Китнисс будет преемницей Сноу? (гет)

POV Китнисс

Поклявшись с Питом нашей безмолвной клятвой мы, пока связь с Капитолием не установилась, продолжаем охотиться. Всё же я немного злюсь на Пита после этой его шутки, что лес такое удобное место, чтобы осуществить мою страшную месть над ним, и, отдав ему лук, приступаю к обучению его стрельбе. Он старается изо всех сил, но я всё время рядом, хочу ему помочь: обняла сзади, стараясь научить его правильно целиться. Пришлось встать на цыпочки, Пит все-таки выше и крупнее меня, голову практически положила ему на плечо, подсказываю, как стрелять и не «мазать». В итоге Пит начинает тяжело дышать и говорит:

— Китнисс, мне неудобно, ты меня отвлекаешь!

— Чего?

Запоздало до меня доходит, о чем говорит Пит, и я вся заливаюсь краской. Но, назло ему, ещё крепче его обнимаю, дышу ему прямо в ухо, а Пит пыхтит как паровоз:

«Я его смущаю. Я смутила парня!»

Пит Мелларк, мой Пит, от близости наших тел тяжело и хрипло дышит. Черт, мне стыдно, жутко стыдно, но еще, Боже мой, так это приятно. Хорошо, что он не может видеть моего лица. Я позволяю себе немного дерзости:

— И что же тебя смутило?

Пит молчит.

— Нет, я хочу знать! Ты же признался в любви ко мне перед всем Панемом! И ты сам обнимал меня только-что, — я продолжаю активно допытываться до Пита, который, к слову, довольно таки быстро сдается.

— Я вдыхаю твой запах и… Ты так приятно пахнешь.

Я замираю, впитывая каждое его слово. Я смущена, бесспорно. Еще никто и никогда не говорил мне подобного, но я ни за что не отпущу его сейчас. И не только потому, что лицо моё может выдать мои эмоции с потрохами. Всё дело в том, что я хочу чувствовать жар, исходящий от тела Пита, я хочу слышать, как тяжело он дышит. И, глупо скрывать, я хочу вдыхать его восхитительный запах, от которого внутри меня разгорается неведомый мне доселе огонь.

— Мои мысли сейчас далеки от Игр, от смерти. Я даже не думаю о том, что должен защищать тебя. Всё, что занимает мои мысли сейчас, — невероятное желание близости твоего тела. Мне так хорошо рядом с тобой, так тепло… — он, обхватив пальцами мой подбородок, приподнимает мою голову, заставляя посмотреть ему в глаза. В них пылает пожар. Тот же пожар, что охватил всё моё нутро.

— Что это? — мой тихий шепот и его мягкие губы на моих. Поцелуй, заставляющий забывать, кто мы есть на самом деле.

* * *

Мы проводим в лесу несколько часов. Пит быстро учится, активно улучшая свои, пока ещё скромные, навыки владения луком, что удивительно для сына пекаря, который и в лес-то никогда не ходил. Когда с обучением покончено, я, наконец, отбираю у него лук и начинаю заниматься тем, для чего сюда пришла. Мне удается подстрелить зайца, затем белку и, совершенно невероятное дело, Пит Мелларк с первого выстрела подстреливает редкую дичь — дикого гуся, не слишком-то крупного, но гуся!

Мы забрались достаточно далеко, а потому, возвращаясь домой, решаем еще раз поговорить.

— Пит, я всё не могу понять, для чего Сноу рассказал мне о смерти папы?

— Скорее всего он хотел, чтобы ты хорошенько поломала голову над этим вопросом. Помучилась.

— Меня всю трясет от одной мысли об этом человеке..

— Наверное, он во всех людях вызывает одно чувство — страх.

— И эти его слова про Жатву… Это действительно странно, что выпало имя, одно из тысяч, когда моё имя присутствовало там тридцать два раза.

— Он, конечно, мог специально сказать всё это. А если нет... Некоторые факты, как специально укладываются в схему: Прим, ты, я.

-Ты? Нет, о том, что я хожу с Гейлом на охоту, знали многие. И с именем Прим всё, в принципе, понятно: выберут её, и я вызовусь вместо неё, но при чем здесь ты? Пит, скольким людям было известно о твоих чувствах ко мне? Ведь даже я сама… Я бы ни за что не догадалась, не объяви ты об этом на том интервью.

