Путем чужого пророчества (гет)

Следующий день тоже прошел в заботах. Новый министр Толстоватый конечно был исполнительным и старательным, но совсем безынициативным. Хотя, думаю, он, как и остальные, просто боялся заплатить за ошибку своей жизнью и перестраховывался.

В этом тоже были свои плюсы — я точно знала, что все указания будут исполнены в точности, но зато приходилось принимать решения за всех самой. Так что до полудня мы с командой министерских утверждали новые реформы, которые предстоит вынести на рассмотрение на ближайшем слушании.

После ланча меня навестил Люциус с отчетом. Мы обсудили текущие дела.

— Что там по Паркинсону? — спросила я, после обсуждения.

— Я уже выделил группу, они работают, — отчитался Малфой. — Но на учет всего имущества потребуется время, тем более что приходится действовать тайно.

В утренней газете появилась небольшая заметка. Официально он умер вчера ночью от сердечного приступа. Целитель из Мунго уже подписал необходимое заключение.

— Хорошо. Главное, чтобы нас с этой смертью ничего не связывало. Что-то еще? — спросила я.

— Миледи, у меня к вам официальное прошение от внутреннего круга. Сабелла Селвин из благородного дома Селвинов, прислала нам письмо, — несколько неуверенно сказал он, нервно сжимая папку.

— И что от вас хочет эта высокородная леди? — иронично спросила я, расслабленно откидываясь на спинку кресла, и приготовилась слушать.

— Она просит меня посодействовать на слушании в совете, чтобы передать опеку над дочерью Паркинсона ей. Ее покойная дочь была крестной девочке. У рода Селвин теперь нет ни главы, ни наследника. А это дополнительное прошение от внутреннего круга, вам, миледи, где мы просим удовлетворить просьбу леди Селвин, ведь род Селвин пусть и не богатый, но слишком древний, чтобы его потерять.

— Тогда не вижу причин отказать этой леди, Люциус. Не понимаю, к чему такая неуверенность? — улыбнулась я.

— Просто вы выразили желание, чтобы девочка стала безродной, вот я и подумал…

— Я выразила желание, чтобы род предателей крови Паркинсон исчез из магического мира, — ответила я, — иначе девочка тоже станет предателем крови, но если данная леди введет девочку в род и даст свою фамилию, то не имею ничего против. Я не воюю с детьми, Люциус, — улыбнулась я. — Кстати, будет правильнее, если леди сначала оформит над ребенком опеку и переведет деньги из сейфа на себя, а уже после удочерит и введет в род. Думаю, лишние галлеоны не помешают им обеим. Таким образом дело с наследством тоже можно будет оформить официально — это ускорит процесс. Но перед этим пусть принесет клятву верности, и конечно десять процентов от содержимого сейфа тоже пойдет в казну. И найдите толкового мага, кто возродит бывшую семейную ферму Паркинсонов — там слишком много ценной земли, чтобы она простаивала просто так.

— О, это очень хорошая мысль. Вы очень щедры, миледи, — оживился Малфой, — я немедленно выделю юриста для консультации и оформления и займусь поисками специалиста по разведению — у Паркинсона в загонах еще осталась несколько овец.

— Кстати, Люциус, что там по Лютному? — спустила я его с небес на землю. — Вы нашли того, кто подбирал составы для моего убийства?

— Да, мы разыскали Шайверетча, миледи, — отрапортовал он. — Наши выловили его в Шотландии. Он дожидается своей участи в темнице Нотта.

— Избавьте меня от подробностей, мистер Малфой, — чуть скривилась я, — думаю, вы и без меня решите эту проблему. Главное, что он заплатил, как и его подельники. Как я понимаю, тот подмастерье в лавке сладостей, кто сделал те конфеты, тоже схвачен?

— Да, эта проблема уже решена, но возникла новая. Теперь у лавки «ядов и отваров» нет хозяина, — возразил Малфой, — у Шайверетча не было наследника. В Лютном могут начаться беспорядки за лакомый кусок, это может привлечь ненужное внимание властей.

— Не вижу проблемы. Заставьте Шайверетча подписать завещание в пользу одного из наших людей в Лютном. Возьмите под клятву. И вообще, пора потихоньку начинать вербовать местное население. Вы должны стремиться к тому, чтобы через несколько лет жить и работать в Лютном без метки будет нельзя. По-другому не получится управлять на этой территории.

— Понял, миледи, — кивнул Малфой, — сделаю.

— Это все? — спросила я.

