Супружество и монстры: эсхатологический роман (джен)

Проснувшись на полу VIP-ложи стадиона, я не сразу понял, где нахожусь. Огромная незнакомая комната была обставлена дорогой мебелью, светило солнце, а рядом спал дракон. Буря прекратилась и стало очень светло, но хотелось надеяться, что мы не проспали до полудня.

Остальная часть ночной поездки к радиостанции прошла без особых происшествий, не считая нескольких аварий, на которые мы наткнулись по пути. К счастью, дежуривший на радиостанции парень согласился записать и пустить в эфир наши сообщения про стадион. Прежде чем мы ушли, я пожал ему руку и сказал, что он спасает множество жизней.

Потом заглох мотоцикл. Видимо, полицейская стрельба не очень хорошо влияет на двигатели. Хейли недоставало сил, чтобы нести меня, так что нам пришлось несколько часов идти пешком. Мы добрались до стадиона на рассвете и сразу же свалились спать от усталости. Уже тогда внутрь стекалось множество инфоморфов и даже редкие люди. Теперь же... Я встал и посмотрел через панорамное окно вниз на поле.

Теперь там были тысячи.

Однажды, когда сестра выпускалась из Нью-Йоркского университета, я побывал на стадионе Янки. Прилетела вся наша семья, и мне, провинциалу со Среднего Запада, просто снесло крышу от того стадиона. Одним из гостей был Билл Клинтон, собралось столько людей... В два раза больше, чем жило в моём родном городе.

Конечно, у нас пока собралось не так много, но я ощущал похожий трепет. Из-за нас... все эти существа здесь из-за нас. А ведь прошло всего несколько часов. Трибуны и поле постепенно заполнялись инфоморфами всех форм и размеров, замёрзшими и голодными. Гоманский стадион вмещал до сорока тысяч зрителей, и он был заполнен максимум на четверть. Тем не менее, порядка десяти тысяч существ ждали наших указаний.

Хейли ещё спала. За ночь она... ощутимо выросла. В Pathfinder размер дракона привязан к возрасту, но она увеличивалась гораздо быстрее. По моим прикидкам, теперь её рост составлял около шести футов. Считай, что следующая возрастная категория. Выходило, что она увеличивалась в размерах за наш день как за пять драконьих лет. Иначе говоря, за год она станет как Большая виверна или как Годзилла. О, милая...

Я любил свою жену. В этом сомнений не было. Если бы её покалечило или она заболела, или приключилась ещё какая-то беда, я бы знал, что делать, чтобы помочь. Но теперь она Избранная. Как в какой-нибудь глупой истории про попаданцев, только наоборот, когда целый инопланетный мир попал к нам и её выбрали, чтобы разрешить ситуацию. Конечно, я этого не знал. Вполне могло быть, что она по чистой случайности получила самое абсурдно-большое усиление за всю историю ЛитРПГ в тот же день, когда наступил конец света. Но даже если так, я знал свою жену. Получив могущество, она добьётся своего.

Спасёт их.

Зачем в этой истории муж? Мягкий податливый муж, полный крайне уязвимых органов. Я не умею летать и сражаться. Один меткий выстрел вчера ночью мог бы покончить со мной в самом начале приключения. Мои навыки ограничиваются разработкой архитектуры программного обеспечения и проведением настольных ролевых игр. Я даже не могу починить забор, мы звали для этого её отца. Я могу советовать и поддерживать, но мне не угнаться за ней. Я понимал важность её цели и разделял её стремления. Если нужно, я бы умер ради этого, но как фактически я мог помочь? Конечно, если у неё не будет союзников, она может погибнуть. Но если я прав, довольно скоро она обзаведётся гораздо более способными спутниками, чем я. И тогда...

Ты перерастёшь меня, дорогая. Возможно, уже переросла.

Она зашевелилась и окликнула меня.

— Шон? Мне приснился очень странный сон... ой.

Казалось, она разочарована, что её тело не вернулось к нормальному. Я сделал храброе лицо и подошёл, чтобы её обнять.

— Это не сон. Ты по-прежнему дракон. По-прежнему помогаешь людям. Просыпайся, любимая.

Она подбежала к окну и встала на задние лапы, прислонив мордочку к стеклу.

— Ой. Там так много людей... ох. Шон, что мы собираемся им сказать? Что они будут есть? Нам нужно... нужно... — она начинала вгонять себя в панику.

