О пользе старых законов (джен)

Утром в четверг, шестого октября, по всем факультетским столам пролетела новость о срочном суде и десяти годах приговора. Об этом стало известно благодаря слухам и письмам из дома, полученным прошлым вечером. Все гадали о том, кто станет новым профессором, когда тот появится и кто будет его до этого момента замещать.

Из-за того, что Амбридж оказалась в тюрьме, Гарри стал легче относиться ко всему этому безобразию. Ему больше не придется постоянно терпеть ее издевательства, и, может, получится научиться на уроках чему-то полезному. Он вместе с остальными нетерпеливо ждал «Ежедневный пророк», чтобы прочесть отчет о суде (Марволо с начала октября оплатил ему подписку).

Сова принесла необычно плотный сверток, и сразу стало понятно, что простой статьей об Амбридж дело не ограничилось. Гермиона, сидевшая напротив, торопливо развернула свой экземпляр; Рон едва успел спасти тарелку сосисок, чтобы ее не накрыла колдография министра Фаджа.

— Смотрите! — воскликнула Гермиона. — Министр провел пресс-конференцию. Он уже нашел нового профессора… — она вдруг замолчала и погрустнела.

Гарри только-только пересчитал страницы — все первые шесть были посвящены «Фиаско Амбридж», как озаглавила Скитер статью с первой полосы.

— В чем дело, Гермиона? — проще было спросить, чем прочесть самому. Хоть он и стал намного лучше учиться, Гермиона все равно читала — и будет читать — намного быстрее.

— Смотрите, кого министр Фадж назначил на эту должность, — она развернула газету так быстро, что стоявший рядом кувшин с молоком покачнулся. Симус еле успел его поймать, не то был бы мокрым. — Уилберт Слинкхард! — ей это явно не нравилось.

Рон и Гарри озадаченно переглянулись.

— Эх вы! Помните тот дурацкий учебник, который навязала нам Амбридж? Уилберт Слинкхард — его автор! Если он будет учителем, мы подготовимся к СОВ не лучше, чем с ней! — она была возмущена, что ее друзья так медленно соображают, а еще — что их будет учить автор книги, которую она, да и все, в общем-то, ругали при любой возможности.

Рон застонал и шлепнул себя по лбу:

— Уж лучше бы Снейп.

Гарри фыркнул, просматривая заголовки, и поднял на него слегка насмешливый взгляд:

— А кто это такой рыжий и на тебя похожий с утра жаловался в гостиной, что защиту будет вести профессор Снейп?

Рон показал ему язык, и все трое рассмеялись, слегка разрядив атмосферу. Гарри сложил газету так, чтобы можно было читать за едой.

— Рано отчаиваться, сперва посмотрим, какой он учитель. По крайней мере, Амбридж больше не будет, — он пытался говорить уверенно, но раз этот тип написал такую книгу… разве может он быть нормальным учителем?

Он прочел статьи об Амбридж — ее детстве, карьере, законах, над которыми она работала в последние годы. В одной из статей был комментарий министра: он утверждал, что никогда бы не подумал, что «его любезная подруга Долорес» так превратно поймет слова о дисциплине в Хогвартсе. Благодаря летним урокам он заметил, как министр изо всех сил старается дистанцироваться от той, что грозила его положению. Фадж был все тем же скользким политиком, с которым Гарри познакомился летом после второго курса. Тем самым, кто прикрывал факт, что Гарри сбежал из дома, чтобы добиться расположения публики после того, как из Азкабана сбежал Сириус.

Доев овсянку, он налил себе еще сока и перешел к сводке со вчерашнего суда. Скитер тщательно подчеркнула тот факт, что это лорд Слизерин обнаружил, что «учеников пытают на отработках», и известил учителей, а еще то, что он отвечал на суде, ускорив процедуру.

Опять Гарри не знал, что и думать. Марволо поступил, как обещал — мало кто из взрослых на его памяти так делал. Дурсли точно ни разу не давали повода ими гордиться. Гордился Гарри своими родителями — когда Сириус рассказывал истории времен их учебы. И теперь он чувствовал нечто похожее. Он гордился, что Марволо отправил Амбридж в тюрьму.

Можно ли гордиться человеком, который стольких убил? Сделал столько зла? Который и теперь прятал беглых преступников? Наверное, можно гордиться отдельным его хорошим поступком. Уже не первым, если считать еще школу-приют, где могли жить неблагополучные дети.

А что до беглых преступников… тут уж точно не Гарри разбрасываться обвинениями. Все-таки он и сам помог Сириусу сбежать, хоть и был уверен, что тот невиновен.

Покачав головой, он решил, что лучше пока об этом не задумываться, и включился в оживленный разговор, который шел за столом (не обращая внимания на Маклаггена, целовавшегося с однокурсницей неподалеку; вот серьезно, без таких зрелищ они бы как-нибудь обошлись).

— Ой, смотрите! — воскликнула Парвати, показывая на двери.

В Большой зал вошел волшебник — пожилой, судя по тому, что его волосы, забранные в хвост, были седыми.

— Похоже, мы не будем первыми, у кого проведет урок новый профессор, — сказала Гермиона остальным пятикурсникам, смотревшим, как тот идет к учительскому столу.

Оставшееся до уроков время они выясняли, у кого будет этот первый урок и кого потом допрашивать в гостиной насчет преподавательского стиля профессора Слинкхарда.

— Как думаете, он спросит эссе, которое Амбридж задала? — спросил Рон, когда они уже уходили.

За столом рассмеялись, и гриффиндорцы затеяли спор, что лучше — делать домашку сразу или тянуть до последнего.

— Только зря стараться, раз ее уже нет, — сказал кто-то, и Гермиона, разумеется, не могла не вмешаться — она заявила, что учителя не так часто пропадают, чтобы от этого подхода была польза.

