О пользе старых законов (джен)

Двадцать шестого сентября, за завтраком, Гарри получил письмо от Марволо, написанное, как обычно, витыми линиями змеиного. Пока его собратья по факультету ели, стараясь проснуться, он склонился над письмом и погрузился в чтение.

«Дорогой Генри,

после того, что ты вчера видел, я считаю нужным немного подробнее объяснить, что намереваюсь сделать.

Ты, безусловно, помнишь урок, который мы летом посвятили заклинанию верности Слизеринов? Именно его я использовал при создании темной метки, которую нанес всем своим последователям. При нормальных обстоятельствах такое заклинание должно было создать между вассалом и сюзереном связь, основанную на взаимных обязательствах.

Сейчас, вернув две самых крупных части своей души, я впервые смог почувствовать свой долг перед вассалами. Полагаю, раньше я не ощущал его, так как моя душа была слишком изуродована, что лишало меня способности что-либо чувствовать.

Этот долг вкупе с тем фактом, что беглецы оказались в этой ситуации исключительно из-за предпринятых мной действий и отданных мной приказов, побуждают меня им помочь. Принимая во внимание, что отрекшиеся от меня после той ночи сумели интегрироваться в общество и вести относительно нормальную жизнь, я надеюсь, что и те, кто побывал в Азкабане, смогут измениться.

Если у тебя есть предложение по тому, как они могут жить с пользой, я с удовольствием выслушаю.

Надеюсь, что ты свяжешься со мной через зеркало после уроков.

Марволо»

Гарри должен был согласиться, что, кажется, люди вроде Люциуса Малфоя сумели вести более-менее законопослушную жизнь, как только пропал Волдеморт. Он не знал, действительно ли они всегда следовали правилам, но если Малфой и продолжил пытать и убивать маглов, то об этом никто не узнал.

Так или иначе, Гарри понял, о чем говорил Марволо. Связь, созданная тем заклинанием, была двусторонней и отвечала за то, что сюзерен заботится о вассалах, награждая их за службу и защищая их.

До самого вечера каждую свободную минуту он потратил на то, чтобы обдумать эти новые сведения.

* * *

С тех пор дни потекли однообразной чередой. Каждый день Гарри звонил Марволо и Сириусу. Благодаря этому он узнал, что Марволо отлично провел время, зачаровывая с лордом Лестрейнджем автобус, который должен был отвозить в школу живших с семьями детей. А еще — что Сириус до сих пор сражается с библиотекой Блэков, разыскивая в семейных хрониках упоминания о родственниках-сквибах.

Кроме этих звонков, как правило, коротких, Гарри переписывался с крестным и опекуном. Сириуса больше интересовало, как проходят тренировки по квиддичу, а сам он в ответ слал смешные истории, найденные в хрониках — вроде инцидента с черничным пудингом, из-за которого пришлось ремонтировать гостиную целиком. Марволо же спрашивал про уроки и рассказывал о школе, которую строил лорд Лестрейндж при участии родителей Гермионы. Было странно так часто писать и получать письма, но Гарри это радовало.

А сейчас ему очень надо было хоть иногда радоваться. Эссе становились все длиннее и сложнее, уроки — все напряженнее и в плане теории, и практически… кроме защиты.

Эти уроки были испытанием в совсем другом смысле.

Амбридж не прекращала мелочные попытки вытащить Гарри на отработку. При этом главы, которые их заставляли читать, становились все скучнее, в эссе надо было писать, почему нельзя использовать магию — даже защитную, постоянно самодовольная Амбридж снисходительно улыбалась, разговаривая с ними, как с шестилетними, — все это вынуждало Гарри использовать навыки, полученные летом с профессором Снейпом, чтобы держать себя в руках.

Гриффиндорцы провели не один вечер в своей гостиной, ругая Амбридж и придумывая разные жуткие способы, которыми она могла исчезнуть из школы. Все знали, что профессора защиты дольше года не задерживаются, и, учитывая, что стало с предшественниками Амбридж (Квиррелл бесследно исчез, Локхарту стерли всю память, Люпина раскрыли как оборотня, Грюм год провел в заточении), любые варианты казались допустимыми.

Близнецы совершенствовали конфеты, с помощью которых можно было попасть в лазарет. Большинство гриффиндорцев побаивалось ими пользоваться, но занудные уроки Амбридж довели до того, что они готовы были рискнуть почти чем угодно.

Гарри был очень рад, что над ним перестали шутить. Он надеялся, что так теперь и будет.

Почти все время уходило на учебу. Половину вечеров он проводил с Луной и слизеринцами в библиотеке, работая над рунами и зельями. Иногда с ним приходила Гермиона — они с Дафной решали задачи по нумерологии. Кроме этого они почти ежедневно занимались в гостиной. Гарри сам не понимал, как не заметил раньше, как много учатся пятикурсники.

Однажды перед ужином состоялось примечательное событие — шахматный турнир. Он произошел в Большом зале, за столом Хаффлпаффа (под постоянным давлением Амбридж, обращавшейся со всеми одинаково — как с маленькими, границы между факультетами начали размываться), между Тео, Драко, Гарри и Роном. Они играли парами друг против друга, договорившись, что потом между собой сразятся победители.

Они быстро привлекли толпу молчаливых зрителей. Рон, разумеется, выиграл у Гарри, а Тео с трудом, но обошел Драко, после чего гриффиндорец и слизеринец сошлись в яростной битве. Пыль от разбитых фигур усыпала доску, а фигуры, не участвовавшие в пылу сражения, стучали маленькими мечами по маленьким щитам, производя неожиданный для их размеров шум.

Увы, они так и не узнали победителя: появился ужин, оборвав игру, и все разошлись по своим столам. Гарри, сев рядом с Роном, думал о том, что, может быть, его друзья с разных факультетов смогут из-за него не ссориться. Это было ненадежное перемирие — но тем не менее.

