О пользе старых законов (джен)

— Говори, — негромко приказал Ремус, как только Сириус остался с ним наедине. Они не успели поговорить до того, как у дверей показался лорд Слизерин, и потому старый друг только теперь потребовал объяснений.

Сириус с усталым вздохом сел и, заклинанием налив чая, левитировал себе чашку.

— Ты прочел письмо Гарри?

Ремус свернул и отложил пергамент, с которым он работал, и кивнул.

— Ну, я пошел в Гриффин-хауз… это ты, наверное, слышал… Встретился с лордом Слизерином. Он там всю ночь думал, как защитить Гарри. Он предложил завтрак, а сам пошел мыться и переодеваться. Я дождался его, а потом мы пошли в Хогвартс. Слизерин раскопал два правила, одно уже использовал. Насчет второго Гарри будет решать сам.

Сириус сделал паузу, отпив чаю и задумавшись. Ему было внове стоять плечом к плечу с человеком, который до сих пор, скорее всего, был Темным Лордом. Он все еще помнил, с каким почтением говорили о нем его родители. А теперь их видел действующими заодно весь учительский коллектив Хогвартса, несколько авроров и немало учеников. Но так как их общей целью была безопасность Гарри, это казалось правильным.

— Было нападение, но ты об этом же знаешь. Расследование идет вовсю. Но интереснее всего — правила, которые нашел Слизерин. Гарри получит собственные комнаты в Гриффиндорской башне — завтра, наверное, — и при желании может попросить о перераспределении, — он с сомнением покачал головой и сделал еще глоток.

— Перераспределение действительно возможно? — Ремус изумленно распахнул глаза. — Я слышал разговоры, но… все это казалось такой… нелепостью. И ни один исторический документ этого не упоминает.

Сириус пересказал то, что сегодня сообщил в учительской один из попечителей. А потом, во всех подробностях, — как он провел день с Гарри в больничном крыле. Он достал угольный набросок Бродяги, подаренный крестником, прикидывая, где бы его лучше повесить.

Вскоре оба пошли спать, а на стене кухни, между дверью и одним из шкафов, остался висеть новый рисунок.

* * *

В субботу Гарри чуть не опоздал на завтрак. Вместе с Роном и Гермионой, которые помогали ему нести вещи, они поднялись от спальни мальчиков в Гриффиндорской башне. После целого дня в лазарете, пусть даже проведенного с Сириусом, было приятно снова быть с друзьями.

— А потом авроры наконец-то добрались до гостиной. Они хотели знать, кто где был. Думаю, они прошли по всем факультетам. Столько работы! Аврор Праудфуд немного удивился, что мы уже собрали все данные. Он возглавляет расследование. Надеюсь, в библиотеке есть книги по магической криминалистике. Никогда не задумывалась, как авроры подходят к расследованию преступлений! — трещала Гермиона.

Гарри улыбался: ее энтузиазм был неизменен, как закаты и восходы. Хорошо, что есть хоть что-то постоянное в мире, где, казалось бы, совсем не на что опереться.

Наконец они миновали комнату старосты школы — ей пользовались, только когда выбор падал на гриффиндорца, — и пошли по последнему пролету, ведущему куда-то на чердак.

— Ничего себе! — произнес Рон, когда они перешагнули порог и Гермиона закрыла дверь.

Они огляделись. Комната была по большей части круглая, за единственной прямой стеной, наверное, скрывалась ванная. Ее делили на части гардины; сейчас все они были отдернуты. Как и в остальной башне, цветовая гамма была красно-золотая. Здесь стояла просторная кровать с балдахином, занавесками и пледом, стол со стулом, несколько книжных полок и гостиный уголок с большим диваном, разложенными по полу подушками и толстыми коврами.

Здесь было замечательно.

Окна выходили во все стороны, давая отличный обзор на территорию и саму школу — ее дворики, башни и крыши. Света было предостаточно. Сводчатый потолок был обшит светлым деревом.

— Спасибо, конечно, но я бы лучше остался в нашей спальне, и чтобы убить не пытались, — с сарказмом протянул Гарри.

Он правда предпочел бы спальню, где ночевал четыре года. Увы, это попросту было опасно.

Рон, смутившись, сгрузил на стол принесенные вещи.

— Это ты прав, Гарри. Но тут все равно круто!

Медленно повернувшись вокруг своей оси, Гарри вынужден был признать, что Рон прав:

— Да. Можем тут учиться в тишине, наверное, — он озорно улыбнулся. Гермиона просияла, а Рон помрачнел, потому что Гарри произнес при Гермионе это жуткое слово — «учиться».

Они с Роном стали раскладывать вещи, а Гермиона все рассказывала про расследование:

— Я слышала, они исключили первый и, кажется, второй курс, они не могут использовать оглушающие. Ты не знаешь, нападавшие были большими или маленькими? Высокими? Низкими?