Какое-то время Пит лишь молчал, углубившись в свои мысли.

— Я говорил только одному человеку, папе, и то лишь однажды. И он бы ни за что не стал говорить об этом с кем-то.

Мы молча продолжаем свой путь, думая каждый о чем-то своем, как вдруг Пита буквально прорывает:

— Если допустить, что Сноу прав, то получается: Прим — а значит, ты. Но почему я? Потому что влюблен в тебя? Этого никто не знал. Я признался отцу больше года назад, дома, матери и братьев не было — они ушли за покупками. И говорил я достаточно тихо, полушепотом, как и отец, так что подслушать нас не представлялось возможности. Но после того, как я признался на интервью у Цезаря в любви к тебе, ведь и игры пошли совсем не так, как должны были. Что мы оба делали? Мы не столько выживали сами, сколько самым неожиданным образом старались спасти друг друга. Я прибился к профи именно для того, чтобы помогать тебе, заслонить собой в случае необходимости. Наша любовь у всех на глазах до неузнаваемости повлияла на все наши действия.

Китнисс, мы с тобой просто изменили саму суть Голодных игр. Мы не оставили им выбора: либо мы оба умираем, либо выживем, вместе. Без вариантов. А убить нас там, на арене, специально прикончить, как, например, Цепа при помощи переродков, они не посмели. А точнее — им запретил Сноу. И вся страна это видела, мы не сражались на арене, как все трибуты до нас, мы делали всё наоборот: я спасал тебя, а потом ты спасала меня. Причём в буквальном смысле. Ты вытащила меня с арены, это абсолютно противоречит самому замыслу игр — умрите, чтобы я, победив, выжил. Я только сейчас понял, что эта наша выходка с ягодами сработала как стоп-кран. Китнисс, мы взломали механизм Голодных игр, и Сноу приехал сюда, чтобы показать, что не хочет и не будет исправлять то, что мы с тобой сотворили на глазах сотен тысяч людей.

— Но ты веришь, что он не хочет «починить» игры?

— А это теперь не главное. Ведь мы-то ему в этом деле точно не помощники, — Пит посмотрел мне в глаза, и в его кривой усмешке я прочла: «Поможем умереть Сноу и, если придется, умрем сами, но возродить весь этот ужас не позволим»

Я же не унималась:

— Пит, а враги Сноу, тринадцатый дистрикт? Они могли как-то повлиять на игры? Сноу говорил, что они следят за всем происходящим и вредят по возможности. Ну, диверсии там... Выходит, они могли и в Голодные игры вмешаться?

— Хочешь сказать, мы, «несчастные влюбленные», своими действиями тоже помогали им?

— Да нет, наоборот могли им помешать. Игры, по идее, укрепляют власть Сноу, но ведь сам же Сноу и говорит, что игры нужно отменить.

— И?

— Я запуталась. Но знаю, что подтасовать Жатву так, чтобы вместо Прим на игры поехала я, — это одно, а вот ты со своей любовью рубишь эту ясность на корню. Невозможно было заранее предугадать наших действий на Арене.

— Хорошо, выходит моё имя выпало случайно, из двух с лишним тысяч бумажек. Оно не было всего на одной, как имя Прим, — на пятнадцати. Дальше. Китнисс, будь у тебя с самого начала лук и стрелы, ты могла бы завершить Голодные игры быстро?

— В смысле хладнокровно перебить большую часть детей? Пит, иди к дьяволу, мне позавчера мертвая Диадема снилась, и это было страшнее, чем живые переродки на Арене, — она говорила со мной… — меня начинает трясти, и Пит, чувствуя это, крепко обнимает меня. Так всегда: когда мне плохо, он сразу приходит на выручку.

— Так вот, значит, отчего ты ночью так жутко кричала. У меня кровь в жилах стыла.

— Да, было страшно до жути. А ты говоришь «завершить игры быстро». Мне в голову такая мерзость прийти не могла, — от одного только воспоминания прошлого кошмара в глазах у меня темнеет, и так некстати, наворачиваются слезы.

— А в голову той сволочи, которая вытянула имя Прим на жатве и которая знала, что ты мастерски лупишь из лука белок?

— Пит, если она или он существует в реальности, за тот ужас, который я видела в глазах моего утенка в день Жатвы, я буду мстить.

