Секрет И (гет)

(Автор долго колебался, нужна ли эта глава вообще, или для повествование достаточно и предыдущей, но, в конце концов решено было пометить эту главу как дополнительную, но необязательную)

Людей пришло на удивление много. Пришли выжившие члены Ордена Феникса, представители Гильдии Зельеваров, выпускники Слизерина прошлых лет, учителя, ученики Хогвартса вместе с родителями, половина жителей Хогсмида, и просто те, кто прочитал объявление в "Пророке" и захотел прийти. Из Золотого Трио присутствовал только Рональд Уизли: Гермиона и Гарри по понятным причинам извещения получить не могли и на мероприятие не пришли. Последними пожаловали представители Министерства во главе с Кингсли Шеклболтом, который должен был открывать траурный митинг. Минерва отметила, что, когда министр магии осмотрелся и увидел, сколько человек пришло почтить память профессора Снейпа, на его лице мелькнуло какое-то странное выражение смущения и паники, но задуматься о том, что это могло бы означать, она не успела: он быстро взял себя в руки и начал произносить заготовленную речь.

Кингсли произнёс то, что принято говорить в таких случаях о погибших героях войны, отметил важную роль, которую в ходе войны сыграл двойной агент, и закончил свою речь так:

— Роль Северуса Снейпа во второй магической войне не исчерпывалась шпионажем и защитой учеников Хогвартса. Все мы знаем, что Северус Снейп шестнадцать лет был деканом факультета Слизерин, который считался главным источником для пополнения рядов сторонников Тома Риддла. Так вот, во время подготовки к судебному заседанию по поводу деятельности профессора Снейпа аналитический отдел Министерства обнаружил странную вещь: после возрождения Волдеморта к нему присоединилось всего лишь десять процентов воспитанников профессора Снейпа, и то половину из них вынудили к этому шантажом. А вот во время Первой Магической войны слизеринцы мужского пола присоединялись к нему практически в полном составе сразу после выпускного бала. Такой результат не может быть случайным. Получается, что на посту декана Северус Снейп, не имея возможности прямо отговаривать своих подопечных от вступления в ряды Пожирателей смерти, проводил какую-то ювелирную воспитательную работу.

Подводя итог, я хочу сказать, что Волшебному миру Британии просто несказанно повезло, что такой Волшебник, как он, был на нашей стороне.

Учитывая огромные заслуги Северуса Снейпа в Победе над Томом Риддлом и его приспешниками, Министерство магии постановило наградить его посмертно Орденом Мерлина Первой степени.

Когда министр магии закончил свою речь, с памятника сняли скрывающие чары и все увидели гранитную стелу из чёрного мрамора, на которой золотыми буквами были выбиты имя, фамилия и даты жизни. Учитывая то, что воспоминания Снейпа стали всеобщим достоянием, было бы странно, если бы организаторы похорон возложили какие-нибудь другие цветы, кроме лилий. Четыре зачарованных алых цветка лежали у подножия чёрного обелиска.

Погода была пасмурная, тучи нависали очень низко и буквально давили на плечи, но дождь так и не пролился. Было как-то непривычно темно для середины летнего дня. И очень тихо.

Волшебники начали по очереди подходить к могиле и прощаться. Горка цветов росла и росла, и в конце концов совершенно скрыла под собой и могилу, и стелу с именем самого противоречивого и загадочного героя войны.

Через час всё было кончено, и по сигналу все подняли вверх волшебные палочки и тихо скомандовали «Люмос». Благодаря нависшим тучам, почти поглотившим дневной свет, море огоньков было заметно со всех сторон.

* * *

К четырём часам пополудни все обитатели Хогвартса уже вернулись в замок и с помощью домовиков накрыли во дворе поминальный стол.

На правах директора первой взяла слово Минерва.

— Сегодня мы собрались, чтобы сказать последнее «Прости» нашему погибшему директору. Для некоторых из нас он был коллегой, для остальных — учителем. И все мы знаем уже, какую роль он сыграл в прошедшей войне. Нам не дано знать, слышат нас умершие, когда мы к ним обращаемся, или нет, но мне очень хотелось бы думать, что слышат. Поэтому мне будет проще говорить так, как если бы сейчас я обращалась лично к нему .

Она прочистила горло и заговорила снова:

— Северус! Наконец мы все дозрели до того, чтобы хоть как-то попрощаться с тобой.