* * *

Северус смотрел, как второй день подряд посреди завтрака открываются двери Большого зала. На статью в газете он взглянул только мельком, не желая портить аппетит писаниной мисс Скитер, и потому оказался один их первых, кто заметил старого волшебника.

Итак, это, скорее всего, новый профессор защиты от темных искусств. Темный Лорд, вероятно, захочет как можно больше узнать о человеке, который будет обучать мистера Слизерина. Особенно если учесть, что предшественница сегодняшнего гостя пытала учеников на отработках.

Попивая кофе с медом, он наблюдал, как мужчина подошел к ним. Директор его приветствовал и быстро создал дополнительное кресло за столом.

— Мистер Уилберт Слинкхард, полагаю?

Тот кивнул и, заняв свое место, с легкой улыбкой оглядел стол, изучая ассортимент.

— Верно, директор. Думаю, Корнелиус сообщил, что попросил меня преподавать в Хогвартсе? — голос у Слинкхарда был мягким и непримечательным, как и сам волшебник. Северуса немного покоробило от этой излишней мягкости.

— Нет, — покачал головой Альбус. — Видимо, не успел. Когда вы можете начать?

— Преподавать? Сегодня же. На выходных надо будет посмотреть учебные планы, но вести уроки я могу начать в любой момент, — он пожал плечами, и директор задумчиво кивнул.

— Аргус обязательно вам все покажет. А пока, — директор обвел стол широким жестом, — позавтракайте с нами.

— Очень щедрое предложение, директор. Но, боюсь, должен отказаться. Международные портключи всегда плохо влияли на мое пищеварение. Пока ограничусь чашкой чая.

Северус пока не понял, как изменится динамика взаимоотношений среди преподавателей, но ясно было, что без изменений не обойдется. Каждый из профессоров защиты привносил в Хогвартс что-то новое. Хуже всех был Локхарт, но Амбридж почти от него не отставала. Может быть, на том же уровне встал бы и фальшивый Грюм, но сейчас, когда Северус знал, что это был Бартемиус младший, его отношение изменилось — он испытывал невольное уважение за то, как тот сумел целый учебный год успешно изображать перед всей школой бывшего аврора.

Любопытно было, как все обернется теперь.

* * *

Днем Гарри встретился в библиотеке с Луной и Тео — они хотели подготовиться к контрольной по рунам, которая должна была быть на следующей неделе. С утра по всей школе носились слухи про нового профессора, но немногочисленные гриффиндорцы, успевшие побывать у него на уроках, мало что смогли рассказать.

Тем, кого ждал ТРИТОН, профессор разрешил задавать вопросы, когда узнал, что они почти ничего не выучили с предыдущим преподавателем.

Третьекурсники сказали, что тот был поражен, обнаружив, что учебник, написанный им как ознакомительное пособие для детей младше одиннадцати, используется в школе. После этого он задал им составить список всех известных им магических созданий и указать, что они о них знают.

Эти обрывки информации давали повод надеяться, что профессор Слинкхард не ограничится теорией, как Амбридж, но и не гарантировали, что на уроках защиты понадобятся палочки.

Гермиона заметила, что еще в этот день был урок у первокурсников Слизерина и Рейвенкло, и Рон послал Гарри на разведку к товарищам по учебе.

Они уже сидели за их обычным столом: Луна — с мечтательным видом, а Тео что-то писал на листе пергамента.

Они тихонько поздоровались (мадам Пинс никогда не стеснялась выгонять тех, кто слишком шумел), и Гарри занял свое место и вынул из сумки учебник и конспекты.

— Тебе уже проверили последний перевод? — почти шепотом спросил Тео.

— Угу, — Гарри поставил по правую руку чернильницу, — высший балл. Спасибо еще раз за помощь.

— Не за что, Генри. Рад помочь, — Тео улыбнулся и продолжил писать письмо.

Довольно долго они работали в тишине. Гарри тренировался писать новые руны, чтобы рука к ним привыкла. Наконец он как можно небрежнее задал волновавший его вопрос:

— Что ваши первачки говорят про нового профессора? Интересно, насколько он лучше жабы.

— Им не очень понравилось, — пожал плечами Тео. — Говорят, практики совсем не было, так что большинство думает, что он такой же.

Луна убрала назад волосы, сколола узел палочкой и покачала головой:

— Нашим первокурсникам урок понравился. У них был долгий разговор об истоках насилия и о том, как оно связано со страхом неизвестности. У нас в башне многие ждут не дождутся, когда можно будет поговорить с профессором Слинкхардом. Любопытно, встречал ли он бундящих шиц? Люди вроде него должны их привлекать.

— То есть, скорее всего, будет давать в основном теорию, но не так унизительно, как Амбридж? — разочарованно подытожил Гарри.

— Похоже, — так же огорченно кивнул Тео. — Я читал его книгу. Раз он считает это нормальным введением в предмет, то вряд ли мы будем отрабатывать заклинания друг на друге. Может, уговорим его дать потренироваться на манекене, чтобы хоть как-то подготовиться к СОВ.

Гарри грустно вздохнул и снова взялся за перо.

— Будем надеяться.

Но можно было предполагать, что уроки лучше не станут. Хорошо, конечно, что Амбридж убрали — Слинкхард вряд ли станет пытать учеников. Но лучше было бы, если преподаватель у них был вроде Ремуса.

* * *

Оставшись последней в аптеке вечером в пятницу, Соня начала традиционный обряд подготовки к закрытию. Подмела полы, расставила по местам банки и бутылки, прибрала мелочь и прочее. Это успокаивало; Соня всегда занималась этим перед тем, как запереть двери.

Звякнул дверной колокольчик, оповещая, что в ее владения вторгся поздний посетитель. Поставив бутыль мышиной крови на полку рядом с желчью броненосца, Соня пошла обратно к прилавку.