— А я всё сделаю, чтобы помочь тебе в этом. Но у меня и свой счет имеется: я помню страх в твоих глазах, Китнисс, тогда, в той пещере, когда я умирал на твоих руках, — Пит кажется спокойным, но голос его звучит как металл. Я знаю, что на душе у него сейчас кошки скребут, ведь больше всего мой «мальчик с хлебом» ненавидит, когда я чувствую боль. И я никогда не забуду выражение его лица перед тем, как усыпила его, чтобы отправиться к Рогу изобилия за лекарством, где меня чуть не убила Мирта. И ведь убила бы, если бы не Цеп.

* * *

Мы с Питом, держась за руки, приходим в деревню победителей. Ещё издалека нас замечает Прим. Она радуется, но вместо того, чтобы пойти нам навстречу, бежит за мамой. Та выходит на крыльцо и смотрит на нас с какой-то грустью в глазах. Прим же спешит к нам, радостно смеясь, бросается мне на шею, заключает в объятия Пита. А я всё так же неотрывно смотрю на маму: она стоит, мягко улыбаясь, но я всё же замечаю одну-единственную слезинку, скатившуюся по её щеке.

— Китнисс, аппарат связи уже работает. Я видела президента, он хочет с вами поговорить, — тихо произносит мама, когда мы, наконец, подходим к дому.

Действительно, Сноу сразу появляется на проекции над пирамидкой.

— Доброго Вам вечера, мистер Мелларк и Вам, мисс Эвердин, — на лице президента ни тени улыбки, он максимально сосредоточен и серьезен.

— Здравствуйте, господин Сноу, — говорим мы с Питом, чем вызываем одобрение президента в виде едва уловимой ухмылки, которая исчезает так же быстро, как появилась.

— У меня неприятные новости: у меня появились причины подозревать, что вы оба заинтересовали мятежников из дистрикта №13. Возможна попытка покушения на одного из вас. Но я принял срочные меры по вашей охране. Более того, я пойду на крайнюю меру — я разрешу вам ношение оружия. Мисс Эвердин уже имеет право носить лук и стрелы за границами 12-го дистрикта, я расширяю ее полномочия до территории всего Панема, включая Капитолий. Что касается мистера Мелларка, он получает право на ношение огнестрельного оружия, с правами равными статусу миротворца. Я подозревал мятежников, что они могут готовить попытку похищения мисс Эвердин, и, чтобы раз и навсегда отбить у них подобные желания, через секретные каналы связи дал им знать, что такая попытка будет иметь фатальные последствия — объявление войны. Я разорву секретный договор и весь Панем узнает, кто пытался похитить всеобщих любимцев — «несчастных влюбленных из дистрикта 12». А затем я атакую дистрикт 13 всеми имеющимися силами.

Сноу — великий гроссмейстер политической интриги, умеющий произвести ошеломляющее впечатление. Мы с Питом лишились дари речи, предоставив Сноу возможность насладиться нашей реакцией.

Но Сноу не успел еще нанести главного удара:

— Я помню о данном мною обещании, мистер Мелларк. Вы отправляетесь со специальным президентским поручением в Капитолий. С завтрашнего дня вы наделяетесь особыми полномочиями по расследованию деятельности бывшего главного распорядителя Голодных игр Сенеки Крейна. Сегодня Капитолий узнает, что Сенека Крейн едва не погубил всеобщих любимцев, — Эвердин и Мелларка — и лишь президентская воля не дала свершиться величайшему несчастью — гибели двух победителей 74-х Голодных игр. Кроме того, есть подозрения о злоупотреблении полномочиями со стороны Сенеки Крейна и других распорядителей: подкуп и иные действия, которые подлежат тщательному расследованию. Вы, мистер Мелларк, молоды, и весь Капитолий доверяет вашей кристальной честности. Я поручаю вам опубликовать сведения о вскрытых вами и с вашим участием преступлениях распорядителей Игр в прямом эфире на шоу Цезаря Фликермена, которое состоится через пять дней. К исполнению мною моего обещания это имеет прямое отношение.

