Просто держи меня за руку (гет)

Когда дышать станет нечем и незачем,

Богатство станет мелочью, ученый — неучем.

Бояться не о чем, бояться, прятаться — где еще,

Ужасом веющим разнесется по планете смерч.

Дыхание затаив, не глядя вперед,

Утратив все, что берег, внутри оставив пепел и дым,

Когда планета сожженная заберет мечты,

Я буду знать — у меня есть ты.

Та Сторона

 

What is awaiting, I’ll embrace it

In the end, all I know, I have to face it

Within Temptation

 

— Упустили.

Упустили.

Упустили.

Упустили.

— Наверное, у него был портключ, — процедил Гарри, на мгновение прикрыв глаза. — Кингсли говорит, он вышел к лифтам, ребята последовали за ним, но он просто растворился в воздухе.

Гермиона нашла взглядом… другую себя и непроизвольно облизала губы. Гарри крепче сжал ее руку:

— Ты в порядке? Думаешь, он тебя узнал?

— Не знаю… Вряд ли. Но он определенно что-то заподозрил.

— Что будем делать?

Она прижалась плечом к его плечу и попыталась обольстительно улыбнуться:

— То, что задумали. Выведи меня отсюда. Остальные пусть готовятся.

Мозг словно отключился на мгновение — и тут же заработал на полную катушку.

Они выскользнули из зала. Коридор с подсобными помещениями был пуст, но со стороны лифтов доносились какие-то звуки — вероятно, не они одни решили уединиться подальше от толпы. Гарри проверил, нет ли поблизости кого-нибудь под маскировочными чарами, и затащил Гермиону в кладовку. Едва они заперли дверь, из-под плаща-невидимки показалась Джинни:

— Вы чего так долго копались? Тут дышать нечем, и в дверь уже пару раз ломились.

— Тихо, — Гарри прижался ухом к двери, напряженно прислушиваясь. — Давайте быстрее, у нас мало времени.

— Н-ну, — хмыкнула Джинни, помогая Гермионе расстегнуть платье, — ты же не хочешь, чтобы все решили, что тебе для этого самого достаточно всего пары минут?

Гермиона нервно хихикнула и выпила антидот к Оборотному зелью. Гарри закатил глаза, отвернулся, когда она начала превращаться, и сам взялся облачать Джинни в платье. Переодевались они с такой скоростью, будто сдавали зачет в аврорате. Когда она затягивала на ботинках шнурки, Гарри убедился, что она не забыла надеть браслет-маячок, осветил ее палочкой с головы до ног. Нахмурился:

— Я бы надел бронежилет прямо сейчас.

— Он у Северуса. И сейчас он мне точно не пригодится.

— Почему ты так в этом уверена?

— Грубой силой они меня брать не станут. Скорей попытаются запудрить мозги. Но если вдруг что, заберите Лапика и Добби, пожалуйста, а то они…

— Даже не думай, — оборвал ее Гарри. — Если Снейп тебя не убережет, я его из-под земли достану. А тебя вызову Воскрешающим камнем, и тогда тебе уж точно не будет покоя.

Гермиона хмыкнула, но отвечать не стала. Когда она выпрямилась и проверила сумочку, Гарри сгреб ее в охапку и прижал к себе. Гермиона обняла их обоих, насколько хватило рук:

— Надеюсь, вы еще успеете потанцевать.

— Как думаешь, сколько тебе понадобится времени, чтобы открыть нам дверь?

— Не знаю. Но если вдруг у меня не получится, и Бен тоже не сможет, у вас теперь есть имя. Наверняка найдется какая-нибудь информация, ты же видел — его тут многие знают.

— Кингсли уже отправил кого-то поднять досье в отделе кадров. Как только что-нибудь узнаем, я… блин, а как я тебе сообщу, если ты закрыта?

— Скажешь Северусу. Мы же будем вместе. Все, идите отсюда.

Джинни бросила на нее отчаянный взгляд, сжала губы и буквально выволокла Гарри из кладовки. Гермиона наложила на себя дезиллюминационные чары, подождала несколько минут, затем активировала портключ, перенеслась на уровень ниже и притаилась в одной из ниш неподалеку от двери. Сердце гулко колотилось в груди.

Теперь ждать.

* * *

Люциус со скучающим видом проследил за улизнувшими из зала Поттером и девчонкой Уизли и брезгливо поморщился. В самом деле, что за манеры? Неужели так трудно потерпеть до дома? Еще бы Грейнджер с собой прихватили для комплекта, чтобы какая-нибудь последовательница Скитер, обернувшись тараканом, обнаружила их в кладовке для метел. О том, что в их возрасте он порой вел себя куда хуже, он даже не вспомнил. Однако пока он размышлял над этим вопиющим фактом и даже подумывал о том, чтобы отправить в нужном направлении фотографа… просто на всякий случай… его собственный сын выкинул такое, что у Люциуса глаза полезли на лоб. Пошушукавшись о чем-то с Шеклболтом, Драко поднялся на небольшую сцену, где расположились музыканты, и обратился к гостям:

— Дамы и господа, прошу минутку внимания! Сейчас вы все станете свидетелями — и, надеюсь, участниками — уникального события! От имени присутствующих здесь героев войны мне было поручено провести… скажем так, аукцион. Все вырученные средства будут переданы в помощь семьям пострадавших при взрыве, не можем же мы веселиться и отмечать Рождество, оставив людей без помощи. Поэтому с разрешения господина министра, — Драко отвесил легкий поклон в сторону Шеклболта, с невозмутимым видом сидевшего за одним из столиков, — объявляю условия. Наши герои, — он широким жестом пригласил кого-то подойти ближе к сцене. Поттер со своей рыжей (быстро они, однако), Лонгботтом, трое мальчишек Уизли, полоумная Лавгуд и еще кто-то из молодежи. Удивительно, но Грейнджер осталась сидеть за столиком, только смотрела на этот беспредел, слегка задрав бровь. — Дамы и господа, если вы все это время мечтали потанцевать с одним из героев войны — это ваш шанс! Выбирайте себе партнера для следующего танца, предлагайте цену — и кто предложит больше, выходит на танцпол! Ради благого дела, дамы и господа!

Народ загудел. Люциус едва не уронил челюсть на пол, но Нарцисса вовремя вонзила локоть ему под ребра и прошипела:

— Не вздумай вмешиваться.

— Но это же форменное безобразие! Платить за… за… как какой-то девке из Лютного!..

Нарцисса вместо ответа наступила ему на ногу.

— О-о-о! — восхитились в толпе. — Ну наконец-то... а то поприлипали к своим, и не подходи даже!

— Какое бесстыдство! — шипели две почтенные дамы из совета попечителей Хогварца. — Как можно!