Я почувствовал, что Шериф хочет что-то сказать, и дал ему контроль над голосовыми связками.

- < Успокойтесь, мисс, вы хорошо справляетесь. Прежде чем Шон лёг спать, я попросил нескольких наших, чтобы они разузнали, что у вас бывает съедобного. Не торопитесь и помните, что вы не одиноки. В подобных ситуациях нужно делегировать задачи. >

Она кивнула, не отрывая взгляд от поля.

— Ощущение, что всё это нереально. Люди, в смысле, наши, никогда не ждали от меня ничего. Я просто училась, потом стала ассистентом профессора, потом сама начала преподавать, что, конечно, подразумевает некоторый авторитет, но в критической ситуации? Все скорее ждут действий со стороны властей. Но мы среагировали первыми, и теперь все эти люди...

Она тихонько засмеялась, но смех почти сразу превратился во всхлипывание.

— У-у-у... ох... с этим горлом совсем неприятно. — Она вернулась к окну, за которым собиралось всё больше доверившихся нам людей. — Шон... Мне кажется, я не могу. Просто не могу.

Стоп, что?

Я помедлил. Наконец она махнула лапой и продолжила:

— Этот фантастический герой в моей голове, это не я. Мне нравилось представлять себя кем-то, кто умнее всех, кто видит незримые связи, кто встает и спасает мир. Но... — она замолчала.

Я подсказал:

— Но не так?

Она горячо закивала.

— Да! Я не хотела, чтобы ради осуществления моей фантазии наступил конец света. Для огромного числа людей всё пошло наперекосяк, чтобы появилось место для героя. Все истории сосредоточены на последствиях, приходит посторонний человек и разбирается со всем. Ему не нужно объяснять всем, как жить. Но теперь что-то ужасное действительно произошло с этими людьми, и я становлюсь всё сильнее и больше, но не становлюсь умнее… Насколько сама могу судить. И я всё думаю... по идее, я должна знать, что делать? Я не справляюсь? Всё это... — она снова всхлипнула. — Чем бы оно ни было, всё это из-за меня?

— О, Хейли, — я подошёл к ней, наклонился и обнял. Теперь, когда она проснулась, от неё снова шёл жар. На самом деле было даже приятно, учитывая мою всё ещё влажную одежду. — Ты же знаешь, что не из-за тебя. Но... возможно, некая сущность считает, что ты способна всё исправить.

— Но я не способна! — застенала она ещё громче. — Я теперь чудовище, и у меня нет ни малейшего представления, что делать! Как мне помочь всем этим людям? Им нужны еда, кров, организация, коммуникация! А мы лишь успеваем реагировать, всё происходит слишком быстро. Я хочу им помочь, но стоит мне только посмотреть вниз и увидеть эти когти вместо нормальных рук, и мне кажется, что я вовсе не...

— Вовсе не что?

— Вовсе не я.

Может, это и есть моя роль. Обеспечивать твёрдую землю под ногами. Я опустился на колени, оказавшись с ней на одном уровне, взял длинную мордочку в руки и посмотрел ей прямо в глаза. Медленно приблизившись, я мягко поцеловал её в нос. Было так горячо, что на глазах навернулись слёзы. Я не обратил на это внимания и лишь долго смотрел ей в глаза, пока её веки не закрылись и она не расслабилась, позволив голове лежать в моих руках. Только после этого я рискнул заговорить.

— Ты никогда не была собой больше, чем сейчас, Хейли. Ты настолько ты, что мне даже немного страшно.

— В смысле?

Я вздохнул и начал вспоминать.

— Помнишь историю с тем бездомным? Ты пришла ко мне в офис вместе пообедать, и мы увидели, как он с дочерью ютится под лестницей у парковки. В тот день мимо них прошла, наверное, тысяча человек, и никто глазом не моргнул. А ты остановилась и спросила, почему он не в одном из приютов.

Она рассмеялась.

— Ага! Он ответил, что ни в одном приюте города не принимают его с дочерью, что есть приюты для мужчин, а есть для женщин и детей, и они не хотят разделяться. И я так разозлилась...

— Что совершенно забыла про обед и отправилась прямиком в приют, чтобы прочитать им гневную нотацию. А потом целых две недели мучила их этим вопросом, пока они наконец не дали разрешение. Ты всегда была такой, Хейли... всегда держалась за то, что правильно. Мне остаётся только не отставать. Я должен не отставать, — я сам удивился своим словам. — Хм. Это... правда. И я полюбил тебя, когда увидел, что тебе не всё равно.

