Глупая. I часть (гет)

Гермиона

Когда все это началось, я теперь уже и не вспомню. Думаю, это впервые возникло на третьем курсе, когда профессор Снейп бросился навстречу оборотню, закрыв нас собой. Несколько спустя, сидя в гостиной перед камином, мне пришло в голову, что, несмотря на личную неприязнь к гриффиндорцам, Снейп все же собирался нам помочь, потому что был уверен в том, что мы в руках преступника, и рискнул жизнью, чтобы защитить нас. А мы в благодарность взяли и оглушили его.

В следующем году Снейп яростно настаивал на отстранении Поттера от участия в Турнире. Меня крайне удивило, что директор Дамблдор его не поддержал. Совершенно очевидно, что четырнадцатилетнему подростку участвовать в турнире, одним из условий которого было совершеннолетие соискателей, крайне опасно! Но все почему-то решили, что Гарри избрала сама магия, и лишь профессор Снейп был готов спорить с древним кубком ради защиты ученика.

А после битвы в Отделе Тайн, узнав, что Снейп поверил Гарри и первым делом проверил безопасность Блэка, я с искренним изумлением поняла, что он может быть заботливым и преданным союзником, увидев ту сторону угрюмого, язвительного профессора, которую остальные предпочитали не замечать.

Хотя его способ защищать тех, кто, как он полагает, нуждается в его защите, не самый обычный — все выглядит так, словно он делает это небрежно и с явной неохотой. Однако именно он всегда с особой щепетильностью приглядывал за нашим Трио и постоянно препятствовал нашей склонности к авантюрам.

На пятом курсе я стала наблюдать за профессором на уроках зельеварения и неожиданно обнаружила, что профессор время от времени исподтишка едва заметно взмахивает палочкой, чтобы предупредить взрыв чьего-то котла или остановить движение ножа, собиравшегося отрезать палец криворукому студенту.

Я оказалась одной из немногих, кто видел, насколько поступки профессора расходятся с его колкими высказываниями. Мало-помалу в моей голове сложился таинственный и притягательный образ нелюдимого, никем не понятого героя, чего я, признаться, умудрилась сама не заметить.

Сейчас идет шестой год моей учебы в Хогвартсе. И вот, пожалуйста — я лежу на ступеньках зачарованной лестницы, крепко держась руками за ее край, и никак не могу отдышаться…

Четвертью часа ранее

Я задержалась в библиотеке, поэтому торопилась в гостиную Гриффиндора, боясь нарваться на Филча: проблем в этом случае не избежать, даже несмотря на то, что я была старостой факультета. Забежав на лестницу, я не сразу поняла, что лестница повернула совершенно не туда: из-за высокой стопки книг в руках видно было плохо, и все, что мне оставалось — раздраженно топнуть ногой. Теперь обходить придётся…

Лямка сумки соскользнула с плеча и тяжело повисла на локте, и я отвлеклась, пытаясь одновременно сохранить равновесие и не разрушить книжную башню в руках. Именно в этот момент злополучная лестница, резко дёрнувшись, остановилась. Не успев среагировать, я глупо взвизгнула и полетела вперёд. Левой рукой попыталась ухватиться за перила, но пальцы едва коснулись их и тут же соскользнули. Я уже видела, как книги летят в бездну, теряя листы и пропадая во тьме. Сумка слетела с руки, перья с конспектами вывалились из нее и понеслись следом за книгами. Время вокруг как будто застыло, а я отчаянно размахивала руками и падала вниз.

Спустя пару мгновений полёта вниз, во тьму, когда от страха у меня едва не разорвалось сердце, я почувствовала сильный толчок в грудь. Мое тело застыло в воздухе, и чьи-то чары начали медленно поднимать меня. Тяжело дыша, я, словно загипнотизированная, не могла оторвать глаз от тёмного провала внизу.

Лишь достигнув твёрдой поверхности и рухнув на ступеньки, я всем телом прижалась к холодному камню и стала вертеть головой, желая узнать, кто же спас меня.