— А мне нравится, — прошамкала мадам Марчбэнкс, чем повергла Люциуса в шок. — Даже жаль, что я уже не могу танцевать. Мальчик-то как вырос! Подумать только, а не так давно он сдавал мне Чары…

И бросила на Поттера взгляд, исполненный почти материнской гордости.

— Пять галлеонов за Гарри Поттера! — взвизгнул восторженный женский голос.

— Десять!

— Пятнадцать!

— Пятнадцать за Невилла Лонгботтома!

— Двадцать за Уизли!

— За которого? — уточнил Драко.

— За Рональда Уизли!

— Фреда!

— Двадцать пять за Джорджа Уизли!

— За мисс Джиневру Уизли — тридцать галлеонов!

— Сорок за мисс Уизли!

— Пятьдесят за Поттера!

— Тридцать за мисс Лавгуд!

— Сорок!

Фред и Джордж синхронно повернулись вокруг своей оси, лихо щелкнули каблуками и принялись подмигивать женщинам, явно намекая, что стоят дороже.

— Даю пятьдесят за любого из близнецов!

Люциус почувствовал, что у него начинает кружиться голова, но тут кто-то выкрикнул:

— Пятьдесят галлеонов за… за господина министра!

Дамы оживились и захихикали. Драко развел руками:

— Господин министр не продается.

Шеклболт крякнул и поднялся из-за столика:

— Разве я могу отказать даме?

— Семьдесят за министра! — пискнул кто-то еще.

— Восемьдесят!

— Пятьдесят за Люциуса Малфоя!

Люциус решил, что ослышался. Драко посмотрел со сцены прямо на него. Изогнул бровь:

— Папа?

Люциус потерял дар речи, но Нарцисса еще раз пихнула его в бок, и он только кивнул.

Нарцисса ухмыльнулась уголком губ и провозгласила — Люциус надеялся, что лишь ради спасения чести семьи:

— Даю семьдесят!

— Восемьдесят!

— Сто! — не сдалась настырная дама, с виду давно вышедшая из среднего возраста. — Не жадничайте, дорогая, это всего лишь танец, я сразу верну его вам.

Ассортимент ее золотых и серебряных украшений впечатлял. Люциус никак не мог припомнить, кто же она такая, не то жена одного из членов Визенгамота, не то владелица волшебной ювелирной лавки на Диагон-аллее.

— Сто галлеонов за Гарри Поттера!

— А вас тоже можно, мистер Малфой? — громко спросила красивая белокурая девица, опасливо глянув в сторону Паркинсон. Та только вежливо улыбнулась на двусмысленность фразы. Драко повел бровями и подыграл:

— Если вам угодно, мисс.

— В таком случае даю сотню.

Черт возьми, да тут что, все присутствующие только и мечтают, что потанцевать с героями? Удивительное дело: пригласить приглянувшегося мужчину просто так постеснялись, а за деньги — чуть ли не очередь! Куда катится колдовской мир!

— Сто двадцать за министра Шеклболта! — взвизгнул кто-то. Люциус обернулся посмотреть, кто это так отчаялся, что не жаль выбрасывать подобную сумму за какой-то танец. Мысль о том, что кто-то захотел потанцевать с ним за деньги, вызвала у него массу противоречивых чувств. Сто галлеонов — это немало. Может, он все-таки еще не вышел в тираж?

— Сто пятьдесят за мисс Гермиону Грейнджер!

Оп-па. Вот сейчас наверняка будет интересно.

— Боюсь, мисс Грейнджер не участвует в аукционе, — сообщил Драко зрителям. — Но у нас есть мисс Уизли и мисс Лавгуд, и они с радостью согласятся…

— Сто пятьдесят за Грейнджер! — повторил какой-то ехидно ухмыляющийся мужчина лет сорока в тяжелой бархатной мантии. Люциус напряг память. Кажется, заместитель начальника департамента магических происшествий и катастроф. Драко посмотрел на сидевшую за столиком девушку… Люциусу показалось, что на его лице мелькнуло беспокойство. Грейнджер колебалась. Прищурилась, глядя куда-то в сторону, а затем расправила плечи и встала:

— Ради всеобщего блага, конечно же.

Кто-то тут же попытался перебить ставку и предложил сто шестьдесят, но мужчина дал двести пятьдесят и так вцепился в Грейнджер, что у той наверняка хрустнули кости. Она даже не поморщилась, да и вообще не сделала ни единого лишнего движения, только стояла и ждала, когда зазвучит музыка. Было в ее позе и выражении лица что-то очень знакомое и совершенно не присущее ей самой… хотя сколько там он ее видел, чтобы делать подобные выводы? Возможно, просто показалось.

Драко наколдовал коробку, и в нее посыпались монеты и расписки. Поттер с серьезным видом повел на площадку даму под пятьдесят — ну и ну, оказывается, не только молодежь мечтала потрогать победителя Темного Лорда. Люциус отвесил поклон своей партнерше, краем глаза заметил, что Нарциссу тут же пригласил глава аврората, словно только и ждал момента, когда она окажется без мужа. Надо будет присмотреться… Нарцисса красива и дни напролет проводит в министерстве, пока он торчит в клубе, не вышло бы чего… Впрочем, об этом, наверное, следовало беспокоиться сразу же, как только она начала здесь работать, но ему даже в голову не приходило, что кто-нибудь может интересоваться замужней женщиной из опального семейства.

Люциус уверенно вел свою даму в танце, стараясь не вслушиваться в ее восторженную трескотню. Надо же, смотрела турнир… чрезвычайно восхищена, бла-бла-бла… ах, как чудесно вы вальсируете, мистер Малфой… Он невольно приосанился и одарил ее благосклонной улыбкой. Они едва разминулись с младшим Уизли, который явно не умел танцевать… почти врезались в кого-то, со счастливым видом сжимавшего в объятиях рыжую невесту Поттера… Танец почти закончился, и Люциус уже был готов облегченно вздохнуть, но тут до него донеслось возмущенное шипение Грейнджер:

— Да что вы себе позволяете?!.

— Да ладно, чего ломаешься, все же знают, что ты Поттеру даешь, уж я-то точно не хуже, я двести пятьдесят монет отвалил…

К счастью, музыка как раз умолкла, и все вокруг начали аплодировать, поэтому звук удара слышали, видимо, только те, кто стоял рядом. Грейнджер, невзирая на удивленные взгляды, развернулась на каблуках и стремительно покинула танцпол, оставив кавалера зажимать нос и рычать ей вслед слова, которые Люциус слышал разве что от егерей. Поттер дернулся следом, но Джиневра его опередила и побежала за ней сама. Обе девушки исчезли за елкой в считанные секунды, а «потерпевшего» подхватил под руку какой-то хмурый парень в строгой мантии и увел — очевидно, оказывать помощь. Народ зашушукался было, но тут Драко вновь отвлек внимание на себя — взобрался на сцену и объявил, что они собрали около тысячи галлеонов, и все снова принялись хлопать, довольные и собственным великодушием, и праздником. Люциус прислушался. Те, кто видел, что произошло, с явным интересом обсуждали Грейнджер.

