Секрет И (гет)

Материализовавшись на границе антиаппарационного барьера, Снейп некоторое время просто стоял и смотрел на замок, не в силах сдвинуться с места. Сколько раз он видел Хогвартс в кошмарных снах за последние пят лет — не сосчитать... Иногда ему снилась последняя битва, толпы пожирателей, оборотней и всякой нечисти, осаждающие израненные стены горящего замка. Иногда это были поросшие бурьяном развалины, оставшиеся после битвы, в которой погиб весь волшебный мир Британии. Иногда — воплощение мечты Волдеморта: мрачный чёрный замок, от которого на многие мили вокруг фонило чёрной магией, а внутри дети ходили строем, учились пытать и убивать. Сначала магглов, потом друг друга, чтобы до выпуска доживали или самые сломленные, или самые умелые и жестокие.

А иногда ему снился особый сон, где «наши победили», в замке царит праздничное веселье, все смеются и обнимаются, а потом замечают его, стоящего на пороге Большого Зала. И тут же все радостные лица искажаются от злобы и красивые-нарядные волшебники и волшебницы начинают кричать ему в лицо:

— Ты зачем явился? Здесь место для Героев! Чистых и светлых, не таких как ты!

— Ты нам здесь не нужен! Какого чёрта ты не сдох?

— Всем было бы так хорошо без тебя! Кто тебя звал? Убирайся прочь!

Когда, покрытый холодным потом и почти задыхающийся, Северус вырывался, наконец, из кошмарного сна, он долго отпивался водой, а потом заставлял себя среди ночи идти в тренажёрный зал и работать там до полного изнеможения.

Уже в который раз он подумал, что, ему следует поблагодарить папу Тобиаса за наглядный пример: если бы он начал искать успокоения от ночных кошмаров в стакане старого доброго огневиски, то очень скоро он бы опустился и стал бы таким же, как отец в последние годы жизни. Имея же впечатанный в подсознание «светлый образ» папаши, он пил довольно редко, а два дня подряд не пил вообще никогда, даже во времена бурной молодости. Просто так, на всякий случай.

Северус потряс головой и вернулся в реальность: как бы там ни было, но если он хочет нормально поговорить с Минервой, на трезвую голову сегодня это вряд ли получится, слишком уж всё сложно. Хорошо хоть, что в баре с Грейнджер и Уизли он наливал себе чисто символические порции, ведь он и устроил для них эти посиделки за бутылкой рома только для того, чтобы эти двое слегка расслабились, поговорили откровенно и оставили в прошлом игру «кто кого благороднее и кто перед кем больше виноват». Так что сейчас он был практически трезв, а вот каким пойдёт обратно — это большой вопрос. Стоит, пожалуй, заранее заготовить себе порт-ключ, ведь расщепиться при аппарации сейчас, когда жизнь вдруг осЫпала его неожиданными подарками — это было бы достойно номинации на маггловскую премию Дарвина (если бы магглы знали, что такое аппарация).

Поискав под ногами подходящий предмет, Северус подобрал какую-то шишку, прошептал над ней соответствующее заклинание и, дождавшись, когда вокруг неё появится и исчезнет мерцающий голубой свет, убрал её в карман. Порт-ключ для возвращения был готов, теперь можно было идти.

Ворота на территорию замка, как и каменная горгулья перед винтовой лестницей, пропустили его без проблем — замок всё ещё признавал в нём директора. Позволив себе минутную передышку перед дверью в кабинет, он постучал и вошёл. Минерва МакГонагалл неподвижно стояла около камина лицом к двери и тяжёлым взглядом смотрела Снейпу в лицо. Он слегка наклонил голову в знак приветствия:

— Минерва.

Спустя несколько напряжённых секунд, она слегка расслабила плечи и кивнула:

— Ну, здравствуй, Северус.

Ни один из них не знал, как начать разговор, но помощь вдруг пришла, откуда не ждали:

— Здравствуй, Се-е-верус, здравствуй, мой мальчик, как я рад тебя видеть в добром здра-а-авии, — слащаво закурлыкал портрет Дамблдора.

