Поговорим? (гет)

В последних частях крутых (не-а) фиков часто = стоит какая-нибудь крутая ванильная цитата, отождествляющая весь фик и претендующая на глубокий смысл. Чем этот шедевр хуже? Однако поскольку наш фик особенный, и цитата у нас должна быть особенной. Вот она.

«Блин, я опять забыл свою цитату!» © Алоис АльцГЕЙмер 1488 год до нашей эры

* * *

— На игре в слова, кажется…

Я кивнул. Лучше выдать ту неудачную попытку завоевать расположение Мику — игрой в слова. Так она не поймёт, что я дебил… Хотя, если она не поняла этого ещё раньше, то вряд ли поймёт хоть когда-то.

— О, на игре в слова! Ну да, что там было последним? Хроматика, тебе на А. Я вот знаю три слова. Антон атабрал арбуз! Ладно, давай в слова потом поиграем, а пока поиграем в прятки, вдвоём. От Алисы. Если где-то в этом лагере место, где нас она точно не будет искать?

Лично мне в голову пришёл только мужской туалет. Если это ужасное место, которое здесь выполняет эту роль, можно назвать туалетом. Эх, сейчас бы пластиковый сральник от нового президента…

— Я знаю, что Алиса в домик Лены не заглядывает. Те поругались давно и теперь почти не общаются, — ответила Мику.

— Во, домик Лены подойдёт! — обрадовался я. — Веди нас! А я пока придумаю отличную причину для Лены, по которой нам нужно будет потусоваться в её домике часиков так… До отъезда из лагеря!

* * *

Как выяснилось, причину придумывать не нужно было, ведь домик Лены по совместительству оказался домиком Мику. И, слава богу, ведь из подходящих причин у меня была только история про инопланетян, кирку и зомби-апокалипсис. Причём история про кирку была зрелищнее двух других, вместе взятых.

— Слушай, Мику, — обратился я к ней, как только закрыл дверь домика и благодаря этому почувствовал себя в безопасности. Я решил, что сейчас самое время обсудить серьёзные вещи. — Я понимаю, что ты, наверное, не совсем серьёзно воспринимаешь моё путешествие во времени. И…

— Нет, почему? Я верю в то, что в далеком будущем люди построят машины времени. И многие захотят посмотреть на то, как зарождалась советская эпоха. Так что ничего удивительно в твоём прибытии нет, — Мику явно была готова к подобному разговору. — Ты один из таких?

Я что, похож на подобного ботаника-учёного? Неужели кто-то всерьёз может полагать, что я способен заниматься более серьёзными делами, чем распитие алкоголя?

— Не совсем. Я, как бы это сказать… Случайно попал сюда. А-а, не важно, в общем. Дело в том, что я не знаю, что произойдёт, когда лагерная смена закончится. Я попал сюда на автобусе к первому дню смены, а уеду на автобусе после последнего дня смены. Вероятно, что-то изменится. Возможно, ничего, но возможно, что я вернусь в своё время. То есть тебе там будет…

Так, а какой сейчас вообще год? Семьдесят девятый? Мне кто-то об этом говорил? Или нет? Ой, похер, пусть будет семьдесят девятый. Мне двадцать четыре. Я родился в тысяча девятьсот девяностом, значит, в две тысячи четырнадцатом году Мику будет примерно пятьдесят два года… Блин, дохрена.

— Пятьдесят лет. Много. Лучше найди меня пораньше. Я рожусь в тысяча девятьсот девяностом. Не знаю, где тогда жили мои родители, но примерно в лет шесть мы переедем в Москву по адресу… Давай я тебе лучше запишу…

Я взял случайный листок со стола Лены, там же обнаружил чернильное перо; хы-хы, ладно, это была обычная шариковая ручка, они не настолько отсталые. Я записал на бумажке мой адрес — нормальный адрес, а не улица Пушкина, дом Колотушкина, как хотел написать в начале — и в конце поставил улыбающийся смайлик. Немного подумав, я дописал результаты нескольких футбольных матчей в девяностых годах. Будучи спортивным комментатором, я знал подобные вещи, и, благодаря этим знаниям, предоставлял Мику возможность обогатится на ставках.

— Я тут результаты некоторых матчей указал, можно на тотализаторе заработать. В общем, тут адрес, там я буду жить в будущем. Хотя, если мне кто-то даст выбор, то я, разумеется, останусь тут. С тобой — и с кучей бабла, как только встречу первую букмекерскую контору. Поэтому лучше ты тоже мне запиши адрес, хорошо? На случай, если я пропаду, но останусь в этой Вселенной, телепортируюсь куда-нибудь... Я не знаю, да и вообще кто знает, как всё сложится.

— Ладно, — от моих откровений на лице Мику застыло грустное и немного отстранённое выражение лица.