Гарри рассмеялся, не веря ушам:

— Гермиона, хватит! Я отдал аврорам копию воспоминания, они посмотрят. Я сам плохо помню. Думал в основном, как на метле удержаться и не попасть под заклинание. Может, поговорим о чем-нибудь другом?

Разумеется, они не бросили эту тему. Но Гарри не слишком лез в разговор. Так что это Гермиона и Рон гадали, что будет, какие для сохранения улик используют заклинания. Вскоре Гермиона возмущалась, как мало методик сбора улик используют волшебники для борьбы с преступлениями.

Пока друзья сравнивали магловские правоохранительные органы с магическими, Гарри думал. Что ему делать? Он был почти уверен, что как минимум один из нападавших — с Гриффиндора. Только гриффиндорец сумел бы подлить ему зелье, только гриффиндорец мог зачаровать его вещи в зеленый. Причем он не верил, что это все делают разные люди, не связанные друг с другом. Ему казалось, что это кто-то постепенно наращивает размах.

А если вспомнить, кто как себя вел и что говорил, можно было почти наверняка сказать, что как-то со всем этим связан Маклагген. Но Гарри не посмел никому об этом рассказать. Скажи он, и новость дойдет до его опекуна. А тот, без сомнений, отреагирует бурно. Как бы он ни был добр и даже по-своему заботлив, у него по-прежнему были красные глаза и расколотая душа. Хотя души в нем было уже больше половины, она по-прежнему не была цельной.

Нет уж, не хотелось ни к кому привлекать внимание Лорда Волдеморта.

Даже к тому, кто пытался Гарри убить.

А ведь их было несколько. Не один. Как минимум четверо, если вспомнить: ему показалось, что три человека бросали оглушающие, и он попал по всем. Значит, оставался еще один, кто привел их в сознание, чтобы можно было сбежать, пока не пришли профессора.

Оставался еще вопрос о смене факультета. Гарри после нападения пришел к слизеринцам, потому что среди гриффиндорцев не чувствовал себя в безопасности. Это был один из решающих факторов, чтобы просить о перераспределении. Так сказал Сириус. Что будет, если снова надеть Шляпу?

Останется ли он на Гриффиндоре? Пожалуй, это было возможно. Он по-прежнему был довольно-таки храбрым и порывистым. А если он попросит его перераспределить, но окажется там же, где и был, что тогда? То, что он хотел уйти, но не смог, только усилит неприязнь. Может, кто-то и решит, что это лишний раз подтверждает: Гарри самое место на Гриффиндоре. Но остальные увидят только то, что он хотел уйти. Может, получится выдать это за желание рискнуть…

Ну вот: доказательство, что на Слизерин он тоже может пойти. С самого усыновления эта его политическая, хитрая сторона становилась сильнее. Та самая, которая хоть как-то спасала его у Дурслей и спокойно спала, когда он возвращался в Хогвартс. И вот она ожила снова. На Слизерине у него будут Тео и Дафна, Драко… не так уж плохо. Он усмехнулся: и пароль в гостиную не придется запоминать.

Гарри был более-менее уверен, что Рейвенкло и Хаффлпафф ему не подойдут. Он стал учиться лучше, но не сказать, что знания сильно его интересовали. Верность, конечно, тоже была у него в характере, но все-таки в меньшей степени, чем желание мчаться спасать всех подряд или продумывать все возможные исходы, как сейчас.

Гарри положил переговорное зеркальце, оставленное Сириусом, на прикроватный столик и огляделся в поисках гобелена, который управлял защитой его новых комнат. Можно было указать с помощью рун, насколько опасными будут чары, и вписать имена тех, кому он разрешал доступ.

Пока он занимался настройкой, Гермиона расставляла его учебники в том порядке, который только ей одной мог показаться удобным, а Рон выглядывал окна, смеясь, какими малявками все выглядят сверху. Только им двоим (и еще профессорам, конечно) было разрешено подняться по лестнице к его двери. И никто не мог войти, пока его не было. Так, по его мнению, было безопаснее. А так как безопасность была главной целью, лучше было перестраховаться.

* * *

Была уже суббота, но они до сих пор сидели среди завалов пергамента, пытаясь привнести порядок в царящий в архиве хаос. С этим заданием они накопили уйму сверхурочных.

Кингсли поднял взгляд от листа, который держал в руках: заказ на канцтовары от Скривеншафта. Чернила, перья. В очередной раз его посетил вопрос, какой идиот догадался сложить все документы в одну комнату. Или придумал хранить их так долго. Ему уже попадался бланк, заполненный больше века назад.

На другом краю по колено в папках стоял Долиш — по-прежнему его напарник на этом задании. За все время, проведенное за разбором и поисками, Кингсли так и не определился, как к нему относиться. Но, как оказалось, сохранять постоянную бдительность, которую так любил поминать Аластор, было тяжело.

— До сих пор не понял, чем я так провинился, что мне дали это задание. Больше всего похоже на отработку с Филчем, — сказал он, нарушив молчание.