— Заткнись! — одновременно рявкнули гость и хозяйка.

Альбус на портрете ехидно хихикнул в бороду и скрылся за рамой, зато напряжение, повисшее в воздухе, слегка ослабло. Снейп достал из кармана крохотную бутылочку скотча, и вопросительно посмотрел на Минерву. Дождавшись согласного кивка, он заклинанием вернул бутылочке исходный размер и поставил на стол. Минерва призвала из шкафа специальные восьмигранные бокалы из толстого стекла и наполнила их на одну треть.

— За встречу! — они вежливо отсалютовали бокалами и выпили, не сводя друг с друга настороженных взглядов.

— Хорошо выглядишь, Северус, — нарушила молчание Минерва. — Как ты прошёл по Хогвартсу? Там, наверное, полсотни студентов сейчас в обмороке лежит?

— Да брось ты… Чтобы меня сейчас узнать, это ж приглядеться надо, хотя бы в глаза посмотреть, а так… Нос у меня, конечно, не изменился, но в остальном, без мантии и фирменной причёски… Ну, промчался какой-то мужик в маггловской одежде, и что? Тем более, пять лет прошло, самые старшие студенты, которые своими глазами меня видели, тогда второкурсниками были, вряд ли они сейчас меня так уж легко вспомнят.

— Тебя забудешь, — усмехнулась Минерва и добавила. — Наверное, неплохо бы закуску хоть какую-нибудь?

— Да, пожалуй.

— Винки! — позвала директриса.

— Хлоп! — материализовалась эльфийка и в ужасе уставилась на гостя.

— Принеси, будь добра, каких-нибудь нарезанных фруктов и шоколада. И никому не говори, кто сидит в моём кабинете.

— Да, госпожа директор, Винки никому не скажет и всё сделает. Хлоп!

— Что ты так смотришь? Хочешь, чтобы через пятнадцать минут все коллеги «внезапно вспомнили», что у них здесь срочное дело и стали ломиться в кабинет?

— Ну и дисциплина у тебя, — проворчал Снейп. — Шляются все, кто ни попадя, в кабинет директора без разрешения.

— Обычно не шляются, но сейчас… Когда я утром извещение о тебе от министра получила, здесь был Флитвик. Мы договорись никому до вечера новость не сообщать, пускай все учителя уроки спокойно проведут, и дневные дела всякие никто не отменял. А потом уж, после ужина, собирались сообщить всем новость, чтобы они её до утра переварили. Мы даже запрет на территорию Хогвартса до вечера наложили, чтобы ни совы, ни патронусы снаружи не могли сюда попасть, разве только ко мне. Так что, пока никто про тебя не в курсе. А если сейчас станет известно, что у меня в кабинете сидит живой Северус Снейп, то ввалятся сюда толпой даже под угрозой лишения годовой премии. Не каждый день покойники оживают. Я вот, сколько лет прожила, а ты — второй такой на моей памяти.

— А первый кто? Маггловский бог?

— Ну, я, конечно, уже старая, но мне не две тысячи лет. Я говорю про Поттера, который Гарри. Но он тогда так быстро воскрес, что публичный эффект был недолгий. Те, кого здесь не было, даже и узнать не успели, что он мёртв, как он уже всё закончилось. А вот ты… Твоё воскрешение — действительно сенсация. Сегодня патронусы с ног сбились, по всей Британии носятся, того и гляди, магглы что-то заметят… Это в Хогвартсе можно новость утаить, и то ненадолго.

— Хлоп! Винки всё принесла, Винки никому не сказала, мэм.

— Спасибо, можешь идти.

— Хлоп!

Минерва откинулась на спинку стула и встретила взгляд Снейпа.

— Итак, ты хочешь вернуть себе кресло директора.

— Хочу. А ты против?

— Трудно сказать, — она задумчиво побарабанила пальцами по стенке своего бокала. — Пока не знаю. А для начала... Скажи, Северус, ты хочешь вернуться, чтобы… что? Просто без работы скучно, а в должности ниже директора тебе теперь несолидно? Или у тебя какие-то планы реформ имеются? Или есть другие причины?