— Не, не подумай, мы не прощаемся, — попытался успокоить её я. — Нет никаких гарантий, что что-то вообще произойдёт. Что бы меня не отправило в прошлое — здесь этого нет, и я не исчезну, ну, не испарюсь без видимых на то причин… наверное. Ладно, звучит не очень убедительно, но я могу вообще на автобус не садиться, если хочешь, хотя меня всё равно может испарить…

Мику промолчала. Она взяла со стола ручку и начала писать свой адрес. Это молчание характеризовало её плохое настроение. Когда она была со мной в отличном расположении духа, то болтала на почти что одном уровне со мной, а когда грустила, то выдавала односложные фразы и отмалчивалась.

Чёрт, да она чуть не плачет. Нужно её как-то успокоить.

— Да ладно тебе, ну расщепит меня на атомы… — я явно выбрал не ту тактику, а даже если ту, то начинать нужно явно не так. — Я хотел сказать, у тебя всегда останутся результаты матчей, поживёшь лет десять, затем разбогатеешь страшно, хорошо же!

Кажется, на её лице показались слёзы. Нет, не кажется. Мику начала плакать.

Да блин! Я всё порчу! Девушка плачет! Что делать?! Надо развеселить её! Срочно что-то придумать! Какую-нибудь хорошую шутку, я в этом спец.

— Так! Мику! Знаешь что общего между грудой дерьма, аниме и Омском?

Твою мать, Петя, хоть раз в жизни, придумай хорошую шутку, а не как обычно!

Мику, уже не скрываясь, зарыдала. Наверное, от моей ужасной шутки. Я часто видел, что люди плачут, когда слышат мои шутки или видят мой IQ тест. Надо будет доказать, что я могу ещё тупее…

Так, стоп, твою мать! Я вижу, куда это идёт! Я понимаю серьёзность ситуации! Понимаю, что мне нужно делать, а что не нужно, но какая-то, наиболее отбитая, часть моего мозга всё равно в последний момент умудрялась перехватить контроль над телом, и выдавать отбитую херню. Нет, в этот раз не выйдет, мозг, отсоси!

— Ну всё-всё прекрати, чего ты плачешь? Я же тут, видишь? Никуда пропадать не собираюсь, я же не два президентских срока Пу…

Контролировать свои слова! Прекращать нести херню!

— Причин для паники нет никаких. Ты сама сказала, что в будущем существуют машины времени, вот я случайно подобную штуку и активировал, в результате здесь оказался, но машина времени же со мной не перенеслась, верно? Как она могла перенестись, если она сама перемещает. В этом временном потоке — ни хера я умные слова знаю! — машины времени ещё нет, значит, обратно меня перенести нечему, ага. Я просто тут рассуждаю… Поддерживаю беседу, говоря о всяком разном.

— Правда-правда? — тихо спросила Мику. — Обещаешь, что ты никуда не исчезнешь?

— Конечно! — с чистой совестью напиздел я. Наверное впервые в моей жизни мой пиздёж пришёл в мир с благородной целью, а не для того, чтобы тупо поржать.

* * *

— Так, а вот дальше я рассказывать не буду. И не просите. События того вечера слишком личные. Я там веду себя не так, как обычно, тупых шуток мало, а раскрытия чувств — много, о таком я рассказывать не собираюсь. Могу коротко обрисовать ситуацию. Лена принесла нам еду, и мы устроили небольшой романтический ужин, жалко, свеч не было. В общем, мы провели на удивление хороший, запоминающийся вечер, я даже комплименты делал… Нет, правда! Не как обычно! Я могу доказать.

* * *

— Слушай, Мику, тебе не приходило в голову, что тебе стоит сменить имя и фамилию на «Рикардо Милос»?

* * *

— Так, нет, это не то… Честно, было что-то нормально! Блин, надо бы вспомнить чё-то… Что-то связанное с волосами… Не помню… Я как-то оригинально и очень неплохо сумел связать красивую причёску Мику с её характером. Я даже тупой смешок в конце не добавил, как я обычно делаю, когда пытаюсь сделать кому-то комплимент — никогда. Это чтобы вы поняли серьёзность ситуации. Ладно, забудем. Ничего серьёзного не происходило: никаких поцелуев, признаний в любви и уж тем более секса не было. Утром я проснулся в своём домике — убранным только наполовину, кстати, — оделся в свои вещи, которые были на мне при прибытии, и направился на последнюю линейку.