Когда она вышла из-за стеллажа, заполненного разнообразной корой, то увидела у полки с готовыми зельями пожилую женщину в старомодной магловской одежде, прикрытой пыльно-розовой мантией. Старушка что-то искала.

Улыбка, которая не покидала Соню с момента помолвки, стала шире.

— Миссис Фигг, чем могу помочь? — спросила она, подойдя.

— Соня! — воскликнула покупательница и с ласковой улыбкой обернулась. — Чудесно выглядите, милая! Как вы?

— Замечательно, миссис Фигг. Как идет разведение низлов?

Светские беседы для владельца магазина были обязанностью. Надо было показать, что тебе не безразличны покупатели, но при этом не затронуть ничего важного. Соне больше нравились клиенты, которые предпочитали деловой подход. Такие, как Северус.

— Все так же, все так же. Мистер Тиблс что-то распереживался. Хочу дать ему успокоительного. В «Волшебном зверинце» просят двойную цену за флакон, но если я куплю один у вас и разведу водой, получится в три раза больше и два раза дешевле!

Старушка-сквиб всегда волновалась из-за таких вопросов: она могла часами болтать про предполагаемых жуликов. Так что Соня взяла бутылочку успокоительного из аккуратного ряда и пошла к прилавку. Покупательница, не замолкая, шла следом со слегка помешанным видом.

— Вы выглядите необыкновенно счастливой, дорогая мисс Джиггерс. Неужели нашли, наконец, своего единственного? — глаза миссис Фигг засверкали. Соня знала этот блеск: он всегда был предвестником того, что ее попытаются с кем-нибудь свести (свидания, получавшиеся в результате, всегда выходили очень неловкими).

— Разумеется, нашла, — ответила она, спасаясь от грозящего сводничества. А еще ей просто хотелось поделиться новостью со всем миром. Она действительно была счастлива от того, что в ее жизни появится Северус.

— О! И кто же он, скажите? Кто-то из знакомых мне сквибов? Магл?

Вот свидетельство положения, в котором находился их мир: миссис Фигг сразу решила, что Соня нашла мужчину, не владеющего магией. Что волшебник бы ей не заинтересовался. И то, что сама Соня изначально думала о мужчинах без магии, демонстрировало, как крепко пустило корни это предубеждение.

— Он волшебник. Я много раз встречала его здесь, в аптеке, — Соня продолжала улыбаться, но, упаковывая флакон, мысленно подготовилась к реакции, которой в будущем можно было ожидать ото всех.

— Волшебник? — с сомнением переспросила миссис Фигг. — Будьте осмотрительнее, дорогая. Дай волшебнику волю, и он вас использует! — она погрозила пальцем и забрала покупку.

— Не волнуйтесь, миссис Фигг. Он достойный человек. Хороших вам выходных.

Было видно, что слова Сони старушку не убедили, но хватало того, что Соня сама знала, о чем говорит: Северус Снейп был очень достойным человеком. Мужчиной, с которым она собиралась прожить жизнь.

Улыбаясь, как Чеширский кот, Соня закрыла дверь, повернула ключ и ушла в заднюю комнату — подсчитывать и убирать выручку.

* * *

Вечером, покончив с уроками и отработками (проклятые близнецы Уизли попались за зельеварением в пустом кабинете; итог был предсказуем), Северус через камин сообщил директору, что вечером уйдет встретиться с друзьями. Это была условная фраза, означавшая у них деятельность пожирателей смерти. В последнее время она соответствовала истине. Северус видел в этом иронию: директор предполагал, что это будет хорошим прикрытием для неприятных встреч и рейдов, которые, как он ожидал, предстоит посещать Северусу.

Он быстро сменил плотную учительскую мантию на более удобную и легкую и взял небольшую упаковку с зельем, приготовленным для Нарциссы. Сегодня он хотел поговорить с Люциусом, а значит, можно было заодно отдать и его заказ.

Взмахом руки подманив к себе плащ, Северус вышел из комнаты и направился к выходу из замка. Ученики прыскали в стороны при его приближении. Он решил дойти до ворот на дороге к деревне: лучше аппарировать оттуда, чтобы директор не попытался отследить его перемещения.

Развернувшись на месте, он появился уже у ворот усадьбы. Защита здесь стояла крепкая, и аппарировать на территорию могли только члены семьи да еще те, для кого был настроен особый допуск — например, Темный Лорд. В случае масштабных событий гости прибывали камином в особую комнату, которую открывали только в эти дни. Но сейчас была самый обычный вечер самой обычной октябрьской пятницы (погода, кстати, стояла сырая и неприятная), так что пришлось пройти по долгой дороге до главных дверей.

По крайней мере, ему не требовалось ждать, пока кто-то из эльфов откроет ворота: это небольшое послабление давалось всем, кто носил темную метку. Насколько Северус знал, это изменение внес Абраксас Малфой, и Люциус так и не придумал, как заделать эту дыру в защите, не взламывая систему целиком. Сейчас это стало весьма полезно, но было время, когда Люциус немало шумел по этому поводу и из-за невозможности обратиться к специалисту.

Размышляя об этом, Северус дошел до дома. Один из домовиков впустил его внутрь. Не обращая внимания на болтовню мелкого создания (Северус не переносил, как отвратительно те обращаются с грамматикой, и подозревал, что в его присутствии эльфы нарочно еще сильнее коверкают язык), он тем не менее проследовал за ним к знакомой уютной гостиной, которой семья пользовалась, когда не принимала посторонних.

— Северус! Как мило, что ты зашел, — поприветствовала его Нарцисса. Она сидела с ногами на софе: в руке книга, рядом — чашка чая, судя по запаху, с имбирем. Она вдруг посерьезнела: — С Драко все хорошо?

— Не о чем волноваться, Нарцисса, — заверил ее Северус, вынимая из глубокого кармана упаковку зелий. — Я хотел поговорить с Люциусом и подумал, что можно заодно принести его заказ.

