Супружество и монстры: эсхатологический роман (джен)

Я проснулся в солнечном саду на широкой поросшей травой дорожке, по обеим сторонам которой возвышалась высокая изгородь. Небо над головой было совершенно голубым, без единого облачка, и дорога простиралась в оба конца, насколько хватало глаз. Я не знал, ни сколько проспал, ни который был час, ни где я находился... В городе таких парков не было. Вокруг толпилось множество людей, сотни, а то и тысячи... Так вот куда все делись. Повсюду шныряли лесные зверьки. Казалось, словно мы в самом узком в мире конференц-центре. Вообще, очень напоминает начало «Мира реки».

Другие люди, казалось, вообще не понимали, что происходит. Многие ещё спали на траве, другие проснулись, но были заняты разговорами со зверями. С некоторым беспокойством я заметил, что вокруг не видно ни единого инфоморфа. Шериф, ты видел своих, пока я был в отключке? Не видел. Что ж, ещё одной загадкой больше.

Стоп... говорящие звери? Какого хрена? Какая бы безумная логика ни сглаживала абсурдность происходящего, после моего пробуждения она перестала работать. Внезапно я с полной отчётливостью осознал, что меня заманила в волшебную нору гусеница-наркоман, и что говорящих животных не существует. Я снова произнёс свою универсальную мантру осознания реальности, на этот раз вслух.

— Какого ХРЕНА?

Мой выкрик привлёк несколько взглядов, но все, казалось, были слишком заняты собственными проблемами. Я не собирался ждать ответа. Мимо меня проходил бобёр в кепке почтальона, я подхватил его с земли, запустив руки в меховые бока, и прижал к изгороди.

— Эй! Слушай сюда, маленький говнюк. Не знаю, чего вам, ублюдкам, нужно, но я хочу выбраться отсюда, понятно? Отведи меня к гусенице или кто тут у вас главный, или, клянусь, я натравлю на вас National Geographic.

Он неуклюже замахал лапами и проговорил:

— Ой! Руки профь, братец! Не знаю я никаких гуфениц, понятно? Профто помогаю тут. Так что отпуфти меня, ладно?

Я не был уверен, что выдержу трёхфутового бобра, тем более с таким дурацким произношением⁽¹⁾, так что опустил его на землю.

— Так-то! Другое дело! Какие же вы, люди, грубые. Вот и помогай пофле этого хоть кому-то... — пробурчал он.

— Замолчи, — раздражённо бросил я. — Ни на секунду не поверю, что вы тут помогаете людям, — я посмотрел в обе стороны длинной садовой дорожки, где все казались такими же сбитыми с толку, как я сам. — Больше похоже на Джонстаун, чем на мировое вторжение. Веди меня к главному, живо. И рассказывай по пути. Откуда вы взялись и зачем?

Он засеменил по дорожке.

— Откуда я взялфя? Провокационный вопроф! Минуту назад меня прижимали к изгороди, а ещё раньше я профто шёл мимо! Ефли хочешь услышать ифторию вфей моей жизни, тебе лучше прифефть!

— Сбавь обороты, зануда. Я хочу знать, откуда вы, говорящие звери, взялись, и зачем привели сюда людей, — я обвёл руками сад.

Бобёр всё ещё был возмущён.

— Ну а я хофю знать, пофему ты видишь так много разлифий между говоряфими зверями и людьми! Как по мне, друг, так вы профто умные обезьяны.

С каждой секундой становилось все труднее удерживаться от фейспалма. Я остановился, чтобы собраться с мыслями, и бобёр встал рядом.

— Можем мы просто... сфокусироваться на сути? Да, согласен, все мы говорящие животные, но до сегодняшнего дня я ни разу не видел говорящих бобров. Вы явно пришли из какого-то другого места. Так откуда?

— Ты стоиф прямо на нём, братец!

Я не удержался и сделал фейспалм.

- Да, но что это за место?

Бобёр огляделся, явно озадаченный вопросом.

— Ну... это вроде как сад? Ты фто, ударилфя головой, приятель?

Всё стремительно превращалось в фарс, каждая реплика просто ставила меня в тупик. Я наткнулся на огромную синицу в костюме трубочиста, которая беседовала с очень растерянным старичком.

— Извините! У меня есть несколько вопросов, и похоже, мой сопровождающий мне не поможет. Вы можете ответить, что это за место, и зачем вы, не лично вы, а говорящие звери в целом, привели сюда людей?