Северус отпил немного виски и поставил свой бокал на стол:

— Есть. Ты не думай, я не умаляю твоих заслуг: замок вы восстановили, штат преподавательский сохранили, ученики не разбежались, школа работает. Но вот какое дело… Скажи, друг ты мой Минерва, всё ли сейчас в Хогвартсе в порядке? Как студенты разных факультетов между собой общаются? Ладят друг с другом? Или, как обычно, дружат все, кроме "факультета сволочей и говнюков" которых теперь можно безнаказанно травить?

— Думаешь, мне это нравится? А что мне с ними делать прикажешь? Охрану к каждому слизеринцу приставлять? И где ты был все эти годы, весь такой умный?

— Где я был? Сначала лечился, нервы лечил, да просто в себя приходил. Слишком сильно устал, знаешь ли, пока тут директором был. Я тогда спал подряд не больше двух часов, поесть не мог нормально, мне домовики всякую гадость в тарелки сыпали, а я перед всеми держал морду кирпичом и делал вид, что я это ем и мне хоть бы что. Про остальное я даже не говорю. И так восемь месяцев подряд.

Зато курил тогда по три пачки в сутки, а то и больше, потому что больше нечем было успокоить нервы. Я не мог позволить себе ничего успокоительного, ведь в любую минуту могло что-то случиться, и я должен был быть не сонный и в полном адеквате.

Когда всё кончилось, я только к концу лета кое-как оживать начал, и то весьма… специфическим способом. А до этого вообще целыми днями тупо сидел и в стену смотрел. Как бы я тогда с людьми общался? Да и они со мной. И, к тому же… Скажешь, после победы все сразу поверили в мою невиновность и возлюбили меня со страшной силой? Никто не говорил: «А я ему не верю», «А по мне, так он всё равно гад и пожиратель», или «Нормальный человек бы Дамблдора не убил, отказался бы»? А, Минерва? Сама-то ты как, сразу поверила? Да, даже если бы я был физически в состоянии, как бы я тогда с вами со всеми работал, если каждый первый считал, что моё место в Азкабане? Перед каждым оправдываться по сто раз на дню? А оно мне надо было?

— Вообще-то, не каждый первый. Поттер как в суде в твою защиту выступил, началось форменное светопредставление, в первые же дни все поделились на «снейпоманов» и «снейпохейтеров», ругались без конца, в кабаках драки регулярно случались. Да что там в кабаках, даже в министерстве как-то раз авроры передрались. В семьях друг с другом ссорились, а сколько старых друзей насмерть разругались, если у них разное мнение о тебе было! В Хогвартсе-то не было такого, а в остальном Волшебном мире!.. Что ты так на меня смотришь? Не веришь? А зря.

— Я не понимаю. Им что, делать было нечего после войны?

— Не знаю. я не психолог. Может, стресс так выплёскивали. А может, просто через обсуждение тебя проявились старые проблемы в отношениях, которые до этого успешно игнорировались.

— Хм, в таком случае, только меня "живьём" здесь и не хватало, согласна?

МакГонагалл неопределенно пожала плечами:

— Ну, а теперь всё успокоилось, и ты решил вернуться и занять спокойную должность?

— Спокойную, говоришь? Ты не ответила, что там со Слизерином? Я пять лет газет из Англии не читал, только сплетни иногда слышал, которые до французских магов доходили. И это при том, что они там не больно-то нашими делами интересуются, да и я не особо с ними общался, и специально никого не расспрашивал. И то я в курсе, что факультет Слизерин практически на грани выживания. Когда Шляпа распределяет сюда ребёнка состоятельных родителей, они его сразу переводят в другую школу или на домашнее обучение. А как живут те, кто остаётся, догадаться нетрудно. Факультет занимает последнее место в соревновании, зато держит первое место по полученным травмам, верно? И всегда они оказываются "самивиноваты". Студенты Слизерина ходят по стеночке, другие студенты их демонстративно презирают, а исподтишка задирают, а все профессора смотрят на это сквозь пальцы. А в итоге из Хогвартса выпускаются озлобленные молодые люди, и некоторые из них не прочь поквитаться. Вы хотите новых сторонников почившего Лорда вырастить?

