Путем чужого пророчества (гет)

По возвращении закрутили дела, да так, что и присесть было некогда. Дамблдор написал мне письмо и просил о встрече. Пришлось идти.

Вид Хогвартса неожиданно пробудил во мне ностальгию, словно я сто лет тут не была. Пока мы в большом мире воевали, лгали, интриговали, пытаясь перехитрить друг друга, в этих стенах ничего не менялось. Новое поколение учеников все также стайками сновало по замку. Также смеялись, обижались, устраивали мелкие пакости друг другу и корчили недовольную мордашку при виде тыквенного сока и ненавистной овсяной каши.

Пока шла до кабинета директора, успела пообщаться с Макгонагалл, познакомиться с новым профессором зелий мистером Логаном, обняться с прослезившемся и суетившимся при виде меня Филчем и накормить вкусняшками миссис Норрис. Все были рады меня видеть, и я неожиданно для себя тоже поймала себя на мысли, что скучала по школе. Тут я была настоящей и правдивой, а теперь от той чистой и правильной девочки, к сожалению, почти ничего не осталось.

Дамблдор был приветлив, но общался без привычной слащавости. Эти его снисходительные обращения — «девочка моя» и «дитя мое», ни разу не прозвучали. И я бы порадовалась, но это означало, что он, несмотря на помощь в ликвидации Лорда, воспринимает меня уже не как последовательницу по делу Добра и Света, а как нейтрала, непредсказуемого и изворотливого, отстаивающего только собственные потребности, а значит, способного предать ради своих интересов.

— Добрый день, миссис Поттер, — приветствовал меня он и жестом пригласил к столу, — благодарю, что не отказали старику и откликнулись на мою просьбу о встрече.

— Мисс Эванс, с вашего позволения, — дежурно улыбнулась я и присела на предложенный стул, после чего он не торопясь налил нам чаю.

— Да, я слышал о вашем разводе с Джеймсом, — пригубив душистый напиток, обмолвился он и скорбно покивал головой, — жаль. Вы были красивой парой, и мальчик до сих пор очень переживает расставание. Но вы оба пока слишком молоды и горячи в суждениях, чтобы оценить надежность семейного очага.

— Директор, я рада вас видеть, но, не сочтите за невоспитанность, у меня полно дел — похоже, во всей Британии срочно закончились зелья. Так о чем вы хотели поговорить? — ответила я, пытаясь сообразить, что такого наговорил ему Джеймс о нашем разводе.

— Рад слышать, Лили, что дела у вас идут хорошо, — покивал он и приступил к делу.

Оказалось, в четверг «Пророк» опубликует министерские списки представленных к награде в военное время. Директору, как организатору ликвидации Волдеморта, присвоили орден Мерлина первой степени, а Блэку и Поттеру, в чьем доме и была засада, второй. Питера Петтигрю наградили посмертно, а меня награды не удостоили вовсе. Но мне уже исполнился двадцать один год и прошлую награду за спасение из плена рассекретили, и в четверг информация о ней тоже попадет в газету. Так же вся министерская верхушка тоже не поскупилась себе на ордена. А в субботу пройдет большой министерский прием и награждение, которое обязательно нужно будет посетить.

Дамблдор дал клятву не использовать меня в политических играх, но очень настаивал, чтобы я присутствовала на этом приеме в качестве жены Поттера. И это понятно, ведь герои должны быть безупречны и являться примером для подражания, а не бросать жен сразу после подвигов. То-то я удивлялась, что заметка о нашем разводе с Джеймсом до сих пор не попала в газету. Ай да Дамблдор. Но я прикинула и согласилась. Мне эта услуга ничего не будет стоить, а директор в должниках не помешает. Да, я уже и мыслю, как он.

Кстати, никакого Ордена Феникса официально не существовало, и после смерти Волдеморта информацию о нем так и не рассекретили общественности. Ловушка для Темного Лорда якобы была устроена силами Аврората, а Дамблдор разработал план в качестве приглашенного частного консультанта с опытом устранения Грин-де-Вальда. Жаль только, что из всех павших со стороны Ордена в памяти живых отметился только предатель Питер. А страна никогда не узнает своих настоящих героев, положивших жизни за всеобщее благо.