Два аврора, расследовавшие нападение на квиддичном поле, по-прежнему были в школе, но они, как правило, не попадались ученикам на глаза. Зато теперь все тренировки проходили под надзором Хуч, и это явно показывало, что, по мнению учителей, опасность еще не миновала. Авроры продолжали допрашивать учеников со всех факультетов. Ходила шутка, что они не хотят уходить из замка и нарочно не торопятся, чтобы подольше растянуть расследование.

Несколько раз в неделю «Ежедневный пророк» размещал новости о пожирателях смерти: какой-нибудь магл или волшебник сталкивался с ними на континенте. «Пророк» с удовольствием печатал все сплетни, что гуляли на этот счет, но английское волшебное общество в основном успокоилось. Всем стало ясно, что пожиратели сбежали из страны и не представляют непосредственной угрозы.

Гермиона, разумеется, захотела нарисовать карту Европы и отметить, куда беглецы направляются, чтобы предсказать их передвижения. Ее обескуражил Рон, заметив, что авроры уже должны были об этом подумать.

В общем, Гарри удивился, проснувшись однажды утром и обнаружив, что уже октябрь. Первый месяц пятого курса закончился.

* * *

Драко сидел между Теодором и Миллисент, а Винсент и Грегори — напротив них. Мальчишки в основном просто ели и пили крепкий чай, зато Миллисент весело болтала с сидевшей рядом Дафной. Была среда, пятое октября. В Хогвартсе было совершенно обычное утро.

Жизнь снова стала нормальной и скучной.

Ну, может, не совсем нормальной. Прошлым вечером Драко получил письмо от родителей. Этого письма он ждал с ужасом, стараясь забыть о том, что это происходит. Да и кому интересна половая жизнь родителей? Но, похоже, это все-таки произошло. Драко станет старшим братом.

Судя по улыбке, появлявшейся на лице Тео при упоминании ребенка, усыновленного лордом Ноттом (Драко так и не запомнил, как мальчика звали), быть старшим братом не так уж плохо. К тому же в усадьбе до сих пор жил эльф-нянька, так что всяких гадостей вроде смены подгузников от Драко не потребуется.

Но он все равно переживал, так что вертелся в постели полночи и теперь сидел невыспавшийся. Все, конечно, знали, что детей в семьях станет больше. Так приказал Темный Лорд. Помимо всякого, о чем Драко и остальные предпочитали не задумываться, шел еще и поиск изгнанных родственников. Насколько Драко знал, отец нашел не меньше пяти таких сквибов и отправил какого-то магла искать их следы в магловском мире.

Он взял кусок тоста и огляделся в поисках меда, заметил баночку возле второкурсников дальше по столу и уже хотел попросить ее передать…

Как вдруг двери в Большой зал открылись (ну, тут ничего особенного не было: почти каждое утро кто-то опаздывал) и вошли четверо в красной аврорской форме. Все с палочками в руках. Забыв про мед, Драко смотрел, как они идут вдоль занятых учениками скамей к столу, где сидели профессора.

Зачем они пришли? Нашли преступника, напавшего в сентябре? Но зачем идут к учителям, если арестовывать надо учеников?

По мере продвижения авроров разговоры в зале стихали, ребята за столами толкали соседей, обращая их внимание на четверку пришедших.

Профессора тоже смотрели на них, и директор встал и вышел из-за стола попривествовать авроров.

Кое-кто из сидевших далеко от учительского стола встал, стараясь высмотреть, что там будет.

— Кто-нибудь знал, что так будет? — шепнул Драко соседям, но нет, никто ни о чем не слышал. Вопросы зашелестели и дальше по столу. Но, раз даже Драко ничего от своего отца не слышал, то и другие, скорее всего, тоже ничего не узнали от родителей заранее. И это если старшие сами о чем-то догадывались.

Все смотрели, как директор с одним из авроров негромко обменялись парой фраз, после чего можно было наблюдать редкое зрелище: директор удивился. Еще более редкой картиной было наблюдать самодовольство на лицах всех четырех деканов разом.

Драко прищурился. Деканы явно что-то знали. Он еще не видел, чтобы Снейп и Макгонагалл сотрудничали.

От этих мыслей его отвлекло то, что один из авроров (наверное, старший на этом задании) обошел директора и обратился к кому-то за учительским столом. Драко с его места не было видно, на кого тот смотрит, но все стало ясно, как только аврор заговорил:

— Долорес Джейн Амбридж, вы арестованы за незаконное использование кровавого пера на несовершеннолетних. Сдайте палочку и проследуйте с нами в министерство, где вы будете ожидать суда, мадам Амбридж, — провозгласил он четким командным тоном. Его голос отлично был слышен по всему залу — ученики перестали перешептываться, как только услышали ненавистное имя.

Ведьма (как обычно, в розовом, так как она начисто была лишена чувства вкуса) возмутилась и закричала на авроров:

— Как вы смеете! Я Долорес Джейн Амбридж, первый заместитель министра! Сам Корнелиус назначил меня замещать должность профессора защиты! Поговорите с ним. Он сказал мне проследить, чтобы в школе больше не было таких проблем с дисциплиной! — под конец тирады лицо у нее стало некрасивого красного цвета, совсем не сочетающегося с розовой кофточкой и мантией.

— У меня есть приказ о вашем аресте, подписанный министром. Теперь будьте добры спокойно последовать за нами, или мы применим силу, — позы трех остальных авроров стали более угрожающими.

На миг Драко подумал, что она действительно уйдет с аврорами — было ясно, что этого не избежать. Но, похоже, она была другого мнения. Оттолкнув стул, она вскочила и побежала со всех ног (довольно медленно, как решил Драко) к учительскому выходу из зала — этой дверью еще пользовались в прошлом году во время турнира.