* * *

На линейке я играл в Пакмана на ультра хардкоре с невероятной сложной и запутанной механикой, постараюсь вам её объяснить. Один монстр — Алиса, она же Джаггернаут — злобно на меня пялилась и старалась выйти со мной в зону действия физического контакта, меняясь местами с пионерами, которые находились ближе ко мне. Я же делал то же самое, только старался сбежать от Алисы. При этом одновременно стараясь находиться подальше от Электроника с подбитым глазом, он, видимо, не желал получить дальнейшие увечья и перешёл на сторону врага. От Ульяны, она особых действий по моей поимке не принимала, но я знаю, она — скрытая мина, которая только делала вид, что не заинтересована в моей поимке. От Василия, который просто меня не любит. Кто знает, как он поступит, заметив за мной погоню? И от Очкозавра. Я просто не люблю очкозавров.

Однако на поле боя были и мои союзники. Возле Мику я получал воодушевление и баф на уверенность и скорость перемещения, возле Лены дебафф получала уже сама Алиса и замедлялась в своих перемещениях. Игра была закончена словами Ольги Дмитриевны про сбор возле автобуса, но я, как прирождённый мухлёвщик, свалил за пару секунд раньше и смог спрятаться от злобного Джаггернаута.

Через десять минут.

— Третий отряд! Подойдите ко мне все срочно! — воскликнула Джаггернаут, пародируя голос Ольги Дмитриевны.

Ага, сейчас, ищи дурака!

Я продолжил сидеть в укрытия и вышел из него только тогда, когда Алиса получила люлей от вожатой и отправилась в автобус. Я же отправился туда же исключительно ради того, чтобы злобно захихикать.

Вместе с Мику мы сели на передние места. Люблю первые ряда в общественном транспорте, в особенности, когда для того, чтобы пройти к задним местам, нужно пройти через обиталище Джаггернаута, в таких моментах моя любовь становится просто невероятной.

Я оглянулся посмотреть, как там поживает уязвлённая Алиса, и обнаружил на себе её яростный взгляд. Я показал ей язык и обратил внимание на мою соседку.

— Как настроение? — жизнерадостно обратился я к ней.

У меня было отличное настроение, я смог избежать кары и от вожатой, и от Алисы. Как в сказке о колобке, только с Джаггернаутом, да.

— Я волнуюсь немного, — неуверенно ответила Мику. — Не пропадай, хорошо?

Возможная пропажа из этой реальности меня немного беспокоила, но я решил, что всё равно не смогу с этим ничего поделать и предпочёл не париться.

— Ну так не волнуйся, это же легко. Если я за эту поездку и растаю, то только от моей любви к тебе. Лав-лав.

То, что я случайно признался девушке в любви, я понял только тогда, когда Мику заснула, а мы отъехали уже далеко от «Совёнка».

* * *

— В автобусе я развлекал всех, кто был в пределах моей слышимости, а потом лёг спать. И проснулся вместе с Мику в моём мире. Счастливый конец!

— Ну, да, я вижу, вижу… Что я вижу? Телефон. Помните, я в начале сказал, что на телефоне пять процентов? Вас тогда не смутило, что я на нём уже час видео снимаю? Ещё я вижу нераскрытую сюжетную линию. И довольно важные вопросы. Как я здесь оказался, если я уехал из «Совёнка»? Зачем записываю это видеосообщение? Я бы мог вам посоветовать не обращать на эти вопросы внимания и получать удовольствие от хорошей концовки, в которой всё закончилось отлично. Но я здесь не за тем, чтобы рассказать вам о счастливой истории о двух влюблённых друг в друга пионерах. Я всё это рассказал, чтобы вы примерно поняли, что всё, что тут происходит — происходит по-настоящему, не у меня в голове, не в компьютерной или книге. Оно происходит здесь. В реальном мире. Я нахожусь в лагере «Совёнок». И сегодня у нас э-э-э… Позавчера? Позапозавчера? Третий день моего пребывания в лагере, если быть точным. Когда это, если взять седьмой день за «Сегодня». В общем, я попал в прошлое, находясь в прошлом, сложно, да? Это как «Назад в будущее» только «Назад в прошлое». Я записываю это видеосообщение, потому что мне нужна помощь. Я попал на второй виток.

Я устроился поудобнее у дерева и продолжил:

— До Москвы, райцентра, или куда мы там ехали, я не доехал. Увы, похоже, страхи Мику подтвердились и я в той реальности просто испарился. Но я не вернулся в реальный мир, как я полагал. Я проснулся в этом же автобусе, но в том же месте, что и в прошлый раз, с тем же самым набором вещей и одежды. В лагере шла смена. Та же самая. Меня никто не помнил. Ольга Дмитриевна смотрела без ненависти в глазах, Алиса не мстила за гитару и трусы. Такое не подделать, они действительно не помнили обо мне. Даже Василий. Даже Мику…

В психологическом плане мне сдавило грудную клетку, воспоминания отзывались болью, но я улыбнулся и продолжил:

— Я попытался повторить события по второму кругу и наткнулся на ту же реакцию, на те же реплики. Я провёл смену по тому же сценарию, разве что немного улучшенному: больше времени общался с Мику, ни разу не был в изоляторе, быстро нашёл Шурика и не поругался с Василием. В конце смены я пробил колёса автобусу, и тот никуда поехать не смог. По очевидным причинам. Так что мы все остались в лагере на ещё один день. Я не спал всю ночь, спёр со склада кофе и попытался его заварить, случайно спалив при этом медпункт, кстати. Но это всё фигня, сейчас он самопостроился. Однако прямо во время того, как я развлекал себя тем, что болтал с Василием, меня выкинуло в автобус. На третий, мать его виток… М-м-м… Как бы это сказать. Мне нравится лагерь, мне честно нравится… Да, мне не нравится, что меня все здесь забывают, в особенности Мику, но я переживу, не страшно… Думаю, пару неделек я здесь пробыть смогу… Но проблема скорее в другом…

Я без понятия, как это прекратить! — я перестал скрывать страх в моём голосе. — И меня это пиздец как пугает. Я не хочу здесь жить до своей смерти! Первые два дня на третьем витке я начал искать способы связи с внешним миром, но все они не работали. Обнаружив, что дорога, ведущая из лагеря, мать его, бесконечная, с само-блядь-зацикливанием, я откровенно струхнул и решил записать это сообщение. Мне нужна помощь кого-то ещё из реального мира.

— Я попробую объяснить общую картину более-менее умными словами. Как я полагаю, происходят события. Я потратил часа три на формулировку теории. Ничего не может пропадать в никуда, верно? Допустим, есть лагерь, система, которая обновляется каждую неделю. Тут в неё вторгаюсь я, типа вирус. Однако антивирусник у него «Windows Defender», поэтому антивирусник меня успешно игнорирует и делает вид, что всё в порядке. Я попадаю в лагерь, начинаю здесь пакостить, нарушать работу отдельных функций лагеря, изменять отношение пионеров к действительности и ты-ды. Затем проходит неделя, лагерь обновляется, возвращаясь к своему исходному состоянию, исправляя все баги и недочёты, которые я тут намутил. Однако вирус он не удаляет, потому что меня не видит, и я не теряю память и не подвергаюсь замене, но при этом система вокруг меня поменялась на первоначальную… Ща, почешусь…

Чёртова спина. Чешется, блин.

— Так, на чём я остановился? Система не часть меня, её я менять не могу. Вот как, я вижу, что сейчас происходит. Но у меня при себе есть телефон, есть одежда, ботинки и так далее. Что происходит с ними? Они не часть системы, ведь пришли в этот мир вместе со мной, и они не часть меня, потому что исчезают после недели пребывания, их антивирусник видит. Так что у меня созрел вопрос: «Куда пропадают мои вещи после того, как я ими пользуюсь неделю?» Они должны были накапливаться в системе, захламляя её, а не пропадать неизвестно куда. Я полагаю, что после моего пребывания и наделывания тут багов антивирусник начинает что-то подозревать, и, вместо того, чтобы разобраться с реальной проблемой — мной, удаляет из системы мои вещи как вирусы, отправляет их на карантин, так сказать. Ну типикал Windows Defender, как я и говорил. Так что всё зависит от того, где этот карантин находится, и смотрит ли кто-то за его загромождением. «Совёнок» может быть частью Советского мира, а может быть частью моего мира, но кто поддерживает работу системы — неизвестно.

Я замолчал. Молчал я в течение минуты.

— Дерьмо какое-то, на самом деле, я просто не могу объяснить эту ситуацию с точки зрения логики. Забейте. В общем, я надеюсь, что после того, как я отправлюсь на четвёртый виток, а я не сомневаюсь, что я на него отправлюсь, кто-то где-то увидит этот телефон и чекнет видеозаписи. В общем, слушай меня, чувак, который решил это посмотреть. Я хочу, чтобы ты выслушал мою просьбу. Помоги мне, пожалуйста! Забери меня отсюда! Серьёзно, я не готов здесь жить! Месяца два я тут проживу, но больше точно не выдержу. Поставь нормальный антивирус, чтобы он меня отправил домой, временно прекрати работу системы, я не знаю. Лучше, конечно отправить меня к Мику в СССР, но если нет возможности, то я готов и обратно вернуться. Чёрт возьми, да, я готов и вообще в несколько веков до нашей эры прыгнуть. Меня просто пугает перспектива вечной жизни с повторением одной и той же ситуации. В Дне Сурка парень хоть куда-то ходить мог. Мы с тобой договорились? Хорошо, да? Ты меня заберёшь куда-нибудь или что-нибудь предпримешь. Конец связи.

Я выключил видеосъемку и отправил телефон в спящий режим. Затем я встал и пошёл в лагерь, оставив телефон на поляне. Не хотелось бы мне подвергать риску своё послание, поэтому это виток проведу без него. Мне нужно ещё раз всё перепроверить.

Отсюда должен быть выход!