С площадки этажом выше послышался шорох мантии и звук удаляющихся шагов.  Неизвестный спаситель предпочел исчезнуть.

Все ещё дрожа и вцепившись в перила, я поднялась со ступенек, не сводя глаз со входа один из коридоров, где исчез неизвестный.

— Двадцать баллов с Гриффиндора за прогулки после отбоя! — скрипучий голос, раздавшийся откуда-то из темноты, заставил меня подпрыгнуть от испуга. Ближайший факел осветил лицо мистера Филча: его маленькие глазки сощурились, а лицо скривилось в злорадной ухмылке, обнажившей желтые кривые зубы.

— Вам просили передать, — добавил он, — чтоб вы не трудились искать свои вещи. Домовики доставят их в вашу комнату.

Лестница снова дернулась и пришла в движение. Заставив себя гордо выпрямиться, я дождалась, пока ступени остановятся у нужного мне этажа, и заторопилась в гостиную.

Сомнений не было. Меня спас Снейп, потому что любой другой профессор непременно удостоверился бы, что я цела и невредима, и назначил бы штраф лично, а не через смотрителя.

* * *

Переодевшись ко сну, я залезла под одеяло и закрыла глаза. Сердце все ещё бешено колотилось, но уже не от пережитого страха, вдобавок в области солнечного сплетения поселилось странное тепло. Внезапно в голову стукнуло: кажется, я влюбилась, причем в самого скрытного и угрюмого преподавателя в школе! О Мерлин! Я прекрасно сознавала, что влюблена не в самого Снейпа, а в тот романтический образ, который вообразила: гениальный зельевар, строгий преподаватель Защиты от Темных искусств, шпион, постоянно рискующий жизнью, сильный волшебник, который всегда присматривал за нами. А сегодня он спас меня… Погибнуть мне, конечно, было не суждено: магия замка защищает учеников, но неделя-другая в Больничном крыле были бы мне обеспечены.

Глубоко вдохнув, я попыталась успокоить сердцебиение и убедить себя в том, что мои чувства — просто-напросто глупость. Сама в нем героя увидела, сама в него и влюбилась, тем более что моему «герою», судя по всему, вообще никто не нужен. Но, может, я ошибаюсь? Для такого рода догадок и предположений он чересчур скрытный…

В любом случае, личная жизнь профессора меня волновать не должна, да и вообще — если я попытаюсь признаться ему, то он, скорее всего, только посмеется над моими чувствами.

Разочарованно вздохнув, я спрятала лицо в подушку и попыталась уснуть, представив себе другой мир, где Снейп отвечает мне взаимностью, а Тёмного Лорда и вовсе не существует.

* * *

Северус

Глупая девчонка! Словно первокурсница, встала на самом краю лестницы, начисто позабыв про перила — лишь бы унести как можно больше книжек из библиотеки! А если б я не успел? А если бы не дежурил сегодня? А если бы задержался на несколько минут, поймав перед тем какого-нибудь нарушителя? Зато зазубривает книги едва ли не наизусть — право, лучше бы ей начать думать своей головой, а не цитировать учебники главами!

Войдя в свои комнаты, я быстро прошёл через гостиную в кабинет. Скинув мантию на спинку кресла и расстегнув верхние пуговицы сюртука, я опустился на диван напротив камина и призвал к себе бутылку огневиски, холодные камни* и тумблер**.

Глухой звук удара камней о стеклянное дно, плеск янтарного напитка с золотой пыльцой — и вот теперь, откинувшись на спинку и вытянув ноги перед камином, я, наконец, могу выдохнуть и расслабиться.

Темный Лорд совсем обезумел в своем желании наказать Люциуса, а младший Малфой… Упрямый мальчишка! Ему повезло, что Дамблдор, по сути, уже при смерти, вот только знать Драко об этом не должен, а должен просто позволить мне, крестному, сделать все за него.