Как только Амбридж ударилась в бега, авроры стали действовать — они бросали ей вслед оглушающими, так что другим профессорам пришлось уклоняться. Одно из заклинаний попало Амбридж прямо в спину, швырнув лицом в пол.

И ученики всех факультетов встали и устроили бурную овацию.

Драко усмехнулся. Амбридж была самым ненавистным преподавателем за все то время, что он учился в Хогвартсе. А может быть, и за всю историю школы.

— Так быстро от преподавателей защиты мы еще не избавлялись, — заметил Тео.

— Кто займет ее место посреди учебного года? Как думаете? — спросила Дафна, глядя, как авроры левитируют Амбридж мимо столов и скрываются за дверью. Вокруг загудели разговоры — наверное, у всех возник тот же вопрос.

— Даже не знаю, Дафна. Но не стоит радоваться раньше времени. Еще есть шанс, что ее оправдают, — с преувеличенной неуверенностью сказал Драко, и остальные рассмеялись. Вскоре он и сам присоединился, не в силах больше сдерживаться.

Скоро у них будет новый учитель, если повезет — компетентный.

* * *

Альбус обернулся к своим подчиненным, гадая, не потерял ли он влияние и здесь. Казалось, что все они ожидали случившегося. Он обратился к Северусу — самому устойчивому из всех, благодаря его сильнейшему чувству вины — и сделал как можно более расстроенное лицо:

— Почему ты не сказал мне, что она применяла кровавые перья? Я бы что-нибудь сделал. Это же моя ответственность! — мысли так и метались у него в голове. Надо было сохранить власть… и найти замену Долорес.

Северус собирался ответить, но его опередила Минерва:

— Мы все знали. И договорились, что у Долорес слишком много… связей… в министерстве, а значит, предупреждать ее опасно. Если бы мы сказали тебе, ты обязан был потребовать от нее прекратить. И тем самым предупредил.

Было тревожно видеть, как кивнули остальные. Если они так и будут впредь работать сообща, он может потерять остатки контроля над происходящим. Этого нельзя было допустить, но совершенно неясно было, как именно выходить из положения.

Надо было связаться с членами Ордена в министерстве, чтобы быть в курсе всего этого балагана.

* * *

С трудом борясь со сном, они сидели и слушали, как очередной начальник отдела — вернее, в данном случае начальница — обосновывала, почему именно ее отделу в следующем году надо выделить больше средств.

У Марволо было ощущение, что он уже слышал все возможные аргументы как минимум по три раза. В такие моменты он немного тосковал по старым временам, когда все его мысли занимали убийства. Впрочем, это было не совсем правдой. Завоевывать мир силой тоже было утомительно. Вербовка, планирование нападений, шантаж… Все это тоже тяжелый труд, но хотя бы по большей части не скучно. Не так, как здесь. Это заседание сводило Марволо с ума, распаляя желание приложить кого-нибудь круцио, чтобы сбросить напряжение. Теперь понятно было, почему Люциус и остальные ждали заседания с таким "энтузиазмом".

Решив, как собирается голосовать, он дальше не слишком внимательно слушал, что говорила ведьма. Потом ее сменила молоденькая девушка, которая, прежде чем заговорить, нервно разгладила мантию. Она едва успела приступить к объяснению, почему именно ее отделу нужно больше средств (она была там главой и в то же время единственной сотрудницей — отдел занимался чем-то связанным с искусством), как вошел аврор и, торопливо подойдя к мадам Боунс, что-то настойчиво зашептал ей на ухо.

Лорды и леди, включая Марволо, посмотрели на него, оставив бедняжку ораторшу сверкать на них сердитыми взглядами за такое неуважение.

Мадам Боунс кивнула секретарю, и тот передал верховному чародею записку. Последний встал и постучал молотком, привлекая внимание.

— Нам потребуется прервать обсуждение бюджета ради срочного суда над Долорес Джейн Амбридж, обвиняемой в пытках нескольких несовершеннолетних волшебников в школе чародейства и волшебства «Хогвартс», — произнес он мрачно и достаточно громко, чтобы все слышали.

В зале тут же поднялся ропот, и секретарю потребовалось несколько раз хлопнуть палочкой, чтобы Аббот мог продолжить. Марволо с удовлетворением наблюдал за разразившимся переполохом. Он, разумеется, знал о предстоящем аресте, но не думал, что так быстро дойдет до суда. Любопытно, что могло ускорить процесс? При обычных обстоятельствах обвиняемому давали несколько дней на общение с адвокатом, сбор доказательств и построение стратегии защиты. Разумеется, ДМП тоже использовал это время с пользой, но в первую очередь оно нужно было обвиняемому.

— Помощница министра Амбридж настояла на срочном суде, так как желает быстро решить это дело, предотвратив распространение слухов и клеветы. Мы соберемся после короткого перерыва, в соседней комнате будет накрыт чай и закуски. Возвращайтесь через полчаса, — еще удар молотка, и члены Визенгамота встали, собираясь в компании, оживленно переговариваясь об этом интересном повороте дел.

Марволо тоже встал и потянулся. Чего Долорес Амбридж собиралась добиться быстрым судом? Не думала же она, что министр ее прикроет? Он нашел взглядом Фаджа — тот в своей некрасиво-сливовой мантии стоял рядом с мадам Боунс и внимательно слушал. Вид у него был бледный и подавленный: он не походил на человека, готового прийти на помощь союзнику.

Последователи, безусловно, поддержат Марволо — он уже рассказал всем о том, что они с наследником обнаружили в Хогвартсе. Лорды и леди, склоняющиеся к светлым взглядам, точно не одобрят пытки, тем более — пытки детей. Можно было не сомневаться, что ведьму ждет Азкабан, если не немедленный поцелуй дементора.

