Просто держи меня за руку (гет)

С наступлением весны Гермиона почувствовала, что ее тянет к Северусу еще сильнее. Как ни пыталась она держать дистанцию, они то и дело пересекались, хоть больше и не говорили «по душам». После того разговора она долго приходила в себя, переживая, что перегнула палку, и не следовало вот так в лоб заявлять, что не откажется от работы ради него. Теперь он наверняка решил, что ее чувства недостаточно сильны, и она опять выбрала не его. Думать об этом было больно — неужели она и впрямь эгоистичная дрянь, которой совершенно наплевать на его чувства? Но как ей, в таком случае, жить, если он не может смириться с ее работой? В конце концов, его занятия тоже не назовешь безопасными, но она же не закатывает по этому поводу истерики. Возможно, они могли бы найти компромисс, можно было бросить практику и заняться теорией (хоть ее это и не слишком привлекало), но тут в лечении Алисы Лонгботтом наметился явный прогресс, и она наотрез отказалась от мысли о смене деятельности. Нет, она как раз на своем месте. Если у Северуса с этим проблемы…

Чертов упрямец. Видимо, придется вычеркнуть его из своей жизни и заниматься одной лишь работой. И для этого снова ломать себя.

Подобными «переломами» она уже была сыта по горло. И ей так отчаянно его не хватало. Приходить домой, обмениваться мыслями и впечатлениями, спорить за ужином, вместе что-нибудь исследовать… и все остальное. Она не хотела представлять других мужчин в этой роли. Но и навязывать ему свой образ жизни не считала правильным.

«Трусиха ты, Грейнджер. Как тебя только в Гриффиндор распределили».

Помимо дежурств в Мунго и больнице Сент-Джеймс она продолжала работать над курсом для вечерней школы, корректируя материал в соответствии с результатами проверочных тестов и вопросами студентов, а еще время от времени заглядывала к Маккирби и ходила с Гарри в спортзал — это благотворно сказывалось на физическом состоянии, а заодно помогало согнать злость. Северуса они больше не обсуждали, только Джинни однажды, приглядевшись к ней, без обиняков спросила:

— Вы ведь не живете вместе, да?

Гермиона не нашла в себе сил ответить, но подруга и так все поняла.

— Ну и к черту его, — заявила она. — Этот напарник Гарри, Джон… Он с тебя прямо глаз не сводит. И он теперь тоже волшебник, так что не придется изворачиваться и изображать магглу.

Гермиона пожала плечами. Джонатан был очень мил, но… не Северус. Да и втиснуть в расписание еще и свидания было попросту некуда, даже если бы захотелось. Зато выяснилось, что со Снейпом Джонатан уже знаком — именно он оказался тем полицейским, который уведомил аврорат о человеке со Смертным знаком, когда Северус угодил в участок за пьяную драку в баре.

— Колоритная личность, — заметил он, когда они с Гарри помогали ему покупать книги о магии. — Мне тогда, похоже, память подчистили, да? Но едва он влетел в аудиторию, я сразу его вспомнил.

— Да уж, его забудешь, — хохотнул Гарри. — Он нам в школе такое устраивал, что никакой Обливиейт не спас бы.

— Герой войны, говорите? Еще и учитель, а я думал, он мне лапши на уши навешал. Что он там делал-то, в том захолустье? Пит, кстати, по сей день помнит, как этот хмырь ему нос сломал и фонарь на полрожи поставил.

— Да у нас тогда война только закончилась, вот нас всех и заносило иногда, — отшутился Гарри. — Каждый с ума сходил по-своему. Посттравматический синдром, слыхал про такое?

— А то. Но так он вроде вполне ничего.

— Это если с ним на войну идти, он ничего, — буркнул Гарри, отчего-то разозлившись. — А в обычной жизни лучше не связываться.

Гермиона хотела вступиться, но прикусила язык. А то еще придется, чего доброго, объяснять, что к чему. Джонатан о Снейпе больше не спрашивал, но магическим премудростям учился со всем рвением типичного отличника, и смотреть на это со стороны было довольно забавно.

Очередной заучка. Северус наверняка будет просто счастлив видеть эссе футов на десять длиннее, чем нужно.

Нашла она и психотерапевта — оказалось, один из новоиспеченных волшебников уже лет тридцать консультирует высокопоставленных британских магглов, и хотя поначалу она сомневалась, уместно ли обращаться к человеку, едва вошедшему в колдовской мир, в итоге все сложилось как нельзя лучше. По крайней мере, не пришлось замалчивать магическую составляющую.

— Честно говоря, для меня это все пока в диковинку, — сказал ей доктор Доусон на первой консультации. — Я еще мало что знаю о магии и об отличиях волшебников от… простите, мне не очень нравится то слово, которым вы называете обычных людей. Оно звучит несколько пренебрежительно, и если вы не возражаете, я не стану его употреблять.

Гермиона смущенно улыбнулась:

— Не думаю, что магия так уж сильно отличает нас с вами от остальных. Жизненные проблемы те же самые, уж поверьте. Надеюсь, то, что я читаю вам лекции в вечерней школе — не проблема? Мне бы крайне не хотелось огласки.

Казалось, почтенного джентльмена оскорбила сама мысль о том, что пациент усомнился в его порядочности и профессионализме, но он лишь чуть сдвинул брови и как бы невзначай махнул рукой в сторону стены, где в несколько рядов были развешаны различные дипломы и сертификаты. Выглядело все это весьма солидно.

— Все, что говорится в этом кабинете, здесь и остается, мисс Грейнджер. Я много лет зарабатывал себе репутацию и консультирую многих известных людей. Давайте-ка вы расскажете, что вас ко мне привело.

В кабинет Доусона она стала приходить дважды в неделю (стоили эти консультации, надо сказать, недешево) и узнала о себе много такого, что ей даже в голову прийти не могло. Далеко не все новые знания были приятными, но Доусон объяснял ей, как с этим справляться, и постепенно она начала чувствовать себя увереннее и спокойнее. Не зная, решился ли Северус последовать ее совету и нашел ли специалиста, она отправила ему визитку Доусона с короткой запиской. Через пару недель тишины к ней домой прилетел вопиллер, только не орал, а шипел на весь дом как клубок ядовитых змей.

— …из всех возможных людей выбрать того, кто посещает мои лекции — ты окончательно свихнулась или это такая месть? Чтобы все подробности наших отношений уже завтра стали известны на весь магический мир? Ничего тупее ты еще в жизни не делала!..

