Секрет И (гет)

Хогвартс, тот же день, час спустя

Луна встречает Гарри и Рона в коридоре замка и ведёт их в сторону больничного крыла.

— Луна, постой! — взмолился Гарри. — Скажи, наконец, что произошло? Все несут какой-то бред, отводят глаза и советуют расспросить кого-нибудь другого.

Луна остановилась:

— Гермиона говорит, что ничего не имела в виду, что это всё случайности, а мы всё не так поняли. Но за это время она один раз случайно задумалась на краю проёма на Астрономической башне, и Невил сказал, что выглядело это так, будто она решалась, прыгнуть или нет. Он тогда увёл её оттуда. А сегодня утром Слагхорн застал её в кабинете зельеварения, она пыталась выпить яд, он успел заклинанием флакон в руке у неё разбить, ей осколками руку порезало, яд в кровь попал, над ней три часа медики колдовали. А вчера она ночевать не приходила, её утром Дин нашёл около пепелища Визжащей хижины.

Друзья потрясённо молчали, потом Рон сказал:

— Это же ты тогда в день похорон повела её к Иве, вот она и повадилась туда таскаться!

Луна пожала плечами:

— Да, Рон, конечно, её проблема именно в этом.

— Постой! — вмешался Гарри. — Но она же что-то говорила?

— Говорила. На башне просто задумалась, у пепелища оказалась случайно — не спалось, пошла гулять, устала и задремала. Яд перепутала с укрепляющим зельем. Оно, правда, другого цвета, но так уж получилось.

— Что за бред?..

— Наверное, она и вам не захочет сказать, в чём дело.

— Не понимаю, — Гарри был совершенно сбит с толку. — У неё ведь даже никто из самых близких не погиб, и Рон жив-здоров, и родители в безопасности. Конечно, она переживает, что столько людей погибло, но чтобы ТАК? Как будто речь не о Гермионе, а о какой-то сентиментальной дурочке. Она же сильная! И рациональная. Надо её просто встряхнуть!

Луна задумчиво посмотрела на него неожиданно спросила:

— Скажи, Гарри, а вот ты — как себя сейчас чувствуешь? Победе сильно радуешься? Спишь хорошо? Просыпаешься счастливый? Дату свадьбы с Джинни назначили уже?

— Ты!.. ты… прекрати! — Гарри побледнел.

— Лавгут! Ты рехнулась? Что ты несёшь? — Рон, напротив, покраснел от злости.

Луна снова приняла безмятежный вид и сказала:

— Конечно, мальчики, вы правы. Ну, какие у Гермионы Грейнджер могут быть проблемы? Вот, то ли дело у вас! А с ней вы сейчас быстро разберётесь, правда? Скажете ей, чтобы прекратила дурака валять, и всё у неё наладится, будет, как новенькая, снова ваши проблемы решать начнёт.

Двое парней молча уставились на Луну, пытаясь осознать услышанное. Наконец, Рон очнулся:

— Ладно, хватит болтать, пошли уже.

— Если вы хотите, чтобы она хоть немного успокоилась, не расспрашивайте её, не ругайте. Просто обнимайте и говорите, что вы рядом. Может, тогда она хоть этой ночью будет спать и не попытается сбежать.

— Ясно. Идём.

Палата в больничном крыле, Рон и Гарри у постели Гермионы

Девушка лежит лицом к стене,

— Гермиона! Это я. И Гарри здесь. Как ты?

Тихий безжизненный голос отвечает:

— У меня всё хорошо, скоро отдохну и вернусь к работе. Не беспокойтесь обо мне.

— Гермиона, ну повернись уже к нам, что ты, как не родная? — Гарри пытается говорить бодро и уверенно, но голос у него получается тусклый и сдавленный. — Хочешь, мы отпросим тебя у Помфри и выведем погулять?

— Меня не отпустят сегодня.

— Ну, хорошо! Тогда расскажи нам, как работы восстановительные идут? Мне ещё неделю на суды походить и я смогу вернуться. А Рон вообще здесь останется сегодня, правда, здорово?

— Да… ЗдОрово, — прошелестел ответ.

— Да не расстраивайся ты так! — Гарри начал заводиться. Рон молчал. — Всё восстановим, Министерство деньги ищет, волонтёров собирает, скоро прибудет сюда десант помощников. К сентябрю как новенький Хогвартс будет! И мы сможем доучиться здесь, если захотим. Ты ведь хочешь?