Есть и пить не хотелось, так что Марволо решил заняться тем, что планировал на конец заседания. Он быстро нашел крестного своего сына среди тех, кто поддерживал Дамблдора, и двинулся к нему через толпу.

— Лорд Блэк, разрешите вас на минуту, — окликнул он, не обращая внимания на подозрительные взгляды окружающих. Кое-кто выглядел даже оскорбленным, но у Марволо не было времени ждать, пока они договорят. Лучше оставить время про запас, чтобы успеть все спланировать.

— Зачем, лорд Слизерин? — недоверчиво прищурился Блэк.

— Я хотел бы поговорить с вами о Генри, — Марволо вежливо проигнорировал его тон. — Может быть, найдем место потише?

Подозрительность на короткий миг сменилась тревогой, а потом все скрылось за нейтральной маской:

— В таком случае… следуйте за мной, — лорд Блэк развернулся, извинился перед собеседниками и пошел к нишам, устроенным вдоль стен.

Дойдя до места, Марволо набросил чары приватности и, повернувшись к Блэку, сделал глубокий вдох, готовясь к ожидаемому возмущению:

— Полагаю, никто не отводил Генри на могилы его родителей, — лицо Блэка стало злым, он напрягся, и Марволо поспешил договорить, пока его не прервали: — Приближается годовщина их гибели, и, думаю, он хотел бы их навестить. Так как мне, разумеется, предлагать подобное неуместно, я спрашиваю вас, лорд Блэк, не могли бы вы сопроводить Генри к могилам его родителей.

Другой волшебник выглядел теперь растерянным, и Марволо стало легче. Ему не нужен был скандал посреди палаты Визенгамота. Блэк немного расслабился.

— Я не говорил об этом Генри. Думаю, ему проще будет принять это предложение от вас, лорд Блэк. — Тот молчал, и Марволо поторопил его: — Что скажете?

Анимаг передернулся, словно собака, отряхивающая от воды шкуру, и уронил руки:

— Наверное, вы правы, Гарри там никогда не был. Да и я тоже… Упомяну об этом и провожу его, если захочет. В этом году получается вторник…

— Об этом я позабочусь. Я собирался попросить освободить его от уроков на этот день и, может быть, на следующий.

Блэк задумчиво кивнул и обвел взглядом зал:

— Кажется, они почти закончили готовиться. Я сообщу вам, если Гарри решит посетить могилы родителей.

— Хорошо, — согласился Марволо и снял чары.

Убрав палочку, он вернулся на свое место. Интересно было, как пройдет суд.

* * *

Обычно сливовая мантия казалась Корнелиусу слишком плотной и жаркой, хоть ему и нравился цвет (он вообще любил сочные, насыщенные цвета, вроде ярко-зеленого подаренного ему несколько лет назад котелка). Но сейчас ему было зябко.

Он сжал переносицу. Мысли разбегались, останавливаясь на каких-то незначительных глупостях: похоже, он слишком разволновался и хотел уйти от реальности. Корнелиус с усилием вернулся к важному.

Долорес умудрилась попасть в очень сомнительное положение. Если свидетельства, только что предоставленные Амелией, истинны (а так и должно было быть, Амелия всегда была крайне дотошна в таких вопросах), Долорес уже не спасти.

Они говорили о проблемах с дисциплиной в школе. Вернее, говорила Долорес, а он поддержал, вспомнив, с каким жаром возражал ему Гарри Поттер по делу Блэка и после турнира Трех волшебников. Конечно, теперь было понятно, что мальчик был прав, но тем не менее непочтительность к взрослым он проявил. А раз один из учеников так себя ведет, с чего думать, что другие лучше?

Но пользоваться на отработках кровавыми перьями? Тут Долорес определенно хватила через край. Дело было серьезное, и Корнелиус ожидал быстрого решения. Марволо со своим блоком (стоило тому добиться оправдания, как вокруг него сплотилось большинство консерваторов) вполне могли поступить решительно, так как Долорес была их политическим противником. А лорды и леди более либеральных взглядов, разумеется, согласятся. Они не одобряли телесные наказания в любом виде и пару десятилетий назад запретили их в школах. Редко случалось, что два противоположных блока сходятся во мнении, но, похоже, такой момент настал.

Амелия, готовясь объявить начало суда, заняла место, где обычно сидел верховный чародей. Корнелиус снова вернулся мыслями в настоящее: чем Долорес может оправдаться? Как ему самому избежать обвинений?

Придется разорвать с ней все отношения. Иначе никак. От ее влияния в определенных министерских кругах толку больше не будет, а в изменившемся политическом климате ее падение легко может сбросить и его. Было поразительно наблюдать, как повлияло на обстановку вступление лордов Слизерина и Блэка.

Продумав план, Корнелиус перевел взгляд на Амелию.

— Леди и лорды Визенгамота, Долорес Джейн Амбридж находится здесь по обвинению в пытках нескольких учеников, — глава ДМП взмахнула палочкой, и свиток с информаций, собранной деканами школы, стал копироваться; новые экземпляры разлетались членам суда. — В этих свитках перечислены собранные доказательства, заявления учеников и их профессоров, а также ссылки на соответствующие законы.

По всему залу зашуршали, разворачиваясь, пергаменты. Корнелиус даже не стал читать: ему хватало сведений, полученных от Амелии. Долорес уже сидела в кресле посередине комнаты, меж двух авроров: прямая, как доска, сложив на коленях руки. Если бы Корнелиус знал ее хуже, он бы не догадался, насколько она нервничает. Наверное, мрачные взгляды, которые слали ей все вокруг, все-таки подействовали.

— Так как мадам Амбридж настаивает на срочном разбирательстве, мы немедленно услышим сообщение аврора, ведущего расследование, после чего мадам Амбридж выскажется в свою защиту — она отказалась от адвоката. Аврор Праудфут, начинайте, пожалуйста.