После приема, где мы с Поттером лицемерно изображали счастливую семью, меня, как и остальных, завалили письмами с восторгами и благодарностями, что очень осложнило жизнь. Пришлось даже отправлять в Министерство зелья почтой, чтобы экзальтированные сограждане не кидались при встрече на шею, не тянули блокноты за автографами и не умоляли сделать общее фото и рассказать подробности.

Выиграл от всей этой шумихи только Блэк. Ведь количество ведьм, жаждущих познакомиться лично с национальным героем, зашкаливало. А Дамблдор от толпы обожателей отсиживался в школе и светил улыбкой только со страниц газет и журналов на фоне министерской верхушки.

Поттера было жаль больше всего. Он, может, тоже бы оторвался, купаясь в заслуженной славе, но по совету директора ему предстояло строить из себя семьянина еще месяца три — таков уговор. После чего я громко подам на развод и дам слезное интервью, что меня достало навязчивое женское внимание к своему мужу и нет сил терпеть подобное дальше. Короче, в этой истории мне отведена роль истеричной стервы. Но я не против, скорее бы только все осталось в прошлом.

Из этой шумихи и свалившейся популярности я тоже извлекла выгоду. Поговорила с Нарциссой, и мы, после совета с Люциусом и его бурных восторгов, зарегистрировали в Министерстве общественное благотворительное движение «Матери против войны». Удивительно, но тринадцать женщин из доморощенного женского кружка миссис Малфой, согласились на эту деятельность с удовольствием, никого не пришлось уговаривать. Видимо, заниматься общественным делом им виделось заманчивей, чем сидеть дома с шитьем, да и это укрепляло позиции мужей в организации. Хотя, конечно, чужие проблемы были им до лампочки, но репутацию нужно было зарабатывать.

Мы с Люциусом выделили им в помощь группу из шести человек из внешнего круга, а я, как «героиня», стала лицом организации, хотя по факту получала только отчеты, а всю работу делала Нарцисса и ее подруги.

Помогали ведьмам, оставшимся без жилья, навещали вдов, устроили в Хогсмиде детский приют с постоянным проживанием детей, оставшихся сиротами. И детский сад с первичным обучением, для детей тех ведьм, кто потерял кормильцев и вынуждены были работать, но не имели домовика, чтобы заботился о ребенке.

Там, кстати, теперь работала Трелони. Ее привел лекарь Бошан — наш человек в Мунго, как только ее выпустили из больницы после длительной болезни и потери голоса. Собственного дома и сбережений у нее не было, а из Хогвартса ее попросили. Дамблдору она теперь стала неинтересна, и ее уволили с выходным пособием в два оклада. Правда, работала она там недолго. За ней неожиданно приехал муж.

Эта девчонка на два года младше меня, уже успела выскочить замуж и сбежать от мужа после года совместной жизни, подписав бумаги на развод, так как гордилась своим пророческим даром и семейной фамилией и не хотела брать фамилию Хайггльботтом. После серьезного разговора выяснилось, что парень до сих пор к ней неравнодушен и все это время искал беглянку, а ее немота его ничуть не смущает. Девчонка, помыкавшись на вольных хлебах, похоже, тоже уже пожалела о своем упрямстве. Преданность и постоянство мужа ее впечатлили. А может, оценив свои будущие перспективы, она передумала. В любом случае, приняла его фамилию, и счастливые возлюбленные отбыли в Германию, что всех нас более чем устроило. Так, слава Великой, этот непростой период в моей жизни закончился.