— Вот я всегда знала, что эта девица ненормальная… Сначала создала себе такую репутацию, а теперь удивляется, что к ней соответствующее отношение.

— Вот именно. Уж не знаю, что она такого совершила во время войны, но в «Пророке» про нее еще когда писали…

— Ну-ну, дорогая, не стоит уделять внимание всяким грязнокровным отбросам… Пойдем, я принесу тебе шампанского.

М-да. Похоже, далеко не все были согласны с политикой равноправия, которую так активно продвигал Шеклболт. И завтра об инциденте наверняка напишут в светской хронике, причем в самых нелицеприятных выражениях. Впрочем, кто ей виноват, этой барышне? Дружба с Поттером — еще не все. Люциус хотел было обсудить этот вопрос с Нарциссой, но та подвела к нему очередного «нужного» человека, они разговорились о делах, и Люциус думать забыл о Грейнджер и ее побеге с бала.

* * *

Гермиону уже начало потряхивать от нервов и адреналина, когда она услышала звук заработавшего лифта. По-прежнему скрытая чарами, она осторожно высунулась из ниши. Из открывшегося лифта вылетел Северус, чуть не подвернул ногу, чертыхнулся, на ходу скинул туфли и зашлепал босиком по холодному каменному полу.

— Я здесь, — прошептала она беззвучно, и он тут же нырнул к ней и присел, потирая ногу. Гермиона сняла чары, чтобы он мог ее видеть. — Помощь нужна?

— Нет, — он быстро осмотрел ее, призадумался на миг и мотнул головой. — Трансфигурируй в платье. Мы должны выглядеть одинаково, когда будем проходить через дверь. У нас мало времени, моего Оборотного хватит еще минут на пятнадцать.

— Что там случилось?

— Ничего особенного. Просто отвлекающий маневр прошел несколько… иначе. Но вынужден признать, что так вышло даже лучше. Теперь точно никто не удивится, почему ты ушла и не вернулась.

— Я сейчас умру от любопытства.

— Некогда. Приступай.

Она еще раз присмотрелась к платью и туфлям в тусклом свете факелов, и несколькими взмахами превратила свою одежду в копию бального наряда. Убедившись, что они выглядят одинаково, сняла одно из колец и надела Северусу на палец:

— Не знаю, сработают ли они там, внизу, если вдруг мы не сможем выбраться тем же путем, каким пришли, но… Других вариантов нет. Оно вынесет тебя к воротам Хогварца. Я окажусь на крыше больницы.

— А куда ведет третье кольцо?

— Ко входу в Мунго… Погоди-ка, — спохватившись, она сделала копии остальных колец, чтобы и здесь не было различий. Северус пристроил их на ту же руку, надел туфли и болезненно поморщился:

— Надеюсь, пятнадцати минут хватит. Больше никогда, слышишь? Доставай «Феликс».

Она подавила смешок и вытащила из сумочки сияющий золотом флакончик:

— А ты?

— Прибережем вторую порцию на попозже.

Гермиона всмотрелась в его лицо и сдвинула брови:

— У тебя его нет. Ты отдал свою порцию Гарри, да?

— Это важно?

Сердце болезненно кольнуло и ухнуло куда-то вниз.

— Мы же договорились, Северус. Ты мне обещал. Я не хочу, чтобы было как в прошлый раз.

— И не будет, — он взял ее за обе руки, крепко сжимая пальцы вокруг флакончика. — Мы рядом. И в прошлый раз твоей удачи хватило на нас обоих. Этого достаточно.

— Северус… Здесь хватит на двоих. Нам вряд ли понадобится полная доза, там же было на двенадцать часов.

— Здесь и на десять бы не хватило. Заткнись и пей уже, — приказал он. Гермиона выдернула пробку и сделала осторожный глоток, оставив половину. Настойчиво протянула флакон ему:

— Я не собираюсь оставлять все на волю случая. Только не в этот раз. Пей.

Слава Мерлину, он не стал спорить. Молча допил остаток. По его лицу прошла судорога, но Гермиона не успела спросить, в чем дело. Ее охватило знакомое чувство, будто она может свернуть горы, если захочет. Даже терзавший ее страх отступил.

Северус удовлетворенно кивнул, когда она взглянула на него, взял за плечи, развернул спиной к себе и вытолкнул в коридор:

— Минута-две — и я вхожу следом. Постарайся не захлопнуть дверь.

Гермиона тяжело сглотнула и шагнула к двери. Нет, все-таки страшновато, даже несмотря на легкие «подталкивания» снадобья. Сердце заколотилось так громко, что ей казалось, будто этот стук слышен на весь коридор.

Пошли все нахрен. Я смогу.

Она протянула руку и коснулась круглой латунной ручки, поблескивавшей в полумраке. Металл обжег пальцы, а затем в двери что-то щелкнуло, и она распахнулась.

Гермиона сделала еще шаг. Занесла ногу через порог. Она не видела, как Северус за ее спиной что-то беззвучно бросил на пол.

В следующее мгновение ей в лицо ударил ледяной порыв ветра, а все пространство вокруг заволок плотный серый туман.

…Ей пять лет, она стоит посреди гостиной и в панике смотрит на осколки любимой маминой вазы, валяющиеся на ковре. Она не хотела трогать вазу, знала, что нельзя, но ваза была такая красивая, и она сама слетела ей в руки, ей даже не пришлось ничего делать, она просто слетела в руки и оказалась такой тяжелой, что Гермиона ее не удержала, и что же теперь делать, мама наверняка расстроится, а потом накажет ее, но как это могло случиться, вазы не летают, почему так случилось, так не должно было случиться, так не должно было…

…Ей почти двенадцать, она стоит на платформе, которой не должно существовать, и смотрит на паровоз, которого тоже не должно существовать, а вокруг так много детей с родителями, и все ведут себя так, будто это совершенно обычное дело. Неужели здесь теперь ее место? На нее никто не смотрит, на нее вообще никто не обращает внимания, она наверняка будет здесь чужой, чужой, никто не захочет с ней дружить, она ведь не из семьи волшебников, как другие дети, да, та милая дама, назвавшаяся профессором Макгонагалл, говорила, что есть и другие, такие же как она, но она не представляла, что волшебников окажется так много, целый поезд волшебных детей, целый поезд! И как она будет в той школе совсем-совсем одна, без родителей, без друзей, и ей придется жить с кем-то в одной комнате, и придется… придется… мама-забери-меня-обратно, я не хочу, не хочу, я не поеду, не надо, я не могу, я больше никогда не буду колдовать, никогда, я не поеду, не поеду…