— Благодарю, мадам Боунс, — аврор сделал легкий поклон и обратился к лордам и леди (судя по настроению последних, шансов у Долорес было не больше, чем у снежинки против адского пламени): — Лорды и леди Визенгамота! Несколько недель назад четыре декана Хогвартса сообщили о подозрении, что один из сотрудников школы пытает учеников во время отработки. Мадам Помфри, школьная медсестра, провела освидетельствование — сведения об этом также есть в документах — и установила, что на нескольких учениках всех факультетов было неоднократно использовано кровавое перо.

Снова зашелестели пергаменты.

— Так как написать что-либо длиннее подписи таким пером болезненно, крайне маловероятно, что ученики делали это по своей воле.

Корнелиус видел, как Долорес поджала губы; кое-где в зале закивали.

— Выписка из реестра отработок показывает, что все эти ученики хотя бы единожды были на отработке у Долорес Амбридж. У каждого из тех, кто был на этих отработках, есть следы темного воздействия.

Новые кивки. Долорес смотрела на Праудфута, прищурившись — она явно не была с ним согласна.

— У учеников, как правило, нет доступа к кровавым перьям, так как их используют только в Гринготтсе и министерстве для подписания наиболее важных договоров. Как вы можете видеть по фамилиям, никто из перечисленных учеников не связан непосредственно с этими организациями.

Невольно заинтересовавшись, Корнелиус развернул свой свиток и проверил имена учеников, давших показания. Сразу стало ясно, о чем говорил аврор: все это были фамилии, не известные в их обществе. В качестве опекунов указаны были маглы, почему, собственно, деканы и получили разрешение провести опрос и медицинский осмотр. Маглорожденные и магловоспитанные. Ах, Долорес, зачем ты это сделала?

— Одну из учениц нашли непосредственно после отработки с отметинами от многочисленного применения кровавого пера. Ей незамедлительно занялась медсестра, — Праудфут говорил все по памяти, расправив плечи и спокойно держа свиток с текстом в опущенной руке — само воплощение уверенности. — То, что мадам Амбридж оказала сопротивление при задержании, на мой взгляд, лишний раз доказывает ее виновность.

Он замолчал. Встала Амелия:

— Будут вопросы к аврору Праудфуту? — деловито и властно спросила она собравшихся.

Одна из ведьм подняла палочку, и ей дали слово:

— Кто нашел упомянутую ученицу, аврор Праудфут?

Прежде чем тот успел ответить, поднялся лорд Слизерин:

— Я и мой наследник обнаружили ее у класса защиты, недалеко от кабинета профессора защиты. Она плакала, поэтому я отвел ее в лазарет, а мой сын тем временем нашел профессора Снейпа.

Было задано еще несколько маловажных вопросов. Корнелиус не вмешивался, оставаясь на заднем фоне.

Затем пришла пора говорить Долорес. Она встала, стараясь казаться выше, чем есть. Это всегда казалось Корнелиусу странным: сам он вполне спокойно относился к тому, что большинство знакомых превосходят его в росте.

— Меня назначили на должность профессора защиты от темных искусств, так как нынешний директор не сумел в срок найти нового преподавателя. Министр выразил уверенность в моих способностях улучшить учебный план по предмету, который преподается последние десять лет. Он упомянул о сложностях с дисциплиной и почтением, которые заметил среди учеников, и я видела то же самое, а потому поставила своей целью преподать детям это крайне важный в жизни урок: уважать тех, кто нас старше и кто исполняет роль власти, — она слащаво улыбнулась — ее речь встретили молчанием, и она обрела уверенность. Корнелиус был уверен, что она совсем неверно поняла потрясенную тишину и сочла отсутствие вопросов признаком согласия.

— Я уверена, что все вы согласились, что особенно упрямым детям недостаточно таких мер, как ручной труд — это самый распространенный вид отработок, как я узнала от своих коллег. Мой метод уже дал большие результаты и позволил мне достичь почтения и послушания на уроках.

Шокированно моргая, Корнелиус глядел, как Долорес со всех ног мчится к пропасти. Он прослушал несколько вопросов, очнувшись, только когда обратились лично к нему:

— Я действительно назначил мадам Амбридж, — глаза у нее расширились — она заметила, что он от нее дистанцируется, — на должность в Хогвартсе. Мы в самом деле несколько раз говорили о непочтительности, которую я замечал в последние годы. Но я никогда не одобрял пытки в качестве метода воспитания! Я возмущен, что человек, которого я, казалось бы, знал, сотворил такое отвратительное дело, — Корнелиус говорил размеренно, лишь слегка позволяя себе продемонстрировать разочарование и ужас, словно хотел скрыть эти чувства.

Похоже, у него получилось разорвать с Долорес все связи. И следующие ее действия только помогли ему в этом — она вскочила с перекошенным лицом, залившись краской:

— Это ты сказал, что доверяешь моему мнению, Корнелиус! Сказал, что не сомневаешься в моих воспитательных методах! Ты не можешь бросить меня гриндилоу!

Один из стоявших рядом авроров оглушил ее. Зал смущенно притих при виде такого безобразия, и решение вынесли быстро и без фанфар. Никто не проголосовал в ее защиту; даже те, кто политически ее поддерживал, не посмели выступить на ее стороне.

Ее приговорили к десяти годам Азкабана и левитировали прочь до того, как она очнулась.

У Корнелиуса шла кругом голова. Ему еще не доводилось видеть, чтобы суд проходил настолько стремительно — даже в лихорадочные, полные хаоса дни после войны с Тем-Кого-нельзя-Называть. Но Долорес сама напросилась. Пожиратели смерти соглашались на адвокатов и, как правило, не пытались защищаться самостоятельно, а ДМП стремился узнать как можно больше о том, кто что сделал и кто из пропавших мертв, так что суды порой тянулись по несколько дней.