Старик взволнованно закивал:

— Именно это я и пытался выяснить!

Синица вздохнула высоким женским голосом, и бобёр похлопал ее по плечу.

— Ух какой, фразу к делу. Давай, дорогуша, фкажи ему, зафем.

Она повернулась и смерила меня взглядом.

— Во-первых, это очень грубо — вот так прерывать чью-то беседу! Но, отвечая на ваш вопрос, да!

Я подождал. Чёрт тебя дери.

— ...Что «да»?

— Да, я совершенно точно могу ответить на все эти вопросы!

Я поклялся не делать двойных фейспалмов, но держать себя в руках было всё сложнее. Ладно, хватит быть вежливым. Но они постоянно обижаются, если не быть вежливым... Последняя попытка.

— От всего сердца, прошу, скажите мне, что это за место.

Она дружелюбно кивнула.

— Обязательно! Как только закончу беседовать с этим милым господином.

Она отвернулась. Бобёр потянул меня за рукав, уводя вперёд. Я начал замечать некую закономерность и стал прислушиваться к диалогам вокруг. Если подумать, у этих кэрролианских созданий была особенность. Они вроде как вступали в разговор, но не могли никуда его привести. На каждый вопрос они отвечали либо буквально, либо призывая к приличиям, либо с явной педантичностью.

Мы шли и разговаривали, но не двигались вперёд, и аллея не кончалась. Я огляделся. Повсюду стояли люди в паре с животными. Не друг с другом. Никто не задавал вопросов и не пытался сбежать. И всё же, откуда взялись эти звери? Все другие существа, которых мы видели до этого, поменялись с кем-то из людей.

Я остановил нескольких людей по пути.

— Эй! Когда вы впервые встретили этих засранцев, они поменялись местами с кем-то, кто был с вами?

Никто не ответил положительно. Один парень упомянул инфоморфов, называя их «гигантскими монстрами-жуками», что было не совсем корректно, но никто не мог точно сказать, когда появились звери. Всем казалось, что они были рядом всегда. Как со мной в грузовике. Но теперь я осознаю, что это безумие. Говорящие животные — это ненормально, и они явно мешают нам. Так почему на меня их чары больше не работают?

Отвечай вопросом на вопрос, концентрируйся на мелочах, отвлекай и уклоняйся. Мне вспомнился один фантастический роман. Как проверить... нужен тест.

— Эй, что ты думаешь о проблеме изменения климата? — обратился я к бобру.

— У меня нет таких проблем, братец! Моя единфтвенная проблема, это кто бы почефал пузико и...

— Ладно, умолкни... я что, говорю с проклятой китайской комнатой? — Я остановился, и бобёр, как всегда услужливый, повернулся ко мне. Спасибо, Питер Уоттс.

— Фего, братец?

Широким взмахом руки я обвёл толпу говорящих зверей. Я больше не пытался вести диалог, лишь рассуждал вслух.

— Это старый, немного расистский термин. Метафора. В комнате сидит человек, который знает только английский, перед ним три книги. В первой и второй целая куча незнакомых символов, а в третьей набор правил на английском, как совмещать эти символы. Человек в комнате просто следует инструкциям. Другие люди задают ему вопросы на иностранном языке, он находит им соответствие в третьей книге и собирает символы для ответа. Тем самым в комнате ведётся беседа на языке, которого он не знает. Идея в том, что человек как таковой и не нужен, только алгоритм. Так можно имитировать сознание. До некоторой степени. Но этот способ хорошо работает только для запрограммированных сценариев. Передай, пожалуйста, сахар.

Озадаченный бобёр протянул небольшой мешочек с кусковым сахаром.

— И фто?

— Пока я не спросил, у тебя не было сахара. Но у Кэрролла ведь было полно чаепитий, так что я не удивлён, что ответ нашёлся. Вы, все вы, всего лишь философские зомби, запрограммированные под Страну чудес. Без сознания, просто чат-боты. Вы собрали здесь всех нас, оглушив логикой Страны чудес, чтобы мы не задавали вопросов, и теперь удерживаете. Я просил отвести меня к главному, но ты лишь тянешь время. Что такое Съедение?