Я обнял её.

— Неважно, чешуя у тебя, крылья или ты длиной в две сотни футов. Вот если тебе станет действительно всё равно, тогда я забеспокоюсь, что ты перестала быть собой.

Мы застыли в этой позе, позволив времени идти. Наконец тишину нарушил стук в дверь. Я посмотрел на Хейли и наклонил голову:

— Нас ждёт очень много людей. Ты готова?

Она глубоко вздохнула и кивнула:

— С тобой — да. Всегда.

* * *

У главного входа собралась небольшая толпа. Пришло довольно много человек из тех, кому мы отдали наши флаеры, не менее сотни, они выделялись в растущей толпе инфоморфов. Среди них оказался парамедик, который попытался организовать нечто вроде медстанции, насколько это было возможно, учитывая, что никто из нас не разбирался в биологии пришельцев. Других переводчиков по-прежнему не было, хотя Шериф сказал, что, возможно, у него есть решение.

Хейли направилась к несколько взвинченному медработнику, я же решил проконсультироваться со своим внутренним гостем.

- < Когда мы съедаем что-то, мы познаем это, ну или по крайней мере можем обращаться с этим, имея подходящие инструменты. Пока тело всё не переварит. Так мы разговариваем друг с другом, если натыкаемся на языковой барьер: один создаёт копию своего языкового центра, а другие съедают её, после чего могут разговаривать, пока всё не переварят. Если повторить несколько раз, всё уляжется в памяти, в настоящей памяти, откуда уже не исчезнет после переваривания. >

- Значит, мы могли бы составить некий словарь, скопировать его несколько тысяч раз, и целый вид сможет выучить английский за ночь? Хм-м.

Ко мне подошёл один из инфоморфов, огромный жук размером с пони, судя по панцирю, тягач.

- < Прошу прощения, сэр, вы, должно быть, оболочка Шерифа? Меня зовут Сайран, с прошлой ночи я занимаюсь вопросом пищи. У нас есть кое-какие результаты, вам стоит это увидеть. >

Жук отвёл нас к столу, на котором были разложены различные предметы: книги, dvd, газеты, телефоны, внешний жёсткий диск и прочие штуки, которые, как мы считали, могли содержать «пищу» в понимании инфоморфов.

В их мире вся экосистема строилась вокруг информации. На самом низком уровне «флора» питалась поверхностными измерениями — вроде скорости ветра, температуры и любых других окружающих возмущений. Всё это записывалось в некую клеточную матрицу и «прожигалось» при помощи механизма, который мне до сих пор неясен, подобно тому, как наш вид преобразует пищу, используя химические реакции для получения энергии. Более сложные формы жизни проглатывали эти матрицы, помещая их в полость, обычно располагающуюся в районе живота. Там из них извлекалась вся информация, целостность матрицы при этом сохранялась. Затем информация объединялась этими травоядными в пакеты большей плотности и пищевой ценности, что порождало целую нишу «плотоядных», которые охотились на скот, хоть обычно и не деструктивно. Фактически главными причинами смертности в их мире являлись старость и информационные болезни, и инфоморфы, не привязанные ни к какому конкретному телу, могли жить сколь угодно долго. Мне казалось всё это настолько невероятным, словно кто-то выдумал этот мир для какой-то неведомой цели. Шериф уверил меня, что если такая цель и существовала, его вид ещё её не нашёл.

Но здесь, в нашем мире, подобной экосистемы не существовало. Конечно, прошёл всего день, но мы не встречали никаких других существ из мира Шерифа, только разумных, что, пожалуй, само по себе намекало на что-то. Если бы я только знал, на что. Нам нужно было понять, смогут ли они использовать какие-либо наши источники информации в качестве еды, иначе уже через неделю люди начнут умирать с голоду.

Жук указал на стол.

— < По вашему предложению мы попробовали газеты, но результат не очень. Информация в них предназначена только для чтения, что делает её плохо усваиваемой. Да еще и языковой барьер… Диски выглядели многообещающе, но к сожалению, мы ничего не смогли из них извлечь. Но это! > — Он поднял маленькую USB-флешку, видимо, случайно принесённую кем-то. — < Это просто потрясающе! Одна такая может кормить инфоморфа целый месяц, и с неё так просто есть! >

Пожалуй... в этом был смысл. Наверное, они способны взаимодействовать только с информационными носителями, которые легко перезаписывать. На одну флешку можно записать очень много информации. Плюс повторное использование... пожалуй, это наше решение пищевого вопроса. Я поблагодарил жука и отправился к Хейли, по пути формулируя в голове план.