Гермиона обиделась. Хотела даже упомянуть об этом на следующем сеансе, но решила, что это неэтично, да и смысла нет. Очевидно, Северус успел побывать как минимум на одной консультации, и раз личность психотерапевта привела его в такое бешенство, значит, Доусону наверняка подтерли память. Эта мысль ее встревожила — а вдруг он стер и все воспоминания о ее собственных сеансах? В таком случае ей бы пришлось либо искать кого-то другого, либо начинать все сначала. К ее невероятному облегчению, психотерапевт встретил ее как ни в чем не бывало, и они продолжили работать, значит, у Северуса все же хватило ума не вмешиваться в ее дела (или же Доусон успел убедить его в том, что за пределы кабинета никакая личная информация не выйдет). Отвечать на вопиллер она не стала и сократила походы в магическую часть Лондона до минимума. Судя по отзывам студентов и методиста отдела образования, лекции профессора Снейпа продолжались в том же духе, хотя многие остались разочарованы крайне низкими оценками проверочных контрольных.

— Кто-нибудь ухитрился получить у него хотя бы «сверх ожиданий»? — услышала она после одной из своих лекций. — Я же все написал правильно, по конспекту.

Гермиона вспомнила, как годами добивалась от зловредного профессора хотя бы оценки «приемлемо», раз за разом получая «слабо» хоть за слово в слово переписанный учебник, хоть за цитирование многочисленных дополнительных источников, и невольно улыбнулась. Северус, похоже, вошел во вкус, значит, у него все идет неплохо. А затем она увидела в «Удивительных ультрафокусах Уизли» несколько новых товаров, к которым он явно приложил руку, и расслабилась окончательно.

И вообще, с чего, спрашивается, она должна за него переживать, если он в этом совершенно не нуждается?

 

Тем временем приближался второй турнир по колдовским дуэлям, и в клубе Малфоев царил небывалый ажиотаж. Поскольку общаться с Гарри и семейством Уизли стало практически невозможно — любой разговор неизбежно скатывался в обсуждение участников и дуэльной тактики, — Гермиона сдалась и отправилась с ними в клуб посмотреть на одну из тренировок. Каково же было ее удивление, когда на дуэльной платформе она увидела Северуса! Он как раз сражался с обоими Малфоями одновременно и, судя по цифрам на светящемся в воздухе табло, побеждал, пусть и с очень небольшим отрывом.

— Позер, — фыркнул Гарри, с любопытством скосив глаза на Гермиону. — Интересно, кто-нибудь хоть раз навалял ему как следует?

Гермиона вспомнила драку в переулке возле Мунго и прикусила губу. Хм…

— Он что, участвует в турнире?

— Не-а, — Гарри мотнул головой и принялся натягивать защитную экипировку, явно собираясь присоединиться к «побоищу». — Отборочные же были еще осенью. Это просто тренировка для желающих поразмяться.

— Ты же не собираешься с ним драться?

— Почему нет? — друг азартно сверкнул глазами, приспустив очки на кончик носа. — Всю жизнь мечтал его отделать.

— Мало тебе стычек? И ты один раз его разоружил, помнишь? Еще и лицо разбил.

— То не считается — он мне специально поддался, — возразил Гарри, меняя очки на защитные. — Не обламывай мне кайф. Можешь даже поболеть за меня.

Она скорчила гримасу и, выбрав место поудобнее, стала наблюдать. Пристроившийся рядом Рон мечтательно вздохнул:

— Тоже, что ли, попробовать…

— Не дури, он тебя размажет по залу тонким слоем. Ты уже сколько не тренировался?

— Да ладно, не может же быть, чтобы он, столько времени стоя у котлов и за кафедрой, дрался лучше нас. В его-то возрасте…

— По-твоему, сорок — это уже дряхлый старик? — возмутилась Гермиона.

— Э-э… Нет, но…

К счастью, им пришлось прервать разговор, потому что Снейп пробил защиту Драко и вышвырнул его с платформы, а запыхавшийся Люциус прекратил бой.

— Ну тебя, — услышала Гермиона сквозь барьер, — с тобой и раньше драться было бесполезно, а теперь и подавно. Я даже рад, что ты прозевал отборочные турниры, а то было бы не соревнование, а сплошное избиение младенцев.

— Тренируйся, — ехидно ответил Северус, постучав палочкой по рукаву защитного костюма, чтобы обнулить счет.

— Отборочные он бы все равно не прошел, — заметил Драко, морщась и потирая живот. — Такие удары — сразу дисквалификация по правилам колдовских дуэлей.

— Стиль коквортский подзаборный, — буркнул Люциус, удрученно качая головой. — Учили тебя учили...

Снейп коварно усмехнулся в ответ, но тут он заметил подошедшего к платформе Гарри, и лицо у него сделалось донельзя кислым. Он перевел взгляд на смотровую галерею и задрал бровь:

— Всю команду поддержки притащили? Ну-ну. Как там нынче в аврорате с боевой магией?

— Эй, только давайте без боевых! — встрял Люциус, увидав выражение лица Гарри. — Или идите драться в лес, мне этот зал еще нужен.

Гарри взобрался на платформу и отсалютовал Снейпу палочкой:

— Я же говорил, что когда-нибудь вырасту и дам сдачи, профессор.

— Боюсь, вы еще нескоро вырастете, Поттер, — Северус занял исходную позицию, не утруждая себя поклонами, и поднял палочку.

К чести Гарри следовало отметить, что он и впрямь прошел хорошую подготовку, да и регулярные тренировки и демонстрационные поединки в клубе приносили свои плоды. Впрочем, и Северус был хорош. Гермиона даже поймала себя на том, что невольно любуется им. Выглядел он, надо сказать, гораздо лучше, чем в их последнюю встречу. Может, все же посещает психотерапевта и взялся за себя как следует? Бой получился зрелищный и мог бы даже закончиться ничьей, но под конец Северус применил какую-то хитрую связку заклинаний, которую Гермионе раньше видеть не доводилось, Гарри не сумел блокировать удар и слетел с платформы.

— Это жульничество! — заорал Рон с галереи. — Запрещенный прием!

— Да нет, все честно, — Драко указал на табло. — Попадание зафиксировано.

Северусу, кажется, поединок дался куда тяжелее предыдущего — грудь учащенно вздымалась, и он, сделав каменное лицо, потер запястье, хотя защитные чары на экипировке смягчали физический урон от заклинаний. Еще немного — и Гарри бы выиграл.

И тут Драко посмотрел прямо на нее:

— Грейнджер, хватит торчать на балконе, давай сюда. Тебе давно пора размяться.

— Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз.

— Ты всегда так говоришь. Смотри, здесь все свои. А защиту я тебе выдам бесплатно. Профессор, как насчет еще одного поединка?

Во взгляде Северуса явственно читалось «это такая шутка?». В другое время Гермиона ни за что не стала бы ввязываться в подобную авантюру, но тут в памяти всплыла каждая колкость в ее адрес, больница, вопиллер…

Пока она надевала экипировку, Гарри о чем-то спорил с Драко на приглушенных тонах. Люциус отошел подальше, с сомнением поглядывая то на нее, то на Снейпа. Северус, скрестив руки на груди, окинул ее скептическим взглядом:

— Уверена, что хочешь?