Широко улыбнувшись, Нарцисса отложила книгу на столик, поднялась и пошла ему навстречу.

— Ты спасаешь мне жизнь, Северус. С подходящим зельем для желудка мне станет намного лучше. Спасибо! — она, улыбаясь, взяла коробку и, наскоро извинившись, исчезла из комнаты.

— Спасибо, — с чувством сказал Люциус, как только его жена ушла достаточно далеко.

Северус невольно рассмеялся.

— Погоди, Северус, вот начнешь по-настоящему выполнять приказ нашего лорда, тогда и оценишь как следует свои зельеварческие навыки, — Люциус погрозил пальцем все еще усмехающемуся другу и пошел к бару у невысокого книжного шкафа.

Пока он разливал им напитки, Северус отдал плащ эльфу, терпеливо ожидавшему у двери, и выбрал себе кресло.

— О чем ты хотел поговорить, Северус? Ты не часто приходишь во время учебного года, — Люциус передал ему бокал с янтарным выдержанным виски и сел напротив.

Оттягивая момент, Северус сделал глоток и подумал, как лучше подойти к теме. Он уже не раз возвращался к этому вопросу с тех пор, как директор отпустил его на спонтанное свидание с Соней, но так и не придумал, как избежать подтрунивания, которое обязательно начнется, как только Люциус узнает, в чем дело. Но обратиться было просто больше не к кому — никто, кроме разве что Темного Лорда, не знал о его тайне и не обладал при этом достаточным чувством вкуса.

Что ж, делать нечего: лишнее ожидание приведет только к тому, что насмешек станет больше.

— Мне нужен твой совет, — сказал Северус как можно спокойнее, помогая себе навыками в окклюменции.

— В чем? — Люциус попивал свой виски с самым расслабленным видом, но Северуса было не обмануть. Он знал, что говорит с прирожденным слизеринцем — тот не мог упустить такую возможность. Если кто-то просит у тебя совета, пусть даже друг, это всегда возможность получить материал для шантажа, знание и, в любом случае, шанс получить власть в любых отношениях.

— О том, где купить качественное кольцо. Цена не слишком важна, но хорошо было бы иметь хороший выбор.

Обдумав обычай помолвочных и обручальных колец, Северус пришел к выводу, что надо выбрать не что-то особенно дорогое или, наоборот, дешевое: главное было не произвести впечатление на общество, а порадовать Соню.

— Для мужчины или женщины? — Люциус приподнял светлую бровь.

— Для женщины, Люциус, не строй дурака, — сегодня настроения для игры в слова не было.

Теперь пришла очередь Люциуса веселиться.

— Не кипятись, Северус. Я не стану тебя дразнить… особенно сильно, — он усмехнулся. — Ты, наверное, и не предполагал, что так выйдет, а ведь я за многое должен с тобой рассчитаться. И планирую полностью вернуть долги.

Он рассмеялся вслух: Северус, застонав, уронил голову, занавесив лицо волосами. Разумеется, он помнил, о чем идет речь. Когда Нарцисса была беременна Драко, Люциус часто становился жертвой ее переменчивого настроения, в итоге оказываясь удобной целью для подшучивания и двусмысленных комментариев.

— Я знаком с будущей невестой? — спросил Люциус. В глазах у него был опасный веселый блеск.

— Возможно, — только и ответил Северус. Он не собирался давать сведения просто так.

Люциус опять засмеялся:

— Северус, брось, незачем скрытничать. Твой талант в зельях в ближайшие месяцы сбережет мой рассудок.

— Ты редко бываешь в аптеках, так что вряд ли с ней встречался, — Северус немного расслабился.

— Так она мастер зелий? Признаю, никогда не обращал особого внимания на специалистов в этой области. Но представить тебя с ведьмой, не интересующейся зельями, я не могу.

К его удивлению, Северус вдруг снова подобрался.

— Прости, — сказал он, вставая и ставя на стол почти нетронутый бокал, — но, судя по всему, нашему лорду надо меня видеть.

Люциус тоже поднялся:

— Я пошлю рекомендации совой. Не стоит заставлять его ждать.

Они коротко попрощались, и Северус, покинув обширную усадьбу, аппарировал туда, куда звала метка.

* * *

В одной из мастерских штаба пожирателей смерти стояло три ванны с омерзительной смесью крови, костей и мяса — в основном свиного, но также туда были добавлены разные магические травы и части тел других животных. Каждую окружал рунический круг. Как только их активировали несколькими каплями крови тех, чьи копии нужны были Марволо, начался процесс формирования тел.

Не так много существовало способов заставить мир поверить, что его последователи мертвы, не убивая их по-настоящему. Без настоящих трупов все они были не слишком эффективны. Пришлось раскопать старый ритуал, который он однажды изучал, обдумывая способ воссоздать собственное тело, если когда-нибудь это понадобится. Но он отказался от этого способа, как только он узнал, что такие тела никогда не смогут носить в себе душу. Их даже нельзя было оживить для физического труда. Единственное, на что они годились — обманывать поисковые заклинания, зелья и тому подобное.

Он никогда не задумывался всерьез, зачем вообще кому-то понадобилось создавать тела, нужные только, чтобы лежать и быть на кого-то похожими. Но теперь ритуал оказался полезным: после того, как тела претерпят соответствующий урон, из них получатся правдоподобные трупы.

Тщательно вымыв руки горячей водой с душистым мылом, Марволо перешел в свою лабораторию и коснулся палочкой стоявшей на столе фигурки рассерженной кобры.

Вызвав Северуса, он принялся готовить ингредиенты для одного из обезболивающих зелий. Попытки поглотить хоркрукс так часто упоминавшимся методом — искренним раскаянием в убийстве, понадобившемся для его создания — шли плохо. В результате Марволо регулярно страдал от острой головной боли, и нужные зелья быстро подходили к концу.