* * *

— Это огонь, — сказал Вильтширский пёс. Они с Хейли шли по центру уже минут пятнадцать, достаточно, чтобы Пёс объяснил основы. — Просто огонь. Одетый в метафору и слухи, скрытый за вуалью значений, слишком плотной, чтобы нельзя было вспомнить правду. Но я помню. Ей было двенадцать, когда её выдали замуж за мерзкого старика. Она терпеть его не могла. Родители продали её, словно вещь, и он привёз её сюда. Она не знала ни души, не умела говорить на нашем языке, не могла сбежать.

Хейли передёрнуло. Странное чувство... Умом она понимала, что подобное до сих пор происходит, но слышать своими ушами... Как это допустили? Она вздохнула.

— В какой-то момент кто-то мог это остановить, но не стал. Я имею в виду не все подобные случаи разом, а конкретно этот... И каждый подобный в отдельности... Ошибка системы. И об этом я сожалею. Но остальное... уже перебор.

Пёс окинул взглядом пустые улицы.

— Под конец это казалось мелочью. У него была власть и деньги, а у неё не было ничего. Теперь же власть у неё.

Он надолго замолчал. Хейли подтолкнула его:

— И что, она... сожгла его?

— Себя, — поправил Пёс. — Она сожгла себя. Заперлась в комнате и подожгла спичку. Слуги смогли её вытащить, но она сильно обгорела, почти погибла. Он устроил её в лечебницу, дал денег правильным людям, и на этом всё закончилось. Она избавилась от него.

Хейли снова передёрнуло. Неуязвимость к огню, конечно, уменьшала ощущения, но сама мысль, что кто-то вот так сгорел, заставляла внутренности сжиматься.

— А... это? — она обвела рукой пустые улицы. — Как вы перешли от одного к другому?

Пёс отмахнулся.

— Я плохо помню всё до вчерашней ночи. Я был её выдумкой, созданной, чтобы было с кем препираться. Моя роль заключалась в том, чтобы издеваться и подшучивать, но в конце концов приводить к истине. Её диссоциативное расстройство создавало персонажей из Страны Чудес и ставило с ними спектакли. Она не могла справиться с пережитым ужасом и превратила его в сказочные истории, а свою боль — в праведный щит. Но вчера что-то изменилось.

Хейли заметила нарастающий на заднем фоне шум. Гул, доносящийся с далёких улиц. Глухой рокот, который с каждой секундой становился всё громче. Пока игнорируем.

Хейли кивнула:

— Обмен. — Пёс вопросительно посмотрела на неё, и она объяснила: — Так мы называем случившееся. Думаешь, я всегда была покрыта чешуей и имела в длине восемь футов? Так, ещё вопрос, где все инфоморфы? Жучки-паучки, которые поменялись местами с половиной человеческой расы. Ты не мог их пропустить.

— А, — Пёс отвернулся.

Гул становился всё громче, в нём различались сердитые крики, тысячи злых голосов. Бунт?

— Вчера я внезапно почувствовал себя... реальнее. Как и остальные выдуманные ею создания. Даже чудовище в её голове, от которого она бежала. Я помог ей улизнуть от Него, и она решила отправиться сюда, помочь всем быть Съеденными и вместе победить чудовище.

Хейли нахмурилась.

— Что-то приближается. И ты избегаешь вопроса. Что случилось с инфоморфами?

Пёс поднял глаза.

— Они.

Из-за угла, неистово толкаясь, выбежала тысяча лесных зверей. Они носили перепутанную униформу французских революционеров, голубую и красную с белыми полосами, и были вооружены вилами, мушкетами и импровизированными алебардами. Они кричали и скандировали лозунги, слишком много и сумбурно, чтобы можно было хоть что-то разобрать. Во главе процессии маршировала мышь в форме фельдмаршала, размахивающая над головой крошечным мечом. Сквозь гул было слышно только её.

— УБИТЬ ПРЕДАТЕЛЯ! ОН ОБЪЕДИНИЛСЯ С ЕЩЁ ОДНИМ ПОСОБНИКОМ ЧУДОВИЩА!

Хейли бросила взгляд на Пса.

— Пособник Чудовища?

Пёс печально кивнул и начал подниматься в воздух.

— Она не знала. Эти создания были не наши, а значит наверняка его. Подпольная Мышь натравила на них толпу. Вряд ли многие уцелели, и теперь она выбрала тебя в качестве следующего «иностранного агента». Встретимся у парка на восьмой улице, если выживешь.