* * *

За неделю моего отсутствия министерская проблема наконец сдвинулась с мертвой точки. Группе Малфоя удалось заручиться поддержкой десятерых нейтралов и взять под Империо двоих министров, включая Толстоватого, на которого я, опираясь на книги, и сделала основную ставку, имея в запасе пару фигур на возможную замену. Они получили метки при нашей личной встрече, после чего попали в группу к МакНейру и внесли свою долю в общую казну. Так же организация постоянно пополнялась новобранцами из министерских работников среднего звена, благо я с ними лично не встречалась.

Собрания теперь проходили почти каждый день. Требовалось рассчитать стратегию продвижения нужного нам человека на пост министра. Я, честно говоря, в политике разбиралась слабо, потому просто вспомнила пиар-акции и предвыборную агитацию современных кандидатов во власть и озвучила их Малфою. Он был впечатлен и сам все додумал и применил, с его изворотливым умом это особого труда не составило.

В процессе выяснилась острая необходимость в прессе. Отдельных политических изданий в магической Британии не было. Да и при нынешнем положении дел во власти этого и не требовалось — в «большой деревне» слухи и так расходились быстрее ветра, а газеты освещали только то, за что заплачено золотом. Не удивительно, что книжный Дамблдор не смог запретить в свое время статьи о сумасшествии Гарри и своем маразме, несмотря на свои заслуги перед обществом. У него просто не было столько золота, а влияния на прессу не имело даже Министерство — ведь это был частный бизнес кого-то из чистокровной верхушки.

«Пророк» — самое раскрученное издание в маго-мире, принадлежал нескольким пайщикам. Благо трое из шести были из наших. Двоим объяснили выгоду и взяли под обет о невмешательстве, а у последнего выкупили его долю — он был магически должен, и Мальсибер взял услугой, а со знающих взяли клятвы о неразглашении.

Рита Скитер уже работала в газете лет шесть, специальным корреспондентом — собирала и освещала местные сплетни. В газете явно не хватало размаха для ее острого изворотливого ума и амбициозности.

После «приглашения» и вежливой беседы она охотно вступила в организацию сама, без всякого давления. Получила метку внешнего круга, должность главного редактора с прибавкой к жалованью и тремя процентами акций «Пророка». И, надо сказать, ее персона стала самым весомым нашим приобретением.

Мне почему-то казалось после просмотра фильмов, что она наша ровесница, но оказалось, тетка лет на десять старше, полностью лишена иллюзий юности, и все, о чем мечтает — это карьера и достаток. Неудивительно, что она схватилась за наше предложение со всем энтузиазмом и рвением.

Предвыборной гонки в магическом мире не существовало. Просто когда приходило время смены главы, его выбирали путем голосования, и сюрпризов, кто это будет, не возникало.

Учитывая, что в Визенгамоте все друг друга знали, побеждал тот, за кого больше заплатили, ну или принудили другим путем. Дамблдор не зря накрепко засел в Хогвартсе. Как директор, связанный с замком магией, он знал обо всем, что происходит в школе, и мог при случае дать провинившимся второй шанс, а потом ловко использовать это обстоятельство в разговоре с родителями. Может, потому при его правлении, в школе процветала вседозволенность и всепрощение. Даже семейство Блэк, при всей спеси, никогда публично не поддерживали партию Лорда в Визенгамоте и просто воздерживались при голосовании, как и многие другие чистокровные — якобы нейтралы, у кого оказались не в меру шебутные отпрыски.

Миллисенту Багнолд сместили с поста министра после скандала в Международной конфедерации магов. Они были возмущены количеством нарушений Статута Секретности в ночь, когда пал Волдеморт. Маги по всей стране праздновали с размахом так, что даже магглы освещали чудеса и странности в своих новостях. Но на все претензии гордая женщина ответила:

— «Я отстаиваю и буду отстаивать наши неотъемлемые права на праздник», — после чего гордо ушла в отставку под громкие овации британских магов.

Выдвиженцем со стороны Дамблдора оказался Корнелиус Фадж. Карьерист, чистокровный сноб и далеко не магглолюбец, но зато нерешителный и подверженный чужому мнению. Его ничего не интересовало кроме кресла министра. Но к его большому сожалению за две недели до заседания Визенгамота в газете появилась большая разгромная статья с фотографией этого достойного семьянина, прижимающего к себе вырывающуюся в ужасе юную помощницу.