Он нарезал ромашку, когда дверь открылась, явив Северуса. Тот сделал два шага внутрь и опустился на колени в подобающем приветствии.

Не отвлекаясь, Марволо сразу обратился к нему (он не намеревался его надолго задерживать):

— Встань, Северус. Я хотел узнать, как идут дела с оборотным. И вот еще новый список лечебных зелий от целителя Гринграсса.

Северус шагнул к столу, взял лежавший на стопке книг свиток и бегло его просмотрел. Марволо заметил и быстрый взгляд, брошенный на зелье, с которым он сейчас работал. Марволо усмехнулся про себя, гадая, что мастер зелий подумал насчет такого вторжения в его владения.

— Если вам нужно зелье от головной боли, мой лорд, я с радостью его изготовлю, — и в голосе, и в темных глазах была осторожность: Северус опасался, что Темный Лорд негативно отнесется к тому, что подвергают сомнению его действия.

Прогнав легкую улыбку, Марволо уменьшил огонь под котлом.

— Я знаю. Но меня интересует не столько результат, сколько процесс — это успокаивает, — если головные боли не прекратятся, это зелье закончится уже к следующей неделе, но это уже другой вопрос. — Итак, оборотное?

— Оборотное зелье будет готово по графику, мой лорд, — Северус, кажется, собирался что-то добавить, но Марволо это было не настолько интересно, чтобы задать вопрос.

Он помедлил. Это было ново. Раньше он либо не замечал, что ему хотят что-то сказать или о чем-то спросить (так как не различал едва заметных признаков этого), либо игнорировал чужую неловкость как нечто неважное, считая, что и так знает, о чем другие думают (он надеялся, что чаще так и было). В прошлом он просто без задней мысли воспользовался бы в похожем случае легилименцией.

Медленно моргнув, Марволо вдруг понял, что не делал подобного с тех пор, как заставил Северуса снять щиты. Как… странно.

Закатив глаза, он стал мешать зелье, следуя инструкции, много лет назад заученной наизусть.

— Не беспокойся, Северус. Малькольм пристально следит за тем, как я пользуюсь обезболивающими. Хватит с меня одной няньки. — Отмахнувшись от попытки извиниться, он сменил тему: — Расскажи, какие есть правила, чтобы забрать ребенка с уроков по семейным делам. Я хотел дать Генри время отдохнуть от одноклассников в день смерти его родителей. И лучше подготовиться заранее, чтобы директор этому не помешал. Или он в прошлом уже делал подобное для Генри?

— Насколько мне известно, нет, мой лорд. Мальчик посещал в этот день пир и уроки.

Пока готовилось зелье, они обсуждали тонкости хогвартской бюрократии: когда можно отпроситься с уроков, что нужно для разрешения покинуть территорию с кем-либо кроме законного опекуна и тому подобные вещи, о которых Марволо никогда прежде не задумывался.

* * *

Джин вся была в предвкушении. Волнуясь, она снова заглянула в зеркало в спальне. На нее каждый раз нападало такое настроение, когда они ходили с Гермионой на магическую улицу в Лондон закупаться к школе.

После того, как обнаружилось, что дядя Фабиана — волшебник (к тому же довольно состоятельный), они стали ближе к магическому миру. Пропасть, грозившая разделить их с Гермионой после ее поступления в Хогвартс, перестала увеличиваться. Джин была этому очень рада.

Сегодня Ксеркс хотел показать им с Фабианом школу, основанную в память о покойной сестре. Джин взглянула на часы: он должен был зайти через пару минут и переместить их в школу чем-то под названием «портключ».

— Дорогая, ты все? — окликнул снизу Фабиан. Судя по голосу, ему тоже хотелось поскорее на экскурсию.

— Иду!

Даже смешно. Она чувствовала себя девчонкой, собравшейся в парк аттракционов, и спустилась с такой поспешностью, что муж весело заулыбался.

— Не отрицай — тебе тоже не терпится! — фыркнула она.

Он рассмеялся, но его прервал звонок в дверь.

Фабиан пошел открывать. На пороге стоял Ксеркс Лестрейндж, сияя улыбкой, которая делала его намного моложе. Сегодня он был в довольно обычном на вид костюме, хотя Джин уже доводилось видеть его в традиционном для волшебников наряде. Он заходил к ним наложить защиту из-за сбежавших из тюрьмы преступников (в том числе его собственных сыновей). Тогда он заверил, что на них вряд ли нападут, но лучше перестраховаться.

— Джин, Фабиан, доброго дня! А день-то и правда прекрасный. Рад, что могу показать вам школу до начала занятий в понедельник. Любопытно, что вы о ней скажете.

Он вошел, и Фабиан прикрыл дверь. Ксеркс достал колечко тонкой веревки и снова улыбнулся:

— Это портключ, которым мы воспользуемся. Все очень просто. Беремся одновременно, потом я произношу кодовую фразу и активирую магию, которая и переместит нас в нужное место. Ощущение своеобразное, надо к нему привыкнуть. Слышал, его сравнивали с вихрем. Я бы посоветовал закрыть глаза и подготовиться к жесткой посадке. Первые несколько раз никто не может устоять на ногах, — еще одна ободряющая улыбка.

Джин накинула плащ. На солнце было еще тепло, но в тени и на ветру — прохладно. Они вместе взялись за веревочку, кивнули Ксерксу, и тот сказал:

— Отправление.

В животе, где-то за пупком, странно дернуло, и Джин втянуло в водоворот энергии, швыряя то на мужа, то на пожилого волшебника. Уже через миг она почувствовала, что ее ноги коснулись твердой поверхности. Колени у нее подкосились, и она, тяжело дыша, села на пол. Это было… нечто.