— У меня к вам личная просьба, миледи. Если позволите, — издалека начал Малфой.

— Говори, Люциус, я слушаю, — устало ответила, уже зная, к чему идет разговор, — и давай по существу, без этих твоих словесных выкрутасов обойдемся.

— Нашему сыну Драко третий год пошел, и мы с супругой мечтаем о втором ребенке, — без предисловий начал он. — Нарцисса спать не может, грезит о дочке. Раньше нам и мечтать о таком не приходилось, но теперь… когда…

— Я поняла, — перебила его смущенный лепет. — Теперь, когда ты служишь мне, а я обещала решить ваши проблемы, если вы будете мне служить верно… Ты хочешь, чтобы я снова сварила то зелье, Люциус? — прямо спросила я. — Ты готов заплатить за новую жизнь смертью своего отца?

— Смертью? — донельзя удивился Малфой и побледнел. — Почему смертью? Разве теперь, когда вы убедились в моей верности…

— Прости, Люциус, но это так не действует, — ответила я. — Ты получишь своего ребенка, когда сам постараешься очистить свой род. А пока я могу только сварить зелье, на прежних условиях. — Вот, — достала из стола блокнот, — я не забыла о тебе. Это перечень традиционных обрядов на каждый день, призванных очистить род. В большие праздники лучше собираться вместе нескольким семьям с подобными проблемами, — так эффект будет сильнее. И поищи в родовом архиве — там должны быть родовые обряды и ритуалы. Это ускорит процесс.

— И когда будет результат? — спросил расстроенный мужчина, нервно крутя в руках блокнот.

— Это зависит от вашего искреннего желания и настойчивости, — ответила я. — На вашем роде слишком много всего накопилось, тут или длинным путем идти, либо добровольная жертва-замещения, другого не дано.

— Я понял, — ответил откровенно расстроенный Люциус. Странный он. Вроде не идиот и не ребенок, а до сих пор в сказки верит. Думал, я пальцами щелкну, и он многодетным отцом станет.

— Люциус, ты так реагируешь, словно я тебе путевку в Азкабан выдала, — иронично фыркнула я. — Это всего лишь обряды, ничего тяжелого. Вы войну начали с лозунгов — «верните магам ритуалы» и «долой маггловские праздники, верните нам наши», а на деле никому это даром не сдалось. И результат налицо. Ты знаешь, почему в наше время магглорожденные, которые изначально слабее, при должном усердии покажут результат не хуже, чем наследники древних родов?

— Нет, миледи, — с некоторым интересом ответил он и подобрался. Смешно. Каждый раз ждет, что я ему вселенскую истину сообщу.

— Вот смотри. Мы, маги, это телесные сосуды для магической энергии. У каждого от рождения свой предел личной силы, и больше предела он магическую силу не перекачает. Но ядро можно тренировать, раскачивая резерв для большего объема. Магглорожденные делают это сами, без поддержки. А таким, как вы, предки помогают. Каждый из них, образно говоря, за столетия принес по камню и соорудили колодец, где вы и черпаете. Это не делает больше личную силу мага, но пропускаете через себя магической энергии вы больше и быстрее, а значит, ваше колдовство сильнее выходит.

— А магглокровки? — вскинулся Люциус. — Где они магическую энергию берут, кроме своего резерва?

— Так повсюду. Магия — это божественная энергия сотворения. Она везде есть, где больше, где меньше. Сказал Бог слово, энергию вложил — и сотворилось. А нас он по своему подобию создал. И мы теперь то же самое делаем, только масштабы не те. Когда волшбу творишь — энергию для нее притягиваешь, а потом обратно отдаешь. Только, образно говоря, магглокровки росу и дождь собирают, где придется, а чтобы вашего уровня достигнуть, им нужно свой колодец копать, чтобы напрямую до воды достать.

А ваши колодцы, которые вас подпитывать должны, давно тиной заросли и обмелели, потому что вы столетия только потребляли, а обратно не отдавали ничего — застоялась вода и протухла. И ты теперь хочешь, чтобы в этом болоте ребенок здоровый зародился?

Семейное древо — это не просто метафора, Люциус. Листочки — потомки, новая поросль, и чем их больше, тем больше энергии они корням отдают. Ветки — новые ответвления от рода, и чем их больше, тем дерево мощнее. А корни — умершие предки, чьи знания и накопленная энергия даже после их смерти все дерево питают и силы дают. Если, конечно, ты сам не забываешь просишь у Высшего за них, благодаришь, скверну с рода смываешь, какую они сами не успели. Ты корни поливаешь и удобряешь, а они взамен стволу и веткам жизненную силу дают.

