Гермиона Грейнджер и таинственное дитя (гет)

Завтрак прошел нервно. Грейнджер бросала то тяжелые оценивающие взгляды, то быстрые и острые, ни те ни другие не способствовали пищеварению, и Драко не выдержал. Он смахнул салфеткой крошку из уголка рта и решительно обошел стол.

— Эй, перестань, — ровно настолько мягко, насколько мог, сказал он, разворачивая Гермиону к себе прямо со стулом, и присел перед ней на корточки.

Видимо, после его стремительного движения мягкость слов стала неожиданностью, потому что у Грейнджер даже рот от удивления приоткрылся.

— Перестань думать о том, что произошло, о том, что не произошло, и о том, что я сказал, — развил Драко мысль, — прекрати анализировать то, что в анализе не нуждается.

— Но…

— Не будь глупой! Я не требую от тебя ответных чувств, если тебя тревожит это. Просто… просто тебе ведь нравится, когда тебя любят…

— Ты это сказал, чтобы меня порадовать? — в голосе растерянность и обида, Драко едва сдержал улыбку, а затем голос набрал силу: — Так вот!..

— Тпру. Просто я решил, что тебе нужно знать. Что тебе полезно знать. И что тебе будет приятно знать, — и оставался при своем мнении, не считал, что облажался, поторопился или что-то такое. Он готов был расшибиться в лепешку, но стать тем, чья любовь будет ей необходима. Только к этой правде она еще не готова, да и сам Драко не до конца эту правду принял: какой-то частью все еще ужасался силе и внезапности привязанности. Поэтому изобразил на лице скуку и закончил: — Если это не так, забудь.

— Обливиэйт наложишь? — ну вот, язвительность проснулась. Хорошо.

— Если хочешь. Но без палочки выйдет слабеньким. Разве что вместе…

— Драко…

Его руки почти без сигнала мозга нежно двинулись вдоль ее бедер вверх.

— Драко! — на этот раз в голосе сквозило предупреждение.

— Что я могу сделать, чтобы вернуть тебя в норму? — пожалуй, вопрос вышел совсем не малфоевским (Малфои вообще не задают наводящих вопросов, Малфои берут всю известную информацию и действуют, как подсказывает воображение), отец был бы недоволен. Отец в принципе был бы недоволен выбором собеседницы. Ан нет — Драко вспомнил слова адвоката — не был бы.

Отец… Точно. В кои-то веки Драко Малфою требовался совет. О чем он все так же в лоб и сообщил:

— Мне нужны твои мозги.

Грейнджер прикусила язык. Драко даже стало интересно, собиралась ли она ему говорить, что он сам виноват в их нерабочем состоянии, в тех выражениях, в которых ему об этом подумалось.

Ну вот, опять отвлекся. Просто… произошедшее полчаса назад было... Стоп! Об этом он будет вспоминать потом. Первоочередная задача: найти кнопку включения рабочей версии самой умной ведьмы поколения. Что ж… она гриффиндорка. Гриффы берут гиппогрифа сразу за яйца.

— Отец хочет, чтобы я свидетельствовал на суде против него.

— Что?!

Получилось. Как же просто работает этот механизм!

Драко наощупь нашел руку Грейнджер и потянул девчонку за собой на диван, сам же повалился на него далеко не грациозно — успел отсидеть ноги.

— Вчера мистер Петерсон битый час убеждал меня, что это оптимальное решение.

— Поэтому ты пришел со встречи таким убитым. Что именно от тебя требуют?

— Они — под «они» я подразумеваю отца и адвоката — считают, что нам с матерью нужно представиться жертвами домашней тирании.

— Это имеет смысл.

— Грейнджер! — Драко показалось, что его предали, он-то рассчитывал на поддержку.

— Что «Грейнджер»? Фраза «это имеет смысл» не содержит личностного отношения.

— Но я не могу! Как это будет выглядеть? Как я буду выглядеть? Ябедничать на собственного отца, выносить сор из избы — позорно. Они считают, что это поможет нам с матерью заслужить уважение в послевоенном обществе! Да половину членов Визенгамота такое заявление оскорбит в лучших чувствах. Мерзость, с какой стороны ни смотри. Будто с первого взгляда не будет ясно, что это очередная гнусная постановка от Малфоев!

— А может, вашу постановку встретят овациями… — Гермиона осторожно подбирала слова. Драко показалось, что она недоговаривает. — Черт, я не могу...

— Ты что-то знаешь?

Она неопределенно пожала плечами, а Малфой вспомнил, как Грейнджер вернулась перепуганная и сказала, что переезжает сюда. Что именно стало причиной ее решения? Почему не может рассказать?

— Я думал, мы договорились доверять друг другу, — прозвучало капризно, но ему было плевать.

— Мы и доверяем.

Она стала нежно поглаживать его пальцы. В целом Драко был совершенно не против тактильного контакта, но не мог позволить себе отвлекаться. Неужели Грейнджер участвует в каком-то заговоре против него?

Оказывается, он размяк настолько, что задал последний вопрос вслух.

— Знаешь что?! — она была то ли оскорблена, то ли разозлена, то ли разозлена и оскорблена одновременно.

— Не знаю, — буркнул Драко в ответ.

— Могла бы — сказала, но не могу. Физически не могу. Могу разве что заставить думать и сделать выводы самостоятельно, но ты!.. Гораздо приятнее упиваться мыслью, что весь мир ополчился на тебя, чем проанализировать ситуацию!