— А ты? — она с вызовом вскинула голову и встала напротив. Он пожал плечами:

— Если проиграешь — не вздумай ныть.

— Если? — ухмыльнулась она. Он проигнорировал реплику и занял исходную позицию.

— Только не поубивайте друг друга, а то на нас свалятся горы нудной писанины, — напутствовал Драко, и она так и не поняла по его тону, шутит он или всерьез.

Первый раунд выиграл Северус, причем, довольно легко — она отвлеклась на мерцание чар, фиксировавших попадания, и пропустила совершенно идиотский удар. Второй раунд продлился немногим дольше первого и тоже остался за ним.

— Что такое, давно в рейды не ходила? — вкрадчиво поинтересовался он. Гермиона на мгновение прикрыла глаза. Как же бесит эта самодовольная ухмылочка. Какого тролля лысого она вообще полезла драться? В колдовских дуэлях она никогда не была сильна, все эти расшаркивания и игра по правилам только утомляли.

— Грейнджер, не позорь меня, — подал голос Драко, взглянув на табло. — Или все же надо было сначала потренироваться на пауках?

Она обвела взглядом стоящих вокруг платформы мужчин. Надрать бы задницы всем и каждому, чтоб неповадно было.

Северус выжидающе развел руки в стороны:

— Я долго буду ждать или на этом и закончим? Без Каслригга уже не так весело?

Ах ты ж…

«Ну я тебе сейчас покажу Каслригг, упырь подземельный».

Она сделала медленный глубокий вдох, так же медленно выдохнула и повела рукой в воздухе. Магия привычно заискрилась на кончиках пальцев. То, о чем Кингсли так и не узнал — она могла колдовать с прежней силой практически везде, и в особенности в волшебных кварталах, благо маги всегда строили их вдоль лей-линий.

Северус, отразив первую серию ударов, удивленно поднял брови, но высказаться не успел — в него полетела следующая связка, и Гарри издал удовлетворенный возглас, подбадривая ее. Несколько заклинаний спустя они уже сражались всерьез, и чары на экипировке то и дело вспыхивали алым, показывая предельную допустимую мощность попаданий.

— Эй! — вскрикнул Люциус, когда заклинание Гермионы огненным снопом искр разбилось о щит. — Я же сказал, никаких боевых!..

С тем же успехом он мог кричать и мертвым. Гермионе уже было наплевать. Этот… зловредный… самодовольный… заносчивый… неуравновешенный… въедливый… мозгоклюй еще пожалеет, что вел себя с ней как свинья. А она-то, идиотка, брала вину на себя, решив, что и впрямь не дает ему жить нормально. Как бы не так! И пусть только посмеет сказать ей еще хоть одно грубое слово!..

Северус увернулся от следующего заклинания и послал в нее оглушающее такой силы, что чуть не свалил с ног. Она чудом удержалась на краю платформы, нырнула вперед, сгруппировалась и с размаху хлестнула палочкой воздух. Невидимому хлысту ее научили в аврорате, но при подпитке с лей-линии им можно было запросто раскроить череп. Северус понял, чем она воспользовалась, едва заклинание со свистом распороло и Протего, и щиток на его руке. Вспыхнул и погас разорванный сигнальный контур, вплетенный в одежду. Северус плотно сжал губы и ринулся в атаку.

— Хватит, хватит! — орал Драко, размахивая руками, но безрезультатно. Следующим ударом Северус выдернул палочку из ее пальцев, но она даже не подумала остановиться. Собрав из окружающего пространства столько магии, сколько могла пропустить через себя, как учил Маккирби, она влепила энергетический «таран» ему в грудь. Он слетел с платформы и упал на спину, выронив обе палочки. В гробовой тишине Гермиона содрала перчатки, скомкала и швырнула ему вслед, жестом призвала свою палочку и, развернувшись, пошла прочь из зала, тяжело дыша и на ходу сдирая остальную защиту.

Когда она уже занесла ногу через порог, за спиной раздались аплодисменты. Кто-то даже присвистнул.

А вот нечего ее провоцировать.

Гарри догнал ее уже на улице:

— Ты в порядке?

Гермиона повернулась и посмотрела на него. На лице друга было написано беспокойство пополам с плохо скрытым восторгом.

— Ты знаешь, да. Никогда не чувствовала себя лучше. И чтоб ни слова об этом, понял?

Гарри потоптался немного и вдруг расплылся в широченной улыбке:

— Блин, наконец-то ему кто-то всыпал, пусть и не я. Когда об этом узнают за пределами клуба, тебя завалят благодарственными письмами, вот увидишь.

— Гарри, я серьезно. Ни слова об этом.

— Ну и зря. Он столько лет портил людям кровь в Хогварце, они заслужили маленький праздник. А Люциус-то... Ты бы его видела, обтекал всю дорогу.

— Вот и славно. А то вы все, похоже, решили, что я после Отдела Тайн ни на что не гожусь, — с издевкой ответила Гермиона. Гарри поднял руки:

— Не-не-не, ты что! Никто так не думал. Но… Черт, можно я еще немного порадуюсь? И если он притащится в Мунго после этого, надеюсь, ты не станешь подтирать ему сопли.

Сопли подтирать, как же. Да она удавила бы его сейчас голыми руками.

— Ну, и как наши успехи? — спросил ее доктор Доусон, когда она вечером пришла на прием.

— Отлично, — заявила Гермиона, улыбаясь. — Мы наконец-то подрались как полагается, и я победила.

 

Не успела она на следующее утро появиться в Мунго, как ее атаковали совы с букетами, коробочками с лучшим шоколадом из «Сладкого королевства» и открытками, в которых ей пели дифирамбы: «Храбрейшей ведьме магической Британии», «Вы моя героиня!», «Принцессе, победившей дракона» и прочая подобная чепуха. Одна сова даже притащила плюшевого венгерского шипохвоста, который немало повеселил все отделение «тяжелых». Гарри, Рон и Драко наперебой убеждали, что «нигде ни словечка», но букетами ее заваливали еще дня два, а в приемном покое Гермиона услыхала краем уха:

— Вот это ведьма!..

* * *

Из рабочего журнала доктора Доусона

21.03.2001

Весьма любопытный случай, мужчина, 40 лет, ПТСР, не может найти себя после войны. Явно испытывает неуверенность, страх показаться слабым маскирует сарказмом на грани откровенного хамства. Потеря и восстановление магии в анамнезе (??? — выяснить, отчего это бывает). О себе говорит неохотно. Сомневаюсь, что придет еще.

 

29.03.2001

Все же вернулся. На вопросы о работе отвечает почти с энтузиазмом, о семье упорно молчит, патологически скрытен. Одинок, друзей, по его словам, нет. Зациклен на идеях «жить своей жизнью» и «жить спокойно», но толком не понимает, что это значит лично для него. При попытке описать теряется и закрывается. Злится, что не может внятно сформулировать «элементарные вещи». Хлопнул дверью посреди сеанса.