…Ей двенадцать, и у нее совсем нет друзей, как она и боялась, никто не хочет общаться с заучкой, которая только и делает, что читает книжки и бормочет что-то себе под нос, пробуя неизвестные заклинания, с ней никто никогда не хотел дружить, потому что она вечно «умничает», а она не может не «умничать», ее раздражают дураки, не способные даже сварить простое зелье по подробным инструкциям, ну что это за маги такие, что не могут нормально прочитать то, что написано на доске, вот она выучится лучше их всех и докажет, что девочка из неволшебной семьи тоже может добиться чего угодно, но как же хочется, чтобы кто-нибудь заговорил с ней, у девочек в ее комнате так много интересных волшебных штучек, и она каждый раз смотрит с завистью, но не решается заговорить и спросить, что это и для чего, потому что на нее смотрят как на дуру, а она не дура, она никогда не была дурой, и вообще…

…Ей тринадцать, она осторожно заводит за угол руку с зеркальцем, чтобы посмотреть, нет ли там гигантской змеи, успевает увидеть только два огромных желтых глаза, и ей кажется, что она приросла ногами к полу и не может ни пошевелиться, ни вдохнуть, от кончиков пальцев расползается неприятное онемение, и вот она уже не чувствует ни ног, ни рук, не понимает, что видит, все тело теряет чувствительность, и она падает навзничь, не в силах даже разжать пальцы, мамочки, как страшно, страшно, почему по школе вообще ползает эта тварь, и никто из учителей ничего не сделал, почему никто ничего не…

…Ей четырнадцать, она жмется к Рону и Гарри, немея от ужаса, когда на них надвигается оборотень с оскаленной пастью, она видит капающую с клыков слюну и уже мысленно попрощалась с жизнью, Мерлин, профессор Снейп, без палочки, грязные волосы слиплись от крови из раны на голове, и он рычит на них не хуже оборотня, а затем поворачивается и заталкивает их всех себе за спину, а оборотень все ближе и ближе, замахивается когтистой лапой, Гермиона зажмуривается и взвизгивает, профессор даже не пытается защищаться, только закрывает их собой, и сейчас им всем придет конец, конец…

…Ей пятнадцать, и Рон только что все испортил, у нее был такой чудесный вечер, и платье, и танцы, и Виктор, галантно целовавший ей руку, а этот мерзкий… рыжий… противный… имбецил!.. все испортил!..

…Ей пятнадцать, и она видит Гарри, грязного, избитого, окровавленного, полулежащего на теле Седрика Диггори, невидящими глазами глядящего в небо… он мертв, мертв… «Вольдеморт вернулся!» — долетает до нее крик друга, и под ногами словно разверзается бездна…

…Ей шестнадцать, и она видит, как Рон и Лаванда целуются в гриффиндорской гостиной, никогда не видела ничего хуже этого, никогда не было так гадко, больно, больно, больно…

…Ей восемнадцать, Гарри тащит ее обратно в замок, надо сосредоточиться, сосредоточиться, но у нее обе руки в крови Северуса, она не знает, жив ли он еще, это все ее вина, это она во всем виновата, о чем она только думала, они все погибнут из-за ее самонадеянности и глупости, им не справиться, никакой «Феликс» не поможет, они все обречены, она уже ничего не сможет изменить, ничего…

…Ей девятнадцать. Она стоит на пороге сейфа в Гринготтсе, ключ жжет руку, а пергамент с разрешением даже не понадобился. От сложенных на полках вещей и внушительных стопок золотых монет рябит в глазах, она смотрит и не понимает, что сделала не так, почему он так с ней поступил, почему так «вовремя» поставил блок, а сам сбежал, оставив ей все… одежда, ингредиенты для зелий и готовые зелья, боже, это что, вся его библиотека, все, что было в Кокворте, все книги, все записи, лабораторное оборудование, коробка с пластинками, что происходит, за что он так с ней, что она сделала, что, что, что…

…Ей двадцать, и она видит над собой знакомый потолок больничного крыла в Хогварце, но со всех сторон уже наползает липкая душная тьма, дюйм за дюймом забирая все, чем была Гермиона Джин Грейнджер, забирая мысли, чувства, дыхание, последние капли тепла, последние воспоминания, за которые она цепляется изо всех сил в надежде, что он успеет, что он услышит, поймет, примчится в последний момент, ведь он всегда приходил, всегда сваливался со своим спасением как снег на голову, когда они вообще этого не ждали, он придет, должен прийти, но нет, бесполезно, все бесполезно, больше ничего не осталось, совсем ничего, и она уже не выйдет отсюда, не выйдет, не выйдет...

Потому что уже мертва.

Он не вернется.

Сквозь мрак пробивается тонкий золотой луч.

Это всего лишь плохие воспоминания. Борись с ними. Ты знаешь, как.

Она попалась. Позволила этой дряни захватить ее изнутри, хотя у нее есть все, чтобы справиться с этим.

Соберись, тряпка! Ты еще не закончила!..

Гермиона моргает. Серый туман колышется перед глазами грязной пеленой. Она боится пошевелиться — если она сделает хоть шаг, то может уже никогда не найти дверь.

Ты знаешь, как.

Пальцы сами обхватывают рукоять палочки.

— Expecto Patronum!

Из палочки вырывается яркий свет, разрезая туманную завесу, отражается в «зеркале» в ее голове, затапливает сознание. Феникс широко распахивает крылья, описывает круг, заключая ее в сияющее защитное кольцо. Сразу становится теплее, в голове вспыхивают совсем другие образы, а затем кто-то крепко берет ее за руку, она слышит второе заклинание, и рядом возникает серебристая лань. Феникс кружит над головой, лань скачет по кругу, и становится легче дышать. На пол падает какой-то предмет, со звяканьем катится в сторону — и туман вдруг начинает рассеиваться, всасываясь в точку на полу. Еще несколько мгновений — и Гермиона видит, что они стоят спиной к открытой двери, перед ними еще одиннадцать, и комната не вращается, потому что они здесь не одни. По ту сторону от тумбы неподвижно застыли четыре фигуры в форменных мантиях невыразимцев. Их лиц не видно в полумраке, но палочки всех четверых нацелены на нее.

И она не может пошевелиться. Руки приклеились к бокам, ноги будто приросли к полу. Рядом такой же статуей застыл Северус. Петрификус?..