— И у тебя, конечно, есть идеи, как им помочь, не унижая другие факультеты?

— Есть парочка, иначе я бы не пришёл. Да я не виню тебя, Минерва, — Снейп снова разлил по бокалам виски, отметив про себя, что за пять лет старая закалка МакГонагалл никуда не делась: только лёгкий румянец на щеках намекал на то, что они на двоих выпили полбутылки скотча за каких-то полчаса. — Я понимаю, что сразу после войны все были слишком заняты, чтобы обращать внимание на душевный комфорт учеников одного факультета. Малфой, Гойл и Панси Паркинсон благоразумно доучились экстерном, а о том, что на оставшихся студентов начнут вымещать всю скопившуюся злость, никто не подумал. Надо было сразу меры принимать, но тогда было некому. А потом стало поздно, уже сложилась традиция. А теперь нужен кто-то, кто сможет её сломать и построить новую.

— Ты хочешь набрать новый штат? Молодых реформаторов?

— Не драматизируй. Отпущу Слагхорна на пенсию, он давно хотел. Поставлю хорошего зельевара на первый-пятый курс, себе оставлю высшие зелья и старшие ЗОТИ. Подберу подходящего декана для Слизерина. Бинса заменю, давно пора. Добавлю занятия по физподготовке, чтоб меньше сил на глупости оставалось. Психолога нанять хочу, чтобы в конфликтах разбирался. Учителей менять не планирую, разве что сам кто уйдёт. А дальше видно будет. От тебя тем более не собираюсь избавляться, хотел бы видеть тебя своим заместителем.

— Мне надо подумать, — Минерва покрутила в руках пустой бокал и задумчиво посмотрела на своего бывшего-будущего директора. Потом решительно тряхнула головой и спросила прямо.

— Ладно, это всё лирика, потом можно обсудить. Теперь о главном. Скажи, мне, Северус. Ты простил меня? И вообще нас тут всех? Я понимаю, у тебя на это есть все основания ненавидеть нас после нашего «великого противостояния» в тот год. Мы всяко должны были обратить внимания, что ты никого из учителей не выгнал, заменив их пожирателями, даже Флоренса. Что ты сам никого из детей пальцем не тронул, и не позволял Кэрроу разгуляться, и в результате все дети оставались хоть и с синяками, но живы и здоровы. Что ты на их отработки отправлял или к Филчу (запретив ему физические наказания), или к Хагриду, или в больничное крыло, Помфри помогать. Что ты не мог не догадаться, что дети в выручай-комнате прятались. Что Джинни Уизли, подружка Поттера, была здесь, и ничего с ней не случилось, даже когда ты их с мечом Гриффиндора поймал. И много чего ещё. Да, мы должны были понять, должны!.. А мы смотрели не дальше своих носов, нам проще было поверить, что ты либо туповат, либо надеешься, что мы всё забудем и снова тебя за своего примем. Я понимаю: когда всё закончилось, ты не хотел нас видеть, никого. Но скажи мне, ты до сих пор считаешь, что мы все такие сволочи, и вину свою не чувствовали потом, когда всё выяснилось?

Или ты пять лет наслаждался, представляя себе, как погано мы себя чувствуем, думая, что ты мёртв, а мы даже прощения не можем попросить. Кем ты нас вообще считал?