 

06.04.2001

Проблемы со сном и отдыхом — отдыхать не умеет, предпочитает с головой уходить в работу, пока не упадет от истощения. Не способен взглянуть на себя со стороны, самолюбив и в то же время не осознает своей ценности для окружающих (не в профессиональном плане, там все в порядке). Я рекомендовал ежедневные прогулки и занятия спортом. Честно говоря, с таким неврозом требуется более серьезное лечение, но он убежден, что никакая «маггловская» терапия ему не поможет. До конца сеанса досидел, но чувствовал себя некомфортно.

 

10.04.2001

С полчаса зачитывал собственные размышления насчет обманутых ожиданий и недоверия к близким людям (рулон фута на три, мелким почерком, ко всему прочему он еще и невероятно педантичен). Любую попытку обратной связи воспринимает как критику, реагирует болезненно. Похоже, у него проблемы с девушкой, но он категорически отказывается об этом говорить.

 

16.04.2001

Потребовал принять его вне очереди, заплатил по двойному тарифу. Судя по всему, его девушка — еще одна моя пациентка, и вчера они подрались (!!!). Очевидно, инцидент уязвил его самолюбие, проигрывать не умеет, считает, что его опозорили на всю страну (???). Оба весьма темпераментны, но привыкли подавлять эмоции, в одном пространстве уживаются с трудом. Друг для друга выступают триггерами — стоит одному успокоиться, как партнер провоцирует новый взрыв. При этом утверждает, что «устал прогибаться», но «отпускать» ее не хочет. Из бесед с девушкой мне известно, что он очень ревнив, ревнует даже к друзьям (похоже, тут какая-то глубокая и давняя травма — возможно, в прошлом его часто отвергали). Подумываю о том, чтобы пригласить их на сеанс вдвоем, но, боюсь, мой кабинет этого не переживет.

 

19.04.2001

Явился на прием только для того, чтобы сообщить, что больше не придет, и что все это «самокопание» — пустая трата времени. Весьма сочувствую девушке, очень милая особа.

P.S. Я навел справки. Если все то, что о нем говорят — правда, сочувствую девушке вдвойне. При всех его выдающихся способностях и регалиях, работать с ним бесполезно, пока он сам не захочет сделать первый шаг. Он не готов открываться и никому не доверяет.

 

29.04.2001

Вернулся. Полтора часа рассказывал о войне и своей роли в ней. Очень впечатляюще. Поблагодарил за то, что я его выслушал (!!!). На мой совет поговорить с девушкой только отмахнулся. Такого непредсказуемого пациента у меня еще не было.

* * *

Даже в самые трудные времена, когда Вольдеморт и Дамблдор тащили его каждый в свою сторону, жизнь не казалась Снейпу настолько невыносимой, и при этом он совершенно не понимал, в чем дело. Вроде бы и к двум работам приспособился, и студенты не слишком бесили (хотя от обязанности проверять контрольные хотелось лезть на стену), и созданные при его участии товары в магазине Уизли отлично продавались, что весьма позитивно сказывалось на счете в Гринготтсе.

Только почему-то ничего не радовало. Возможно, всему виной была жуткая усталость — он не понимал, как нужно отдыхать, а проблемы со сном только усугубляли положение. Он по-прежнему часто просыпался по ночам, рефлекторно шаря руками по кровати, а потом долго не мог уснуть. Как избавиться от этой болезненной зависимости? Может, избавляться вовсе не нужно, а нужно только...

Нет. Он уже пытался поговорить с ней, а она не захотела.

— Вы просто не знаете, чего хотите, — терпеливо растолковывал ему психотерапевт, и от этой повторяемой на все лады фразы тоже хотелось лезть на стену. Ну как это не знает, чего хочет? Очень даже знает. Свою лабораторию (достало прятать от близнецов эксперименты), свой дом (зачем он нужен, если в отель он приходит только ночевать, да и то не каждую ночь?), избавиться от следилки (хотя теоретически она его никак не ограничивает), поучаствовать в следующем дуэльном турнире (непонятно для чего, но хочется), погладить вреднючий рыжий клубок шерсти, расставить многочисленные книги по полкам (а не выуживать их всякий раз из сундука с чарами невидимого расширения), поехать на море или еще куда-нибудь… стоп-стоп-стоп, это-то откуда взялось? И какого драного Мордреда он рассказывает обо всем этом совершенно постороннему человеку, решившему, что имеет право лезть в душу только потому, что ему платят, чтобы слушал чужое нытье?

В общем, Снейп был убежден в том, что отлично знает, чего хочет. Наличие такого количества желаний само по себе уже было плюсом, ибо пару лет назад он хотел только спрыгнуть с Астрономической башни.

Не помогало.

Потому что на самом деле больше всего ему хотелось снова испытать ощущение дома, которое он — по совершенно нелепой случайности, разумеется — испытывал в жалкой квартирке в Тоттенхэме. Он уговаривал себя, что с таким графиком, как сейчас, абсолютно неважно, где жить и с кем — никакого покоя ему все равно не видать, равно как и никакого моря, пока он не подтянет всю эту разношерстную толпу хотя бы до уровня второго курса Хогварца. Что же касается Гермионы…

Стоило подумать о ней, как внутри все переворачивалось. Она бесила как никто — и вместе с тем он больше не представлял своей жизни без нее. Покидая больницу, он был уверен, что расставание пойдет им обоим на пользу, он наконец-то «протрезвеет» от связи и поймет, что одному очень даже неплохо, потому что жить с ней означало бесконечно прогибаться под нее (и под давно осточертевшую гриффиндорскую команду «спасателей» заодно). Иногда ему казалось, что и впрямь все наладилось. Он начал посещать дуэльный клуб, чтобы прочистить мозги и размяться после бесконечных бдений над котлами и книгами. Катался по Лондону и окрестностям. Даже строил какие-то планы на отпуск — ну отпустят же его когда-нибудь хотя бы на неделю! Но едва видел Гермиону в министерстве или на Диагон-аллее, пусть даже мельком — связь как будто и вовсе никуда не пропадала. Он задыхался от ревности, видя ее с друзьями, изнывал от желания прикоснуться к ней и злился, что у нее, казалось, все в порядке, и она ничуть по нему не скучает. Наверное, если бы у него были друзья, ему куда легче давалось бы ее отсутствие. Но он привык, что если с кем и может поделиться чем-то личным, так только с ней. Доктору Доусону он не мог рассказать и тысячной доли того, что его на самом деле беспокоило.

«Ты дурак? — шипело изнутри. — Вы потому и разошлись, что ты отказался что-либо ей рассказывать».