Похоже, весь их грандиозный план только что полетел книззлу под хвост.

— Ха! — сказал один, шагнув ближе, но по-прежнему не сводя с них палочку. — А говорили — живьем не взять, такая крутая. Да проще простого!

Наверняка Петрификус. Пока они отвлеклись на этот туман и Заступников, их обоих спеленали как младенцев. До чего же тупо… И почему «Феликс» не подал сигнал отступить? Или это тоже часть «маршрута», уже выстроенного магией снадобья?

Похоже, что да.

— Очень интересно, — произнес один, разглядывая «композицию» из двух неподвижных, одинаковых девушек. — И кто из них кто?

— Может, обе ненастоящие? — задумчиво протянул второй.

— И что это за чары, по-твоему? — подхватил третий.

— Оборотка?

— Даже в Лютном ни ингредиенты, ни готовое зелье не достать.

— Иллюзия?

— Finite отменит сразу все, не вздумай.

Невыразимцы с явным недовольством разглядывали их и переговаривались так, будто обе Гермионы являлись не более чем предметом обстановки. Гермиона сосредоточилась.

— Северус, приготовься.

— К чему? — почти прорычал он в ее голове. — Попались как идиоты.

— Я сейчас попытаюсь сбросить чары. Потом брошу на тебя Finite.

— Уверена, что сможешь?

— Однажды удалось. Сейчас будет легче.

— Ладно. Я ударю, как только они достанут Сенсоры. Прикрой меня сразу, как отменишь заклятие.

— На балу была всего одна, — продолжал размышлять вслух один из невыразимцев. — Если настоящая та, которая с бала — кто другая?

— Или на балу была ненастоящая, и это спланированная диверсия, — второй наклонился и поднял с пола вибрирующий красный шарик. — Что это?

— Похоже, именно эта штука всосала туман. Я такого еще не видел. Где она могла это взять?

— Вот сейчас и спросим.

— Черт возьми… Про двойника речи не было, — заметил третий. — Надо доложить. Если следом сюда вломится аврорат в полном составе…

— Погоди докладывать. Неужели неинтересно, как это получилось?

— Это не нашего ума дело. Доставай Сенсор.

— Но все-таки… Какой у нее Заступник?

— В досье записана выдра, но это было хрен знает когда, Заступник мог измениться.

— Выдры здесь точно не было. И кто тогда другая?

— Поттер?

— У Поттера олень.

— Ну так и здесь было какое-то копытное.

— У оленя рога, а здесь рогов не было.

Гермиона сделала над собой усилие, перенаправляя рвущуюся наружу магию в неподвижные конечности. К пальцам вернулась чувствительность.

Пожалуй, ей даже нравится. Понятно, почему Северус не любит это зелье — оно не дает трезво оценить собственные силы, когда кажется, что можешь все.

Но она и впрямь могла.

Один из невыразимцев сделал шаг вперед:

— Ну-с, дамы, полагаю, сами вы не сознаетесь, кто из вас настоящая? Или вы близнецы?

— Сейчас узнаем, — второй невыразимец тоже шагнул к ним, поднимая тонкий длинный золотистый стержень, напоминающий антенну. — И давайте-ка без глупостей.

Подойти ближе он не успел. Северус молниеносным движением уложил его Сногсшибателем в грудь. Остальные мгновенно пустили ответные заклинания, разбившиеся о Протего Гермионы. Невыразимцы, очевидно, были хорошо осведомлены о ее щитах, потому что больше никто не пробовал оглушающие чары — в них полетела тройная Бомбарда, и Гермиона почувствовала, как ноги заскользили по черному зеркальному полу, когда ее качнуло назад от силы удара и едва не впечатало спиной в дверь. Почему стены до сих пор не начали вращаться? Разве входная дверь не захлопнулась? Вроде бы она не слышала щелчок замка.

Северус, сообразив, что щит достаточно надежен, и им не нужно перемещаться, чтобы увернуться от ударов, схватил ее за руку и швырнул в нападающих ответную Бомбарду. Бахнуло так, что у Гермионы заложило уши. Брызнули осколки зеркального пола. Невыразимцев разбросало в стороны, а в полу, там, где они только что стояли, образовалась внушительная выбоина.

— Е-мое, — выдохнула Гермиона. — Это было обязательно?

— Так быстрее. Давай пропуск, бегом.

— Они что… ты их…

— Плевать. Ищи Бена, пока не появилось подкрепление.

Гермиона вставила пропуск в прорезь, за одной из дверей клацнуло, но она не открылась. Они переглянулись.

— Если он закрылся изнутри, то пропуск не поможет.

Северус подскочил к двери и заколотил в нее ногой:

— Открывай, если не хочешь там сдохнуть!

— Бен! — позвала Гермиона, тоже подбегая к двери. — Бен, это я! Ты там? Отзовись!

— Так я и поверил! — донеслось с той стороны. Голос был уставший, но отчетливый. Гермиона облегченно вздохнула. Живой. Это хорошо.

— Кейти видела Северуса, но только тогда, когда в нем уже почти ничего не оставалось от моей подпитки! Бен, скорее, у нас нет времени!

Последовала секундная пауза, пока Маккирби переваривал услышанное.

— Сейчас, — из-за двери раздались тихие хлопки. — Обожди, мне надо снять…

Щелкнула еще одна дверь, и в зал вбежали еще несколько человек в синих мантиях. Северус, выругавшись сквозь зубы, атаковал сразу, не дожидаясь нового раунда «переговоров». Гермиона забарабанила кулаками в дверь:

— Бен, скорее!

Северус пригнулся, уворачиваясь от заклятия, и выставил щит:

— Он не успеет, а они уже в курсе, что мы здесь. План Б.

Она наугад пустила ответное заклинание из-за его спины, пока они отступали к тумбе. Невыразимцы тоже сообразили, что им нужно воспользоваться пропуском, и попытались оттеснить их к стене. Гермиона подняла второй щит и бросилась в центр зала. Ей показалось, что пространство раздвигается вширь и ввысь. Обычно от двери до тумбы было шагов шесть-семь, но она как будто попала на беговую дорожку, не дающую приблизиться к цели.

Что за чертовщина?

Под зеркальной поверхностью стен прокатилась темная рябь, и они отодвинулись еще дальше. Наверное, если бы она была здесь одна, то уже давно растерялась бы, но Северус, отбиваясь от нападавших, вдруг обхватил ее за талию свободной рукой, ее резко толкнуло вперед, ноги оторвались от пола — и чары, похоже, перестали действовать. Она ударилась о тумбу боком, тут же вцепилась в край, навалилась на нее и затолкала пропуск в прорезь, пытаясь сосредоточиться на нужном департаменте. Слава Мерлину, сбоку, совсем близко, распахнулась еще одна дверь, но пока она раздумывала, как туда добраться, обойдя чары расширения пространства, ее снова подхватили за талию, и через мгновение они влетели в дверь и покатились по полу. Пока Гермиона, тряся головой, поднималась на четвереньки, Северус наложил запирающие чары и повалился обратно на пол, тяжело дыша.