Выживание, точно. Загремели мушкетные выстрелы... Хейли стала существенно больше, крепче и сильнее с прошлой ночи, когда выстрел не пробил её шкуру, но проверять свою прочность под массивным обстрелом совсем не хотелось. Толпа была уже совсем близко, когда Хейли оттолкнулась и взмыла в воздух. Во время ночной поездки с Шоном она немного потренировалась летать, но тогда не было боевой обстановки. Она пыталась двигаться как можно более непредсказуемо, избегая большинства выстрелов и запущенных в неё предметов. Некоторые всё же попадали в цель, но мушкетные патроны теперь относительно безвредно отскакивали от чешуи. Пара попаданий заставила ее ойкнуть, но через несколько секунд ей удалось оторваться.

Или она думала, что удалось. Сзади послышались крики преследования. Ох, точно, среди них же есть птицы. Чёрт. Что ж, она была готова попытать счастья против даже самых тяжело вооружённых лесных пташек. Собственно, её тело было создано для этого. Она повернулась на месте и практически зависла в воздухе. Поднявшись на сто футов над каньоном из стекла и металла, Хейли успокоилась и подпустила преследователей ближе. Я очень надеюсь, что вы, ребятки, не настоящие.

Они быстро сокращали дистанцию, и теперь мушкеты снова загремели совсем рядом. Пятьдесят, сорок... когда они приблизились на тридцать футов, Хейли выпустила столб огня. Вот теперь пламя было что надо, оно освещало даже залитую солнцем улицу и плавило ближайшие окна. Первые ряды птичьего крестьянства просто испарились, а затем её окружили. Удар когтями, взмах крыльев, укус и... впервые рот наполнился кровью. От неожиданности она остановилась, с отвращением мотнув головой. Всего на мгновение, но одна из птах воспользовалась замешательством. Прогремел выстрел, и Хейли ощутила жгучую боль в боку. Не смертельно, но... но он пробил чешую. Ещё одной заботой больше. Хватит отвлекаться. И она не отвлекалась. Очень скоро птичья свора разлетелась, не в силах противостоять угрозе, что представляла Хейли. Это вам за инфоморфов, говнюки. Она проводила их ещё одним впечатляющим огненным всполохом и улетела, оставляя за собой кровавый след.

Так, где здесь восьмая улица?

* * *

— Хм. ВНИМАНИЕ! Я хочу сделать заявление, — крикнул я, стоя у живой изгороди на вечно залитой солнцем дорожке. Люди и звери прервали свои зацикленные беседы и посмотрели на меня. Со всей торжественностью я заявил:

— Хочу... сознаться! Это был я! Я украл пироги. — Я драматично прижал руки к груди. Пожалуй, ни моя актёрская игра, ни сам сценарий не имели особого значения, но почему бы не подыграть?

Люди вокруг казались совершенно сбитыми с толку. Звери, напротив, очень разволновались. Они ничего не могли с собой поделать — это было в их программе. Им просто необходимо было отреагировать. Раздались крики.

— Пироги! Королева! Созвать суд!

Вот теперь началась движуха. Меня закружили какие-то меховые лапы, мелькнула судейская мантия. Остановившись, я увидел край живой изгороди, который упирался в огромную стену поместья, возвышающуюся, насколько хватало взгляда. В стене виднелась простая деревянная дверь. Через неё меня затолкали под высокий свод готического нефа. Огромные колонны, словно небоскребы, бесконечно тянулись вверх. Комната была шириной в тысячи футов, однако я отчётливо видел единственного её обитателя. Логика сна, точно.

Вокруг меня беспорядочно носились звери.

— Моя королева! Моя королева! Мы поймали вора!

Она восседала на троне из золота и железа, настолько перегруженного резьбой и диорамами, что он казался бутафорским. Она не носила королевской мантии или короны — это была обыкновенная девочка-подросток в васильковом платье, на вид удивлённая ситуацией не меньше меня.

— Простофили! — сказала она. — Нет никакой королевы! И никогда не было! Это просто я, Сесилия, и никаких пирогов тоже нет. Вы должны заботиться о наших гостях, пока Подпольная мышь приведёт остальных! Ох, как нам успеть вовремя, если вы даже не слушаете! — она встала и всплеснула руками. Звери испуганно замерли, сняв шляпы и виновато глядя в пол.