Мы с Питом давно и основательно выпали в осадок и признаков жизни (ума) пока не подаём. Но Сноу думает, что этого недостаточно. Теперь он, поразив Пита, повторяет это со мной:

— Мисс Эвердин, вы меня слушаете? — президент на мгновение замолкает, ожидая хоть какой-то реакции с моей стороны. Очевидно весь мой вид выдает мое потрясение, а потому, так и не дождавшись от меня даже кивка, Сноу продолжает, — Я сделал несколько распоряжений по поводу улучшений условий жизни жителей 12-го дистрикта. Подробности можете узнать у вашего мэра Кристофера Андерси. Я поручил ему всячески помогать и содействовать вам. В частности, я поручаю вам роль контролера за исполнением моих новых распоряжений.

Вы родились в очень небогатой семье в бедном районе вашего дистрикта, поэтому, я уверен, вы лучше и надежнее исполните свою проверяющую функцию, даже, чем мистер Мелларк. Не говоря уже о жителе Капитолия.

Кроме того, у меня есть определенное недовольство действиями наших миротворцев. Число жалоб населения на злоупотребления и самочинные наказания жителей дистриктов без президентской санкции меня беспокоят. Поэтому сделайте вот что: тщательно изучите устав корпуса миротворцев Панема и выучите раздел «обязанности и полномочия миротворцев». И тогда я наделю вас правом вмешиваться в распоряжения рядовых и командиров миротворцев, и, вместе с мэром Андерси, вы будете контролировать их действия от имени президента. Мятежники уже пользуются фактами злоупотреблений местных властей и, что особо важно, — наших миротворцев. Так вот, я лишу их возможности пользоваться недостатками нашей системы управления.

Внезапно я «оттаиваю» и, изумив не только Пита, но и Сноу, перехожу в атаку:

— Мистер Сноу, я правильно поняла, вы доверяете мне огромную власть в моем дистрикте?

— Да, — Сноу изгибает одну бровь, выдавая удивление.

— В частности за соблюдением законов Панема местными властями и миротворцами?

— Только изучите законы по управлению дистриктами и устав миротворцев как следует. С этого момента вы наделены чрезвычайными полномочиями. Никто не должен вам препятствовать в исполнении вами ваших контрольных функций. У вас полнейший иммунитет.

— Что, простите?

— Миротворцы лишены права применять к вам даже малейшую силу. Кроме того, они обязаны вам помогать и содействовать. Изучив права и обязанности миротворцев, вы будете следить за неукоснительным исполнением ими их же служебных функций и обязанностей. Итак. Я поручаю вам особую задачу — лишить мятежников возможности «сыграть» на ошибках наших миротворцев. Вам ясно?

— Я выучу обязанности властей перед жителями и буду следить за их строгим соблюдением. Но, возможно, какие-то законы придется срочно изменить, господин президент.

Пит отводит изумленный взгляд в сторону. Я знаю, о чем он думает: я позволяю себе лишнего, в конце концов, президент может и казнить нас обоих. Но я должна воспользоваться моментом для улучшения жизни в родном дистрикте. Сноу тоже слегка удивлён моей дерзостью, но старого тирана Панема так просто не проймёшь.

— Мисс Эвердин, не всё сразу. Вам восемнадцать лет и вы должны усвоить правила субординации и азы государственного управления. Нам надо действовать очень быстро. Ситуация крайне сложная, и у нас совсем нет времени. Наша главная задача: полностью прекратить волнения во всем государстве уже к весне следующего года. Тогда моё обещание напрямую приблизится к осуществлению. Но вы правы, если для улучшения положения в округах какие-то законы надо будет отменить, я это сделаю.

— Я обязуюсь изучить все законы, какие необходимо. Я выучу устав миротворцев назубок, даю Вам слово.

— Я верю Вам, мисс Эвердин.

И сеанс специальной связи с Капитолием завершается. Мы с Питом смотрим в глаза друг друга, пытаясь осознать произошедшее. У меня получилось. У нас получилось! Пит резким движением притягивает меня к себе, заключая в крепкие объятия

Я, конечно, и не предполагала, какое количество информации свалится на мою голову, и на что я подписываюсь. Совсем скоро моя голова распухла, и жуткая головная боль стала моей неизменной спутницей. Но это ничего: такая чудовищная нагрузка помогла мне в борьбе с кошмарами во сне и наяву. Убитые на Арене трибуты практически оставили то ничтожное количество времени, что оставалось на сон, мне в подарок.