— Мать твою, — услышала она, — кажется, мне тоже пора в чертов спортзал.

Она захихикала и охнула, опершись на правую руку. Он мгновенно сел:

— Ранена?

— Вряд ли. Ушиб, наверное. Ну ты, блин, даешь… Что ты сделал?

— А ты не поняла?

— Мне было как-то не до того.

— Такие чары действуют только до тех пор, пока касаешься какой-либо из поверхностей.

— И ты что… просто взлетел? — опешила она.

— А были другие варианты? — он подобрался ближе и довольно грубо прощупал ее руку от плеча до кисти. — Вроде не сломано.

Гермиона несколько раз согнула и разогнула пальцы, переложив палочку в левую руку, но тут действие Оборотного зелья закончилось, и Северус, шипя сквозь зубы, принялся яростно сдирать с себя многострадальное платье. Гермиона достала из его сумки запасную одежду, подобрала туфли и затолкала к себе. Платье чинить было бесполезно. Пока он одевался, она подползла к двери и прислушалась. Сквозь многослойные запирающие чары слышно было гораздо хуже, но ей все же удалось расслышать:

— …никуда не денутся, там нет выхода. Вызывай Лоуэлла.

— Так они изнутри заперлись, как он их оттуда выкурит?

— Не наша забота. Вызывай.

Гермиона обернулась и встретилась взглядом с Северусом:

— Похоже, вариантов нет.

— А что тебе подсказывает «Феликс»? — он рассовал по карманам какую-то мелочь, пошарил в сумке, вытащил бронежилет, подержал пару секунд и бросил ей. — Надевай.

— Уверен?

— Уверен, — он проследил, как она затягивает ремешки, хмыкнул и надел второй. Вид у него был как у маггловского спецназовца, от чего ее опять потянуло хихикать — видел бы Слизерин своего декана! Это уже нервное. Она бывала в рейдах с Гарри, но там ее никто не пытался убить, да ей и не приходилось вступать в открытый бой. Сейчас в крови бурлил адреналин пополам с «жидкой удачей». Опасная комбинация.

— «Феликс» тянет меня туда, — она указала на вторую дверь справа. — Похоже, надо торопиться, пока они считают, что нам отсюда не выйти.

— Тогда пошли, — он испепелил остатки платья и подал ей руку. Коснувшись его пальцев, она почувствовала себя…

В безопасности. Да. Невзирая на обстоятельства.

Дверь оказалась заперта. Гермиона не стала церемониться и выбила ее. Она помнила этот кабинет и старый шкаф, о котором говорил Драко, но ей и в голову не приходило, что в стене может быть скрытый проход. Здесь стояло так много мебели, что, в общем, надо было еще постараться найти свободный кусок стены. Северус оглядел шкаф, присел на корточки и провел рукой по стене с одной стороны, затем зашел с другой.

— Есть, — когда он сунул голову в проход, Гермионе показалось, что он врос в камень по плечи. — Вроде достаточно широко, чтобы не застрять.

— Погоди, пусти меня вперед.

— Это еще зачем? — он высунулся обратно и уставился на нее снизу вверх.

— Я меньше. Если проход начнет сужаться, тебе будет трудно развернуться и вылезти обратно.

— Глупости какие.

— Я пойду первой, не спорь. Прикроешь меня, если кто-нибудь полезет следом.

Он закатил глаза и отодвинулся, пропуская ее вперед. Гермиона зажгла Люмос поярче и влезла в узкий тоннель. Брезгливо поморщилась, когда обнаружила толстый слой грязи, пыли и паутины. Но тут Северус подтолкнул ее сзади, заполз следом, скрючился в три погибели и махнул палочкой. Она услышала скрежет двигавшейся мебели — видимо, он чем-то загородил вход, чтобы никто не вздумал обследовать стену возле шкафа.

— Надеюсь, у тебя нет клаустрофобии, — буркнул он, становясь на четвереньки и подталкивая ее вперед. — Потому что ползти явно придется долго.

Гермиона содрогнулась. Осмотрев грязный пол и стены, вытащила из сумки первую попавшуюся тряпку и трансфигурировала в две пары плотных перчаток, чтобы защитить руки. Потом сделала еще и две пары наколенников.

И поползла.

* * *

Гарри обвел глазами танцпол, залпом осушил свой бокал — интересно, заметил ли кто-нибудь, что главные «звезды» и министр пьют только безалкогольные напитки? — и глянул на часы. С ухода Снейпа прошло уже минут десять. Получилось или нет? Он боялся обращаться первым, чтобы ненароком не отвлечь, если внизу завязался бой, но нервы натянулись до предела. Джинни, раскрасневшаяся после танцев, прижалась плечом к его плечу:

— Ты в порядке?

— Ни черта он не в порядке, — сказал подошедший Рон и склонился к ним. — Что вообще происходит?

— Бал, — Гарри широким жестом обвел зал и растянул губы в улыбке. — И вроде неплохо получилось.

— Я не об этом. Тут что-то творится. И не говори, что мне показалось, я же вижу. Вы что… собираетесь что-то устроить прямо здесь?

Джинни издала легкий смешок:

— Рон, ну ты что? Праздник же.

Рон посмотрел на нее, затем на стоявших у края танцпола близнецов. На Драко, о чем-то шептавшегося с Луной. И на Кингсли, замершего у камина в окружении нескольких дам. Можно было подумать, что министр ведет галантную беседу — он кивал, поддакивал, салютовал женщинам бокалом, но его глаза то и дело вылавливали кого-то в толпе, будто он передавал невербальные сигналы.

— Я не дурак, — почти шепотом произнес Рон. — И я чувствую, что вы все сейчас в боевой медитации. Мне не сказали, потому что я больше не работаю на министерство? Тут явно затевается что-то грандиозное.

— Мы не сказали тебе, потому что это не твоя работа, — ответил Гарри.

— Я хочу помочь.

— Рон…

— Пусть я решил не становиться аврором, но я еще не потерял навыки. И если надо драться…

— Лучше держись поближе к одной из этих штуковин, — Гарри кивком указал на многочисленные рождественские композиции, украшавшие зал. — И как только будет сигнал, эвакуируйтесь.

По лицу Рона пробежала тень.

— Что случилось? — прошептал он.