К парамедику присоединилась ветеринар, но и у неё, похоже, тоже не особо получалось... Видимо, даже ветеринары не особо разбираются в насекомых размером с небольшую лошадь. Хейли попыталась вклиниться, но они шли на контакт с говорящим драконом без особого энтузиазма. По всей видимости, с этой проблемой нам предстояло мириться ещё долго. Я положил руку жене на плечо и заговорил:

— Здравствуйте. Спасибо, что пришли. В чём сейчас сложность?

Парамедик неопределённо махнул рукой.

— Биология слишком отличается. У них нет внутренностей, настолько всё странно. Есть панцири и внутренние жидкости, и они определённо могут издавать звуки, но, проведя осмотр, мы даже не можем сказать, сломано ли у них что-то. Потом явился этот малыш... — на этих словах врач указал на усатого червяка, больше похожего на мокрицу, чем на гусеницу, который неустанно поднимался на задние лапы и размахивал передними, пытаясь добраться до медикаментов. Ветеринар отгоняла его. — Ему определённо что-то нужно, но никто из нас не понимает его языка.

Я кивнул и обратился к мокрице.

- <Я могу перевести, что случилось? >

Он сразу же успокоился и повернулся ко мне.

- <О! Прекрасно, прекрасно. Я врач, а эти идиоты мешают мне лечить моих пациентов! После нашего вчерашнего появления мы получили кучу порезов и переломов, нужно работать! Скажите им уйти прочь. >

Я рассмеялся. Вот почему так важно поспешить. Им отчаянно нужен способ коммуникации. Я махнул нашим медикам:

— Он сказал, что вы только мешаете. Позвольте ему заняться пациентами. Сфокусируйтесь на людях, пока мы не найдем способ коммуникации.

Я повернулся к Хейли.

— На самом деле это первоочередная задача, и у меня есть одна безумная идея. Шериф, ты можешь скопировать часть своего мозга, отвечающую за язык, и дать её одному из своих?

Хейли хотела возразить, но прежде чем успела что-либо сказать, Шериф ответил вслух:

- < Нет, здесь совсем нет места. Но в чём бы я ни находился, это больше напоминает наш мозг, чем ваш. Возможно, я мог бы переселиться в какую-нибудь другую оболочку и уже оттуда сделать копии. Конечно, тогда тебе придётся запихнуть голову в один из наших животов, и у меня нет гарантии, что это безопасно. Или что мы продолжим понимать друг друга после разделения. Решать тебе. >

Хейли сразу же сказала:

— Шон, это слишком опасно. Нужно сначала проверить на мозге какого-нибудь животного. Хотя бы на одном! < Эй, кто-нибудь уже пытался съесть что-нибудь живое? Поспрашивайте. >

Вопрос разлетелся по лагерю, и мы быстро нашли трёх инфоморфов, которые уже умудрились поймать различную «живность» — двух котов и, судя по всему, опоссума, без особых последствий, кроме множества царапин. Три пункта в пользу того, чтобы один из инфоморфов попытался съесть мою голову. Хейли всё ещё противилась.

Я отвёл её в сторонку.

— Шериф не может жить в моей голове вечно, и у нас нет столько ресурсов, чтобы управлять этой толпой.

Она пристально посмотрела на меня.

— Ты сошёл с ума! Вдруг с тобой что-то случится?

Я пожал плечами.

— Ну, думаю, ты достаточно меня любишь, чтобы захотеть вернуть к жизни через пару месяцев, когда наконец получишь самые настоящие силы воскрешения. На мой взгляд, риск невелик.

Она отшатнулась. Видимо, ещё не свыклась с кривой развития.

— Я просто... стой!

Она смотрела мне за спину, и я проследил за её взглядом. По всей видимости, ветеринар устала от наших пререканий, поэтому развернулась и засунула свою безмозглую голову в полость на животе одного из рабочих — самой большой оболочки из тех, что мы видели. Наблюдая, как голова целиком исчезла внутри жука, я внезапно ощутил гораздо меньшую уверенность в собственном решении. Но через пару секунд она подняла большой палец и высунула голову.