Вполуха слушая, как аврор просит разрешения допросить нескольких учеников в Хогвартсе под веритасерумом, Корнелиус размышлял, кого теперь посылать в Хогвартс. Ему очень хотелось иметь в замке своего человека и быть в курсе событий. Альбус был слишком уж скрытен. Министр перебирал имена, сортируя по вероятности, что кандидат согласится, по надежности и по прочим показателям; тем временем лорд Слизерин предложил китайское заклинание правды в качестве альтернативы — оно не принуждало отвечать, но определяло ложь.

Остаток совещания по финансам решили перенести на другой день, и все засобирались домой. Корнелиус, почти ни на кого не обращая внимания, пошел к себе в кабинет, занятый мыслями о том, чтобы под носом у Дамблдора посадить в школу нового профессора.

* * *

Перед сегодняшней встречей Соня с особенной тщательностью подбирала наряд. Она увидела, как Северус вошел в «Три метлы» и огляделся, ища ее. Стоило ему ступить через порог, как она заметила, как он напряжен. Раньше он всегда так держался, когда заходил в магазин с каким-нибудь заказом, но за последние несколько встреч Северус стал вести себя спокойнее и раскованнее — ну, насколько это было для него возможно в людных местах.

Что же случилось? Соне казалось, что у них все идет хорошо. И как только его темные глаза нашли ее, она поняла, что именно в этом и дело. Все шло хорошо, а значит пришло время переходить к новому уровню отношений. Она знала, что Северус — человек очень последовательный. Не только в работе с зельями — во всем.

Она улыбнулась ему, глядя, как он идет к ее столу. Встала и, взяв неуверенно предложенную для приветствия бледную руку, чуть потянула его к себе и чмокнула в щеку. Потом отпустила и отстранилась, улыбаясь еще шире:

— Как приятно тебя видеть, Северус. Ты уже ел или присоединишься ко мне?

Он еле заметно улыбнулся в ответ и кивнул:

— Присоединюсь, Соня. Я был рад сбежать хотя бы на один вечер от бесконечной детской трескотни, так что ушел из замка еще до ужина.

Они поговорили немного о повседневном — о пренеприятнейших ошибках на уроках зелий и самых дурацких вопросах, которые успели задать посетители аптеки с их прошлой встречи. Они сделали заказ у подошедшей Росмерты, дождались своей еды и были на середине ужина, когда Соне, наконец, надоело эта прерываемая моментами натянутости осторожность, и она решила поступить прямо и совершенно не по-слизерински. Для движения вперед их отношениям требовался толчок.

Она положила ладонь на его руку и почувствовала, как он вздрогнул.

— Северус, почему ты так нервничаешь? Пожалуйста, расскажи, — мягко, но твердо сказала она, почти требуя ответа.

Было видно, как он собирается с силами. Северус сделал вдох, успокаиваясь, и заговорил, глядя на заказанную ими бутылку красного вина:

— Мне нравится, как развиваются наши… отношения. Но прежде чем мы двинемся дальше, тебе, вероятно, хотелось бы больше узнать о… моем прошлом, — он замолчал и сделал глоток из своего бокала.

Соне стало легче на душе. Это они не обсуждали, но кое-что она уже знала. Ободряюще улыбнувшись, она заговорила, не дав ему продолжить:

— Ты о том, как работал на Альбуса Дамблдора перед концом той войны? — с намеком сказала она и, когда Северус вскинул на нее растерянный взгляд, улыбнулась снова.

— Ты знаешь? — только и прошептал он.

— Не скажу, что знаю все, — она покачала головой. — Но некоторое — да. Знаю то, что есть в открытых источниках. Как только отец узнал, что мы не собираемся ограничиться обычным флиртом, он постарался найти все возможные сведения, чтобы подтвердить или опровергнуть слухи о тебе. И этими сведениями он поделился со мной.

Северус медленно кивнул, видимо, укладывая это в голове.

— И тебя не смущает, что я входил в ту организацию, пусть даже в качестве разведчика?

— Ну… сейчас ты мне нравишься такой как есть. То, чем ты занимался в молодости, не так уж важно. Но мне интересно: отец сказал, что ты до сих пор поддерживаешь связь с лордом Слизерином. Многие из его заказов предъявляют те же требования к качеству и изготовителям, что и ты.

Этот разумный вывод, сделанный исключительно по заказам на ингредиенты зелий, заставил Северуса усмехнуться. Он вынул палочку и что-то наколдовал — кажется, какой-то вид чар приватности (Соня достаточно часто видела подобное, чтобы опознать движение).

— Ты права. Я делаю зелья для лорда Слизерина. Вернув тело, он связался со мной — ему нужен был мастер зелий, которому можно было доверять. Видишь ли, волшебник, готовивший зелье для ритуала воскрешения, умудрился его испортить. Это было крайне любопытно. Ошибок было столько, что получившееся тело было в лучшем случае гуманоидным. Но при этом и полной неудачи не случилось. От такого испытания было невозможно отказаться.

Соня внимательно слушала, радуясь тому, как сверкают его глаза при рассказе об этой сложной задаче — возвращении лорду Слизерину нового, человеческого тела. Ей интересно было больше узнать о составе зелья, созданного Северусом, но она удержалась от вопросов — пока были темы поважнее.

— Но я отвлекся. С тех пор я готовлю целительные зелья для него и его сына.

Соня сузила глаза. Это было не все. Она видела заказы и большую часть из них собирала сама. Ингредиенты и их количества не соответствовали тому, что могло потребоваться для лечебных зелий на двух человек.

— Поймала меня, — улыбнулся Северус. — Всегда глядишь в суть. Мало кто из волшебников на это способен, — он ласково пожал ее руку.