Мисс Литлс, восемнадцати лет отроду, как и ее недолгий патрон, была очень амбициозна. Но ее полукровное происхождение сильно мешало продвижению по карьерной лестнице. После доверительной беседы она с радостью согласилась оказать услугу мистеру Грейстоку за обещание места его личного секретаря.

Скандал прогремел на всю Англию. Девушку перевели из архива, где она пылилась на пару с никому ненужными бумагами, стажером на полставки в отдел Фаджа — помогать разбирать бумаги перед выборами. Корнелиус в силу возраста давно был равнодушен к женскому полу, потому очень удивился, когда стал недвусмысленно реагировать на новенькую помощницу. В итоге через неделю он не выдержал и прижал ее к стенке в порыве давно забытой и не свойственной ему пылкости. Несчастную спасли вошедшие не вовремя коллеги, а мисс Скитер в своей анимагоформе все зафиксировала. Снейп — гений в зельях, смог в небольшой срок изготовить девушке духи с добавками под конкретного человека, а Уэсли не зря носил звание мастера — его следящий кристалл, установленный в углу кабинета, был неподражаем.

Больше у Толстоватого достойных конкурентов не было. Зато были колдофото на фоне восстановленных домов и лавок, интервью с лекарями Мунго, которым отстроили новое крыло, слова благодарности магов с Косой аллеи, которым обновили уличные артефакты света и защиты. Потому десятого мая он от партии чистокровных консерваторов большинством голосов стал новым министром.

Это был прорыв и моя личная победа, вот только в глубине души чувствовала я себя препогано. Методы и способы достижения цели были мне отвратительны. Я постепенно превращалась в чудовище, и ничего не могла с этим поделать — честно играть в политику и контролировать организацию оказалось нереально. И я хорошо это понимала, как и то, что в ближайшие несколько лет не смогу скинуть эту обузу на другого. Но я предпочитала принимать реальность, как она есть, и по возможности не думать о неприятном.

Наконец-то можно было отдышаться, и я после официальных праздничных приемов в маноре Малфоя и в Министерстве две недели провела с дочерью во Франции.

У меня возникла проблема. Мой замечательный дом совсем не подходил для проживания ребенка. Он был мрачен и мал, а его главное преимущество — место силы. По сути, это было обрядовое жилище Жриц, не предназначенное для проживания в нем других магов. Его было невозможно надстроить и расширить магически. Но я посоветовалась с Эйлин и мы решили купить дом в Хогсмиде. К сожалению, в поселении дома не продавались, а мне бы не хотелось, чтобы Малфой в своем рвении дабы мне угодить, отжал жилище силой у кого-то из местных. Но он все же мне изрядно помог, когда я затеяла стройку — подогнал специалистов.

Люциус, узнав о моих затруднениях, сразу попытался преподнести мне в дар одно из своих поместий, но я решительно отказалась. Выкупила, не без применения магии, конечно, у маггловского муниципалитета часть примыкающей к моему саду пустоши и построила там новый дом, побольше, ведь Тори не могла жить без своих магических иллюзий. А теперь места всем было навалом. И хоть дом стоял не на самом источнике, а рядом, но магический фон был достаточно силен, чтобы домовики вполне могли там работать, как и все магические прибамбасы и кровная защита, что я перекинула с основного дома. Так что в начале июня Эйлин и Тори наконец переедут ко мне.

И все же мне не давала покоя женитьба Северуса. Эйлин постоянно капала на мозги, что нужно все выяснить, но я не торопилась это делать. Спрашивать — означало посвятить кого-то в свою жизнь, дать повод для давления, признаться в слабости и снова что-то решать. И я не спешила с вопросами. Но Эйлин была упряма, настаивала и мне все же пришлось это сделать.