— Вы целы? — спросил Ксеркс. Он стоял, героически сдерживая сверкающее в глазах веселье.

Фабиан только хмыкнул и встал, помогая подняться жене.

— «Надо привыкнуть» — это слишком мягко сказано. Есть вообще комфортные способы магического перемещения? Гермиона рассказывала про летучий порох, но говорила, что там тоже крутит.

Ксеркс погрустнел и несколько смущенно ответил:

— Ну, пожалуй, большинству удобнее всего может показаться полет на метле в хорошую погоду.

Супруги не нашлись, что на это ответить, и все трое пошли смотреть территорию и здания.

На Джин школа произвела впечатление. Классы были готовы и снабжены качественной прочной мебелью и учебными пособиями. В библиотеке, хоть и небольшой, был широкий ассортимент книг — как магических, так и нет, художественной и научной литературы, классики и современных авторов. Спальни для детей-сирот и тех, кого брали под опеку другие семьи, были красивыми и уже частично использовались. Дети разных возрастов играли во дворе, занимались в гостиной, читали и веселились.

Джин и ее муж тем временем задавали вопросы, накопившиеся с прошлой встречи. В основном их интересовали обычаи, принятые у волшебников: то, что те до сих пор пользовались перьями и пергаментом, их праздники, работа судебной системы. О многом надо было спросить. Легко можно было заметить, что свою любознательность Гермиона унаследовала от родителей.

Когда пришло время обеда, они зашли в столовую; на стол было накрыто с помощью магии домовых эльфов. Джин и Фабиан уже много о них слышали от дочери. Судя по всему, в Хогвартсе несколько сотен таких созданий занимались поддержанием порядка и работали на кухне. Гермиона сравнивала их положение с рабством и планировала всех освободить. У Джин не было подобной уверенности, но она видела, как велик вклад домовиков в функционировании школы.

За едой Фабиан наконец решился задать вопрос, который беспокоил их с женой довольно давно — с тех самых пор, как Гермиона рассказала о стремительном усыновлении Гарри человеком, которого тот даже не знал.

— Ксеркс, нас еще интересует, как ваше законодательство регулирует усыновления, — он покрутил ложкой, намекая на не пристроенных детей вокруг. — Гермиона рассказала об усыновлении Гарри, и мы не могли заметить, насколько процедура отличается от того, что принято в нашей… культуре.

Ксеркс, отпив воды, вопросительно склонил набок голову:

— Чем отличается? Поясните, если можно. Признаюсь, я не слишком интересовался этой стороной вопроса. Весь этот бюрократический кошмар взвалил на себя Лондон.

Джин фыркнула: да, бумажки никому не давали спокойно жить. Есть магия, нет магии — неважно, бюрократы найдутся везде.

Понимающе кивнув, Фабиан опустил ложку:

— Ну, там предполагается несколько собеседований, посещение домов. Право усыновления редко дают одиноким людям, обычно выбирая супружеские пары. Изучается финансовое состояние потенциальных родителей, наличие судимостей, психическое здоровье, здоровье в целом… Это сложный процесс. А если дети достаточно взрослые, то учитывается и их согласие.

Ксеркс кивнул, возвращаясь к супу:

— Да, звучит сложно. У нас все куда проще. Все мы в довольно близком родстве друг с другом, и при этом очень важно сохранять семейные тайны и магию. Потому чаще всего дети оказываются под опекой родственников. Могу предположить, что несколько десятилетий назад в магловском мире дела обстояли похоже. Мой школьный друг остался сиротой и жил в приюте в магловском Лондоне. Он как-то сказал мне, что о тех, у кого не было родни, до совершеннолетия заботилась церковь. Давала базовое образование и тому подобное. Он обрисовал довольно мрачную картину, — он говорил тяжелым тоном, судя по всему, вспоминая своего несчастного друга.

— Насколько мне известна история образовательных учреждений, могу согласиться, что не так давно дела обстояли плохо, — сказала Джин, не вполне довольная услышанным. — Но чем так важно родство? Важно настолько, что у Гарри даже не спросили мнения? Мне так показалось, он не хотел, чтобы его усыновляли. И Гермиона ужасно беспокоилась.

Джин и Фабиан заметили, что Гермиона что-то от них скрывала. Что-то важное, как они решили, но, учитывая, что у них не было возможности как-либо повлиять на происходящее в магической Англии (профессор Макгонагалл объяснила им еще при первой встрече, что у них там почти нет прав), они решили довериться дочери. Если она решила что-то скрыть, пусть так и будет. Ей все-таки уже шестнадцать. Еще год, и в своем мире она официально будет считаться взрослой.

Угадывать чувства Ксеркса было непросто, но Джин заподозрила, что ему почему-то неудобно обсуждать эту тему. Обычно он отвечал гораздо быстрее.

— Каждый род со временем вырабатывает свои формы магии. Например, некоторые наследственные способности, такие, как метаморфомагия и возможность ей управлять. Я нашел несколько упоминаний о том, что в моем роду усыновляли детей с талантом к рунам и чарам, так как они считаются нашей специальностью. — Он помедлил, размышляя. — Я знаю, это трудно принять. Но род Слизерин считался вымершим. Сама эта фамилия не появлялась уже много лет. Но дар говорить со змеями всегда считался его особенностью. Любой, кто им обладал, считался членом этой семьи, и только в этой семье знают об этой способности все. Надо войти в нее, чтобы полностью овладеть этим даром. Я, например, не знаю о нем никаких подробностей, а спрашивать о подобном — верх грубости. Потому всегда было традицией отдавать детей под опеку тем семьям, с которыми связаны их способности, — он слегка пожал плечами, не зная, что добавить.

— Значит, для вас важны традиции? — риторически спросила Джин.

— Они эффективны для сохранения знания и способностей. Но, возможно, пришло время сменить подход. В этой школе будут по-новому относиться к детям, родившимся без доступа к магии. Может быть, это изменит отношение к детям в целом.