Долиш прыснул с той стороны хаоса, потом выпрямился и потянулся.

— Что, много их тебе перепало, Шеклболт? — весело спросил он. Но тут же посерьезнел: — Мы ищем улики против того, кто послал дементоров за тремя наследниками и их наставником. Для меня это честь.

Ну вот, опять: намек на то, что Долиш может быть пожирателем смерти. Расследование нападения на наследника Слизерина и сыновей пожирателей, свободных лишь из-за денег и судебных уловок, для него честь.

Кингсли тоже распрямился.

— Просто хотелось бы это все, — он обвел рукой бардак в комнате, — рассортировать не вручную, а как-нибудь поэффективнее.

Долиш кивнул.

— Но со всеми этими чарами против воровства… Может, нам разрешат их снять и рассортировать все магией?

На миг у Кингсли затеплилась надежда, но вскоре угасла под тяжким грузом реальности, полной педантичных бюрократов, которые усложняли все что только можно.

— По-моему, мы быстрее так закончим, чем выбьем это разрешение.

Оба вздохнули и взялись разбирать новую груду разрозненных пергаментов. Иногда Кингсли казалось, что бюрократы — главное мировое зло. Еще и все документы надо делать в трех экземплярах, а то и больше…

В трех экземплярах… Глаза у Кингсли расширились, и он выпрямился снова. Почти гарантированно приказ об отправке дементоров должен был быть не в единственном числе. Где могут быть другие копии?

— О чем задумался? — спросил Долиш, медленно пробираясь по тропинке, которую они расчистили себе для работы.

— Когда я писал последний отчет, то снял три копии, — задумчиво ответил Кингсли. — Оригинал у Скримджера, одна копия у меня, еще одна — где-то здесь, наверное, а последняя ушла юристу. Как по-твоему, сколько копий нужно для приказа на поцелуй?

Выругавшись вполголоса, Долиш полез вперед быстрее. Кингсли, удивленно моргнув, заметил, что тот побледнел. Интересно.

— Ты прав! Там точно больше одной копии! И как я не подумал об этом раньше? Мы бы давным-давно все выяснили! — он был так расстроен, что Кингсли приподнял бровь. Наверное, и правда пожиратель смерти. Если верить историям, которые ходили после судов по первой войне, их главного злить не стоило.

— Полегче, Долиш. Будь это так очевидно, как сейчас кажется, кто-нибудь уже бы додумался. А нам еще надо выяснить, где может храниться другая копия, — он хлопнул его по плечу.

Долиш, успокаиваясь, глубоко вздохнул и кивнул:

— Кто бы это ни сделал, копии у него точно не осталось. Но дементоры — в Азкабане… Там есть архив?

Кингсли горячо кивнул, просияв, и Долиш улыбнулся в ответ.

— Должен быть. А пока дементоров убрали на другой край острова, проверять будет не так уж неприятно.

— Наверное, пока не проверили, лучше об этом помолчать, — предупредил Долиш, и Кингсли кивнул, продолжив разбирать документы. — Нельзя, чтобы преступник о чем-то догадался. Как нам раздобыть портключи, не вызывая подозрений?

Они стали составлять план, как добраться до тюрьмы так, чтобы никто об их небольшой экскурсии не узнал заранее.

* * *

Был уже вечер. Хмурый Альбус сидел в своем кабинете. Фоукс на насесте чистил перья, на столе лежали газета и письмо.

Аластор был прав в оценке ситуации. «Пророк» опубликовал заметку о нападении на Гарри, выставив Тома заботливым и сочувствующим опекуном, старающимся защитить сына. Трагическая история, преподнесенная Томом, понравилась публике и расцвела пышным цветом.

Альбус ни за что не подумал бы, что Том позволит так открыто обсуждать его прошлое. То, что он предоставил ДМП документы об исчезнувших во время прошлой войны… Похоже, Альбус просчитался.

Письмо, полученное им в обед, только подтвердило эту мысль. Том договорился с гоблинами. Как только они оба придут одновременно, им выделят комнату и ликвидаторов проклятий из числа банковских служащих. В письме предлагалось встретиться ранним утром перед банком и снять проклятие. Том даже предложил Альбусу пригласить с собой двоих человек в качестве сопровождения.

Приподняв очки, Альбус потер глаза и задумался, где он так грубо ошибся. Том стал куда умнее, чем был до своего падения. Требовался новый подход. А главное, надо было убедить Орден, что Том — действительно зло. Да, тот был превосходным актером — как в детстве, если не лучше. Но Альбус был уверен, что это ложь.

Том был злом. Он встал на этот путь уже в одиннадцать лет.

Добрый человек не станет дробить свою душу, а Альбус знал, что Том сделал именно это. Расколол душу. И не раз. Надо было сказать об этом остальным, чтобы все они знали, что он на самом деле не заботливый, раскаявшийся молодой человек с трагической судьбой, как он себя изображает.