Немного смущенная, что недоверие было видно по ее лицу, Соня объяснила, что вызвало у нее сомнения:

— Я разбираюсь в зельях, Северус. Может быть, я и не в состоянии получить мастерство, так как магии во мне нет, но я знаю теорию! — ей всегда нравилось, как он признавал ее познания в этой области. Остальные их клиенты, стоило им узнать, что она сквиб, тут же решали, что ее взяли исключительно за способности к бухгалтерии.

— Он дал мне исследовательский проект. И еще есть одна идея, над которой я работаю. Он спонсирует мои исследования, — глаза у Северуса снова засверкали.

— Так слухи не врут? Он был проклят и вернул разум, лишившись тела?

История была настолько невероятная, что все ее знакомые и посетители сошлись на мысли, что изобретать подобную просто глупо, так что это, наверное, правда. Сама она пока не могла определиться. Может быть, Северус знает больше.

Взяв вилку и нож, он задумался над вопросом; Соня тоже вернулась к еде. Ее яблочный крамбл был так хорош, что жалко было оставлять хоть крошку.

— На самом деле, лорд Слизерин ведет себя не так, как Темный Лорд до… падения, — с запинкой, негромко сказал Северус. Он говорил так, словно взвешивал каждое слово. — Он напоминает волшебника, о котором рассказывали старшие… соратники. Умного, обаятельного, хитрого политика.

— А его политические цели? Пока он, кажется, работает над отменой регистрации оборотней. Во всех источниках говорится о крайней сосредоточенности на идее «чистокровности», и я сомневаюсь, что этим дело заканчивается, — Соня покрутила вилкой, подавшись вперед и не сводя с собеседника пристального взгляда.

— Судя по тому, что он мне поручил исследовать… Его беспокоит демографическая обстановка в магической Британии.

Снова наступило молчание. Соня припоминала заказанные ингредиенты, пытаясь угадать, над каким зельем Северус работал. Семена граната, афанес арвенсис, монаший перец… Глаза у нее расширились:

— Ты работаешь над зельями фертильности?

Северус негромко рассмеялся (ей еще редко доводилось слышать его смех) и кивнул:

— В некотором роде. Первое зелье уже на фазе испытания. Его начинал создавать еще Салазар Слизерин. Мне кажется, ему помешало недостаточное знание о репродукции человека, о менструальном цикле… — он сбился и, кажется, даже покраснел, но потом собрался и продолжил как ни в чем не бывало: — Оно позволяет двум волшебникам завести ребенка с помощью суррогатной матери. А еще я начал работу над зельем, которое определяет вероятность, что у пары будут здоровые, обладающие магией дети. Я надеюсь, что даже самых закоренелых поборников чистоты крови это заставит пересмотреть свои взгляды.

Он говорил с тихой настойчивостью, но смотрел теперь только в свою тарелку, отодвигая горошек вилкой на одну сторону.

Почему у него такой… унылый, удрученный вид? Он же явно любит свою работу. А может быть, дело не в самих зельях. В чем-то другом, но близком.

Соня, доедая десерт, взглянула на дело шире, перескакивая от одной мысли к другой. Что, связанное с названными зельям, могло Северуса огорчить? Может быть, он хотел спросить, хочет ли она детей от него?

Да ладно! Это просто нелепо. Нет, они, конечно, прекрасно подходят друг другу в плане академических интересов, им нравятся одни и те же книги, спектакли и музыка. Чувство юмора у них сходное. Но до брака и детей еще далеко. Очень далеко. Надо идти постепенно, шаг за шагом, а не прыгать через несколько ступенек.

Она попыталась взяться за вопрос с разных сторон, но вывод каждый раз получался один и тот же. Северус хотел узнать, согласна ли она завести с ним детей. И у него точно были для такого вопроса серьезные причины — он не стал бы спрашивать просто так, даже не подумал бы об этом.

— Почему ты считаешь, что должен спросить прямо сейчас? — произнесла она наконец, как будто этот вопрос случайно пришел ей в голову.

Северус поднял взгляд от почти опустевшей тарелки, потер переносицу. В мягком свете таверны он выглядел не таким бледным. Когда он заговорил, стало ясно, что он без труда проследил ход ее мыслей:

— По нескольким причинам. Важнейшая состоит в том, что я ограничен во времени. — Он сложил на столе руки и прямо посмотрел на нее: — Тебе известно, как раньше называлась организация, о которой мы говорили? Какое сперва носила имя?

Сведя брови, Соня напрягла память, припоминая разрозненные сведения, переданные ей отцом.

— Что-то насчет сезонных праздников… нет, не помню.

— Вальпургиевы рыцари. Мне кажется… упоминание рыцарей не было случайным, — он поймал ее взгляд, словно ждал, когда она сама догадается, поймет, чего он не договаривает. Словно ходил вокруг темы, о которой ему не давала говорить клятва.

Клятва… и рыцари, как он сказал, имеют значение. Она протянула руки, сплелась с ним пальцами, стараясь стать ближе, и мысленно прошла по оставленной им путеводной нити.

В детстве Соня любила слушать сказки о Мерлине и Авалоне. В них было много волшебных подвигов, доблести, сражения со злом… и рыцарей. Рыцарей, клявшихся служить королю или младшему сюзерену.

— Ты вассал? — это имело смысл, но выводы… выводы ошеломляли.

— Сам точно не знаю. Магия метки уникальна — или, по крайней мере, неизвестна мне… но напоминает о старых преданиях. То ли такая связь и была целью, то ли получилась непредумышленно… но она есть. И его действительно тревожит, как мало стало детей, как сократилось наше число из-за развязанной им в прошлом войны. Он призывает всех либо создавать семьи, либо увеличивать их, — Северус замолчал, легкими прикосновениями лаская ее руки.