— Не кричи… — девушка медленно повернулась на спину, но глаза открывать не стала. Немного помолчав, она попросила, — Расскажи лучше про суды. Чьи дела рассматривались?

— Пока предварительные дела только, настоящие суды позже будут. Я давал показания по Малфоям, по Беллатрисе, по нашему, кхм, визиту в Гринготс. А сегодня по Снейпу заседание было.

Гермиона открыла глаза:

— Да? И что?

Гарри внезапно смутился, и вместо него заговорил Рон:

— Представляешь, Гарри там такую речь толкнул, какой он был герой, как был верен нашей стороне, да как студентов в Хогвартсе от Кэрроу уберегал, да как геройски погиб… Воспоминания всем показал, там такое творилось! Публика рыдала, министр слова сказать не смог, только ртом воздух хватал, журналисты все в счастье — шутка ли, такая сенсация! Я сам чуть слезу не пустил. Короче, Снейп наш теперь герой героический, круче только Дамблдор. А Гарри, представляешь, на выходе из зала журналисты чуть на тряпочки не порвали, ха-ха-ха, смешно, правда?.. Эй! Гермиона, ты чего? Гарри, держи!!! Мадам Помфри-и-и!!!

Гермиона корчится, как от круциатуса и пытается расцарапать себе лицо, молодые люди крепко держат её за руки.

Ночь, Рон сидит на подоконнике в коридоре около двери больничной палаты

К нему подходит Симус Финниган.

— Ты чего, ночевать здесь собрался?

— Её опять в сон погрузили на несколько часов, боюсь, что она ночью проснётся и куда-нибудь пойдёт.

— Да что с ней такое?

Рон отворачивается и пожимает плечами.

— Хочешь? — Симус протягивает сигарету.

— А здесь можно?

— Сейчас всё можно. Пока.

Рон достаёт из кармана смешную зажигалку в виде фиолетового дракончика, сжимает пальцами драконью пасть, раздаётся свист и огонёк вылетает у дракончика из-под хвоста.

— Классная зажигалка, — усмехнулся Симус .

— Да, смешная...От Фреда осталась…

— Извини.

— Ничего.

Оба молча дымят в открытое окно, потом Симус кладёт перед Роном свою полупустую пачку сигарет.

— Возьми. Трудно сидеть всю ночь на месте и не спать.

— Спасибо, Симус.

Рассвет. Рон смотрит на часы — половина пятого

С тихим скрипом отворяется дверь, выходит Гермиона. В глаза бросалось, как она похудела и осунулась за последние дни, плечи сгорбились, и даже волосы, ещё недавно торчавшие во все стороны задорными пружинками, грустно поникли и казались безжизненными.

Рон накидывает на себя мантию-невидимку Гарри. Девушка быстро озирается по сторонам и идёт в сторону выхода из замка, Рон тихо следует за ней. Гермиона спускается с крыльца и движется в сторону сгоревшей Ивы. Постепенно она идёт всё медленнее, как будто все силы у неё ушли на то, чтобы выбраться из замка.

Около Ивы она не останавливается, а медленно бредёт дальше, опустив голову. Плечи её совсем опустились и Рону кажется, что каждый следующий шаг даётся ей трудней, чем предыдущий. Наконец она доходит до пепелища, оставшегося после Визжащей Хижины. От строения не осталось ни остова, ни следов фундамента, только груда чёрного непойми чего (Адское пламя, что после него могло остаться?).

Гермиона опускается на колени, кладёт руки на обожжённую землю и низко опускает голову.

Рон стоит метрах в двадцати позади и растерянно смотрит ей в спину. Через некоторое время подходит, молча опускается рядом и накрывает своей курткой её вздрагивающие плечи.

Ещё десять дней спустя. Рон и Луна опять у дверей больничной палаты

— …ты за ней не доглядел, а она вошла в озеро и поплыла к другому берегу. А вода ведь холодная, она бы не доплыла, это уж точно. Не знаю, о чём она думала, может, собиралась плыть, пока не утонет. Хорошо, там Флитвик был рядом, он, оказывается, тоже с русалками общаться умеет, он им какой-то сигнал подал, они приплыли и на берег её вытащили. Сейчас она опять лежит лицом к стене и молчит.