Еще мозгоправ этот… Когда до Снейпа дошло, что этот почтенный джентльмен — один из его новоиспеченных студентов, у него потемнело в глазах. Он даже решил, что Гермиона нарочно все подстроила, хотел стереть доктору память и уйти, но тот безмятежно взглянул Снейпу прямо в глаза (о, если б он только знал, кто такие легилименты!) и очень спокойно произнес:

— Мой кабинет — не исповедальня, мистер… Смит, — ага, узнал, конечно же, но согласен делать вид, что вне этого кабинета они не встречались. — Я здесь не для того, чтобы оценивать и осуждать. Даже не зная вас, я вижу, что вы испытываете сильнейший стресс, который мешает вам жить. Давайте же попробуем от него избавиться.

Стресс и впрямь был чудовищный, никакие зелья не помогали. И Снейп зачем-то опустился в кресло напротив. Правда, уже через полчаса осторожных, ненавязчивых вопросов он вылетел из кабинета пулей, готовый сжечь дотла весь Лондон вместе с пригородами. Но вернулся через несколько дней, когда понял, что помощи и впрямь больше ждать неоткуда.

Он ненавидел этот чертов кабинет и этого доктора. Психовал, огрызался на вопросы, казавшиеся слишком личными, хлопал дверью. Да только после подобных «самокопаний» ему становилось чуть-чуть легче. Самую малость. Ровно настолько, чтобы дотянуть до утра и вновь делать вид, что все прекрасно.

Он даже почти созрел поговорить с Гермионой и попытаться выяснить, не пришла ли пора снова начать сближение, но тут случилась эта дурацкая драка в клубе. Ладно бы они подрались наедине — в прошлый раз у него отлично получилось свести конфликт на нет. Но его позорное поражение видели и ее ненавистные приятели, и оба Малфоя, и министерский наблюдатель.

И Снейп опять почувствовал, что слетает с катушек.

Целую неделю ему мерещилось, что в него все вокруг тычут пальцами и тайком смеются. Его преследовали навязчивые воспоминания о злополучном инциденте на уроке защиты, когда Люпин высмеял его перед третьекурсниками, и уже к вечеру об этом гудела вся школа. Деваться от этого было решительно некуда, и он избрал единственный доступный вариант — не обращая внимания на шепотки и сплетни, отрывался на учениках пуще прежнего.

С Гермионы баллы не снимешь. И игнорировать ее становилось все труднее.

— Война, работа, репутация, деньги, крыша над головой… Можете и дальше притворяться, будто вас действительно волнуют все эти вещи, — сказал ему Доусон на одном из сеансов. — На самом деле вы боитесь только одного.

— И чего же? — привычно изогнул бровь Снейп, готовясь уйти в глухую оборону.

— Вы боитесь, что вас не услышат. Вы столько лет возводили вокруг себя стену, что теперь и сами не можете перебраться через нее. Вам кажется, что вам не нужна никакая помощь, и вообще никто не нужен, но боитесь, что если вдруг начнете кричать — вас никто не услышит.

— Чепуха. Я всю жизнь обходился своими силами.

— Почему же вы живете в вечной агонии, будто с вами вот-вот случится что-то плохое?

— Потому что со мной постоянно случается что-то плохое. Это мое нормальное состояние.

— Вы пережили две войны, потерю магии и массу прочих нехороших вещей, но вы еще здесь. Следовательно, ваши шансы выпутаться из любой передряги довольно высоки.

— Вот только не надо этого «что меня не убивает — делает сильнее», — фыркнул Снейп. — То, что меня не убило — попытается снова. Проблема не в этом.

— А в чем?

«В том, что мне опять незачем жить. Моя жизнь имела смысл только тогда, когда надо было кого-нибудь спасать. Как будто я и впрямь ничего не стою сам по себе».

— В том, что я ошибочно решил, будто психотерапия решит мои проблемы.

— Психотерапия не решает проблемы, — философски возразил Доусон. — Их решаете вы сами. Я лишь помогаю вам увидеть то, над чем вы раньше не задумывались, но если вы не начнете распутывать этот клубок дальше, результата не будет. В вас сейчас в основном говорит обида.

— Вам это кажется противоестественным? — спросил Снейп, с трудом сдерживаясь от очередной грубости. — Да, я обижен. И что?

— Да ничего. Но поразмыслите-ка вот о чем: будь на месте обидчика кто-нибудь другой, менее важный для вас… да кто угодно, случайный прохожий на улице, к примеру… вы бы отреагировали так же?

— Что за глупости? Разумеется, нет.

— Очень хорошо. И о чем это говорит?

— Мне плевать на то, что обо мне подумают случайные люди.

— Нет, что это говорит о ваших отношениях с ней?

Снейп открыл рот, чтобы ответить — и закрыл. В замешательстве уставился на Доусона. Тот, слегка улыбаясь, подсказал:

— Обидеть может только очень близкий человек. Именно потому, что он ближе всех остальных. Следовательно, вы считаете ее родной душой, в противном случае этот инцидент вообще бы вас не затронул. Разве не так?

Снейп скрипнул зубами. Ну да, ближе Гермионы у него действительно никого не было, так что же, это дает ей право так с ним поступать?

«А тебе с ней? Ты всегда поступал с ней справедливо? Не обижал? Старался смягчить удар?»

Ерунда какая-то. Можно и дальше выбрасывать деньги на ветер, тратить время на глупые письменные размышления о своей жизни, но если уж совсем начистоту — все, что нужно, он услышал от отца.

Иногда и этого хватает. Просто за руку держать. Тогда не так страшно. Самое страшное — это когда рядом совсем никого.

 

В очередной раз они столкнулись в отделе образования, куда Снейпа вызвали, как он подумал было, «на ковер» — разбирать чью-нибудь жалобу на низкие оценки. Он явился с соответствующим выражением лица, готовясь к головомойке — такое уже пару раз случалось, и министерским чинушам приходилось мириться с тем, что они, по большому счету, ничего не могут ему сделать. Преподавательский труд в вечерней школе оплачивался столь низко, что грозить снижением зарплаты было глупо, а увольнение Снейп счел бы самым счастливым событием последних трех месяцев. Каково же было его удивление, когда его поблагодарили за проделанную работу и сообщили, что для такого небольшого срока прогресс хороший, и «смеем надеяться, профессор, что до конца июня многие уже купят палочки и смогут приступить к практике, вот список заклинаний, одобренных к изучению под вашим руководством». Снейпу вовсе не улыбалось вести еще и практику, но как он ни сопротивлялся, ему всучили очередной план занятий на лето, и он понял, что никакой отпуск ему не светит.

Гермиона вошла в кабинет, пока он изучал план. Северус притворился, что не заметил ее, но она стояла так близко, что он почувствовал запах ее волос, и внутри все предательски затрепетало. «Процедура» повторилась с незначительными отличиями — Гермионе предложили сформировать отдельную группу по колдомедицине, дескать, люди начали подавать запросы, вот список желающих, все медики, так что ничего сложного быть не должно.

— Ничего сложного? — возмутилась Гермиона, швыряя список на стол. — Наши методы целительства кардинально отличаются от маггловских, и чему, по-вашему, я должна их учить?