Я знал Драко с рождения и понимал, что он не осмелится убить старика. Мальчишка вырос вредным и капризным, избалованным и чванливым, тщеславным, но не жестоким. Он не способен убить человека.

Сделав глоток охлаждённого и одновременно обжигающего напитка, я окунулся в воспоминания.

Вот белобрысый пятилетний мальчик, обиженно сложив руки на груди, стоит перед отцом. Отвернувшись, он сперва игнорировал попытки Малфоя-старшего обьяснить ему, почему пришлось убить больную старую лошадь, но, наконец, размазывая слёзы по лицу, бросился на шею к Люциусу и прорыдал: «Для чего нужна жизнь, если в конце концов всех ждет смерть?»

Тяжело вздохнув от легкой ностальгии и сделав глоток из бокала, я вернулся мыслями к сегодняшнему разговору с Драко. Мальчик был напуган и зол: он хотел доказать, что способен спасти честь своей семьи. Что ж, он вырос и теперь не может никому доверять. Даже мне больше не верит, так как знает, что я один из «любимчиков» Тёмного Лорда.

Драко ожесточился по отношению ко всем Пожирателям Смерти после опалы, постигшей его отца, ведь недавние соратники и не думали скрывать своего презрения и недоверия к Малфоям. Драко пришлось на собраниях надевать «семейную» маску равнодушия, сбрасывая ее лишь для того, чтобы обнажить свой искренний страх перед Лордом. А его есть за что бояться. Волан-де-Морт жестоко карает и своих, и чужих — если, конечно, слово «свои» вообще к нему применимо.

Перед сверстниками Драко выпендривается, играет роль гордого молодого аристократа, которому посчастливилось стать слугой сильного тёмного волшебника. Но я видел, с какой нерешительностью и страхом Драко готовился принять метку, как он кричал от боли, как со слезившимися от мук и безысходности глазами улыбался матери и надрывным голосом произносил клятву верности своему повелителю.

Тёмный Лорд тогда посмеялся над мальчиком: он, мол, едва не плачет от счастья, что вступил в ряды Пожирателей! Но все прочие видели, что Драко скрывает под натянутой улыбкой и гордой осанкой.

Залпом допив огневиски, я поднялся с дивана, поставил тумблер на стол и отправился в душ. Завтра тяжелый день, и следует хотя бы попытаться уснуть.

* * *

Гермиона

Меня разбудил заливистый смех Парвати Патил: они с Джинни обсуждали, какой костюм лучше выбрать для предстоящего бала на Хэллоуин. Девушки фантазировали, как отреагируют преподаватели, если студенты оденутся ими и снимут баллы у… предположим, Макгонагалл. Джинни заявила, что она не прочь изобразить Северуса Снейпа, так как для этого достаточно будет не мыть голову несколько недель да накинуть на себя чёрную простыню, а Парвати, давясь от смеха, настоятельно советовала той заколдовать эту простыню наподобие крыльев летучей мыши.

Услышав этот бред, я только глаза закатила — благо, меня от их глаз скрывал задернутый полог.

В нынешнем году бал обещал быть куда более грандиозным, чем в предыдущие годы. Прежде младшекурсники, завидуя старшим, отмечали праздник тыквенным соком на ужине в Большом зале, а затем старосты уводили их в гостиные под бдительным и неусыпным взором своих деканов. Неудивительно, что девочки с таким жаром обсуждали предстоящий вечер.

Я еще колебалась, идти на праздник или нет. Приближалась война, и ощущение от этого бала было, словно от пира во время чумы — время для веселья, что ни говори, совершенно неподходящее…

Мальчишки ждали меня в гостиной. Рон широко зевал и сидел с сонным видом, а Гарри увлечённо читал свой учебник по зельям.

— Доброе утро, — сказала я, недовольно покосившись на Поттера: на прошлой неделе мы серьезно поспорили из-за этой злосчастной книжки, однако друг по-прежнему таскал её с собой.