Придется рассказать Ордену о хоркруксах и своем подозрении, что Гарри — один из них, что надо уничтожить их все, чтобы Том снова стал смертен. О том, что Гарри должен умереть, и что, возможно, у него есть шанс выжить, если Риддл сам произнесет проклятие. Если Гарри добровольно пожертвует собой.

Он не строил иллюзий — он знал, что из этого выйдет. Молли будет в ярости… но пока лучше об этом не думать. Он устал и должен был поспать. С аврорами на территории школы было нелегко. Почему все так усложнилось? Не стал ли он для этого староват? Нет, не может быть.

Вздохнув, Альбус встал, погладил по голове фамильяра и пошел к себе. Пора было принимать зелья, которые Северус дал для сдерживания проклятия, и ложиться. Завтра будет новый день, и Альбус вернет Орден Феникса под свой безраздельный контроль. Иначе просто нельзя!

* * *

Тонкс закончила убирать свои вещи в шкафчик и, радостно помахав коллегам, вышла из раздевалки. Насвистывая, она направилась к общественным каминам в Атриуме и там пристроилась в очередь за старым волшебником в светло-сером.

Вчера вечером, когда она заступила на смену, Кингсли передал, что с утра будет полное собрание Ордена. Так что она собиралась зайти домой, переодеться во что-нибудь поудобнее и потом — в штаб.

Интересно было, к чему бы это. С тех пор, как она стала работать под прикрытием (это только так называлось, на самом деле это была обычная засада на воров, обносивших магазины на Косой), она немного отстала от жизни.

Не прошло и часа, как она вошла в старый дом в Годриковой лощине. Вспомнив, что в прошлый раз подставка для зонтов была справа, она взяла левее и тут же упала, споткнувшись.

Ругнувшись под нос, Тонкс попыталась встать, укоротив волосы, чтобы не лезли в глаза. И зачем постоянно переставлять эту штуковину?

— Не ушиблись, Нимфадора? — директор, неожиданно оказавшись рядом, помог ей подняться.

— Да нет! Вечно эта штука бродит с места на место, — смущенно улыбнувшись, она привела себя в порядок и пошла со всеми в гостиную.

Там был уже почти весь Орден. Молли угощала домашними маффинами и булочками с корицей, тут и там велись разговоры.

Тонкс села поближе к двери.

Снейп, как всегда, стоял в темном углу, Билл сидел рядом с отцом, директор — во главе стола. Остальные разместились кто где, без особого порядка.

Несколько минут ушло на то, чтобы все устроились и обзавелись чашками с чаем или кофе и чем-нибудь вкусненьким. В воздухе висело странное напряжение: с одной стороны — нервная жизнерадостность Молли, с другой — мрачная задумчивость Грюма и директора.

Откинувшись на спинку стула, Тонкс маленькими глотками пила кофе и посматривала на собравшихся. Ремус выглядел хорошо — намного лучше, чем всего два месяца назад. То же можно было сказать и про Снейпа. Что-то в этом смущало. Разве шпионская деятельность не должна была оставить на нем след? Тонкс думала, что это работа тяжелая, что он должен выглядеть очень усталым. Но, с другой стороны, он мастер зелий, да и иллюзии никто не отменял.

Тут директор встал и поднял руки, немедленно завладев вниманием, и отвлек Тонкс от ее мыслей.

— Спасибо всем, что пришли. Постараюсь быть краток, чтобы все могли быстрее вернуться к своим обычным воскресным делам, — он доброжелательно улыбнулся, но улыбка быстро угасла, и директор погрустнел. — Завтра я иду на встречу с лордом Слизерином. Я приму его помощь, и он снимет проклятие с моей руки. Прошу двоих из вас меня сопроводить.

Он немного подождал, поблескивая глазами. Вызвались Билл и Грюм — подняли руки. Директор кивнув и посерьезнел еще больше.

Он сунул почерневшую руку в рукав другой и вынул рваный черный блокнот и массивное золотое кольцо с крупным камнем. Он положил их перед собой на стол, на всеобщее обозрение. Что это такое? Чем так интересны эти предметы, что всех вызвали на собрание?

— В тот день, когда Гарри принес мне это, — директор положил невредимую руку на блокнот с дыркой на обложке, — неожиданно появился ответ на важный вопрос, который я долго не мог разгадать. Видите ли, я всегда был уверен, что Том не умер. Но я не знал, как именно ему удалось выжить. Однако вот это вместе с описанием, данным мальчиком, позволило мне решить загадку, — он снова доброжелательно улыбнулся, но Тонкс только свела брови.

Все знали, как директор любит созданный им образ, но момент казался слишком серьезным. Судя по суровому лицу Грюма и тому, как мрачно сверкнул глазами Снейп, они считали так же.