— Никогда не думал, что на неё так битва повлияет. Я думал, если я буду рядом, она успокоится. Я десять дней ходил за ней по ночам на это дракклово пепелище, ждал по три часа, смотрел, чтобы не замёрзла, потом водил к озеру умываться от сажи, кормил, выпаивал ей помфриевские зелья, часами обнимал, когда она ревела.

— А я, Рон, никогда не думала, что ты на такое способен.

— Да что толку, отвлёкся раз — и пожалуйста, опять она чудом жива осталась. А я теперь вообще не знаю, что делать, хоть правда цепью к себе приковывай. Что с ней происходит?

— Почему она пытается умереть? Потому, что не хочет жить. Не спрашивай, почему. Может быть, когда-нибудь захочет, если кто-то поможет ей до этого «когда-нибудь» дожить. И кроме тебя ей и помочь некому. Про родителей её ты знаешь. А Гарри… Он сам еле держится и вот-вот сорвётся, он тут не помощник. Сейчас ты должен решить — это твоё дело, или нет. Ты станешь тратить силы на Гермиону? Ведь в ответ ты, может, и благодарности простой не получишь.

— Гарри вернулся сюда три дня назад, когда суды с его участием закончились. А вчера ушёл. Похоже, насовсем. — Рон достаёт из кармана записку и показывает Луне.

«Я ухожу жить в дом на Гриммо. Если я ещё побуду здесь, начну вести себя так же, как и Гермиона. Почему? Я сам плохо понимаю. Если бы я мог это объяснить, я бы сказал. Прости, Рон. Извинись за меня перед Джинни и профессором МакГонагалл. Если можешь, не бросай Гермиону.

Гарри»

Три дня спустя. Рон и МакГонагалл

— Мы всё обыскали, её нигде нет. Наверное, она ушла из Хогвартса.

— Но как?

— Помфри дала ей зелье перед сном, сказала, что она проспит двенадцать часов, не меньше, а затем ею менталист из Мунго займётся, мозги попробует вправить. А она всех перехитрила, в семь утра её уже и след простыл.

Перед ними закрутился серебряный вихрь, потом на его месте сформировался несколько расплывчатый олень. Голос Гарри звучал хрипло, говорил он с явным трудом и непривычно растягивал слова.

— Рон, Гермиона у меня… Она сама пришла сегодня утром, попросила впустить, и обещала ко мне не лезть... с разговорами. А, и ещё обещала, что ничего с собой в моём доме не сделает. Она просто не хочет никого видеть… как и я. Дом здесь большой, мы не будем друг другу мешать.

Рон посылает своего патронуса с ответом:

— Поттер, что у тебя с голосом? Ты что, бухой? Что ты несёшь?

Снова патронус Гарри:

-Да, бухой. Я после пос-следних похорон каждый вечер был такой. Как из Ви-зен-гамота приходил, так и пил, пока не отключался. А сейчас меня в суды больше не зовут, и я никому ничего не должен, имею делать, что хочу, пока не сдохну. А ещё Гермиона просила извиниться перед МакГонагалл, она думосбор из кабинета Дамблдора спи… позаимствовала. Сказала, что ей очень надо, вернёт потом. Или сами заберёте, если что. Из-звини, Рон, я закрываю все доступы в дом. Передай там всем, что я Волдеморта вам убил и больше ничего не должен. Мальчик-который-снова-выжил и Гриффиндорская Всезнайка устали. И скажи, чтобы даже не пытались взломать защиту Блэков, не выйдет. Рон, я… Три недели после битвы прошло, мне с каждым днём хуже становится... не могу я так жить. Прости.

— Гарри, нет!!!

Призрак Сохатого растаял в воздухе. Рон молчал, вытаращив глаза и не веря своим ушам.

— Бедный мальчик, — МакГонагалл закрыла глаза и потёрла виски. — И девочка бедная, и многие ещё. Никто же не учил вас, как жить ПОСЛЕ. Никто не предупредил, что «после» может стать так плохо, что можно мёртвым завидовать начать.

— Но почему?..

— Я три войны уже пережила, мистер Уизли. Я такого насмотрелась, что с людьми после войны может сделаться… Я знаю, о чём говорю. А Гарри… вы помните, что он, вообще-то, тогда умер? Потом вернулся, да. Только Смерть — она такая… даром не проходит.