— А вы! — она повернулась ко мне. — Зачем вы их запутали! Хотите, чтобы Он добрался до вас?

Попав сюда, я не был полностью уверен, что делать дальше, и решил, что лучше действовать прямо. Я не собирался быть девицей в беде, только не во время нашей первой вылазки. Пока что против логики сна лучше всего работало отрицание.

— Ты же знаешь, что всё это нереально, всё происходит только в твоей голове? Зачем ты отправила зверей отвлекать нас и почему я один вижу обман?

Она ни на секунду не задумалась.

— Ну конечно, это в моей голове, мистер, и в вашей тоже! Части, насчёт которых мы соглашаемся, зовутся реальностью! Честно говоря, я только что закончила обсуждать это с остальными и не хочу повторять ещё раз.

— Ох. Ладно... Я имею в виду сад, гостей, это ваше... Съедение. Никто не понимает, что происходит. Твои звери не могут дать ответ ни на один вопрос, они по сути автоматы. Думаю, ты единственная среди всего этого безумия обладаешь интеллектом.

Она сделала реверанс. Буквально сделала реверанс. Из какой она, чёрт возьми, эпохи?

— О, благодарю. Сейчас я так редко слышу комплименты. Мы в Стране чудес, я собрала моих маленьких друзей, чтобы они помогли вас всех успокоить. Но вы не успокоились, потому что вы и та звероподобная госпожа, скорее всего, работаете на Него.

Ладно, похоже она чудаковатая в лучших традициях Джексона Поллока, и понятия не имеет, кто я такой.

— Мисс... Сесилия? Не знаю, о чём речь, я ни на кого не работаю. Кто этот Он? — сам того не желая, я сделал ударение на последнее слово.

Казалось, она была удивлена.

— Но как вы можете не знать про Него? Мне кажется, Его трудно пропустить, и этим утром повсюду появились его жуткие приспешники, хотя раньше у него никогда их не было. Всё так странно... Но мы здесь привыкли к странному. Волноваться следует только вам.

Ой-ой, не к добру это всё.

— А что насчёт Съедения?

Она легко улыбнулась.

— Ах! Что ж, я хотела дождаться всех, но сейчас, наверное, все уже в сборе? Я правда не хочу откладывать на последнюю минуту это волнительное дело, людям ведь нужно время, чтобы прийти в себя. Позвольте, я покажу.

Мы прошли через дверь обратно к изгороди — она поспешно, я несколько неохотно. Когда дверь закрылась, я обернулся, но стена уже исчезла, вместо неё снова была бесконечная зелёная изгородь.

— Итак! Добро пожаловать! — чопорно проговорила она. Разговоры прервались, все повернулись к ней. — Здравствуйте. Прошу простить, что мы доставили вам неудобства, но всё ради вашего же блага! Поймите, Он идёт. И единственный способ не привлекать его внимания, это быть Съеденными. Неприятное дело, но необходимое! Сейчас я попрошу моих помощников...

На этих словах ей разодетые друзья повернулись к стенам лабиринта и достали из ниоткуда горящие факелы. Не сказав ни слова, они подожгли пышные зелёные стены изгороди. Я дёрнулся и, как и многие другие, завопил:

— Эй!

Она повысила голос:

— А ТЕПЕРЬ! Прошу прощения. Теперь, всё, что от вас требуется — пройти сквозь огонь, и вы будете под защитой! Будете Съедены! Но долго не тяните, дальше будет только хуже. Теперь, прошу меня извинить, похоже, мое внимание необходимо в другом месте.

Мелькнуло платье и локоны, и она исчезла.

Прежде чем успела подняться паника, я закричал сквозь нарастающий гул огня:

— ЛАДНО! ВНИМАНИЕ. НИКТО НЕ ДЕЛАЕТ, КАК СКАЗАЛА БЕЗУМНАЯ МИСС.

Окружающие посмотрели на меня. Огонь уже разошёлся, дым начал заполнять пространство между живыми изгородями.

— Всем лечь на пол как можно ближе к центру прохода. Закройте лицо футболками, дышите медленно и ждите. Передайте соседям.

В обе стороны от меня люди начали передавать друг другу инструкции. Очень скоро угарный газ сделает своё дело, но всё же немного времени мы выиграем. Ой! Я снова крикнул:

— И если кто-то видит чёртову дверь, скажите об этом.