Обмен всегда должен быть, а где застой, там смерть. Так что придется тебе самому свой колодец чистить, если не хочешь, чтобы на твоем дереве всегда только один листок висел, да и тот до первого ветра. А преуспеешь, так может доживешь, когда дерево все листьями покроется, зацветет и плод даст, прославив твой род в веках. Это всем садоводам известно — корни и крона всегда одного размера бывают, а если перекос, то дереву конец рано или поздно.

— А вы, миледи? — лукаво спросил он и замер в ожидании. Вот зараза, не сдается, чтобы секрет моей силы узнать.

— А у меня, Люциус, — усмехнулась я, — свой источник. Я сама его вырыла, не без помощи, конечно. А теперь служу ему. Но тебе мой путь не подойдет, ты своей дорогой иди. Ступай и про обряды кому надо из своих расскажи, а то устроите мне тут паломничество. А кому невтерпеж, я зелье сварю, без проблем.

Не успела передохнуть, как снова посетители. «Отдел по ликвидации темных тварей», наконец получил разрешение на отстрел оборотней. Просили списки. А я откуда знаю? Я, кроме самого Сивого и не помню никого. Пришлось Люциуса и Нотта срочно вызывать.

Стая Сивого насчитывала пятнадцать мужских особей и около двадцати женских, плюс семеро детей. После некоторых споров было решено пожертвовать только пятерыми мужчинами, кто входил у Сивого в доверие. Такие же кровожадные сволочи, как и сам Сивый. А когда выберут нового вожака, призвать его к присяге. Были еще две стаи, в Уэльсе и Йоркшире, но там посланники Люциуса уже договорились и клятвы получили. Те стаи слишком малочисленны, и Сивый планировал их со временем вырезать, а остатки стаи под себя подмять. А у нас они защиту найдут, да и работу им наши уже подкинули. Содержать их даром никто не собирался, но приличную жизнь обеспечим, не за просто так, конечно, да и не сразу — когда власть в наши руки перейдет, а пока тайно помогаем.

Помимо них в Британии еще три семьи перевертышей жили. Их тоже притесняли за происхождение, хотя они не опасны были и не заразны. И оборачивались когда пожелают, оставаясь людьми. Просто вторая звериная суть, как анимагия, только врожденная, а не отдельная, как у оборотней. С ними парни тоже все уладили, дали работу и расселили в своих домэнах, а те с радостью на наши условия согласились. Это очень страшно, когда детей накормить не можешь, потому что тебя на работу не берут.

К ночи я уже с ног валилась и уже планировала тут остаться, все равно завтра сюда возвращаться, на казнь. Когда передо мной неожиданно Рона появилась, испуганные глаза таращит и уши выкручивает. У меня в голове только одна мысль проскочила — что-то с Тори случилось — не уберегла. Ноги ослабели, в глазах потемнело и я, не успев охнуть, тихо на пол сползла.

Очнулась от вони аммиака и завываний домовушки.

— Рона плохой эльф, она навредила своей хозяйке, — причитала бедняга.

— Замолкни, с твоей хозяйкой все будет в порядке, — возразил Северус, протирая мне виски какой-то гадостью. — Вот, смотри, она уже и очнулась.

— Что с Тори? — первым делом спросила я и сфокусировала взгляд на Роне. — Как ты тут оказалась?

— С мамой и Тори все хорошо, — вместо нее ответил Сев, — они приехали.

— Что?!

— Они вернулись в Англию еще днем и ждут, когда ты придешь домой, — снова пояснил он, аккуратно поднимая меня в сидячее положение.

— А ты как тут оказался? — спросила, пока он смешивал в стакане какую-то гадость, прежде чем протянуть мне.

— Рона выдернула меня из лаборатории, — коротко пояснил он, внимательно наблюдая, как я, морщась, выпила все до дна. И мне тут же полегчало. Голова прояснилась, а в тело вернулась бодрость.

— Ну приехали и приехали, — пожала плечами я, вставая. — К чему было так пугать.

— Уже поздно, а старшая хозяюшка не может уложить маленькую хозяйку спать, — торопливо сказала домовушка. — Она послала Рону привести хозяйку.

— Ладно, сейчас распоряжения домовикам на завтра дам, и пойдем, — ответила я. — Наверное, Тори упрямится и не хочет идти спать, пока меня не поцелует, — улыбнулась я Северусу и пошла на выход.