Снейп все еще цедил сквозь зубы слова и бросал убийственные взгляды, словно бы его до сих пор заботила наша бывшая связь. Отношения накалялись, а его завуалированный сарказм перешел все границы. Еще немного — и другие заметят, тогда мне для сохранения авторитета, нужно будет что-то предпринять, а я не хотела до этого доводить. И все чаще подумывала отпустить его из организации, но Эйлин умоляла не пороть горячку.

— Мистер Малфой, не могли бы вы задержаться, — сказала я как-то после собрания. Тот с готовностью кивнул и присел на место, пока остальные степенно разошлись.

— Мне бы хотелось расспросить вас о мистере Снейпе, — начала я издалека. — Как вы знаете, мы дружили и волею судьбы надолго расстались. А когда снова встретились он вовсе не стремится к общению. Что с ним произошло за это время? Я его не узнаю, да еще этот скоропалительный брак. Он даже не сообщил, что женится.

Малфой одарил меня долгим и понимающим взглядом и кивнул. Думаю, он уже все давно про нас понял, но предусмотрительно молчал.

— Это весьма печальная история, миледи, — начал он. — Сначала Снейпу несказанно везло. Повелитель оказал ему честь, оценив его талант и приняв во внутренний круг сразу. Но вскоре он чем-то его сильно прогневил и впал в немилость. В организации большинство от него отвернулись, не желая злить повелителя. Долохов единственный взял его под свое покровительство — он всегда плевал на авторитеты и подчинялся только Лорду. В конце концов Снейп заслужил авторитет среди наших, но близко ни с кем не сошелся, так и остался одиночкой. Потом на манор семьи Морвилл было совершено нападение. Мракоборцы всегда не особо церемонятся, а родовая защита старины Морвилла была выше всяких похвал. Пока авроры в дом пробились, им сильно досталось. Вот они и разгулялись позже от злости. Не знаю, что там Марк увидел, когда в дом ворвался, только от дома камня на камня не осталось. Только родовая библиотека в подвале и сохранилась — туда доступ только члены семьи имели. А оба сына, престарелая мать и сам Марк погибли, выжила только Кристина, хотя умереть в ее случае было бы милосердней.

— Какой кошмар, — искренне ужаснулась я, — даже не предполагала, что мракоборцы на такое способны.

— Не все, миледи, — возразил Люциус и помрачнел, — но попадаются и фанатики, типа Грюма. Для таких все мы отродья тьмы.

— И что было дальше? — решилась спросить, уже догадываясь, какой будет ответ.

— Когда наши подоспели, уже все кончено было. Моя супруга поначалу девочку к нам взяла — она ее крестная, они с ее матерью дружили. Кристина долго болела, думали не оправится, но она выжила, правда, с той поры словно не от мира сего. Не разговаривает и прикасаться к себе не позволяет. Лорд приказал ее за кого из наших замуж отдать. Род чистокровный, старый, а что порченая — можно и глаза закрыть, да только девчонка в тягости оказалась.

— Бедное дитя, — посочувствовала я, невольно вспомнив Тори, и содрогнулась. — Давайте без подробностей, Люциус, а то я сегодня не усну.

— Так уже конец истории, — отозвался Малфой. — Чужую обузу на себя никто брать не хотел. Кому понравится чужого пащенка наследником делать. Наши все отказались, а магглокровке чистую кровь отдавать неприемлемо. По-хорошему, добить бы ее, чтобы девчонка не мучилась, — цинично добавил Малфой. — Но Лорду нужна была библиотека, а туда только представители семьи войти смогут. Вот ее и сплавили на Снейпа. Он полукровка и в немилости, кому, как ни ему. Наказали заботиться и следить, чтобы себя не порешила. Потому он и не хвастается своей женитьбой. Наши-то все в курсе, а вы человек новый, вот и не знали.

— Благодарю, мистер Малфой, — выдавила я после его откровений. — Вы меня очень выручили. Было бы неловко, начни я спрашивать у него самого, — и вежливо выпроводила его вон.