Я услышал далёкий голос:

— А что делать до этого? Я не вижу никаких дверей!

Я сделал храброе лицо и крикнул в ответ:

— Не волнуйтесь! Снаружи кое-кто есть. Помощь на подходе!

Видимо, я всё-таки дева в беде.

* * *

Обнаружить с воздуха парк на восьмой улице оказалось не очень сложно, особенно когда оттуда начало тянуть дымом. Хейли сразу же его учуяла и направилась к небольшому прямоугольнику зелени и бетона, окружённому со всех сторон высотными офисами. В парке рядом с чем-то вроде входа в метро стояли двое. Вот чёрт. Сработало Знание (Инженерия), и каким-то странным образом Хейли вспомнила факт, о котором изначально понятия не имела. На восьмой улице располагался троллейбусный туннель, которому было лет сто, он пересекал половину центра с востока на запад. Похоже, у нас всё-таки есть псевдо-метро. Вход был объят пламенем. Из туннеля показался какой-то бедолага и бросился в огонь, сквозь неподвижный воздух до неё донеслись крики. Мужчина рухнул, не пройдя и дюжины шагов через пылающий ад.

Хейли резко приземлилась, почти ударившись о землю рядом с двумя фигурами в парке. Вильтширский пёс спокойно сидел у ног женщины, и только поднятая шерсть на загривке выдавала его беспокойство. Женщина же...

Её возраст было невозможно определить. Судя по позе и телосложению, ей было далеко за шестьдесят. Всё её тело покрывали ожоги и шрамы, половина лица напоминала оплавившуюся свечу. Она была почти лысой, а её рот искажала страшная гримаса, но один видимый глаз сиял живым любопытством. Она была в восторге от происходящего. Пока не увидела Хейли.

Старухе потребовалось время, чтобы сосредоточиться, словно она перемещалась из какого-то далёкого места. Не дожидаясь, Хейли бросилась в пламя и полетела по туннелю. Везде были люди, сколько хватало взгляда, тысячи людей. Их цепочка, наверное, тянулась на мили. Стены горели. Каменные стены горели. Дым начал заполнять пространство, но пока не душил. Все, кого она видела, были без сознания, за исключением дюжины человек, которые как лунатики двигались к объятому пламенем выходу. Она держит их в каком-то странном сне.

— Шон! Ты здесь? — отчаянно позвала Хейли. Старуха кричала ей вслед что-то о вмешательстве. Хейли напрягла слух: Шон мог быть где угодно. Она была так близко, но... стоп! Она услышала его совсем рядом, но одновременно далеко, словно он кричал через невидимый барьер.

— Хейли! Я слышу тебя! Мы застряли в Стране чудес, не могу объяснить лучше, и мы должны пройти через огонь, чтобы выбраться! Ты должна заставить её убрать огонь! Думаю, она следует тем же правилам, что и мы, один разум, другой набор правил! Если это так, то всё это — только её рук дело, другие звери ненастоящие! Убеди её! Я тебя люблю!

Ну, тогда не нужно давить. Хейли бросилась обратно ко входу и махнула хвостом, чтобы раскидать огонь. Ничего не произошло — раскидывать было нечего. Голое пламя из ниоткуда. Всё, похоже, и правда только у неё в голове. Хейли повернулась к женщине, которая всё не унималась.

— Ты! Ты привела Его сюда! Теперь они не успеют! Подпольная мышь! Подпольная мышь! Его агент привел Его к нам!

Из-за угла здания показалась Подпольная мышь со своей армией. Они разъярённо пронеслись через парк, ломая кусты, размахивая факелами и дико стреляя в воздух.

- УБИТЬ ЧУДОВИЩЕ! ВЫПИТЬ ЕГО КРОВЬ!

Толпа быстро приближалась. Хейли отчаянно запротестовала:

— Я ни на кого не работаю! Сесилия, остановись! Ты вредишь этим людям и сама призываешь чудовище! Если Шон прав, только твой разум стоит за всем происходящим!

У её ног Пёс печально покачал головой.

— Я так не думаю. Она точно не управляет мной — я совершенно не хочу тебя остановить. И ты не достучишься до неё призывами к состраданию, сейчас ею управляет страх.

Подпольная мышь тоже запротестовала:

— ТОЛЬКО ТВОЙ РАЗУМ? ТОЛЬКО ТВОЙ РАЗУМ?! Тебе не сбросить меня со счетов так просто, ведьма!