— Я не собирался ни с кем делиться этим открытием. Боялся, как эти сведения на вас повлияют. Но учитывая, как Том ведет себя на людях и как публика прислушивается к рассказанным им историям, я еще больше боюсь того, на что он может быть способен, пока его темная суть остается скрытой.

Тонкс заерзала на стуле, нервно кроша маффин. У нее появилось нехорошее предчувствие.

— Существует магия, наизлейшая в мире, которая позволяет расколоть человеческую душу. Осколок души можно сохранить вне тела, таким образом привязав ее к этому миру на случай, если тело убьют. Такой объект называется хоркрукс. И оба эти предмета — дневник и кольцо — были хоркруксами.

Стало тихо. Тонкс пыталась осмыслить то немногое, что им пока открыли. Раскалывание души? Ерунда какая-то.

— Впервые я наткнулся на это слово в одной книге. Там говорилось, что нужно для того, чтобы расколоть душу. Скажу одно: для этого требуется хладнокровно убить человека. И Том сделал это — не раз и не два, как можно предположить по этим вещам. Нет, я думаю, что всего он создал семь осколков.

На это отреагировали бурно. Многие громко требовали разъяснений, вставали, размахивали руками. Тонкс была слишком ошарашена, чтобы к ним присоединиться. Расколоть душу? Какой сумасшедший с собой такое сделает?

Лишь через час все более-менее успокоились. Другие авроры и Снейп были мрачны. Упорные расспросы открыли еще несколько фактов. Во-первых, хранилища осколков было почти невозможно уничтожить, но это было необходимо, чтобы человек снова стал смертен. Одной из немногих вещей, способных их разрушить, был яд василиска. Именно им уничтожили кольцо и дневник (использовав клык змеи-переростка).

Теперь все сидели за столом, заново наполнив чашки, и молча ждали, когда директор продолжит. Потому что Тонкс казалось, что это еще не все. То, что им стало известно, уже было достаточно плохо, но по лицу директора было видно, что это не конец.

— К сожалению, я должен сообщить еще одно. — У Тонкс по спине пробежали мурашки. — Всем вам известно о способности Гарри говорить со змеями, о том, что его шрам отзывается на близость Волдеморта, — директор вздохнул, и Тонкс стало совсем страшно. — Я считаю, что Том настолько ослабил свою душу, что она раскололась, когда он напал на Поттеров. Один из фрагментов не сбежал с его духом: он прикрепился к единственному в доме живому существу.

Посреди обрушившейся тишины Молли встала и круглыми глазами посмотрела на директора:

— То есть чтобы умер Сами-Знаете-Кто, Гарри тоже должен умереть?

Тонкс почти не запомнила, что было после. Она старалась понять, что старик подразумевал между строк. Хоркрукс удерживал душу в этом мире. Чтобы тот, кто сделал эти мерзкие штуки, умер, их надо уничтожить. И один из хоркруксов — Гарри. Необратимо уничтожить человека значит его убить.

Он серьезно хотел сказать, что они должны убить Гарри, если собираются убить Волдеморта?

* * *

Голова у Северуса шла кругом.

Все эти сведения были для него совершенно новыми. Хоркруксы… он знал, что Темный Лорд далеко продвинулся на пути к бессмертию. Но это… о таком он даже не догадывался. Он машинально слушал, о чем продолжал говорить директор. Что-то о надежде, что ребенок переживет изъятие осколка души, если Темный Лорд сам нанесет убивающее проклятие. Еще раз.

Северус знал о непреложном обете, делавшим это невозможным, и ощутил нарастающее подозрение: если директор догадается, что Темный Лорд не захочет убивать мальчика, он вернется к мысли самостоятельно уничтожить хоркруксы. В том числе и тот, что хранится в одном из его учеников.

Он смотрел на Молли Уизли, кричавшую до хрипоты; на задумавшегося Грюма; на бледного Люпина… А потом стало пора уходить. Он получил вызов. Северус встал и, поймав взгляд директора, вышел.

Он гадал, что еще принесет этот день. Хотелось бы, чтобы хоть раз осложнения не возникали на каждом шагу.

* * *

Вечером в воскресенье Марволо переделывал одну из гостиных дома, бывшего приданым Дореи Блэк и где теперь был его штаб. Он трансфигурировал несколько столов поменьше в один большой, овальный, обтянутые бархатом диванчики — в отдельные кожаные кресла, немного поработал над декором — цветочки тут были ни к чему. Вскоре новая переговорная была готова.

Ожидая, когда его внутренний круг ответит на призыв, он налил себе чая с сахаром и взял приготовленное эльфами пирожное. Домовики быстро догадались, что он любит сладкое. Мог побаловать себя после детства, в котором сладостей не было в принципе.

Первым, разумеется, явился Барти — он был в кабинете, занимался сортировкой приглашений на разнообразные мелкие встречи. Марволо надеялся, что попасть на каждое из них не получится. Его умудрились пригласить все семьи из высшего общества, где были незамужние взрослые дочери. Перспектива, что за ним будут гоняться мамаши-сводницы, слегка пугала.