Я не стану говорить про то, что происходило в последний год. Это не только очень тяжело, но и уже бессмысленно. Всё, что лежит теперь на моей совести, останется со мной до конца моих дней.

Но сейчас я хочу рассказать о тебе, как о коллеге.

До смерти Альбуса Дамблдора мы проработали с тобой шестнадцать лет, и, скажу честно, сработаться с тобой было нелегко. Но потом, когда я поняла, насколько ты профессионален и надёжен, мириться с твоим характером стало гораздо легче.

Поначалу я не понимала, почему Альбус вообще решил, что ты можешь работать учителем. Студенты всех факультетов, кроме твоего, недолюбливали тебя, а мои гриффиндорцы — так просто ненавидели. Единственное достоинство, которое все за тобой признавали — это то, что предмет свой ты знал. Первый год на тебя постоянно жаловались родители, потрясая письмами своих детей, а Альбус только загадочно улыбался и никак не реагировал. А в конце учебного года вдруг оказалось, что даже самые ленивые и слабые твои студенты получили вполне приличные баллы на экзаменах, и после этого жалобы родителей сразу прекратились. Студенты, которых ты потом отбирал и учил на старших курсах, прекрасно сдавали ТРИТОНы и потом продолжали учёбу там, где хотели. А ещё я точно знаю, что любой студент, проучившийся у тебя пять лет, без проблем может сварить себе простое лечебное зелье, и бывали случаи, когда это спасало кому-то жизнь.

Но ещё важнее, я считаю, было то, что ты был деканом Слизерина.

Все мы знаем, что это очень непростой факультет.

Ты всегда стоял горой за своих подопечных, никогда их публично не наказывать и не ругал, и на других факультетах этому ужасно возмущались. Скажу честно, мы тоже. Но постепенно мы начали понимать, что если бы ты действительно им во всём потакал, они бы считали тебя слабаком и ни во что бы тебя не ставили, тем более в самом начале, когда тебе было всего двадцать два года, и среди твоих студентов было много детей сторонников Тёмного Лорда, а также просто детей из чистокровных и богатых семей. Но, несмотря на то, что ты был молодой небогатый полукровка без роду — без племени, твои студенты очень быстро тебя зауважали. Ты добился от них дисциплины и высокой успеваемости, твой факультет выигрывал кубок школы семь лет подряд. Как двадцатидвухлетний парень без опыта сумел так быстро справиться с целым факультетом таких сложных детей, я не понимаю до сих пор, но эту тайну ты унёс с собой.

Но это ещё не всё.

Когда ты пришёл в Хогвартс, время было очень сложное: только что закончилась Первая магическая война, и отношение к твоему факультету среди остальных студентов поначалу было таким, что слизеринцы боялись поодиночке ходить по замку. Но ты сумел своих студентов сплотить, научить не давать себя в обиду и при этом держать себя в руках, не провоцировать конфликты, защищать друг друга и сосредоточиться на учёбе.

Северус! Ты был удивительным и странным человеком. Ты умудрялся совершать добрые дела таким образом, что для того, чтобы понять, что ты поступил хорошо, нужно было очень серьёзно подумать. А в то, что ты поступал плохо, верилось легко и с удовольствием.

Чего стоит тот случай, когда ты вызвался судить матч по квиддичу на первом курсе обучения Гарри Поттера. Ведь все видели, как на предыдущем матче мальчик чуть не погиб, но никто, НИКТО не подумал, что ты сел на метлу для того, чтобы просто быть ближе к Гарри и защитить его. Ладно студенты, но мы-то, твои коллеги, знавшие тебя уже не один год! Мы ни разу не усомнились в том, что ты просто хотел засудить гриффиндорскую команду. Мы перемывали тебе кости и шипели тебе вслед не хуже Василиска, пока Альбус уже в конце учебного года не рассказал нам правду. Жаль, что это ничему нас не научило.

В общем, Северус, забыть тебя никому из нас не грозит. Спасибо тебе за всё. И прости нас за всё, если сможешь. Покойся с миром.

Минерва отпила несколько глотков из своего кубка, обвела глазами всех сидящих за столом и добавила:

— Кто хочет что-то сказать, говорите сейчас.

Сначала все молчали, но постепенно, как это обычно и бывает на поминках, гости расслабились и разговорились.