— Доброе, — буркнул Гарри, заметив мой взгляд и нехотя пряча учебник в сумку.

— Было бы добрее, если бы мы вставали на пару часов позже, — даже не пытаясь скрыть очередной зевок, промычал Уизли.

— Неудивительно, что ты спишь на ходу, — заметила я учительским тоном, выбираясь из гостиной через портрет Полной дамы. — Играть в плюй-камни с Томасом до часу ночи — не самая лучшая идея.

— А когда же тогда развлекаться? — возмущённо всплеснул руками рыжий. — С самого начала учебы нас просто завалили домашними работами!

— А разве есть другой стимул для того, чтобы студенты стали готовиться к экзаменам?

Тут наш спор прервался — шедший впереди Гарри внезапно остановился прямо посреди коридора, со злостью глядя на кого-то из учеников, спешивших в Большой зал.

Посмотрев туда же, я увидела Малфоя, который стоял у стены и о чем-то тихо говорил со Снейпом. Профессор, прямой, как палка, с каменным лицом буравил глазами ученика, и лишь ходившие на скулах мужчины желваки выдавали его недовольство.

— Они что-то замышляют, я в этом уверен! — сквозь зубы прошипел Поттер, не сводя глаз с Малфоя.

— Гарри, ты не можешь просто так разбрасываться обвинениями, а мы сами наверняка ничего не знаем, — я подхватила друга под руку и повела в Большой зал, игнорируя брошенный на нас острый взгляд профессора.

Поттер этот взгляд заметил и ещё больше нахмурился. Профессор Снейп, не сводя с него глаз, прошипел напоследок что-то Малфою и, развернувшись на каблуках, поспешно удалился прочь.

— Скользкий змей, — проворчал Рон, провожая взглядом профессора. — Я с Гарри совершенно согласен. Малфой далеко не так прост, как ты о нем думаешь, Гермиона, а уж Снейп — так тем более.

Я лишь поджала губы в ответ на слова Рона. За эти годы я столько раз пыталась убедить друзей в том, что следует обращать внимание не на поведение человека, а на его поступки, но все было напрасно. Поэтому-то я и не стала сразу рассказать им о том, что Снейп вчера спас меня от падения с лестницы, решив, что сделаю это вечером — мы как раз собирались вместе посидеть у камина в гостиной перед отбоем.

После завтрака нам предстоял сдвоенный со Слизерином урок Защиты от Тёмных искусств. Я, как обычно, уселась за первую парту, чтобы никто не отвлекал меня от лекции своими разговорами. Гарри и Рон сели за мной, недовольно бормоча, что на уроке у Снейпа можно было бы сесть и подальше, на что я и бровью не повела.

Собрав волосы в высокий хвост, чтобы они не лезли в лицо, я достала из сумки, которую нашла утром лежащей на тумбочке у кровати, учебник, пергамент и перо с чернильницей.

Как раз в этот момент в кабинет вошёл профессор. Я невольно залюбовалась им — его подтянутой фигурой, на которой ловко сидел темный сюртук из плотной ткани с высоким воротником и длинными рукавами, который подчёркивал строгий образ профессора, и гордо поднятой головой. А мантия, развевавшаяся при ходьбе, придавала слизеринскому декану, с его быстрой походкой, дополнительный устрашающий эффект.

Внешность профессора не подходила под критерии красоты, и я тоже так считала, но в нем было нечто таинственное и притягательное, к тому же он умел быть в высшей степени убедительным. Северус Снейп для меня был сложным ребусом, головоломкой, которую мне вдруг сильно захотелось разгадать.

Неторопливо оглядев класс, Снейп направился к высокой кафедре.

— Ваши работы о непростительном заклятии Круциатус были крайне… удручающими, — голос его звучал негромко и тягуче, однако стальные нотки в нем пробирали каждого студента. — Несмотря на то, что об этом заклятье вам известно еще с прошлого года, никто из вас так и не понял его сути.

Развернувшись лицом к ученикам, Снейп вперил взгляд в Рона.