Гарри придвинулся ближе:

— Гермиона и Снейп отправились на девятый уровень. Мы собираемся идти следом. Так что по первому же сигналу выметайтесь отсюда, и чтоб я никого из вас тут не видел.

— Гермиона и… — Рон выпучил глаза, еще немного — и отвиснет челюсть. — Ты сказал — Снейп?!. Е-мое... я так и знал, что мне не показалось! Но почему вы...

— Потом объясню. Улыбайся и делай вид, что ничего не слышал.

— Стой, — Рон ухватил его за локоть, — ты что… вы… да вы с ума сошли. Кто еще знает? И что, по-твоему, я скажу родителям, если…

— Никаких «если», — отрезал Гарри, начиная терять терпение. — Все под контролем.

— В прошлый раз мы тоже так думали, — прошипел Рон. — А чем закончилось?

— Они уже там. Предлагаешь оставить их разбираться в одиночку?

В этот момент в голове вдруг раздался голос Снейпа — так отчетливо, словно бывший профессор стоял рядом:

— Поттер, мы внутри. Я оставил на входной двери сюрприз, но как долго он там пробудет, не знаю, так что советую поторопиться, если вы еще намерены войти. И вытащите Маккирби, он забаррикадировался там, где мы и говорили, но мы не успели туда проникнуть. Будьте осторожны, здесь полно всяких фокусов, которые могут сбить с толку. Удачи.

Связь оборвалась так внезапно, что он не успел ответить.

Сердце тяжело ухнуло вниз, внутренности налились свинцовой тяжестью.

Гарри нашел взглядом Кингсли и едва заметно кивнул.

В следующее мгновение караулившие у выходов люди развернулись и исчезли в коридоре, ведущем к лифтам. Среди них мелькнула ярко-розовая шевелюра, и у Гарри перехватило горло.

Сюрприз. Что за сюрприз? Может, Кингсли знает?

Он оторвал от себя руки Джинни, сжал ее лицо в ладонях и поцеловал, как всегда делал перед очередным рейдом. Она никогда не говорила ни слова, провожая его, но он знал, о чем она думает. Чертова работа. Когда он в школе мечтал о карьере аврора, ему и в голову не приходило, каково ей будет всякий раз провожать его на задание. Конечно, нынешние преступники и в подметки не годились Вольдеморту, но все равно был риск не вернуться. В такие моменты он отлично понимал, почему Рон не захотел продолжать.

Джинни сглотнула и взяла брата под руку. Тот взглянул на Гарри исподлобья:

— Похоже, это никогда не закончится, да?

— Спокойная жизнь была бы скучной, — попытался отшутиться Гарри. — Сделай, как я сказал, и все будет хорошо.

— Погоди, — Рон сунул руку под мантию, достал что-то и сунул Гарри в ладонь. — Я не знаю, что вы задумали, но из подземелий выхода может и не быть. А эта штука нас один раз уже выручила. Я как чувствовал…

Гарри разжал пальцы. На ладони лежал Делюминатор.

— Он может и не сработать, Рон. Может, там никакая магия не работает.

— Сработает, — упрямо повторил тот. — И мы будем повторять ваши имена время от времени, так что не дури.

Гарри сжал кулак. Хлопнул друга по плечу свободной рукой:

— Спасибо. И поосторожней тут. В любой из групп при эвакуации могут оказаться… чужаки, так что не зевай и не выпускай из рук палочку, — он сделал медленный, глубокий вдох и выдохнул сквозь зубы. — Кингсли? Я готов.

* * *

Ползти на четвереньках было тяжело. Сначала заныли колени, потом спина. В плечах и шее немилосердно кололо, и как он ни изгибался, чтобы облегчить нагрузку на ту или иную часть тела, ничего не помогало. Поддерживать Люмос было неудобно, поэтому Гермиона привязала на оба запястья по неоновой палочке, которые ей дал Поттер — светили они не так ярко, но вполне сносно. Наколенники и перчатки быстро рвались, и приходилось время от времени останавливаться, чтобы их залатать. Снейп пытался считать шаги, просто чтобы отвлечься от монотонного движения, но дойдя до тысячи, сбился. Воздух в тоннеле был спертый, хотя правильнее было бы сказать, что воздуха не было вовсе. Гермиона, поначалу двигавшаяся в ровном, размеренном ритме, стала притормаживать. Он слышал, как тяжело она дышит.

А тоннель и не думал заканчиваться.

Они проползли еще немного. Снейпу начало казаться, что лаз сужается. Потолок словно давил на голову. В почти полной темноте ему мерещилось, будто позади есть кто-то еще — шелестит по грубо вырубленному каменному полу длинным хвостом. С таким звуком ползала Нагини, да и сам тоннель очень напоминал лаз под Дракучей ивой, и Снейп, всякий раз вспоминая об этом, чувствовал себя крайне неуютно несмотря на успокаивающее тепло «Феликса» в груди. Кто знает, что тут могло завестись за столько лет. Сам он клаустрофобией никогда не страдал, но раньше ему и не доводилось оказываться глубоко под землей в такой узкой и длинной норе. А ну как это все обвалится?

— Это какой-то сквозной проход в Австралию! — простонала Гермиона и легла на пол, ткнувшись лбом в согнутую руку. Свет неоновых палочек выхватывал часть бесконечной каменной «кишки» впереди, остальное терялось в темноте. Северус тоже прилег на бок и потер ноющие колени. Наколенники не очень-то помогали. Потянувшись вперед, он погладил девушку по ноге:

— Хочешь вернуться?

— Нет. Это чертово зелье говорит, что надо дальше. Но у меня такое чувство, что мы тут и умрем.

Он нахмурился. При приеме «жидкой удачи» обычно не бывает никаких упаднических мыслей. Может, действие уже заканчивается? Он оттянул рукав, чтобы посмотреть на часы, и обнаружил, что они остановились. Потихоньку проверил заклинание, определяющее направление — безрезультатно. Однако прочие заклинания работали, они ведь обновляли перчатки, да и Люмос наколдовывали без проблем.

Очень интересно.

— Я никак не могу избавиться от этих воспоминаний, — Гермиона затрясла головой и снова опустила ее на руку. — Как будто заново пережила все самое плохое, что со мной уже было, причем все сразу, в один момент. Что это была за пакость? Из чего они сделали этот туман? Как будто вокруг сотня дементоров…

— Из них и сделали, — он подтянулся ближе, хотя места лечь рядом с ней не было. — Руку дай.

Она протянула ему правую руку, продолжая опираться на левую. Он просунул пальцы под рукав, чтобы коснуться кожи. Холодная и мокрая. Он и сам был примерно в таком же состоянии, а уж о том, что ему привиделось в тумане, и вовсе говорить не хотел.