После обеда они обошли остальные здания, поговорили с персоналом, и Ксеркс сопроводил их домой. Было приятно участвовать в жизни мира их дочери. А может быть, и сами волшебники задумаются о правах детей. Надо же с чего-то начинать.

* * *

Суббота. Наконец-то!

Завтрак прошел оживленно, курсы постарше — от третьего и дальше — предвкушали поход в Хогсмид, первый в этом учебном году. Младшие радовались, что на время весь замок будет принадлежать только им — и гостиные, и любимые местечки, обычно занятые старшими.

Гарри слушал, как строят планы его друзья. Рон собирался посетить «Сладкое королевство» и «Зонко» и закупить кучу сладостей и навозных бомб. Гермиона хотела проверить книжный, а еще ей, разумеется, нужно было купить пергамент, перья и чернила. Еще она хотела взять с собой камеру и пофотографировать друзей в деревне, чтобы потом показать снимки родителям.

Позже они вышли из башни, снаряженные зимними пальто, шарфами и шапками. День был хмурый: повезет, если не начнется дождь.

Гарри на неделе несколько раз говорил Рону, что его везде будет охранять как минимум один человек. Но он так и не решился сказать, что Марволо решил сам его сопровождать. Может, попробовать подойти к теме исподволь?

— Гермиона, что твой дядя решил насчет безопасности? — наверное, это был довольно изящный способ поднять тему, но пока неизвестно, как он сработает с Роном.

— Дядя Ксеркс сегодня показывает моим родителям свою школу. В понедельник там начинаются занятия. Они в таком восторге! Но из-за этого сам он прийти не сможет. Он сказал, что с тобой будет твой опекун. Видимо, нам можно будет составить тебе компанию? — она покосилась на Рона, выдав этим свое беспокойство.

— За тобой весь день будет таскаться он, Гарри? — нахмурился Рон.

Гарри кивнул, опасаясь его реакции. И, наверное, по нему это было заметно, если судить по взволнованным взглядам Гермионы и тому, что Рон помрачнел еще сильнее.

— Не повезло тебе. Даже представить не могу, чтобы со мной в Хогсмиде были мама или папа.

Такого Гарри не ожидал.

— Ты же понимаешь, что если я с тобой пойду, то и он тоже? — спросил он, аккуратно уточняя, сознает ли Рон, что весь день с ними проведет тот самый человек, что создал овладевший Джинни дневник.

— Угу, — Рон состроил рожицу, — просто не буду обращать на него внимания. — Он помолчал, скривился снова, порылся в кармане и вытащил варежки. — И зачем он сам идет? Почему охранников каких-нибудь не послал?

Пока Рон не перешел к перечислению подходящих, по его мнению, кандидатов в охрану, Гарри тоже поморщился:

— Ну, в тот раз на Косой аллее с нами были Крэбб и Гойл старшие…

Рон демонстративно содрогнулся:

— Точно. Эти не лучше, наверное.

Гриффиндорцы и ученики Рейвенкло дошли до вестибюля. Слизерин и Хаффлпафф почти одновременно с ними стали выходить из подземелий.

Гарри высмотрел темно-зеленый плащ опекуна неподалеку от приметной клетчатой мантии профессора Макгонагалл — она проверяла разрешения от родителей. Он протерся поближе и услышал конец разговора Марволо с деканом:

— Если я получу ваше письмо в течение следующей недели, то все получится, лорд Слизерин, — говорила профессор. В руках у нее было несколько листков пергамента.

— Постараюсь отправить его как можно скорее. Благодарю, профессор, — Марволо слегка поклонился и повернулся к подошедшим подросткам: — Генри, мисс Грейнджер, мистер Уизли. Надеюсь, у вас все хорошо и вы не будете возражать, что я составлю вам общество на прогулке.

К радости Гарри, Рон только кивнул и вполголоса поздоровался в ответ. Зато Гермиона воспользовалась тем, что выучила за лето на уроках этикета:

— Все мы очень рады, что вы сопроводите нас, лорд Слизерин. Очень щедро с вашей стороны выделить на это время в вашем плотном расписании и тем самым дать нам возможность посетить сегодня Хогсмид.

Рон вдруг ахнул от ужаса, и Гарри резко развернулся, ища опасность. Но Рон только посмотрел на него круглыми глазами:

— Я совсем забыл! Когда Сириус сбежал, тебя директор вообще в замке оставил. Сидеть одному, пока все ушли Хогсмид — вот что было бы хуже всего!

Гарри и Гермиона рассмеялись и вышли за дверь, под хмурое небо, вместе с остальными учениками, двигавшимися по дороге.

* * *

Минерва с грустью смотрела вслед трем своим ученикам, которые, хохоча, удалялись от замка. Она не потому грустила, что они смеются: напротив, то, что они еще были на это способны, было для нее как луч света. А вот то, что никто не подумал дать Гарри Поттеру время оплакать родителей, пока все праздновали, что никто не догадался спросить, хочет ли он посетить их могилы… это было печально.

Этот вопрос поднял Волдеморт (она не сразу привыкла к этому имени, но потом, привыкнув, пользовалась им всегда). Он предложил Гарри сходить в Годрикову лощину.

Минерве было стыдно.

Стыдно за себя, за директора, за прочих, кто предпочел забыть, что день, когда они празднуют падение Темного Лорда, был еще и днем, когда один мальчик потерял родителей.

Возможно, Альбус заблуждается, и Том Марволо Риддл действительно начал жизнь заново. Он точно не творил никаких жестокостей и всячески поддерживал министерство в поиске недавних беглецов.

Она отодвинула эти мысли на задний план: к ней подошел с вопросом ученик. Каждый год кого-нибудь интересовало, можно ли задержаться позже ужина, и каждый раз ей приходилось объяснять, что правила есть правила.