Говорили про год директорства Снейпа, вспоминали, как он жёстко требовал, чтобы всех провинившихся студентов доставляли к нему, и чтобы он сам определял им наказание. Другое дело, что Кэрроу часто нарушали этот приказ, и тогда провинившимся приходилось несладко, но те, кого наказывал лично Снейп, в итоге отделывались ушатом ругани на голову и отработками или у Филча (которому он запретил физические наказания), или у Хагрида, или в больничном крыле. Особо отличившихся Снейп сажал в карцер, «по ошибке» закрывая туда доступ для парочки садистов-Кэрроу, зато оставляя доступ для друзей, которые приносили задержанным воду и еду. И все считали, что им просто ужасно повезло, что Снейп-то, оказывается, недотёпа и склерозник, раз такие глупые ошибки совершает и не догадывается, что мадам Помфри или Хагрид не станут мучить детей. В общем, думали они всё, что угодно, кроме правды, которая лежала у них под носом. И по очереди устраивали мелкие диверсии и радостно потирали руки при мысли, что «этот гад» каждую ночь вынужден мчаться на очередное ЧП и наверняка почти не спит.

Сибилла Трелони сделала попытку затронуть менее болезненную тему и спросила, зачем профессор хранил у себя в комнате маггловские консервы: неужели ему, такому худому, не хватало трёхразового питания в Большом зале. Но привело это только к тому, что внезапно они вспомнили, что Снейп за общим столом практически ничего ел, а только размазывал еду по тарелке, изредка подносил ко рту ложку или вилку, кривил губы и старался незаметно положить еду обратно. И вдруг они поняли: а ведь эльфы-домовики ненавидели убийцу Дамблдора не меньше волшебников. Эльфы не могли отравить директора Хогвартса, но наверняка постоянно подсыпали ему в еду и в питьё всякую гадость, и тоже очень гордились своим вкладом в борьбу со вселенским злом в его лице.

А ведь он в это время контролировал все школьные дела, отчитывался перед министерством, в любую секунду мог быть призван к Лорду. А ещё, на минуточку, следил за передвижениями Золотого трио, чтобы, если что, попытаться им помочь. И постоянно терпел всеобщую ненависть, и делал всё, чтобы их, дураков самоуверенных, уберечь от беды. И при этом не мог ни выспаться, ни нормально поесть. Один Мерлин знает, как он только тогда ни разу не сорвался и не переубивал их всех.

В какой-то момент слово неожиданно взял Невилл Лонгботтом.

— Профессор! Я тоже не стану сотрясать воздух рассказами, как сильно я сожалею о том времени, когда мы принимали вас за предателя. Будь вы сейчас с нами, вы бы, наверное, и слушать не стали эти оправдания.

Но я хочу сказать вот о чём: чем больше проходит времени с тех пор, как мы всё узнали, тем яснее становится, насколько мы вам обязаны. Дело не только в победе над Волдемортом. Для того, чтобы его победить, как выяснилось, достаточно было, чтобы Гарри уничтожил все крестражи и потом добровольно принёс себя в жертву. И для победы над Волдемортом было без разницы, все ли студенты доживут до победы, или только половина. Вы могли пустить всё на самотёк, и тогда самых активных из нас точно бы уничтожили или покалечили. Вы могли рассадить членов ОД по карцерам и не выпускать несколько месяцев, чтобы они не путались у вас под ногами. Могли заменить преподавателей на более удобных. Но вы, рискуя быть раскрытым, прикрывали нас, позволяли нашему подполью существовать, позволяли нам научиться не попадаться, а также научиться взаимодействовать и выручать друг друга в почти боевых условиях. И только благодаря вам до самой битвы мы все были живы, относительно здоровы, и хоть как-то подготовлены.

А ещё, профессор, я хочу сказать вот что. Когда вы вели у нас зелья, я вас ужасно боялся и ужасно раздражал. И только недавно я понял, что вам было бы намного проще, если бы вы просто махнули на меня рукой, отсадили в конец класса и заставили бы тупо писать конспекты. Или посадили бы к кому-нибудь в пару и запретили бы мне вообще к чему-нибудь прикасаться. Доложили бы директору, у меня руки не оттуда растут, и что я по два котла взрываю в месяц, и могу этим покалечить Самого Гарри Поттера. Скорее всего, директор бы согласился отстранить меня от занятий, ведь я один у вас взорвал и расплавил у вас больше котлов, чем все остальные ученики с нашего курса. Даже Крэбб и Гойл в первые годы делали меньше ошибок. Я тогда думал, что вам просто нравится издеваться надо мной. И только потом я понял, что по-настоящему издеваются не так, а вы просто злились на мою несобранность, и хотели заставить меня включаться в работу и начать думать. Вы не желали мне зла, вы хотели хоть чему-то меня научить.