— Эй, эй, фестралов-то попридержи, — Малфой совершенно опешил от обвинений, а затем прокрутил услышанное еще раз. Она не может... Какая-то магическая клятва? Аврорат. Грейнджер — стажер. Стажера не стали бы посвящать в серьезные дела. Но она не просто стажер, она героиня войны и сама напросилась в няньки к Пожирателю. Конечно, кто-то захотел этим воспользоваться! Только вот как? И зачем? Максимум сведений, которые можно было выжать, из него выжали. Кто-то хочет добраться через девчонку до богатства Малфоев? До мэнора? А ведь он отдал ей перстень наследника! Без принуждения, взял и надел на палец и казался себе при этом таким хитрецом. Драко помотал головой. Не может быть. Это же Грейнджер! Она бы не стала пешкой в грязной игре.

— Давай ты будешь проговаривать то, о чем думаешь, — предложила Гермиона. — Кто-то хвастался, что умеет меня читать. Вперед!

— У нас до сих пор Омут памяти. Покажи, — потребовал Драко.

— Тоже не могу, — извиняющимся тоном сказала Грейнджер.

— Значит, тебе действительно что-то рассказали, посвятили в какой-то план. Стажера? — Драко недоверчиво вскинул бровь.

Она опять пожала плечами, но в глазах мелькнула обида.

— Хорошо, — в нем проснулся азарт, он взлохматил волосы, схватил себя за подбородок и воззрился на Грейнджер, как на яд, к которому нужно подобрать противоядие, применяя третий закон Голпалотта. Нет, она слишком честная, чтобы быть замешанной в чем-то ужасном. Вспомнилась ее вчерашняя экспрессия по поводу ненадлежащего отношения к памяти Снейпа. Значит, ее тоже используют. Используют ее слабость к нему. Допрос был тестом! Как он сразу не догадался?! Так ли нужно было аврорам знать о его взаимоотношениях с Грегом? Что еще высмотрел в его голове легилимент? Высмотрел ли он что-то в голове Гермионы? После этого представления начальник аврората согласился с ее кандидатурой в качестве охраны Драко до самого слушания.

Он поделился своими умозаключениями.

— Звучит правдоподобно, — согласилась она нехотя. — Вот только если кто-то попробует с моей помощью влиять на твое мнение, этот кто-то… — в карих глазах появился опасный блеск. — Этот кто-то будет разочарован. Так что не имеет значения, почему меня выбрали тебя охранять. Мной не так просто манипулировать, как кому-то кажется.

Нос вверх, вся фигурка — смесь гнева и упрямства. Драко едва сдержался, чтобы не повторить сказанное утром в спальне. Нельзя было отвлекаться.

Итак, что они имеют? Гермиона — такая же пешка, как он сам — раз; пласт, который он поднял только что, не связан с тем, во что посвятили Грейнджер.

— В... курс дела тебя ввели уже после инцидента с аврорами?

— Черт, даже на этот вопрос не могу ответить! Давай зайдем с другой стороны. Что говорил адвокат?

Драко скривился. Не хотелось макать в эту грязь чистенькую героиню. Но такая ли она чистенькая? Нет, он не должен сомневаться хотя бы в ней.

— Сказал, что наш с матерью шанс выплыть — потопить отца.

Он пристально наблюдал за грейнджеровской мимикой. После его фразы на ее лице застыла причудливая смесь брезгливости и удовлетворения.

— Что решение — оптимальное, — говорить про возможность реабилитироваться, если курс Министерства изменится, не хотелось.

Грейнджер едва заметно кивнула, а на Драко снизошло понимание.

— Отец сам это спланировал! Он за это им заплатил, да? Петерсон говорил, что судьи готовы к спектаклю, — в ответе Драко не нуждался. — Но зачем ему садиться в тюрьму? Брать на себя вину не в его стиле. Вот изобразить жертву…

— Тебе не приходило в голову, что он просто любит вас?

— Пффф, — в этом она вся, даже в Люциусе, который, если Драко не изменяет память, вполне мог убить ее в Отделе тайн, пытается рассмотреть что-то положительное. Язык зачесался рассказать про то, что передал адвокат насчет их общения. Но не хотелось марать происходящее между ними печатью отцовского одобрения.

— Если ты окажешься жертвой, а не участником событий, ему удастся спасти ваше имя, — эта фраза далась ей сложнее, Грейнджер будто бы пробовала, получится ли произнести слова. С ней говорили об этом? Думай, Драко, думай…

— Это больше похоже на правду.

— Зря ты так. Если он согласен признать вину…

— Не глупи, — сорвался Малфой, — неужели не понимаешь…

— Давай оставим мотивы в стороне и вернемся к насущной проблеме. Твой отец хочет, чтобы ты против него свидетельствовал, а ты не одобряешь эту идею, так?

— Не то чтобы... — Драко прислушался к себе и закончил гораздо решительнее: — Да, я не одобряю.

— Тебе интересно мое мнение?

Он передумал пожимать плечами и честно кивнул.

— Я считаю, что ты прав, — вот это стало неожиданностью. — Подобное выступление не добавит тебе очков в глазах общественности. Но-о-о...

Драко закатил глаза — нашлась тоже ораторша.

— Но сама идея с деспотичным отцом и мужем — хороша. Испортить репутацию твоего отца сильнее, чем она уже испорчена, сложно, уж прости. А для вас с Нарциссой — шанс расположить к себе магическое сообщество, пусть даже через жалость. Гадко, но действенно. Только... нужно подойти к вопросу с другой стороны. И, кажется, я знаю как.