— Маленькая хозяйка хочет взять себе в спальню большую страшную змею, а старшая хозяюшка ей не разрешает, но боится к ней подойти, а змея ее не слушает, — зачастила Рона.

— Что? — похолодела я, вспомнив, что вчера, после расправы над Паркинсоном, отправила Нагини домой. — Так чего ты молчишь, давай, быстрее перенеси меня.

— Подожди, — подорвался Северус и намертво вцепился мне в руку, — возьми меня с собой, Лили. Пожалуйста.

— Ладно, Сев, даю тебе доступ в дом, — после некоторых колебаний ответила я и сжала его руку в ответ, стараясь не замечать проблеск радости в обеспокоенном взгляде. — Рона.

Дом встретил нас темнотой, только на втором этаже виднелся свет и раздавались негромкие голоса. Снейп выхватил палочку, задвинул меня за спину, и крадучись стал подниматься по лестнице.

— Стой, — шепотом сказала и дернула его за рукав мантии, — давай лучше я. — Ты ни разу тут не был и не знаешь, куда идти. Успокойся, если до сих пор все живы, значит, змея их и дальше не тронет, а вот на тебя может кинутся, а ты языка змей не знаешь.

— Ладно, — недовольно ответил он и посторонился.

Тори обнаружилась в игровой. На фоне джунглей рептилия смотрелась как никогда органично.

Девочка сидела на свернутых кольцах Нагини и что-то быстро лопотала на парселтанге — жаловалась на бабушку, а в отдалении, на поваленном дереве восседала спокойная Эйлин без проблеска обеспокоенности или страха, спокойно пытаясь убедить внучку пойти спать.

— А вот и я пришла, — пропела я, выступая вперед и прикрывая собой Северуса, который с непередаваемым выражением смотрел на дочь, сначала оценив обстановку на предмет опасности и бросив беглый взгляд на мать.

— Мама, — воскликнула Тори и бросилась ко мне. Нагини тут же расправила кольца и потянулась за ней. — Ты так давно не приходила. Я скучала.

— Я тоже скучала, детка, — ответила я, подхватывая ее на руки и прижимая к себе, пока змея шустро обвилась вокруг моих ног.

Хоть я уже вполне привыкла к этой рептилии, но ее общество, а тем более прикосновения мне до сих пор неприятны. Эйлин с видимым облегчением приветственно кивнула и встала с места, направляясь к нам.

— Наконец-то явилась, — не без ехидства сказала она, — здравствуй, Северус.

— А это кто? — спросила Тори, с любопытством разглядывая мужчину из-за моего плеча. Северус, к слову, платил ей тем же. И пока я соображала, что ответить, Эйлин решила все за нас.

— Это твой отец, дорогая, — сказала она, — Лили, прикажи этой змее нас покинуть, она меня нервирует.

— А по тебе не скажешь, — нервно хохотнула я, но попросила Нагини подождать нас в гостиной. Эйлин тем временем подошла к стене и нажала на камень, и комната потеряла свой экзотический облик, став обычной большой комнатой.

— Так будет лучше, — бросила она, подходя к сыну и мимоходом целуя его в щеку, — а то мы как группа выживших после кораблекрушения в джунглях. Пойду проверю детскую.

— Мама, это точно мой папа? — уставились на меня огромные синие глаза. Я кивнула. — Пусти, — изогнулась на моих руках девчонка, и я спустила ее на пол.

Она бесстрашно подошла к Северусу, не отрывая от него взгляда, и обошла его вокруг. Потом потрогала его за кисть, от чего он вздрогнул, и подергала за рукав.

— Нет, — ответила она, снова вернувшись ко мне, и ловко залезла мне на руки, — пусть я буду, как ты. Он не красивый, — добавила на парселтанге.

— Зато очень хороший и добрый, — тоже на парселтанге ответила я. — А в папах это главное.

— Правда? Тогда ладно, — ответила Тори и уткнулась мне в шею. — А он со мной поиграет в пиратов?

— Вот завтра и спросишь, а теперь вам с Нагини пора спать, — ответила я. У ребенка закрывались глаза, и не прошло и пяти минут, как она задремала, сопя мне за ухо теплым дыханием. Еще бы. Уже двенадцать, да и переезд… умоталась бедолага. Видимо, и правда только меня ждала.