— Не думаю, что фразы: «это чертовски больно и непростительно» будет достаточно для комиссии при сдаче ЖАБА, мистер Уизли.

От слов преподавателя под глухие смешки слизеринцев Рон напрягся и застыл, но ничего не ответил. Выдержав паузу, Снейп медленно направился вдоль ряда парт и остановился перед съежившимся Невиллом Долгопупсом.

— Мистер Долгопупс, что вы можете рассказать классу о последствиях Круциатуса?

Я слышала, как за спиной возмущённо засопел Гарри — причина его негодования была понятна любому. Почему же профессор так издевается над Невиллом? Я упорно гнала от себя мысли о том, что мой романтизированный герой может быть жесток просто ради собственной забавы.

Невилл что-то тихо пробормотал себе под нос.

— Громче, мистер Долгопупс! — рявкнул Снейп, не сводя взгляда с ученика.

— П-после него люди с… сходят с ума, — выдавил побледневший Невилл. Он так и не осмелился поднять глаза на профессора.

— Почему? — голос Снейпа снова стал тихим и бархатным. Невилл молчал.

Профессор резко отвернулся от него и обратился к классу:

— Насколько вам известно, заклятие Круциатус действительно причиняет невыносимую боль. И если его использовать с особым… увлечением, то даже гениальный разум можно вернуть в состояние младенческого безмыслия. Однако, если бы вы обладали хотя бы толикой логики, то обратили бы внимание на то, что оно не причиняет никакого физического вреда организму.

Тяжелый взгляд тёмных глаз остановился на Гарри.

— Никто не плавит ваши кости в действительности. Эта боль — лишь у вас в голове.

Гарри с достоинством выдержал взгляд профессора, лишь едва слышно заскрипев зубами.

— Боль от Круциатуса — боль фантомная. Это заклятие действует на ваш разум, заставляя вас страдать и сходить с ума, — Снейп лишь слабо усмехнулся, заметив, как в моих глазах мелькнуло понимание.

— Кто-нибудь сможет теперь… — профессор оглядел учеников. — …хотя бы ПОПЫТАТЬСЯ соединить одно с другим и сообщить мне способ борьбы с Круциатусом?

Моя рука взметнулась вверх. Однако профессор Снейп, как обычно, не обратил на неё внимание. Оглядев притихших студентов, он с нарочито удрученным видом протянул:

— Что ж… Кто-нибудь из вас знаком с окклюменцией?

Я продолжала тянуть руку вверх, прекрасно понимая, что профессор никогда не даст мне ответить и заработать баллы для Гриффиндора. Но мое упрямство не могло позволить мне сдаться и опустить руку.

* * *

Северус

— Я так и думал, — мой взгляд скользнул по Грейнджер, а затем переместился к Поттеру, с понурым видом сидевшему за ее спиной. Ну конечно! Этот мальчишка явно наболтал своим друзьям о занятиях окклюменцией… и о моих воспоминаниях. В груди моментально вспыхнула ярость, но внешне я оставался так же холоден и презрителен.

— Откройте учебник, глава третья, и ознакомьтесь со способами защиты от заклятия Империус. Возможно, хоть кому-то из вас придёт в голову, как можно использовать эти методы в защите от Круциатуса.

* * *

Гермиона

Ученики задвигались, зашуршали страницы. Я прочла весь учебник ещё на прошлой неделе и теперь, после слов учителя, для удобства решила нарисовать схему методов защиты от этих двух непростительных заклятий с учетом сходства в действиях и способах их влияния на разум. Необходимо найти общее в защите… Окклюменция? Гениально! Способы защиты от Империуса были заимствованы именно из этого раздела магии. И как я раньше не обратила на это внимание? Однако… Даже если использовать все те методы борьбы, что и с Империусом, то от самого Круциатуса это никак не спасёт, ведь если защита разума направлена на вторжение извне (как в Империусе, например) — это одно, а если заклятие, словно яд, проникает в разум и заставляет его истязать собственное тело — совершенно другое… Ведь так действует Круциатус?