— Вас? Кого это «вас?» Давай лучше прямо про тебя. Вот ты, лично ты, считаешь, что я должен был остаться здесь и заботиться о вашем душевном комфорте, да? Всех выслушивать, утешать, говорить, что я не зол на вас? А я, блядь, БЫЛ на вас зол! — Снейп неожиданно грохнул кулаком по столешнице. — И на тебя конкретно. Да, план Альбуса был просто прекрасен: он спокойно лежит после эвтаназии в аккуратной могилке, а я знай себе работаю и Пожирателем, и Директором, и сам-себе-шпионом, и присматриваю за Золотым Трио, которое скачет по всей стране, да ещё в Хогвартсе слежу, чтобы все оставались живы, а параллельно должность Главного Гада занимаю, чтобы вы все против меня в своей священной ненависти сплотились. Дамблдор просчитал, что никто из вас про меня не догадается. И ты молодец, его не подвела, даже думать в другую сторону не попробовала! А ведь вы знали меня много лет. И ты знала меня лучше многих других. Сколько раз ты мне на учительских посиделках говорила «Язык у тебя злобный, но, когда действительно нужна помощь — Северус всегда первый». А потом пришёл Час Икс — и ты поверила сразу, что я гад, и ни разу не усомнилась. А ведь двое из вас догадались, представляешь? Значит, можно было? Они мне не помогали, но хотя бы к ним я мог спиной спокойно поворачиваться! В отличие от!

— И как ты представляешь теперь совместную работу? Ты ж нас ненавидишь, пять лет потирал руки, представляя, как мы тут чувствуем себя идиотами!..

— Да ну?.. А не радость вы чувствовали от того, что мерзкий Летучий Мышь сделал дело и помер? И объясняться с ним не надо, и не мозолит своим видом глаза всем вам, таким прекрасным и высокоморальным? Цацку Мерлина дали посмертно, памятник на могилку поставили, и жили себе дальше с чистой совестью, разве нет? И разве тебе не нравилось быть директором? Ну, не сразу, а когда всё уже отстроилось и заработало?

Они постепенно отходили от любезного общения «за рюмкой чая» и с каждым словом говорили всё тише и отчётливее. Последние фразы они уже почти шипели, как две разъярённые гадюки, и глядя в перекошенные лица друг друга. Слишком много слов было не сказано, слишком много боли стояло за несказанными словами. И злости — на себя, друг на друга, на Дамблдора за то, что он с ними сотворил, и за то, что он в итоге оказался прав… И за то, что они победили, и прошло уже пять лет, а они до сих пор не могли до конца пережить и последствия этой победы и её цену…

Слегка выпустив пар, они замолчали, синхронно откинувшись на спинки своих стульев и стараясь успокоиться. Помолчав, Минерва заговорила снова:

— Когда всё выяснилось, я где-то через пару недель всё в голове по полочкам разложила, и чуть с ума не сошла. Я поняла, что, попытавшись тебя убить в тот день, я вынудила тебя бежать из замка; а, ведь, если бы ты выловил Поттера и передал ему свои воспоминания раньше, тогда он бы пошёл к Волдеморту ДО того, как тот напал на Хогвартс. Потом мы бы всё равно приняли бой, но «магия жертвы» уже бы включилась, и защитила бы защитников замка… ⁽¹⁾ И никто бы не погиб битве, или жертв было бы куда меньше. И ты был бы жив. Что толку оправдываться, что я этого не знала? Что я думала, что поступаю правильно? Когда у ошибки ТАКИЕ последствия? Да, чтоб ты знал, я и осталась на этой должности, чтобы наказывать себя, до самой смерти не позволяя об этом забыть!

И я никогда не чувствовала себя здесь на своём месте. И комнаты твои при этом кабинете я так и не заняла, не могла там находиться. Через несколько дней после битвы, когда мы получили номер «Пророка» с выступлением Поттера на суде, я вошла туда, да и то одна не решилась, только с группой поддержки. Флитвик, Спраут, Хуч, Слагхорн, Хагрид, Синистра… Постояли мы там немного, да и вышли вон. Потом, где-то через месяц, Министерство решило могилу твою символическую установить, траурный митинг провести… Кстати, народу было на церемонии — не протолкнуться… А мы после этого в Хогвартс вернулись и поминки по тебе устроили вместе со студентами, которые в восстановлении замка участвовали. Такие слова о тебе говорили… Ты бы в жизни не поверил. Не знаю, веришь ты, или нет, но нам было от самих себя очень тошно, когда мы поняли, что на самом деле ты делал и почему. Про всех волшебников Британии не скажу, но те, кто были здесь тогда, на твоих поминках, они по-настоящему о тебе горевали.