— Ну вы же дежурите в маггловской больнице, неужели не сможете научить их тому же, что умеете сами?

Снейп едва сдержался, чтобы не фыркнуть. Эти кабинетные крысы понятия не имеют, что происходит за пределами министерства. Учить сращивать переломы медика, привыкшего к скальпелю и еще не умеющего обращаться с волшебной палочкой — верх абсурда. Гермиона, очевидно, была того же мнения, о чем тут же и сообщила методисту. Тот развел руками:

— Ну начните с теории, изучите самые простые заклинания, что-нибудь из справочника первой помощи…

— Вы идиот? — без обиняков поинтересовалась Гермиона. — Люди еще даже Люмос не освоили, а вы им предлагаете сращивать переломы? И кто будет в качестве учебного пособия? Мне придется кого-нибудь резать, чтобы они смогли попрактиковаться?

На слове «резать» методист вздрогнул и отодвинулся подальше. Гермиона бросила быстрый взгляд на Снейпа, взяла со стола список и помахала им в воздухе:

— А знаете, пожалуй, я с ними поговорю. А то с вашей подачи они попытаются изучать эти чары самостоятельно, вот тогда и впрямь случится катастрофа. Но факультатив буду вести так, как считаю нужным, и если вы начнете вмешиваться, подам жалобу министру.

— Мисс Грейнджер, вы же понимаете…

— Мерлин, да вы еще тупее, чем я думал, — не утерпел Снейп, отрываясь от бумаг. — Сначала вы хотели подпустить их к котлам без соответствующей теоретической базы, теперь колдомедицина. Вы что, не понимаете, что эти люди уже кое-чего достигли в соответствующих маггловских профессиях, и вот так просто по щелчку пальцев их нельзя переучивать? Они тут же начнут все это применять там, к другим магглам, которые ничего не знают о колдовстве. А это уже грозит нарушением Статута.

— Но ведь они за этим и пришли, — не сдавался методист. — Они хотят освоить что-то новое, чтобы расширить свои возможности. Вы изначально ратовали за это, а теперь отказываетесь их учить.

— Они не готовы к практике. Пока что у них и с теорией проблемы, они всю жизнь прожили в маггловском мире и воспринимают магию как универсальное средство решения любых проблем. Раньше чем через год я бы им палочки в руки не давал.

— И что вы будете делать с ними целый год? Запугивать страшными картинками?

— В том числе. Они. Не. Готовы.

— Вспомните недавний скандал в Букингемском дворце, — вставила Гермиона таким сладким голосом, что у Снейпа по спине пробежали мурашки. Подобный тон ничего хорошего не сулил, уж он-то знал. — После того, как у принца в руках побывала палочка… для «пробы»… пришлось срочно ремонтировать крышу и опять модифицировать память половине обслуживающего персонала. Хотите, чтобы то же самое случилось в какой-нибудь крупной маггловской больнице?

Об этом он вроде что-то слышал. С принцем вообще сложилась непростая ситуация. Для знакомства с колдовским миром к нему поначалу отрядили Драко Малфоя, предварительно поднатаскав его в дворцовом этикете. Драко рассказал принцу о метлах и квиддиче. Даже метлу притащил. После того как наследник престола пролетел прямо над головой Ее Величества, прогуливающейся по парку в обществе любимых собачек, метлу конфисковали, Драко отстранили, а вместо него назначили Джастина Финч-Флетчли — тот, по крайней мере, имел подходящее происхождение и был знаком с этикетом куда лучше. Принц, послушав нового наставника несколько дней, потребовал убрать «этого зануду» и вернуть предыдущего. С тех пор «наставники» работали в паре, следя друг за другом и порой совершенно забывая следить за подопечным. Кто именно притащил принцу палочку, оставалось загадкой, но Северус подозревал, что все-таки Драко.

Навоспитывал на свою голову.

Методист тяжело вздохнул и махнул рукой, давая понять, что разговор на сегодня окончен, но вопрос не закрыт. Гермиона забрала список, выложила на стол ведомость с оценками и исчезла за дверью. Снейп заглянул в ведомость — надо же, а он и не знал, что она тоже давала контрольные. Интересно, что они там понаписали, и почему оценки гораздо выше, чем у него? Или проверяла спустя рукава?

Методист подтянул ведомость к себе и уставился на Снейпа:

— Хотите что-то добавить?

— Только один вопрос, — он помахал планом занятий в воздухе. — Куда мне это втиснуть? Мое расписание забито под завязку. Вы же не думаете, что я все лето потрачу на дополнительные занятия? Да вы и учеников не соберете — они разъедутся по курортам, и до осени здесь никто не появится.

— И что вы предлагаете, мистер Снейп? Может, сами объяснитесь с министром? Он требует от меня конкретных результатов, людей пора учить обращаться с палочками.

— Я бы выдал им на лето список литературы для самостоятельного изучения, а осенью можно попробовать практику. Но не раньше. Надеюсь, Олливандер предупрежден, что продавать палочки тем, кто старше одиннадцати, не стоит? А то как минимум у одного я палочку уже видел.

— Это мистер Прайс, он... э-э... полицейский и работает с Гарри Поттером. Им занимается отдел магического правопорядка, готовят по ускоренной программе, — с недовольным видом буркнул методист. — Я передам ваши… замечания комиссии, но если там решат, что пора переходить к практике, вы к ней перейдете.

Снейп смял пергамент в руке и, крутнувшись на каблуках, стремительно вышел за дверь. Черт знает что. Если к лекциям добавятся еще и практические занятия, когда ему спать?

Гермиона, к его удивлению, поджидала в коридоре. Вид у нее был довольно хмурый.

— По-моему, пришло время взять все в свои руки, — сказала она, отталкиваясь от стены, которую подпирала мгновение назад. — К практике эту толпу допускать рановато, но можно разбить на мелкие группы и показать, как работают в Мунго, в лабораториях, в банке, еще где-нибудь. Рассортировать по видам занятости…

— Скажи честно, тебе и впрямь охота этим заниматься?

— Не особенно, но Кингсли ясно дал понять, что не слезет с нас, пока они не начнут пользоваться палочками.

— На это уйдет еще лет десять.

— К осени появятся и другие преподаватели, помимо нас. Макгонагалл заберет в Хогварц всех, кому нет семнадцати, так что группы будут поменьше, да и не все жаждут учиться махать палочкой. Мистер Коллинс, к примеру, собирается бросить занятия. Сказал, что прожил шестьдесят лет без магии и чувствует себя прекрасно, так что не видит смысла что-то менять. Вдобавок, его обязанности в правительстве не позволяют ему тратить время на эту школу. Наверняка и другие найдутся. Нам останется в основном молодежь.

— И я должен этому радоваться? Самый неуправляемый контингент.

— Зато более привычный, — улыбнулась она. — Я соберу всех медиков, посмотрим, что получится. Если хочешь, помогу рассортировать остальных.