Рон и Джинни месяц спустя в коридоре Мунго. К ним подходит колдомедик

— Мистеру Поттеру мы провели очищение организма, завтра его выпишут. А мисс Грейнджер крайне истощена, мы её подлечим, но налицо тяжелая депрессия. А у Вашего друга тенденция к саморазрушающему поведению. Тут мы не можем им помочь. У магглов есть какие-то специалисты по выведению из подобных состояний, если вы согласны, мы поможем кого-нибудь найти. У них ведь у обоих фактически нет родни? Кто-то из близких должен подписать согласие на лечение.

Еще месяц спустя, те же, там же

— Физически мисс Грейнждер сейчас почти здорова. Вес ниже нормы, но не сильно. А в остальном… С ней поработал маггловский специалист по гипнозу и поставил ей в сознании блок-запрет на причинение себе вреда. То есть, она, в принципе, может снова убежать, спрятаться ото всех и уморить себя голодом или, там, замёрзнуть насмерть, но вот спрыгнуть с высоты, зарезаться, повеситься, отравиться — нет.

— И какой прок от такой помощи? — тихо возмутилась Джинни.

— Ну, не скажите. Например, если кто-то озаботится её поискать, он её может найти раньше, чем она умрёт. А потом, глядишь, войдёт в колею, и перестанет пытаться.

— Понятно… А что с Гарри?

— Мистер Поттер отказался посещать занятия с маггловским специалистом. Сказал, что не позволит лезть к себе в голову, и что он сам справится. Маггловский психолог сказал, что у него… — читает по бумажке. — посттравматическое стрессовое расстройство. Хотя и у мисс Грейнджер то же самое, только проявляется по-другому. Такое бывает часто у солдат, вернувшихся с войны в мирную жизнь, или после долгого тяжёлого стресса, а иногда и из-за одноразового стресса развиться может. Магглы умеют с этим работать, но человек должен сам захотеть, и специалисту доверять. А если пациент не хочет, — доктор развёл руками. — специалист бессилен

— И что тогда с ним будет?

— У всех по-разному. Можно попробовать их к делу какому-то привлечь, иногда помогает.

— Ну, что думаешь, сестрёнка?

— Гарри пока не особо хочет меня видеть, а Гермиона — тебя. Может, попробуем по-другому? Попробуй заманить Гарри в школу авроров, вдруг втянется. А я попробую Гермиону уговорить последний год в Хогвартсе доучиться, ЖАБА сдать, может, она снова учёбой увлечётся? А там видно будет.

1 января 1999 года. Бар «Три метлы», Рон, Джинни, Луна, Невилл

— А где Гарри?

— Не знаю, Невилл. — Рон помолчал, потом добавил. — Я бы сказал, что он почти на грани балансирует, но пока ещё держится. Обычно он недели три нормально себя ведёт, школу авроров исправно посещает, учится как-то, а потом срывается, на неделю пропадает. Вот сейчас два дня уже, как не появляется. Не будь он Гарри Поттером, его бы давно из школы авроров выкинули, а так — пока терпят, надеются, что он отойдёт и втянется.

— И что он делает в это время?

— Когда что. То в загул уходит, аппарирует куда подальше от Лондона и там напивается, драки провоцирует, может дом пустой найти и там разносит всё в щепки. Когда они с Гермионой из больницы вышли оба, они сначала на Гриммо вернулись, правда, уже дом не закрывали. Нет, никакого романа у них не было, это точно. Мы уже и понять не пытались, рукой махнули, живы — и ладно. Потом показали им могилу Снейпа, так они на следующий день в Хогсмид перебрались, две комнаты там сняли и месяц жили, каждое утро на могилу таскались и сидели там до вечера. Еле уговорили их съехать к сентябрю. Гарри в итоге изо всех погибших больше всего о смерти Снейпа переживает, всё простить себе не может, как он был к профессору несправедлив, и что прощения теперь попросить не у кого, и спасибо некому сказать, и какой он был храбрый и стойкий, и как он умер за нас за всех, а его все ненавидели последний год, да как он вынес всё это… А уж как он себя винит, что помочь ему тогда, в хижине, не попытался!.. В общем, как щёлкнет у него кнопка «Снейп», так вообще тушите люмос.

— Так ведь это правда, Рональд, — тихо сказала Луна.