Несколько позабавленная тем, что он не может действительно выразить это вслух — спросить, готова ли она на семью и детей, пойдет ли замуж, если он попросит, — Соня опустила взгляд на их соединенные руки. Все слухи, все рассказы, что она о нем слышала, стоя за прилавком аптеки, собирая заказы и принимая плату, сходились на том, что Северус не из тех, кто выражает положительные чувства, и не заходит дальше вежливого равнодушия. Страх быть отвергнутым не позволял ему спросить ее прямо.

И потому она задумалась, чего хочет от жизни и чего просит Северус, постаравшись на время отложить чувства в сторону. Их любовь пока была только нежным ростком, который еще не обязательно расцветет. Но если все остальное получится, брак по расчету — не худшая судьба.

Когда-то ей хотелось глубже погрузиться в исследование зелий, но потом стало ясно, что она сквиб и ей не суждено получить мастерство. Пришлось выбрать запасной вариант и получать знания, работая в магазине после того, как отец состарился. Северус, хоть и прославился дурным характером, был признанным мастером, и он любил обсуждать с ней теорию зелий и собственные идеи. Выйдя за него замуж, она станет даже ближе к мечте, чем надеялась раньше. Это был аргумент за.

Воспитанная в мире волшебников, Соня во многих аспектах его полюбила. Время, проведенное в магловской школе и университете, этого не изменило. Она не рассталась бы с магией, даже если бы это стоило ей жизни. Она всегда сознавала, что после смерти отца может окончить свои дни проституткой в Лютном — магазины, которыми управляли сквибы, быстро разорялись или их продавали. Если Северус станет ее мужем, она может остаться работать на прежнем месте, назначив его формальным владельцем. Это тоже аргумент за.

Было очевидно, что Северус хотел детей — неважно, только по приказу или искренне, — как и она. Она не надеялась найти в мужья волшебника и не слишком хотела тащить в свой мир магла, а потому успела смириться с судьбой. Раз или два она встречала другого сквиба и начинала было надеяться, но каждый раз оказывалось, что встреченный мужчина, не выдержав предубеждений и жалости, уходил в магловский мир. С Северусом у нее будут желанные дети, и вырастут они в мире, который она любит, несмотря на все его недостатки. Может быть, они даже будут обладать магией. Еще пункт за.

Она ласково улыбнулась Северусу: тот становился все тревожнее с каждой минутой, что она тратила на размышления. Он ответил ей дрожащей улыбкой, ожидая решения.

Видела она и минусы. Выйдя за Северуса, она станет женой бывшего пожирателя смерти — или даже просто пожирателя смерти (в глазах тех, что считает, что бывших в таком деле не бывает), человека во всех отношениях неприятного. Некоторые будут жалеть Северуса из-за жены-сквиба — те, кто считает, что она недостаточно для них хороша, что сквибы — это позор, от которого надо избавиться и забыть о нем. А некоторые будут его хвалить, что пожалел ее и позаботился, словно она инвалид, не способный прожить без чужой помощи. Криво улыбнувшись, она решила, что последние — худшие из всех. Но такое она уже слышала не раз. Выйдя за Северуса, она обретет возможность защититься от них, доказать, что все они заблуждались. Общественное мнение нельзя было назвать однозначным аргументом против.

Тот факт, что Северус до сих пор был связан с человеком, известным как лорд Слизерин, был серьезнее. Северус так и не сказал прямо, был ли тот до сих пор темным волшебником, но и отрицать этого не стал. Возможно, сам пока не разобрался точно, что будет делать. Хитрый политик, значит? Такие способны на многое, если захотят, например, провести нужный закон. Некоторые брали взятки, шантажировали, даже убивали. Соня не сомневалась, что многие из министерских чинов делали это (может быть, за исключением убийств), и даже маглы, занятые на том же уровне власти. Часто ли ей придется взаимодействовать с лордом Слизерином? Вряд ли, наверное, и уж точно не на том уровне, что требуется от вассалов…

В конце концов, на ее — их — повседневную жизнь это не слишком повлияет, решила она и, взглянув на Северуса, озорно улыбнулась:

— Я рассчитываю, что ты обратишься к моему отцу как полагается. И хочу красивое кольцо.

Он по-совиному моргнул, и она рассмеялась, а потом вдруг оказалось, что они оба стоят и он ее обнимает.

— Я обещаю, Соня: ты никогда об этом не пожалеешь.

* * *

Северус возвращался в замок как во сне. Он был помолвлен. Она ответила «да» на вопрос, который он так и не задал.

Он был уверен, что она откажет, и приготовился к этому. Ждать, пока она закончит все обдумывать, было просто пыткой. А потом она ответила, и он словно попал на небеса. Даже смешно, в какой хаос может превратить его эмоции такая вещь, как брак.

Размышляя, кому сообщить о решении Сони первым — своему лорду или ее отцу, он зашел в пустой вестибюль. Давно уже миновал отбой, и все ученики и профессора разошлись по своим комнатам.

Повернув к лестнице в подземелья, Северус заметил директора — тот спускался к нему, явно намереваясь поговорить.

— Директор, — Северус поприветствовал его небольшим кивком, немного замедлив шаг, но продолжая идти в прежнем направлении.

— Добрый вечер, Северус. Ты поздно, мой мальчик.

Северус мысленно закатил глаза, услышав за этой парой слов одновременно упрек и вопрос.

— Я встречался в Хогсмиде с другом. Аврора была извещена о моем отсутствии, старосты тоже знали. Я полагал, что отбой не распространяется на профессоров, директор.

Старик согласно склонил голову:

— На самом деле, я хотел спросить, известно ли тебе что-нибудь о беглецах на континенте. И о том, можешь ли ты пока занять место нашего отсутствующего профессора.

Вздохнув, Северус повел его в свою гостиную — пересказывать ту информацию, которой ему разрешили делиться. Быть ненастоящим двойным агентом оказалось проще, чем он думал.