Он услышал шаги в коридоре, и все обыденные мысли вылетели из головы.

Постепенно собирался внутренний круг — Люциус, Ксеркс, оба Гринграсса, Северус, Бенджамин, близнецы Кэрроу; входили, преклоняли колени, потом занимали места за столом. Все были в темных мантиях и принесли маски. Почти беззвучно маски легли на стол, все занялись напитками и десертами, расслабились. Марволо с интересом наблюдал за ними. Было сразу видно, кто общался с ним чаще всего. Северус и Ксеркс были самыми спокойными, а Кэрроу нервничали сильнее всех.

Марволо кивнул Люциусу, сидевшему справа от него, и тот начал отчет. Говорил он в основном о посещенных встречах, о настроении и переменах, которые заметил в Визенгамоте и среди глав отделов министерства. Похоже было, что усилия, потраченные на поддержку кампании по изменению законов об оборотнях, не прошли даром.

Следующим был Северус, как раз успевший допить свой чай. Марволо, разделавшись с очередным пирожным, прислушался к его вкрадчивому голосу.

— Сегодня было полное собрание Ордена. Директор сообщил, что примет вашу помощь, мой лорд, чтобы снять с руки проклятие. Он попросил двоих желающих пойти с ним. Вызвались Аластор Грюм и Уильям Уизли. После этого он рассказал о том, что долгое время скрывал. Впечатление это произвело сильное и неоднозначное. Трудно предсказать, как это повлияет на Орден в дальней перспективе.

Марволо поднял бровь. Звучало зловеще. Северус был бледен и углубляться в детали явно не хотел. Он встретился с ним взглядом и тут же получил ясный образ: Северус на коленях отчитывался перед ним наедине. Заинтересовавшись, откуда такое упорное желание молчать, он послал картинку говорящего Северуса и свое лицо со строгим выражением. После этого он увидел Дамблдора: тот показывал черную книжицу с большой дырой в обложке и говорил: «Хоркрукс».

Марволо вдруг ощутил, как ушло в пятки сердце. Почему Дамблдор решил рассказать об этом? Придавив чувство, в котором он упрямо не желал признавать панику (хоть оно и было подозрительно на нее похоже), он напомнил себе, что сам требовал, чтобы Северус говорил, а ведь тот понимал достаточно, чтобы попросить о приватном разговоре. Он вернул первый образ с отчетом наедине, торопя перейти к следующей теме.

Все это произошло за какое-то мгновение. Великолепный способ обмена информацией.

Дыша размеренно и ровно (он же знал, что Дамблдору известно о хоркруксах, паниковать сейчас незачем), Марволо продолжил слушать доклад Северуса:

— Авроры решили исключить учеников первого и второго курсов из числа подозреваемых. Сейчас они убеждены, что нападавшие были из числа обитателей замка, так как никто в соответствующее время не пересекал охранные чары. Копия воспоминания, предоставленная вашим сыном, мой лорд, была тщательно изучена. Было установлено, что нападавших было трое. Так как вашему наследнику удалось оглушить всех троих, авроры заключили, что всего злоумышленников было как минимум четверо. Пока явных подозреваемых нет, но поиски продолжаются, — Северус сделал паузу, налил себе еще чая. Потом продолжил: — Я пересмотрел свое воспоминание о завтраке, когда отравили вашего сына, мой лорд, и подозреваю, что зелье в его кубок подлил Кормак Маклагген — шестикурсник с Гриффиндора. Учитывая, что при этом за столом другие отвлекали внимание, я могу назвать еще нескольких возможных соучастников.

— Отдай их имена Бенджамину, — решил Марволо, довольный, что в деле, на которое можно было отвлечься, наметился прогресс. Потом обратился к Нотту: — Разузнай все возможное об этих учениках и их семьях. Когда доказательства будут собраны, мы нанесем удар.

Бенджамин почтительно склонил голову.

— Хочу поблагодарить вас за предоставленный думосбор, мой лорд. Без него найти эти сведения было бы намного сложнее, — Северус поклонился в кресле с отработанной грацией, давая понять, что закончил с той частью доклада, которую можно было сделать в присутствии остальных.

Отчеты продолжились. Дошла очередь и до Кэрроу. Когда они закончили передавать слухи, бродившие в темных и сомнительных местах магической Британии, Алекто, собрав всю свою храбрость, задала вопрос, который явно долго ее терзал:

— Мой лорд, не смею навязываться, но почему вы ничего не предпринимаете против Дамблдора? Он взломал ваши охранные чары, так что, как мне кажется, можно было бы сообщить об этом аврорам или даже подать в суд? — лицо Алекто застыло: она скрывала нервозность.