— Да правда это, правда! Но что ж теперь делать! И Гермиона туда же. При ней вообще нельзя говорить, что можно было попытаться хоть кровь ему остановить. Гарри один раз брякнул, так с ней такое началось!… В общем, мы её с ним потом ещё осенью два раза ночью от могилы этой драккловой забирали. Так она взяла палатку и в лес забралась, три недели там одна жила. Сейчас хоть зима, сейчас она в палатке жить не станет точно, ей хватило зимней жизни в лесу в прошлом году. Так она в квартире своей сейчас торчит, неделями не выходит никуда, сидит, в стенку пялится, если бы я не заходил к ней регулярно, вообще бы с голоду померла. Я надеялся, что она в Хогвартс вернётся, в учёбу втянется, Минерва приняла её сразу, как мы её тогда привели. А она через два дня на занятия ходить перестала, а через неделю вообще ушла.

— Дурдом, однако. — покачал головой Невил. — Знаешь, давай договоримся, я тоже раз в неделю буду заходить к ней. А где она вообще живёт?

— Снимает. Точнее, я ей квартирку нашёл и снял. Нам за заслуги же пенсию военную начислили почти сразу, так что деньги-то есть, вот только сил нет у неё. Зато Гарри, после того, как мы её второй раз ночью от могилы снейповой забирали, как-то испугался, что ли, или ещё как впечатлился, но больше не рвётся об его памятник голову свою разбить. Но всё равно срывается, последний раз с Малфоем-младшим на неделю в загул ушёл.

— С кем?!!!

— С Малфоем, Невилл, с Малфоем. Заперлись на Гриммо, пили, ругались, дрались, дуэлями развлекались, чуть дом не разнесли. Их потом три дня в Мунго чинили, зато Гарри такой спокойный был после этого, аж месяц продержался. И с Малфоем они теперь… ну, не друзья, но раз в неделю спарринг-встречи устраивают, понравилось им в дуэлях практиковаться. Гарри говорит, пар так выпускает. Ну, может быть, и так. Последний загул всего три дня у него продолжался, может, и правда, на пользу пошло. В общем, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось.

— А ты что делаешь, когда он пропадает?

— Его аврорат отслеживает обычно, три дня за ним просто следят, чтобы спасать его, если что. А на четвёртый уже я к нему присоединяюсь, надо если — и пить с ним приходится, драки всякие предотвращать, и уговариваю его постепенно, что надо возвращаться, помыться-отоспаться.

Все молча допивают содержимое стаканов и жестом просят бармена повторить. Потом Луна качает головой и говорит:

— Никогда не думала, что после войны из вас троих именно ты, Рональд, будешь таким, — Луна делает сложносочинённый жест рукой, потом просто машет ею, не зная, как проиллюстрировать свою мысль.

— Каким — «таким»? — мрачно спросил Рон.

— Терпеливым. Стойким, что ли. Что, когда их так колбасить будет, ты будешь их на плаву держать.

Рон усмехнулся:

— Да где уж мне, правда? У меня же эмоциональный диапазон как у зубочистки, да? Это же у других тонкая душевная организация, страдания-переживания, а я что? У меня всё просто, мёртвых — в землю, живых — за стол, и вся недолга. — Рон мрачнел с каждым словом. — Вот только, знаешь, что? После того, как я ушёл тогда от них во время похода за крестражами, я, когда вернулся, поклялся себе, что больше никогда их не брошу. Иначе придётся признать, что крестраж тогда был вообще не причём, а просто я — трус и тряпка. Поэтому я мотаюсь по всяким сомнительным местами, чтобы вытащить Поттера, и Гермионе не позволю уморить себя. Думаете, я совсем дурак, и до сих пор не понял, что она не любит меня? Понял, но сейчас это не имеет значения. Родителей у неё, считайте, нет, других родственников — тоже, Гарри сам в помощи нуждается. Получается, кроме меня и некому. Остальные все своими проблемами заняты. Ну ещё ты, Луна, заходишь к ней иногда. Ей лучше становится после твоих визитов, правда, лучше! Но кто-то должен и поесть принести, и хоть как-то тормошить её время от времени. Я бы в Нору её забрал, но у нас после смерти Фреда, тоже обстановка та ещё.

Все молчат, потом Луна успокаивающе погладила Рона по плечу. «Не сердись, ты молодец»

— А ты, Джинни? Вы с Гарри расстались?