* * *

После откровений Малфоя я долго была сама не своя. Мысль, что я не ошиблась, и Северус меня не предавал, грела мне сердце и одновременно рвала на части. Но в любом случае, я никогда не буду бороться за счастье с ребенком, да еще с такой трагической судьбой. Девочка заслужила спокойную жизнь, и я даже стала в свободное время подыскивать ей подходящий обряд и зелья в бабушкиной тетради, чтобы излечить ее душевную боль. И все же мне было тяжело осознавать, что, как оказалось, Северус несчастен. Я довольно легко смирилась с его счастьем, но его мучения приносили мне боль — ведь я даже не могла их облегчить.

А он, как назло, продолжал испытывать мое терпение, как ребенок, что ищет границы дозволенного, пока не получит наказание. Так продолжаться долго не могло и, наконец, мы сцепились.

Обычно мы не оставались наедине, а тут, после собрания попросила задержаться его и Люциуса. Внезапно возникла птица-Патронус, и Малфой торопливо извинился и убежал, оставив нас одних. Странно, но я относилась к Северусу ровно и даже обида сгладилась постоянной занятостью. Так что неловкости не испытывала и обратилась к нему спокойно.

— Мистер Снейп, это список зелий для женского общества, — доброжелательно сказала я, протягивая ему свиток. — Первые три нужны уже завтра, остальные в течение недели.

— Будет исполнено, миссис Поттер, — как всегда язвительно выплюнул Северус, не скрывая сарказма. Вот что ему неймется? Во мне сразу поднялось раздражение.

— Ну что вы, мистер Снейп, — все еще спокойно ответила я, — к чему между нами такой официоз? Мы же дружили с девяти лет, а теперь даже работаем вместе.

Он демонстративно хмыкнул и скривился.

— В таком случае, простите миссис Поттер, что по старой дружбе не поздравил вас с замужеством, — с издевкой выдал он. — Виноват. Ах да. Вы же запретили мне вам писать.

Его слова сорвали клапан на моей злости, и она устремилась наружу. Я больше не могла сдерживать ее напор. Хотелось причинить боль этому придурку, что продолжает вести себя, как пацан, вместо того, чтобы вести себя по-взрослому, принять прошлое и жить дальше.

— Да ладно, мистер Снейп, — улыбнулась ему, — я вас давно простила. Я и сама вас не поздравила. Тем более, нам с Джеймсом было не до поздравлений. Медовый месяц и все дела. Но я, пользуюсь случаем и поздравляю вас сейчас. Счастья вам и вашей избраннице.

Северус побледнел, сжал кулаки и глянул с такой яростью, словно бы мы стояли у барьера и собрались стреляться.

— Благодарю, — процедил он и ухмыльнулся, — но зная мистера Поттера, бесполезно желать вам того же. Из всех магов вы выбрали наихудший вариант. Даже не знаю, как нужно отчаяться, чтобы вляпаться в Поттера.

«Ну все, Снейп, ты труп», — подумала я, давая себе волю. Сочувствие потонуло под лавиной злости. Я тоже могу легко обвинить во всех проблемах его.

— Может, потому, что ребенку нужен отец? — усмехнулась я. — А «мой папа-герой!» звучит куда лучше, чем — «мой отец Пожиратель смерти и убийца», — отчеканила я и угрожающе прищурилась.

Удар был силен, и Снейп даже пошатнулся, но меня уже понесло, и было не остановиться. Обида и злость требовали выхода и крови врага. А Снейп в данную минуту был мне врагом.

— Ты забываешься, Северус, — продолжила я. — Когда-то я говорила тебе не брать на себя чужую вину, но ты пошел дальше и стал обвинять во всем меня. Почему ты просто не мог заткнуться и держать свои претензии при себе? Что же, ты хотел правды, ты ее получишь. Только не захлебнись ею, — со злостью выплюнула я. Нет, не так я хотела рассказать ему о дочери, но поток обличений было уже не остановить. Слишком долго я жалела его, пришло время пожалеть себя.