— Из дементоров? — переспросила она. — В смысле?

— В основе концентрат из их дыхания.

— Откуда ты это знаешь?

— Такой эффект оказывает только один ингредиент. Мастер, у которого я учился, однажды показывал мне, как добывать дыхание дементора для Напитка Отчаяния.

— Твой мастер? — изумилась она. — Погоди-ка… Напиток Отчаяния — это то, чем Вольдеморт…

— …защитил медальон в пещере, да. То, что выпил Дамблдор. Если бы выпил кто-нибудь помоложе и поздоровее, последствия не были бы настолько серьезны, но Дамблдор и так был при смерти. При таких условиях — верная смерть. Только очень мучительная.

— Но откуда Вольдеморт взял зелье?

— Его варил мой мастер. Я не смог. Варить должен тот, кто взял дыхание. Когда я увидел, как его добывают, я… — он запнулся. Зажмурился. Одних воспоминаний было достаточно, чтобы по коже продрал мороз. Мастер Дьямандис, из греческих магов, владевших кое-какими древними секретами, тогда обозвал его слабаком и слюнтяем, но Снейп ничего не мог с собой поделать. Он успешно прошел все предыдущие испытания, безбоязненно совал руку в кувшин с ядовитыми змеями, мог разобрать на ингредиенты любую тварь, какой бы гадкой она ни была, ходил сквозь огонь, поднимался в воздух без метлы, добывал яд акромантула и охотился на мантикор, но в присутствии дементора серел, леденел и едва не хлопался в обморок. Причем, даже не мог толком объяснить, чего именно боится — будто накрыло беспросветной тьмой, из которой нет выхода; будто падаешь с огромной высоты и ежесекундно ждешь удара о землю, но его все нет, и от этой агонии сейчас сойдешь с ума. Понадобились годы тренировок, чтобы побороть этот страх, но даже сейчас его порой в кошмарах преследовал этот сосущий звук, с которым тварь втягивала воздух, принюхиваясь. Тот год в Хогварце, когда ловили Блэка, и территория вокруг школы буквально кишела этой поганью, был едва ли не худшим в его жизни с тех пор, как погибла Лили. Часто призывать Заступника он не мог — боялся, что кто-нибудь увидит лань.

— Чтобы поймать дыхание дементора, надо приблизиться настолько, чтобы он опустил капюшон и почти запечатлел Поцелуй. Честно говоря, я не думал, что это вообще возможно — на этой стадии маг до того парализован ужасом, что не может пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы предпринимать какие-то действия. Есть заклинание, которое вытягивает из дементора дыхание — как будто не он, а ты высасываешь из него… что бы это ни было. И еще одно заклинание, чтобы поймать его в емкость и законсервировать. А дальше чистая химия. Но процесс невероятно омерзительный. Из всех, кто работал тогда на Лорда, на это был способен только мой учитель. Я ассистировал при варке, — он раздосадованно поскреб щеку. — Знал бы тогда, для чего его потом используют — вывернул бы котел в сточную канаву.

Гермиона поежилась. Очевидно, представила весь процесс в красках.

— А что происходит с дементором, у которого взяли дыхание?

Невыносимая. И непрошибаемая со своим неуемным любопытством. Но при этом пугается собственных воспоминаний. Вот вам и Гриффиндор.

— Он исчезает. Остается только груда тряпья.

— А он еще жив? Твой мастер?

Снейп поджал губы и качнул головой:

— Он не захотел служить Темному Лорду, когда понял, что это за... существо. Сварил зелье, надеясь, что тот отпустит его после этого. Мое обучение к тому моменту уже было закончено. Но когда он попытался вернуться на родину, Темный Лорд убил его. Боялся, что он переметнется к Ордену Феникса. Я был одним из лучших его учеников, но он часто говорил, что мне, при всех моих знаниях и навыках, не хватает главного, чтобы стать по-настоящему лучшим.

— Чего же?

Снейп помедлил, прикрыв глаза. Он давно не вспоминал об учителе. Тот учил жестко, пожалуй, даже жестче Лорда, но Снейп не жаловался. Он был готов на многое, только бы обрести драгоценные знания.

— Умения общаться с людьми.

Гермиона едва сдержала смешок:

— В чем-то он прав, да?

— Похоже на то, — он тяжело вздохнул и уронил голову на подставленные руки. — Как тебе это удается — вот так запросто вытаскивать из меня истории о моем темном прошлом?

— Наверное, я умею общаться лучше, чем ты, — поддела она его. Потянувшись к нему, погладила кончиками пальцев по макушке. — Извини. Не слишком приятное воспоминание.

— Вы, как всегда, проницательны, мисс Грейнджер.

— Мерлин, ну и денек сегодня, — она потерла лоб, подтянула к себе сумочку и принялась в ней рыться. — Вот зараза, не взяла… Кто же знал, что придется устранять эффект дементоров… Уф-ф, полцарства бы сейчас отдала за кусочек шоколада.

Снейп хмыкнул и полез в собственную сумку. Тихонько звякнуло стекло, и он уже хотел воспользоваться призывными чарами, но тут пальцы коснулись нужного предмета. Улыбаясь сам себе, он снова вытянул руку и похлопал девушку по бедру:

— Держи.

Она вытаращилась на шоколадку в золотой обертке как на чудо, и он в который раз подумал, какой же она еще, по сути, ребенок, несмотря на все, что ей довелось пережить.

— Ты где это взял?..

— У тебя на кухне. Пришлось слегка проредить твой неприкосновенный запас.

Она оборвала фольгу с одного края и с жадностью откусила прямо от плитки:

— Вообще-то, я его почти не ем… Родители приучили не есть сладости. Но мне часто дарят шоколад, и я складываю его на кухне, а потом…

— …наступает момент, когда тебе паршиво, и ты съедаешь все, что есть, — закончил за нее Снейп, доставая вторую плитку и отламывая кусок и себе. В отличие от нее, сладкое он любил, как и всякий человек, в детстве не получавший его вволю. Но он скорей утопился бы в собственном котле, чем позволил кому-нибудь об этом узнать. Гермиона облизала губы и затолкала недоеденную шоколадку в сумку:

— Хм… А и правда помогает, — приподнявшись на локтях, она потянула носом воздух. — По-моему, выход уже недалеко.

— С чего ты взяла?

— Там, впереди, вроде как посвежее.

— Ползи давай, — он легонько шлепнул ее по заднице, больше из вредности, чем из желания заставить ускориться. Гермиона широко улыбнулась ему и, поднявшись на четвереньки, двинулась вперед — гораздо энергичнее.

 

---

Я приму то, что ждет впереди,

В конце концов, все, что я знаю — мне придется с этим столкнуться

Within Temptation