Ты говоришь, мы рады были, что в глаза тебе смотреть не пришлось? Я не знаю, как все, но лично я бы предпочла сто раз у тебя прощения попросить, и чтобы ты меня в ответ сто раз матом обложил, чем оставаться наедине со своей виной и вспоминать, вспоминать, вспоминать... Как всё держалось на твоих плечах, а мы, идиоты, травили тебя, а потом хвастались друг другу, кто как тебе нагадил! Я всё удивлялась, почему Филиус с Помоной от этого уклонялись. Он мне только через год признался, что они тогда догадались. Если бы он сразу мне об этом сказал, я бы прибила их обоих на месте за то, что они молча смотрели, как я над тобой издеваюсь и горжусь собой…

Северус во все глаза смотрел на старую волшебницу. Такого услышать он явно не ожидал. Всё-таки, Поттер — это особый случай, Гермиона — тем более, но суровая и несгибаемая МакГонаголл? И, по её словам, другие коллеги тоже... Максимум, на что он с ними рассчитывал, это на то, что ему придётся выслушать что-то вроде «Мы, конечно, ошибались, но ты сам виноват, хорошо притворялся», после чего все дружно сделают вид, что ничего такого вообще не было. А сейчас, услышав всё это, он был по-настоящему тронут и слегка растерян. Стараясь говорить как можно мягче, он произнёс:

— Не надо, Минерва. Не вини себя... уж настолько. Я просил их молчать. По плану Альбуса никто не должен был догадаться, иначе вы стали бы смотреть на меня с сочувствием, а Кэрроу что-то бы заподозрили. А так — всё было идеально.

— Альбуса я первое время, вообще готова была откопать, оживить и своими руками задушить…

— Не ты одна… — горько усмехнулся Снейп. — Но исправить уже ничего нельзя, «ситуация такова, какова она есть, и больше никаковА».

Помолчав какое-то время, Снейп разлил остатки виски по бокалам:

— Ладно, Минерва, что уж теперь. Не знаю, как ты, а я уже года два, как на вас не злюсь. Почему я не хотел никого видеть, ты и так понимаешь. Ты, наверное, хочешь знать, почему я так и не признался потом, что я жив? Я думаю, хорошо бы сейчас сюда позвать всех остальных. Хочу объясниться сразу, зачем оттягивать?

— У тебя есть объяснение?

— Представь себе.

Минерва невесело усмехнулась:

— Ну, ладно. И кого ты хочешь видеть?

— Всех, кто работал тогда. Флитвика, Спраут, Синистру, Хуч, Слагхорна… Хагрида. Хочешь, Треллони позови. Я никого не забыл?

Директриса вдруг хитро блеснула глазами:

— А у нас тут твой самый любимый ученик ассистентом работает, года через три профессором станет. Помнишь, кого ты любил из того выпуска больше, чем Гарри Поттера?

— Судя по твоему тону, любимый он был в кавычках… Неужели Лонгботтом? О, нет…. Только не говори, что он зельеварением занимается, этого я не переживу.

Насладившись выражением лица Снейпа, МакГоннаголл, с сожалением пояснила:

— "Ладно, расслабься", как говорит молодёжь. Гербологией он занимается. Помона думает через несколько лет на отдых уйти, замену, вот, себе готовит. Так позвать его?

Снейп хмыкнул, но кивнул.

Минерва достала свою волшебную палочку, вызвала патронус, произнесла «Срочно в мой кабинет», и, сделав замысловатое движение, размножила свой патронус на копии, которые моментально исчезли, уносясь к адресатам. Снейп от неожиданности даже присвистнул:

— Ого! Я такого ещё не видел!

— Развиваемся, — усмехнулась Минерва.

— Кто придумал?

