее самой, вероятно, было такое же, когда Северус рассказал ей, почему перестал писать в дневник.

— Ну и вот… Выходит, что фактически по его ощущениям мы не виделись около двух недель. А раз так… и если у него там что-то было, это значит, что… не так уж ему было плохо без меня, если он ухитрился за такой короткий срок захотеть кого-то другого.

— Хм… Это, конечно, все меняет. Думаешь, тот сон был вещий?

Гермиона в который раз вспомнила, как Северус в одном из этих видений провалился под землю на лей-линии. Да, в реальности это оказалось озеро, но тем не менее…

Она видела его руки, запутавшиеся в чьих-то длинных светлых волосах. Слышала его хриплое, прерывистое дыхание и незнакомый женский голос.

Вот и верь потом во что хочешь.

— Это были не сны. Все, что я видела, было под воздействием зелья.

— Но ведь далеко не все, что ты видела, сбылось.

— Но очень многое.

— Ну допустим, он там и впрямь кого-то трахнул. Не думаю, что это было продиктовано какими-либо чувствами. У тебя тут тоже случались соблазны.

— Да, но у меня ни разу не дошло до дела. Все оставалось на уровне мыслей — «а что если», но потом в голове будто что-то щелкало. Мне даже думать об этом не хотелось.

— Ну это ты. Я так иногда послушаю народ в лагере… Никто даже не пытается сдерживаться, когда припрет. Люди вообще об этом не думают. Это мы с тобой две такие… слишком правильные, что ли?

— Вряд ли, — улыбнулась Гермиона, вспомнив, насколько спокойно она отнеслась к историям о похождениях Снейпа в юности, афродизиаках и развлечениях Вольдеморта, хотя у любой приличной барышни это должно было вызвать отвращение. — Ты просто очень любишь Гарри, потому тебе даже в голову не приходит позволить кому-то другому тебя коснуться… хотя у тебя в лагере тоже наверняка бывают разные ситуации.

— Да задолбало уже отбиваться, — Джинни раздраженно передернула плечами. — Многие почему-то считают, что раз я играю в квиддич, значит, доступна для всего. Но и ты, выходит, любишь своего Снейпа, раз не захотела никому позволить...

Внутри что-то болезненно сжалось. Она уже столько слышала и читала о разнице между влюбленностью и любовью, но по собственным ощущениям так и не смогла понять, что именно испытывает.

— Или это был просто страх, что если начну крутить с кем-то, зелье перестанет работать, и я умру. Джин, пока работает связь, это никак не проверить. Я могу хотеть его сколько угодно, и мне может быть с ним комфортно и спокойно, но пока мы привязаны друг к другу, ни он, ни я не можем определить, действительно ли мы нужны друг другу, или это воздействие магии. И, наверное, это пугает меня больше всего. Что я все время ошибалась, и все мои чувства к нему были… подменой. Как и его чувства ко мне.

— Ну, раз выяснить это пока не представляется возможным, я бы прекратила себя изводить и делала то, к чему тебя подталкивает связь. Хочешь его — бери. Раз вы уже начали контактировать, хуже не будет, — глубокомысленно изрекла Джинни, жестом показывая официанту, чтобы принес чек. — Пошли погуляем, а то если я тут останусь еще хоть на пять минут, то сожру целую гору этих чертовых пирожных, и тренер меня убьет.

 

---

Просыпаюсь в новый день

Снова разбиваю себе сердце

Сновидения — сладкое забвение, но я не могу забыть.

Я снова на краю,

Я никогда раньше не нуждалась в тебе так сильно,

Глядя в пустоту, которую не могу игнорировать

Evanescence

 

Я буду сражаться

Я буду последним, кто останется стоять на ногах

Пока мои кости не рассыплются

В преддверии грозы

Я буду сражаться

Пока не рухну

Пока не выгорит мой огонь

Пока я не умру

Я буду сражаться

Eva Under Fire

 

Татуировку-снитч у Джинни я позаимствовала из артов @potterbyblvnk, это было такое мурр, что я не могла устоять.