Возможно ли проверить эффективность окклюменции? Или можно как-то защититься без неё? Она потребует ежедневной практики? Так же, как с Гарри в прошлом году? Но ведь это так сложно! Если Гарри не смог даже избавиться от своих снов, то возможно ли вообще натренировать свой разум против такого сильного заклинания?

У меня возникло множество вопросов, но я совершенно не знала, где искать ответы. Окклюменция, как и легилименция, не пользовались широкой известностью — во всяком случае, в библиотеке школы практически ничего о них не нашлось, только общие упоминания — я выяснила это в прошлом году, когда Снейп пытался учить Поттера.

У кого бы спросить?

Дамблдор? Занятия с Гарри отнимают у него чересчур много времени, к тому же в последнее время в Хогвартсе он практически не появляется.

Флитвик или Макгонагалл? Если бы они владели окклюменцией, то в прошлом году Дамблдор отправил бы Гарри к кому-то из них.

Я методично записывала и тут же вычеркивала имена в пергаменте, имитируя бурную деятельность и одновременно упорядочивая мысли в своей голове.

Снейп?

Он выгонит меня сразу же, стоит мне только рот открыть. Учить Гарри ему приказал директор, и если вспомнить, чем закончились те занятия…

Какое-то время я задумчиво водила кончиком пера по губам, то хмурясь, то поднимая брови. Наконец, тяжело вздохнув, я обвела последнее имя на пергаменте тонкой линией и отложила перо.

* * *

Северус

Усевшись за свой стол, я принялся проверять домашнее задание третьекурсников. Скрип перьев и шорох пергамента успокаивали натянутые нервы.

Закончив с третьим курсом, я поднял голову и обратил внимание на мисс Всезнайку. Она что-то лихорадочно выводила и зачеркивала в своём пергаменте. Я усмехнулся. Что ж, будем надеяться, что хоть кого-то из злополучной тройки я смогу приучить мыслить логически.

В какой-то момент я заметил, как Гермиона Грейнджер нахмурилась и прикрыла глаза. О чем она сейчас задумалась? К сожалению, никакой полезной информации об окклюменции в Хогвартсе она не найдёт. Надеюсь, она сумеет убедить Поттера в необходимости дальнейшего самостоятельного изучения этого вида магии — основы я ему дал, а дальше пусть Поттер, в свою очередь, научит окклюменции своих друзей. Боюсь, без этого в борьбе с Волан-де-Мортом им троим просто не выжить…

В этот момент мисс Грейнджер тяжело вздохнула, с обреченным видом подняв брови, и что-то обвела в своём пергаменте, затем отложила перо, подалась вперёд и, зажмурившись, прикрыла лицо руками.

Я с интересом наблюдал, как Грейнджер тонкими пальцами растирает кожу на лбу, словно пытается «уложить» какие-то дурные мысли в своей голове.

Возможно, она сейчас думает, где достать сведения об окклюменции, или как уговорить упрямого Поттера?

Урок закончился, и ученики торопливо засобирались, норовя побыстрее покинуть класс.

Я поднялся с места и направился к высокому шкафу в углу кабинета, чтобы приготовить все для следующего урока у второго курса.

Все студенты уже покинули кабинет, и стало совсем тихо. Внезапно за спиной едва слышно прошелестела ткань, и я тут же напрягся. Моя палочка крепилась на предплечье, в рукаве сюртука, и годы тренировок сделали своё дело. Резко обернувшись и выставив перед собой палочку, я увидел мисс Грейнджер.

Примечание к части

*холодные камни — аксессуар для употребления виски. Камни позволяют охладить напиток, не разбавляя его. С их помощью также можно охлаждать также ром, вино, сок, лимонад.

** Тумблер — бокал с толстым дном округлой формы, достаточно тяжёлый и с сужающимся верхом, предназначенный для виски и других крепких напитков.