— Флитвик. Он, кстати, сегодня сначала сиял от радости, когда о тебе вести пришли. А потом что-то помрачнел. Наверное, тоже задумался, почему ты позволил ему переживать твою смерть. Ладно, остальные, но он-то верил тебе, почему ты ему не сказал?

— Я же сказал: объясню, когда все соберутся. Как говориться, чтоб два раза не вставать.

— Ну-ну. Я думаю, минут через пятнадцать все будут тут.

— Ты не против, если я в свои бывшие комнаты зайду?

— Конечно, они ж твои. Только… — Минерва как будто смутилась. — У тебя там были какие-то консервы и печенье в коробках, и запасы сигарет, несколько блоков, так их… уже нет. Консервы с галетами мы как раз на поминках твоих и подъели. Плохо с деньгами было тогда. А сигареты молодежь разобрала.

— Хм. Ну, что, молодцы, чего добру пропадать... А чем поминали-то? Я же тогда спиртного в комнатах ни капли не держал.

— А вот выпивка после битвы откуда-то в замке всё время бралась. Ты не поверишь, тут первое время почти каждый вечер пили, чтобы хоть на несколько часов отключиться и заснуть.

— Ну, почему не поверю? Верю. А вещи мои куда дели?

— Книги в библиотеку нашу передали, а мантии твои отдали в музей.

— Куда?!! — чуть не поперхнулся Снейп.

— А как ты как думал? В Хогвартсе есть небольшой музей героев войны. И на Косой аллее тоже. Фигуры главных героев, мы заказали маггловским мастерам, которые для музея мадам Тюссо работают, потом с помощью магии сделали их подвижными. И ты там есть, разумеется. В своём фирменном наряде, эффектный такой! Сходи, посмотри, тебе понравится.

— Ну, вы даёте! — в кои веки Северус не знал, что и сказать. Это было и трогательно, и как-то слишком пафосно. А ещё смешно. Он представил себе своего воскового двойника, рассекающего в его мантии по музею и периодически подкрадывающегося со спины к посетителям и рявкающего: «Двадцать баллов с Гриффиндора!», и еле удержался, чтобы не фыркнуть.

— Минерва, мы с тобой за час на двоих полулитровую бутылку виски выпили? И практически не закусывали. Неплохо…

— Зато поговорили. Ты как?

— В норме. Ладно, пока все собираются, я выйду на балкон, подышу там свежим воздухом через сигаретку.

— Да перестань… Открой тут окно, чего бегать взад-вперёд? Я не сахарная, не растаю.

— Спасибо, я лучше выйду, заодно с мыслями соберусь. Позови меня, когда все придут. Кстати, ты Помфри позвала? Мало ли, что.

— Обижаешь…

Снейп вышел, а пожилая волшебница взмахом палочки расставила стулья в ожидании остальных. Да, тяжёлый разговор… А впереди ещё встреча с коллегами, которые пока ещё ничего не знают.

Перед уходом Северус выставил на стол и увеличил ещё восемь припасённых бутылок, а в остальном положился на нынешнюю хозяйку кабинета. Пока он отсутствовал, она призвала из шкафчика семь одинаковых бокалов и большую кружку для Хагрида, а также попросила эльфов принести побольше еды. Ей хотелось, чтобы первая встреча коллектива с Северусом прошла мирно, и при необходимости она была готова пожертвовать из своих запасов пару-тройку бутылок хорошего виски. Всё-таки, не каждый день снейпы воскресают.

Потом она села на своё место у стола и незаметно погрузилась в воспоминания.

1) Когда Гарри добровольно пошёл к Волдеморту, чтобы принять смерть от его руки ради спасения всех остальных, сработал тот же принцип "магии жертвы", который в своё время защитил самого Гарри в результате самопожертвования Лили. Поэтому, когда Волдеморт с Пожирателями и «мёртвым» Гарри вернулись в Хогвартс и началась вторая часть битвы, Волдеморт не мог никого убить. Гарри это подробно объяснил, когда они с Волдемортом разговаривали перед их последней дуэлью

Вернуться к тексту