— Да нет, не расстались. Я же пока доучиваюсь последний год, мы и не могли бы сейчас совсем сойтись. Он по-прежнему говорит, что любит меня, но видимся мы обычно недели две после его… отлучек, у меня разрешение есть не ночевать в Хогвартсе по выходным, да и в будни я могу, в принципе, исчезать, когда мне надо. И первые дни у нас всё хорошо. А потом он становится всё более нервным, и тогда он говорит, что лучше нам не видеться, что он может сорваться, сделать что-нибудь грубое. Тогда мы расходимся, я обещаю ждать, потом он возвращается, я его принимаю. Вот так вот и живём. О будущем даже не разговариваем.

— Мы ведь как-то иначе представляли себе жизнь после победы, правда? — Луна вздыхает и задумчиво глядит в окно.

2 мая 1999, годовщина битвы. После всех торжеств Рон, Гарри, Джинни, Невилл, Луна сидят на кухне на площади Гриммо

Все рассаживаются вокруг стола, приступают к еде.

— Здорово всё-таки Критчер твой готовит!

— Да, мы с ним ладим, и жить стало гораздо приятнее.

— А Гермиона не выйдет с нами посидеть?

— Она проспит, наверное, до завтра, мы её еле-еле уговорили придти на церемонию, накачали её зельями, чтобы она спокойно продержалась, поэтому и пришлось нам сразу уходить, чтобы её спать уложить поскорее. Да и зачем нам с министерскими на этот фуршет оставаться, что за радость на них смотреть? Во время битвы там всего-то человек десять из министерства были, включая Кингсли, Артура, и Перси. А как праздновать, так толпа целая тут как тут! Герои, блин!

— Точно. Так что ты хотел нам сказать, Гарри?

— Мы с Джинни женимся. Сразу после экзаменов в Хогвартсе и в аврорате. Наверное, в начале июля.

— Ох, ты ж! — все неуверенно переглядываются, потом начинают обнимать и поздравлять. Рон долго молчит, потом смотрит на Гарри тяжёлым взглядом:

— Выйдем?

Они выходят, Джинни беспокойно смотрит им вслед. На крыльце Рон молчит, потом закуривает сигарету, протягивает пачку Гарри. Тот качает головой: «я бросил». Наконец, Рон спрашивает:

— Ты точно уверен, что ты в порядке?

Гарри тоже долго молчит, потом серьёзно смотрит на друга и отвечает:

— Думаю, да, Рон. Не то, чтобы совсем, но… я теперь умею с этим справляться. Отработал несколько схем, как внезапные срывы предотвращать. Наверное, и время лечит. В ноябре, помню, был кризис такой, что я думал — сдохну, а потом как-то уже полегче стало. Ну и спасибо Малфою за наши спарринги-дуэли по вторникам, я после них такой безмятежный становлюсь, прямо как монах буддистский. А свой ПТСР я вообще по расписанию выгуливаю, за полгода два раза в глушь забирался на пару дней, и то в первый день дом из чего придётся трансфигурировал и весь день разносил его к чертям собачьим, вечером напивался, а на следующий день отсыпался, вот и всё. А в другие дни — даже и не тянет ни напиться, ни подраться, ни убиться. Я вот даже курить бросил, и не хочется почти. И Джинни меня понимает. Не могу сказать, что у меня всё прошло, я всех помню, мне за всех больно, а за Снейпа до сих пор иногда себе голову разбить хочется, как подумаю, что уже никогда не смогу сказать ему «спасибо» и попросить прощения за всё. Но теперь уже я как-то живу с этим. Я думаю, у нас всё получится. Обещаю тебе, я буду очень стараться. Мы первый год решили детей не заводить, сначала друг с другом жить научимся.

Рон выдыхает дым, тушит окурок и обнимает Гарри за плечи:

— Ну, и слава Мерлину! Ты не представляешь, как я рад за тебя. И за Джинни тоже.

— Рон, если бы не ты, я бы, наверное, совсем сорвался тогда. Но если бы не Джинни, я бы и не старался выбраться. Ты понимаешь?

— Понимаю. Ладно, пошли к остальным. Там, наверное, Джинни уже думает, что мы друг другу морды бьём.

Гарри смеётся.

— Это точно! Пошли.