— Там даже не воняет!

На том и порешили. Я мысленно обратился к Шерифу. Готов? Приходи потом, хорошо? В голове возникло ощущение, что он кивнул. Ладно, давай вытащим тебя из нашего черепа. Подойдя к рабочему, я похлопал его по боку и опустился на колени. Ростом он был почти с лошадь, так что мне не пришлось слишком сгибаться, чтобы оказаться на нужном уровне. Я сделал глубокий вдох и положил голову в полость.

Не казалось, что меня едят. На МРТ тоже не было похоже, хотя мне представилось некое невидимое и неосязаемое поле огромной энергии, которое пронизывало всё внутреннее пространство рабочего. Я ждал какого-нибудь покалывания в голове, ощущения, которое бы сказало, что процедура окончена, и долгое время ничего не происходило, но потом...

Я оказался...

Мы оказались...

Шериф исчез из моей головы...

Я был в голове оболочки рабочего...

Но мог по-прежнему чувствовать его мысли...

Но мог по-прежнему чувствовать его мысли...

Я-человек упал на землю. С ума сойти. Человеческий разум не был приспособлен находиться одновременно в двух местах, обрабатывать входные сигналы от двух тел. Казалось, словно мой разум расщепился, и каждый осколок отражал разные грани реальности. Я-рабочий смотрел на свое недвижимое тело. Инфоморф, к которому я подселился, уже тянулся ко мне, к Шерифу, невообразимым для моего разума образом, пытаясь поддержать. Я... мы... открыли рты.

— Внутрь.... голову внутрь... — вот всё, что я смог выдавить, прежде чем способность мыслить покинула меня.

Я-Шериф справлялся немногим лучше. В момент, когда пищеварительная полость вытащила меня из этого крохотного места, мир расширился, но затем разделился на фракции. Я был оболочкой, но в то же время был человеком. Что-то связывало нас, смешивало наши органы чувств, выбивало из колеи. Нужно было вернуться. Они снова затолкали голову Шона в полость. Мало времени. Имея в распоряжении свободное пространство, я вытащил из памяти языковой центр — ай — и оставил его рабочему для копирования. Просто придётся заново научиться говорить. Затем я вернулся в свою голову, и теперь в ней сделалось немного просторнее.

Вытащив голову из полости, я выдохнул. Меня окружали взволнованные лица. Рабочий что-то сказал, но я услышал лишь звук модемного соединения. И не понял ни слова... И не понял ни слова. Глубоко внутри я ощущал уставшего, но удовлетворённого Шерифа, который молчал. Ему и не нужно было ничего говорить, я помнил, что он сделал.

Хейли сказала:

— Он спросил, всё ли хорошо? Глупый вопрос, очевидно же, что нет, и нужно было слушать меня.

Я вытер кровь, которая шла носом... когда это случилось... и покачал головой:

— Ух. Ну, похоже, мы с Шерифом идём в комплекте, так что больше разделяться не пробуем. Теперь он не может говорить, а значит...

Я с надеждой посмотрел на рабочего. Он заговорил по-английски таким голосом, словно в качестве голосовых связок у него были осколки фарфоровых тарелок.

- Я. Да. Я понял, как говорить. Своевременно. Спасибо Шерифу за его жертву.

Я облегчённо вздохнул.

— Ты ведь можешь сделать копию? Скоро вы все сможете разговаривать?

Рабочий меня понял! Он кивнул.

- Да. Копировать и есть. Сейчас начну.

Я лёг на спину.

— Хорошо. Это... хорошо.

Ну, хотя бы всё было не зря.

Хейли аккуратно ткнула меня лапой. Я попытался отмахнуться, но она не отставала.

— Им нужна аппаратура, нужно ехать в центр и раздобыть миллион флешек, ноутбуков, генератор и так далее. Я не хочу идти одна, да и не смогу вести грузовик в таком виде.

Парамедик, склонившийся надо мной, оживился при упоминании центра.

— Будьте там осторожнее, ладно? Я слушал диспетчера всё утро, и там что-то неладное. В радиусе нескольких миль от центра тишина — ни людей, ни машин. Пара патрульных машин отправилась туда, но не вернулась. Никто не знает, что там происходит.

Хм, тянет на вторую стадию нашего маленького апокалипсиса.