Учитывая последние новости, смеяться над ее тревогой как-то не хотелось. Но вопрос заслуживал ответа, хотя бы ради того, чтобы унять разговоры:

— Ты в чем-то права, Алекто. Но место, защищенное чарами, мне не принадлежало, да и сами чары были незаконными, так что я не хотел бы привлекать к этому внимания, — он усмехнулся. — Министерство не отличается сообразительностью и готово проглотить почти что угодно, лишь бы не менять свою картину мира. Но даже они могут что-то заподозрить, изучив заклинания, которые я использовал еще школьником, — он рассмеялся, и остальные последовали его примеру, потешаясь над министерством. — Дамблдор и сейчас страдает от своей ошибки, и еще сильнее пострадала его репутация.

Сочтя тему закрытой, Марволо повернулся ко Ксерксу, и тот начал рассказывать о прогрессе со своей школой. Стараясь по возможности не отвлекаться, Марволо вынужден был смириться с тем, что мысль о том, что весь Орден Феникса знает о его хоркруксах, повлияла на него сильнее, чем можно было предположить. Он решил не думать об этом, пока не узнает от Северуса все факты.

По крайней мере, со школой все шло хорошо. Воспитатели переехали в свои комнаты, и в интернат заселили первых двух сирот. Ксеркс и Лондон обошли подходящих маглорожденных детей и уже сумели собрать немалое число учеников. Следующим шагом Ксеркс планировал нанять заколдованный автобус наподобие «Рыцаря», который будет собирать школьников по утрам и развозить по домам после учебы.

Остаток встречи не отложился в сознании. Выведенный из равновесия, Марволо проверил окклюментные щиты, но причиной беспорядка в мыслях не были пробившиеся к нему чувства сына. Может быть, ему стало легче демонстрировать эмоции не потому, что он лучше научился их играть. Может быть, он недооценил объем, в котором они вернулись. Но сейчас некогда было на этом сосредотачиваться.

Выстроив план действий и раздав приказы, Марволо отпустил всех домой, к семьям. Остался только Северус.

* * *

До сих пор шокированный недавними откровениями, Северус сделал то же, что в показанном мысленном образе: опустился на колени, дожидаясь расспросов.

— Вставай с пола, Северус, — сказал Темный Лорд без ожидаемой злости. — Под такой отчет понадобится огневиски.

Северус медленно встал, и они перешли в кабинет. Вскоре они сидели за столом со стаканами выдержанного огневиски.

— Спрашивай, Северус, или говори, как тебе потребуется. Ты, кажется, потрясен, — по голосу было слышно, что Лорд и сам сильно взволнован, и тот факт, что это можно было заметить, очень беспокоил.

— Директор говорил о хоркруксах. Объяснил в общих словах, что это такое. Назвал их «наизлейшей в мире магией». И утверждал, что вы, мой лорд, сделали их несколько, — он невольно сглотнул.

Стоило привыкнуть к обществу Темного Лорда, как вдруг становится известно, как тот выжил в ночь, когда погибла Лили. Разговаривать о раскалывании душ с человеком, который сделал это, причем неоднократно, казалось опасным и безрассудным. Когда тот кивнул и глотнул огневиски, Северус почувствовал, как отхлынула от лица кровь.

— Сделал, — вздохнул Темный Лорд. — Одна из моих величайших ошибок.

Северус отпил из своего стакана, пытаясь угадать настроение собеседника.

— Можешь подробнее рассказать, что известно старику?

Северус рассказал как мог точно:

— У Дамблдора был старый дневник и кольцо. Он заявил, что они были… и их уничтожили. Дневник уничтожил… Поттер. Кольцо — сам Дамблдор, несколько недель назад.

Темный Лорд кивнул, не отрывая взгляда алых глаз от стакана, который крутил в пальцах.

— Звучит достоверно. Дневник я создал первым. Генри уничтожил его, когда убил василиска. Уничтожение кольца — оно было для меня вторым — вызвало приступ во время встречи, где обсуждали проект Ксеркса. Он говорил что-нибудь еще?

Северус кивнул. Сколько еще продержится такое настроение? Что произойдет, когда оно закончится? Старые воспоминания всплыли в памяти — о наказаниях, которые применял человек, сидевший напротив за резным столом. Северус надежнее закрылся окклюменцией, дыша размеренно и ровно.

— Он предполагает, что вы хотели создать семь таких предметов. И… что сын Лили — один из них. Создан случайно в ту ночь восемьдесят первого, — он снова нервно сглотнул и задал вопрос, который весь день не давал ему покоя: — Пожалуйста, скажите, что такое невозможно, мой лорд. Умоляю вас.

— Не волнуйся, Северус. Ты видел, как я принес непреложный обет ему не вредить, — из сказанного не следовало, что подозрения Дамблдора ошибочны.

— Но этого же, разумеется, не может быть, мой лорд, — голос Северуса был таким умоляющим, что он мысленно поморщился, но по большому счету ему было не до этого.

Да, обет был принесен, но теперь возникло новое осложнение. Судя по услышанному сегодня, директор попытается сам убить ребенка, лишь бы избавиться от Темного Лорда. Похоже, он был готов на все ради всеобщего блага, которое так его увлекло.