— Благодарю, обойдусь.

Она окинула взглядом полутемный коридор, убедилась, что вокруг никого, и шагнула вперед:

— Может, поговорим? Тут неподалеку открыли неплохую кофейню.

— Ты же не пьешь кофе на ночь, — ответил он резче, чем следовало.

— Ты что, до сих пор обижаешься на меня за ту дуэль в клубе?

Надо же, какая проницательность.

— Ты сжульничала. Подпиталась от лей-линий.

— И что? В правилах об этом ничего не написано.

— Без этого ты бы не победила.

Она вздохнула:

— Ну прости, я не думала, что ты так болезненно это воспримешь. Драко, кстати, удивляется, что ты за две недели ни разу не явился на тренировку. И если ты решил, что твоя репутация пострадала после нашего поединка…

— Драки. С применением боевых, между прочим.

— Называй как хочешь. Я хотела сказать, что ты напрасно переживаешь. У тебя перед этим были другие бои, все видели, что ты устал. Так что можешь спокойно тренироваться дальше, никто ничего такого не подумал.

— Да-да, и цветы тебе никто после этого не присылал… за то, что поставила на место слизеринского сальноволосого упыря, — буркнул он, засовывая руки в карманы мантии. Гермиона хлопнула ладонями по бедрам:

— Да елки-палки… Ты когда-нибудь оставишь эти идиотские школьные обиды? Ты больше не в Хогварце. Ты герой войны, кавалер ордена Мерлина первой степени, известный на всю магическую Британию и не только, у тебя крутая работа, новые ученики относятся к тебе с уважением, а ты продолжаешь тащить за собой все это старое дерьмо! Самому-то не надоело?

— Я не обязан это слушать, — он развернулся, собираясь уйти, но Гермиона бросила ему в спину:

— Давай, беги от разговора как последний трус. Ты всегда так поступаешь, когда не желаешь признавать правду.

Он остановился и сжал кулаки. Да что она себе позволяет?

Гермиона развела руки в стороны:

— Хочешь матч-реванш? Если после этого мы сможем поговорить — я готова.

Он почти схватился за палочку. Почти.

Ну уж нет. Больше он на эту удочку не попадется.

— Мне нечего тебе сказать.

— Так уж и нечего? — она сделала еще шаг. — Поэтому ты так бесишься всякий раз, как меня видишь?

— Разговоры ничего не изменят, и ты это знаешь.

— Может быть, — еще шаг. — Но продолжаться так дальше не может. Можно еще долго ходить по психоаналитикам, драться в перерывах, следить друг за другом, делать вид, что нам все равно. Но проблема так не решится.

— И что, по-твоему, нам делать? — ехидно поинтересовался он. Гермиона стояла так близко, что у него закружилась голова, а в груди заныло. Он непроизвольно облизал губы, и это, похоже, послужило каким-то сигналом, понятным ей одной.

— Если честно… Мы, конечно, могли бы опять ходить пить кофе или даже на свидания, опять приспосабливаться, копаться друг у друга в мозгах, до посинения выяснять отношения и кто кому что должен, еще месяца два-три гадать, как изменятся судьбы мира, если мы снова сойдемся, и как это вообще должно выглядеть. Но, может, мы просто пропустим все эти промежуточные этапы, и ты меня поцелуешь?

Северус решил, что ослышался. Но нет, она стояла прямо перед ним, выжидающе приподняв голову — он мог бы сделать всего один шаг и прижаться губами к ее губам, как раз очень удобно. Вместо этого он презрительно вздернул бровь:

— А-а, понятно. Вот для чего я тебе нужен. Что такое, среди всех поклонников, восхищенных твоими талантами, не нашлось никого, кто сумел бы тебя удовлетворить?

Гермиона даже не моргнула в ответ на грубость. Только изогнула бровь, копируя его:

— Может, кто-то и смог бы, я не проверяла.

— Так за чем же дело стало?

— Потому что я не хочу никого другого, Северус. Для чего начинать все сначала неизвестно с кем, тратить уйму времени на расшаркивания, гадать, подойдет тебе человек или нет? Ты порой совершенно невыносим, но по крайней мере, я знаю все твои плюсы и острые углы.

— Очень практично, мисс Грейнджер, — саркастически отметил он, запоздало удивившись, что не умчался прочь и все еще стоит на месте. — С таким подходом вам самое место в Слизерине.

— Ты преувеличиваешь мою способность выжить в серпентарии, — парировала она, не сводя с него глаз. — Подозреваю, что тебе во львятнике тоже не слишком уютно. Но мы уже пробовали жить вместе, и получалось неплохо. Очевидно, ни ты, ни я не готовы к тому, чтобы обсуждать какую-то конкретную модель отношений, но необязательно сразу бросаться в омут с головой. Можно просто жить.

— Просто жить, — эхом повторил он, прищурившись. — Это как?

— Очень просто. Утром уходить на работу, вечером возвращаться домой, ужинать… Добби научился готовить изумительный ростбиф, кстати… По выходным гулять, ходить в кино или валяться дома с книжкой. Или работать вместе в лаборатории. Или изучать технику подпитки от лей-линий. Ходить в гости… Бен давно зовет нас к себе.

— И как это, по-твоему, будет называться?

— А зачем давать какие-то названия? Тебе мало того, что я люблю тебя?

Сердце заколотилось как бешеное. Сразу стало жарко. И, черт возьми, он хотел услышать это от нее еще раз. И еще. И еще. Почему при этих словах его охватывает дрожь, ноги подгибаются, а голова кружится как у пьяного? Слова как слова. Он всегда считал, что значение всех этих вербальных признаний весьма переоценено.

— Ты говорила, что не бросишь работу.

— Не брошу. Но кто сказал, что работа всенепременно помешает мне быть с тобой?

— А мне, значит, просто смириться, что ты будешь заниматься опасными вещами и постоянно рисковать собой?

— Но ты ведь рискуешь не меньше, — возразила она и, протянув руку, коснулась его запястья. Северус вздрогнул, когда ее пальцы скользнули по коже у самого края манжеты. — У тебя столько же шансов не вернуться домой, потому что очередной эксперимент пошел не по плану… или если вдруг опять захочется исследовать что-нибудь за пределами Британии. Но я не жалуюсь, что работа отнимает тебя у меня. Я знаю, что для тебя это важно. И вот скажи мне честно, здесь и сейчас: ты в самом деле хочешь, чтобы я денно и нощно торчала дома? Или… ну не знаю… писала бесконечные отчеты где-нибудь в министерстве на жалкой должности, у которой и названия-то нет? Да ты сбежал бы от меня через пару недель.

— А что, лучше каждый день ругаться, потому что ты опять выкинула какой-нибудь фортель, а мне за тобой разгребать?