Кстати, недавно я, наконец, понял, что вы не собирались травить мою жабу. Вы хотели, чтобы я, хотя бы ради своего питомца, взял себя в руки и приготовил годное зелье, хотя бы и с подсказками Гермионы Грейнджер. Вы же не могли не видеть, как она подсказывала мне всю дорогу? Конечно, не могли, ведь вы всегда всё замечали. Если бы вы были тем, за кого я вас принимал, вы бы отсадили её подальше, и я бы то зелье точно запорол. Кстати, после того случая, я стал лучше справляться с собой на ваших уроках. Я говорил себе: «Представь, что это ради Тревора». В итоге, зельеваром мне, конечно, не быть, но несложные зелья я сварить могу. И СОВ по зельям я сдал.

В общем, профессор, я много натерпелся от вас в первые годы, но я не держу на вас зла за это. И простите меня за всё плохое, что я вам сделал и сказал за последний год, мне ОЧЕНЬ жаль, что так всё вышло. Покойтесь с миром.

Речь Рона Уизли была короткой:

— Не думал я, что когда-нибудь это скажу. В конце концов то, что вы, профессор, согласились эту роль играть, это было ваше решение, и я полагаю, вы знали, на что шли. И мы с вами совершенно искренне не любили друг друга, пока вы нас учили. Но я никогда и представить не мог, что ваша история так подействует даже на меня. Хотя, я-то что, я переживу, а вот Гарри… Ему и так было тяжело после того, как всё закончилось. Он слишком добрый и совестливый. Он даже Волдеморта пожалел и предупредил, практически на пальцах ему объяснил, кто настоящий хозяин Бузинной палочки, и дал ему шанс передумать и выжить. Представляете теперь, как на него повлияла вся правда о вас, и ваша смерть? Если коротко — это его просто подкосило.

Его убивает то, что он несправедливо относился к вам. Я говорил ему, что Вы сами постарались, чтобы так было, но ему почему-то от этого не легче. Уже в первые дни после победы я видел, что ему становится всё хуже и хуже с каждым днём, а сейчас я не знаю, выкарабкается ли он вообще: он закрыл доступ в свой дом, и я не могу ему помочь. Мне не хочется вас просить о чём-то, я понимаю, что я тоже относился к вам несправедливо, но… Вдруг вы слышите меня сейчас… Вы бы хоть приснились ему разок, а, Профессор? Сказали бы ему пару слов… Ну, правда, не для того же вы его столько лет вытаскивали из передряг, чтобы он потом вот так вот взял и загнулся? Если можете, дайте Гарри волшебного пинка в последний раз. А потом уже того… покойтесь с миром.

Последней встала Луна Лавгуд, извинилась, сказала, что речь у неё не готова, но она может прочитать стихи, которые как-то сами пришли ей в голову сегодня на кладбище, наверное, их нашептали её мозгошмыги.

⁽¹⁾

Когда голос Луны умолк, повисла тишина: все более или менее успешно пытались справиться с собой. В конце концов профессор Флитвик сказал: «Ну, что ж, поднимем палочки вверх».

Все встали, вскинули руки и прошептали «Люмос». Солнце давно село и ничто не рассеивало свет волшебных огоньков.

Свет на конце палочек погас, но огоньки замелькали снова: молодёжь успела разобрать сигареты, которые вместе с запасами еды были вынесены из комнат Снейпа.

В понедельник из Министерства пришло сообщение: все вопросы улажены, открыто финансирование восстановительных работ и в Хогвартс направляется несколько магических строительных бригад. Все участники поминок тоже вышли на работу. Тихие, сосредоточенные и абсолютно трезвые. В истории Хогвартса начался новый этап.

* * *

Постепенно в кабинет директора начали собираться учителя, и Минерве пришлось закончить с воспоминаниями и вернуться к реальности.

1) Здесь идеально подходит стихотворение "Эпитафия Северусу Снейпу", автор Мария Лин, https://stihi.ru/2014/06/04/2655

Вернуться к тексту