— Я ей не нравлюсь? — неожиданно громким хриплым шепотом спросил Снейп, словно его придушили. — Лили, что ты молчишь, я ей не понравился, да? — Вид у него был несколько обескураженный и расстроенный. Похоже, он еще сам не понял, какой реакции ему ждать от встречи, и как реагировать самому. Сейчас он больше всего походил на мальчишку, а не на взрослого мужчину.

— Понравился, — ответила я, решив ускользнуть от объяснений.

— Ты меня обманываешь, — уперся он и нахмурился, — она явно была недовольна. Я видел.

— Она сказала, что ты некрасивый, и она хочет быть похожей на меня, — откровенно ответила я. — И тебе придется поиграть с ней в пиратов, если хочешь заслужить ее расположение. Ничего, мне тоже пришлось через это пройти, — улыбнулась я. — Будь добр, подержи ее пожалуйста, а то у меня сейчас руки отвалятся.

Северус быстро подскочил и аккуратно взял ребенка на руки.

— Еще бы, я сама тебя еле узнала, — сказала появившееся Эйлин, — ты неприлично себя запустил, Северус. Эти сальные волосы, желтизна… Хорошо еще мантия приличная, все же чему-то хоть я тебя научить смогла. Лили, ты их там в ордене совсем загоняла, что они у тебя выглядят, как инфери? — обвиняюще перевела на меня взгляд Эйлин.

— Я тут ни при чем и никому в няньки не нанималась, — обиженно вскинулась я.

— Не кричите, вы ее разбудите, — шепотом возмутился Северус, прожигая нас предостерегающим взглядом. Он так и не пошевелился с тех пор, как взял дочь на руки, так и застыл, как не живой.

— Да ладно, — ответила Эйлин, — если Тори уснула, ее не добудишься. Спит как сурок — Бомбарду над ухом взорви, не проснется, пока сама не вскочет. Копия тебя в детстве. Для нее самая интересная игра — лягушку препарировать и червяков нарезать.

— Правда? — неверяще ответил Северус и перевел восторженный взгляд на ребенка. Все, он попал. В полку обожателей Тори прибыло.

— Правда, правда, — ворчливо ответила мать, — а теперь неси ее в кровать, ей давно спать пора. Послали же бедняжке небеса таких родителей, что одна, что второй.

Снейп бросил на меня вопросительный взгляд и, дождавшись кивка, пошел за Эйлин, а я устало вздохнула и направилась инструктировать Нагини.

Змеища была рада до ужаса, что в гнезде появился новый детеныш, да еще говорящий. Еле вырвалась от ее восторженных разговоров. Официально разрешила им общаться и наказала слушаться Эйлин, Северуса, ну и никого не трогать. Спать хотелось неимоверно, но прошла к Тори, чтобы поцеловать ее на ночь. До сих пор не верю, что они все тут, со мной.

В коридоре встретила Сева. Он подождал меня у двери, когда вышла из детской.

— Ну как тебе дочка? — поддела я. —О себя отцом?

— Еще не понял, — честно ответил он и устало потер переносицу, — слишком быстро все случилось.

— Я тоже до сих пор не могу поверить, что это моя дочь, — откровенность за откровенность, призналась я.

— Она замечательная, — чуть улыбнулся он. — Представляешь, такая маленькая, а тяжелая, как горный танталит, при том теплая и мягкая, как мастичная масса для эликсира Трумана.

Захотелось рассмеяться — зельевар во всей красе.

— Как ты думаешь, из меня получится хороший отец, Лили? — как-то растерянно внезапно спросил. Никогда не видела его таким неуверенным.

— Не знаю, — честно ответила, пожав плечами. — Я и про себя не знаю, Сев. Но, если мы будем стараться, то, думаю, в конечном итоге все же получится что-то хорошее. В любом случае, главное, чтобы мы сделали что могли.

— И не надоело вам еще болтать? — рассерженной змеей прошипела незаметно подошедшая Эйлин, и мы подпрыгнули от неожиданности. — Северус, я очень рада тебя видеть, но тебе пора, — добавила она. — Тебя ждут дома. Неприлично женатому человеку задерживаться в гостях у незамужней дамы. Лили, ты дала этому недоразумению доступ в дом? — требовательно спросила она и, дождавшись моего растерянного кивка, добавила: — Тогда жду тебя завтра после трех, Северус.

Он скомкано попрощался и, бросив на меня тоскливый взгляд, исчез, а Эйлин перевела на меня пронзительный вопрошающий взгляд, и я почувствовала себя девчонкой. Похоже, у Эйлин накипело, и меня ждет взбучка.