Она всплеснула руками:

— Ты рычал на меня, что я вечно лезу кого-нибудь спасать, когда меня об этом не просят, а сам что? Большинство ситуаций я вполне в состоянии разрулить, и пусть даже мне будет тяжело, но мне уже не двенадцать лет, Северус. Может, все-таки дашь мне возможность побыть самостоятельной? Или боишься, что если не будешь маячить поблизости, я выйду из тени гениального тебя и добьюсь успеха сама? В этом все дело?

— Да наплевать мне на успех! — прорычал он сквозь зубы. — Если с тобой что-нибудь случится, а меня не будет рядом — как мне потом с этим жить?

Гермиона поджала губы:

— Я могу задать тебе тот же вопрос. Я активировала Каслригг, руководствуясь исключительно этим — как я буду потом с этим жить? И, знаешь, я бы сделала это снова, даже если бы мне сказали, что я лишь выиграю немного времени. Потому что я лучше проведу лишние несколько дней с тобой, чем без тебя. Но если ты боишься, что для тебя это окажется непосильной ношей… значит, тебе все это и впрямь не так уж нужно. И я не вправе тебя уговаривать. Просто скажи, что я больше не нужна, и разойдемся окончательно.

Они застыли друг напротив друга, глаза в глаза.

Разойдемся.

Разойдемся.

Разойдемся.

То есть, как это — «окончательно»?..

— Я не хочу, — хрипло произнес он. — Но я не понимаю, как. Я не… Как ты можешь… вот так? Почему ты не боишься?

— Боялась раньше. Но я же все-таки Гриффиндор. Я делаю то, чего боюсь. И сейчас не то время, чтобы осторожничать. Я хочу жить. Ты тоже. Почему бы не начать с самого простого?

Сумасшедшая. Как есть сумасшедшая. Но разве он не думал о том же? И разве ему не хочется сейчас плюнуть на все условности, все свои дурацкие обиды и... просто быть с ней?

— Я буду психовать, — зачем-то предупредил он, изнемогая от желания прижать ее к себе.

— Я в курсе. И я могу швырнуть в тебя чем-нибудь, когда тебя в очередной раз занесет.

«Когда». Не «если». Она даже не сомневается, что он будет психовать, и… готова с этим мириться? Вот так запросто?

— С таким графиком мы будем редко видеться.

— Но где-то же ты ночуешь. У меня дома кровать наверняка удобнее.

Мерлин великий. Это было выше его сил.

— В твоем доме все валяется как попало и не хватает мебели. И лаборатория морально устарела.

— Можем докупить мебель и переоборудовать лабораторию. Поделим расходы пополам, мне тоже не очень удобно варить зелья в Мунго.

— У меня гора книг.

— В цоколе можно обустроить кабинет и библиотеку.

Северус склонился к ней, волосы качнулись вперед, задев ее лицо.

— Я видел отличное кресло, которое подойдет для кабинета…

— Твоя машина на заднем дворе не поместится, а гаража у меня нет, но поблизости есть неплохая парковка.

Машина, Мерлин и Моргана, она еще думает о машине.

— Это как-то… неправильно, — прошептал он, понимая, что сопротивляться больше не в силах.

— Я не знаю, как правильно, и выяснять это мы можем еще несколько лет, — выдохнула она, цепляясь за отвороты его мантии. — Я не хочу ждать так долго, так что заткнись и поцелуй меня.

— Я не буду тебя здесь целовать, — процедил он ей почти в губы. — С ума сошла? Чтобы завтра какая-нибудь Скитер опубликовала фотографии в… куда она там сейчас пишет…

Гермиона отстранилась, выпустила его мантию, и он запаниковал, решив, что сейчас она повернется и уйдет. Но она улыбнулась и кокетливо прикусила губу:

— Тогда просто возьми меня за руку и отведи домой.

— Что… прямо сейчас? — опешил он.

— Прямо сейчас, Северус.

Ему показалось, что он сейчас взлетит. Он не чуял под собой ног, когда они, крепко держась за руки, почти бегом добрались до атриума. Если кто и обратил внимание, что Снейп и Грейнджер нырнули в камин вдвоем, то наверняка не придал значения — к чудачествам народных героев уже успели привыкнуть, спасибо Золотому дуэту. Короткий рывок — и они уже на крыльце, где он наконец-то мог сжать ее в объятиях и поцеловать так, как ему хотелось, жарко, медленно и глубоко. Она охнула, когда он впечатал ее спиной в стену в коридоре, на ходу стаскивая с нее мантию. Ее руки обвились вокруг его плеч, зарылись в волосы, пробрались под воротник.

— Спасибо, — прошептал он, скользя губами по ее шее.

— За что? — она нетерпеливо дернула его за рубашку, нащупывая пуговицы. Он теснее вжался в нее всем телом, с жадностью вдыхая запах ее кожи:

— За то, что избавила меня от необходимости придумывать повод…

Гермиона обхватила его голову обеими руками и заглянула в глаза:

— Что я слышу? Неужели ты собирался снова ко мне подойти, а я опять нарушила все твои планы?

— Вспомни, сколько раз ты меня отшивала, — проворчал он. — Как-то не мотивировало пробовать снова.

— И вовсе не отшивала, а давала тебе время подумать.

— Я подумал.

— И?

— У меня накопились кое-какие невыполненные обещания.

— М-м-м… Я все ждала, когда же ты об этом вспомнишь, — она оттолкнулась от стены и, ухватив его за ремень, повлекла за собой к лестнице, на которой уже сидел Косолапс, подергивая хвостом и неприязненно щуря желтые глазищи. Снейп, поднимаясь по ступенькам, мимоходом почесал кота за ухом и быстро отдернул руку, чтобы не получить когтистой лапой в ответ. В спальне все было так, как он помнил, только на доске над камином поубавилось фотографий, это немного царапнуло самолюбие, но Гермиона опять обняла его за шею и так восхитительно об него потерлась, что он думать забыл о фотографиях.

— Ты подлил мне успокоительное в больнице, да? Чтобы я на тебя не орала.

— Подлил, — неохотно признал он, освобождая ее от одежды. Гермиона просунула между ними руку, и он зажмурился, все еще не веря, что это происходит наяву. Не подойди она к нему сегодня, он бы еще долго не решился… — Ты чуть не переломала мне ребра в клубе.

— Я колдомедик, Северус. Сама переломаю — сама починю.

— Это ты так намекаешь, что мне сказочно повезло? — несколько обиженно уточнил он, качнув бедрами и подстраиваясь под движения ее руки.

— Конечно. Только представь, что могут сделать вдвоем целитель и зельевар…

Он закрыл ей рот поцелуем и увлек в кровать, но тут взгляд некстати упал на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке:

— Черт… У меня лекция через полтора часа.

— Это в восемнадцать раз больше, чем нам нужно, — шепнула Гермиона, притягивая его к себе.

 

Впервые за все время преподавания Северус Снейп опоздал на урок на целых пять минут, шокировав аудиторию неприлично довольным выражением лица, какого ни один его ученик никогда раньше не видел.