* * *

— О чем вы говорили с профессором Макгонагалл, сэр? — спросил Гарри у Марволо по пути к железнодорожной станции. Гермиона и Рон, которые шли с другой стороны, тут же прекратили препираться, куда сперва идти, и прислушались.

— Я узнавал, в каких случаях ученика можно освободить от уроков на день или два. С прискорбием сообщаю, что весомых поводов не так много, и приглашения на светские мероприятия в их число не входят, — с самым серьезным видом ответил Марволо, но тут же подмигнул Гарри, вызвав у него улыбку.

Подняв подбородок, Гарри с деланной суровостью произнес:

— Пожалуй, это я переживу.

Рон заметил впереди Дина и Симуса и потащил к ним Гермиону:

— Дин говорил, что ему тоже надо купить чернила, если он и тебе возьмет, можно подольше побыть в «Королевстве»!

— А зачем вы все-таки хотели меня отпросить с уроков? — прошипел Гарри, пока друзья были достаточно далеко, чтобы не заметить разговор на змеином.

— Ты становишься проницательнее, — одобрительно кивнул Марволо. — Я спрашивал об этом, потому что хотел предложить тебе освобождение от уроков на Хэллоуин и день после него, — он смотрел не на Гарри, а на компанию подростков, яростно споривших в нескольких шагах впереди.

Гарри растерялся. Ему никогда не приходило в голову, что можно захотеть выходной на Хэллоуин. Долгое время он вообще не знал, когда умерли его родители. Чем ему заниматься, если не будет уроков?

Он не успел додуматься до более глубоких причин, почему он этого не просил, а другие не предлагали — Марволо зашипел снова:

— В один из этих дней твой крестный отец, вероятно, предложит навестить их могилы. Решать тебе: если не хочешь, то не обязан. На свободном дне я тоже не настаиваю, можешь посещать уроки, если пожелаешь.

Это что, неуверенность? Гарри поморгал. До Хэллоуина еще было время. Может, лучше обсудить вопрос с миссис Гойл. Она хорошо умела слушать. Гарри в последнее время обнаружил, что для того, чтобы принять решение, полезно просто выговориться перед кем-то, чтобы разобраться в мыслях.

— Я подумаю, — только и сумел он сказать, и они пошли быстрее, чтобы до первых домов догнать Рона и Гермиону.

Те все еще разбирались между собой, куда сперва идти, и Марволо просто перебил обоих:

— Предлагаю сперва зайти за одеждой. Генри нужно что-то потеплее к зиме. Как только с этим будем покончено, я сольюсь с пейзажем, — он усмехнулся: Гарри, который не любил покупать одежду, застонал и сердито посмотрел на него. Нет, ему нравилось иметь одежду по размеру, но он предпочитал, чтобы возня с ее приобретением происходила как-нибудь без него.

К его крайнему облегчению, в «Шапке-невидимке» они пробыли недолго. С Гарри сняли мерку (он и правда вырос с лета) и показали образцы тканей на выбор — все разного цвета и текстуры. Марволо еще заказал новую мантию в семейных цветах, но после этого они ушли.

По дороге к книжному (Гермиона настояла, и Рон сдался — быстро, по мнению Гарри) Гарри заметил, что у Рона немного обиженный вид, и подошел к нему ближе.

— Наконец-то все, — вздохнул он. — Что-то мне не хочется на эти балы. Или для чего там понадобилась парадная мантия.

Рон сперва озадачился, но потом лицо у него стало сочувствующим:

— Ненавижу чаепитие, которое каждый год устраивает тетя Мюриэль. Пошли скорее — чем быстрее Гермиона разберется с книжками, тем раньше мы попадем в «Королевство».

Предотвратив таким образом конфликт до его начала, Гарри рысцой поспешил за Роном — Гермиона определенно торопилась в книжный. Слизеринские тактики бывали полезны... если, конечно, не попадаться. Как говорила целительница, надо просто разобраться, как лучше решить данную проблему, и дальше действовать по обстоятельствам.

Марволо шел следом, держа руку у палочки и не выпуская всех троих из поля зрения.

* * *

На обратном пути Гарри снова шел рядом с Марволо, который продолжал присматривать за подростками.

Рон с Симусом обсуждали, как можно пронести в спальни спиртное. Симус был уверен, что должен быть способ сотворить бренди (ну, или хотя бы трансфигурировать из воды). Рон в этом сомневался и пересказывал байки, рассказанные ему старшими братьями.

Гермиона шла чуть впереди и говорила с Парвати и Лавандой о чарах для волос — эту область знаний она открыла для себя за лето. Больше всего ее интересовали не эстетические качества, а теория этих заклинаний и то, как можно адаптировать чары под разные типы волос. Впрочем, это разговору не мешало — девушки сравнивали книжную теорию с практическим опытом.

— Интересно, почему в газетах ничего не писали про Петтигрю? Рита Скитер про каждого написала жуткую историю, а про него ни слова. Я-то думал, она только и ждет повода опять разворошить эту тему.

Гарри действительно задумывался об этом. Не постоянно, так как избегал строить догадки впустую, а еще его легко отвлекали друзья и уроки.

— Ну, это объясняется очень просто, — ответил Марволо. Он шел расслабленно, словно на прогулке. — О нем никто не знал. Действительно никто.

— Так они даже не знали, что его надо вытаскивать из тюрьмы? — Гарри удивился, что все и правда так просто.

— Именно. С чего им было думать, что он там? В Азкабане не разносят «Ежедневный пророк».

Дальше они шли молча. Марволо по-прежнему следил, нет ли опасности, а Гарри снова думал о том, как переменилась его жизнь за считанные месяцы.

Интересно, каким будет в этом году Рождество? Он старался не слишком надеяться на лучшее. Слишком часто его надежды разбивали.