— Я сейчас ищу способы извлечь осколок души так, чтобы не причинить моему сыну вреда. Этот осколок и стал причиной, из-за которой тебе пришлось учить его окклюменции. Я могу рассчитывать, что ты сумеешь защитить моего сына от нападений директора и его Ордена?

— Да, мой лорд. Если потребуется, я отдам за него жизнь.

Темный Лорд посмотрел на него долгим изучающим взглядом, а потом кивнул и сказал:

— Поклянешься на палочке не говорить о хоркруксах тем, кто еще не знает, и никому не рассказывать больше, чем им известно, за исключением меня, разумеется?

Северус положил палочку на ладонь и принес требующуюся клятву. Голова у него все еще кружилась. Вернувшись к себе, надо будет помедитировать, чтобы хоть как-то привести мысли в порядок.

Уже выходя из кабинета, он понял, что должен озвучить еще один вопрос — или, скорее, даже утверждение:

— Он действительно стал вам дорог, мой лорд?

— Ты думаешь, Северус? — Темный Лорд смотрел задумчиво, словно спрашивая, зачем на самом деле понадобилось такое спрашивать… утверждать.

Северус мысленно перебрал все случаи, когда видел, как Темный Лорд общался с мальчиком, как он реагировал на разные сведения относительно своего сына.

Он медленно кивнул, качнув темными волосами:

— Судя по тому, что я видел, да, мой лорд.

Он не стал дожидаться вопросов или возражений — развернулся и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

С той самой секунды, когда вернулся Темный Лорд, Северус знал, что его жизнь усложнится. Но никогда и ни за что он не мог представить, насколько. Дамблдор вдруг стал злодеем, Темный Лорд защищал ребенка, которого хотел убить, а Северус оказался меж двух сторон, и каждая тянула его к себе. И при всем этом надо было жениться.

Изумленно покачав головой, он вышел из здания и аппарировал к Хогвартсу. Он собирался принять теплую ванну и заняться медитацией, восстанавливая спокойствие.

* * *

Тот вечер многие провели в размышлениях. Все они думали о том, что директор Хогвартса открыл своему Ордену Феникса. Все чувствовали, что в противостоянии настал поворотный момент.

* * *

Немного придя в себя, Северус сел писать письмо Соне. Он хотел пригласить ее в театр или оперу в Лондоне. Он еще никогда не пользовался правом время от времени отпрашиваться на вечер, но сейчас, похоже, для этого появился повод.

Хорошо бы она согласилась — кажется, он действительно начинал испытывать к ней некоторые чувства. Он вполне мог вообразить себе жизнь с ней и даже детей. У них было много общих интересов, оба были практичны… похоже, у них могло получиться.

И хотелось надеяться, что это поможет отвлечься от странных вещей, происходящих вокруг и не имеющих отношения к приросту магического населения.

* * *

Марволо сидел в одной из гостиных Гриффин-хауза с чашкой горячего шоколада, рядом стояло блюдце с куском яблочного пирога. Он думал о переменах, которые принес этот день. Сколько людей узнало о хоркруксах? Дамблдор рассказал всему Ордену, и еще неизвестно, с кем поделился этой новостью каждый из его людей.

Надо было сообщить Генри об этих изменениях, пока он не узнал о них из другого источника. Им требовался более быстрый способ связи, чем письма. Уже собираясь писать, Марволо задумался, что можно сделать.

Может быть, связанные блокноты? Нет, это может вызвать дурные воспоминания. Все-таки мальчик сталкивался с его дневником. Придется изучить этот вопрос. Пока, наверное, быстрее всего будет отправить письмо с домовиком. Или снова вызвать Северуса, чтобы передал?

* * *

Ремус рассказал Сириусу, что сообщил им директор на собрании Ордена, и они надолго замолчали. Сириус ходил туда-сюда, Ремус сидел в кресле, безучастно наблюдая, как его друг стаптывает ковер.

Наконец Сириус развернулся на каблуках и подошел к другу. С решительным видом он заговорил:

— Я не знаю, что делать, Ремус. Но я не могу допустить, чтобы Гарри умер. Должен быть другой способ избавиться от куска души. Поможешь мне поискать его — порыться тут в библиотеке, прочесать ее как следует? Может, даже найдем способ проверить это заявление. Вдруг Альбус ошибся! — он всплеснул руками, и Ремус кивнул.

— Я помогу искать решение. Мне даже поверить трудно в такое — раздробить душу.

Они еще помолчали.

— И… пожалуйста, пригляди за директором. Может, это и нехорошо… но есть у меня предчувствие, что ради блага многих он мог бы убить Гарри сам.

Бледный Ремус только кивнул. В последнее время столько его убеждений было опровергнуто, что он уже не мог отмести мысль, что Альбус Дамблдор без промедлений готов пожертвовать одним человеком ради многих.