Хейли вздохнула:

— Тогда придётся избавиться от тебя по-другому.

Бригада Стоакрового леса почти настигла её. Хейли повернулась и выпустила столб огня прямо в лицо Подпольной мыши. Не успев даже вскрикнуть, та испепелилась и рассеялась в воздухе. Её отряд отправился следом, исчезая, словно дым. Одновременно с этим Хейли почувствовала, как пулевое ранение в боку затягивается. Ох-хо-хо.

Сесилия взвизгнула:

— УБИТЬ ЧУДО... что? Ты! Ты всё портишь! Я не позволю тебе призвать Его!

Хейли покачала головой:

— Я по-прежнему ни при чём. Но теория Шона частично подтверждается: мышь управляла толпой, а когда исчезла, её эмоции перешли к тебе. Но почему её сознание было отделено? Сесилия! Я не хочу убивать тебя. Убери. Этот. Огонь.

Сесилия не слушала. Вокруг неё начали появляться призрачные очертания лесной армии, словно вытягиваемые в реальность каким-то неописуемым образом. Копии, отражения из какого-то другого мира.

Думай, Хейли, думай. Сознание — это ключ. Пёс, Женщина и Мышь. Откуда эти три полностью независимых сознания? Почему... Подожди-ка. Действительно ли они независимы?

— Ты, ведомая одним страхом, — Хейли указала на женщину. — Та мышь, эгоист во главе толпы. Едва она погибла, ты подхватила с того же места. И Пёс, отстранённый наблюдатель и альтруист. Личностей не три, а всего одна. Вы — фрагменты целого, контролирующие остальные проявления. Ты — Ид, мышь — Эго, а пёс... Супер-Эго?

Пёс нахмурился:

— Фрейд недалеко ушёл от предрассудков, девочка.

Хейли отчаянно прорычала:

— Я знаю! Но дай мне закончить мысль. Моя гипотеза в том, что все трое — фрагменты одного сознания. Если ты... умрёшь... она станет единым целым, и, возможно, я смогу уговорить её прекратить это безумие. Будь моя воля, я бы сперва проверила, но пламя разгорается всё сильнее, и я не вижу другого выхода.

Пёс отстранённо кивнул.

— Понимаю. Что ж, тогда голосую за предрассудки. Не стану делать из этого сцену, раз других вариантов нет. Жизнь была хороша, пусть и смерть будет хорошей.

Он лёг, подставляя шею. Хейли медлила. Что ж, переломный момент. Сможет ли она прервать жизнь, пусть даже полужизнь, не в целях самозащиты, а по осознанной необходимости? Рационалист смог бы, переключил стрелку и решил проблему вагонетки. За её спиной бесновалось пламя, снова слышались крики — всё больше людей пытались пройти сквозь огонь. Это неправильно. Всё это, весь последний час — что они с Шоном разделились, что нужно принимать тяжелое решение в последний момент. Чувствовалась некая закономерность. Словно...

словно это история.

Именно. Я знаю, чем всё кончится. Я убью пса, разум Сесилии восстановится, но она откажется слушать мои доводы. Появится чудовище, мы будем сражаться. Я одержу победу, и всё каким-то образом закончится... она умрёт? Я убью её, чтобы остановить огонь, или чудовище убьёт её, или она просто упадёт замертво. Но она умрёт. Если я решу действовать, эта история не закончится тем, что старуха уйдет. Такой конец недостаточно гармоничен. Если результат всегда один и тот же, если ли у меня вообще выбор?

Есть. Выбор всегда есть. Бог, ГМ или ещё кто, надеюсь, я не ошиблась в тебе. Она бросилась вперёд, словно молния, и сомкнула челюсти на шее. Рот наполнился горячей кровью, и тело Сесилии безжизненно повисло в её хватке, а затем превратилось в дым, словно его никогда и не было.

Вильтширский пёс подпрыгнул и злобно зарычал, ошеломлённый тем, что Хейли атаковала вместо него хозяйку, но замешкался.

— Ты. ЧтО ПрОиСхОдИт...

Хейли с облегчением закрыла глаза. Пока не убийца.

— Ты хороший пёс, и теперь она внутри тебя. Надеюсь, ты справишься лучше. Огонь.

Глаза Пса... глаза Сесилии широко распахнулись.

— О, нет. Что... что я натворил?

Хейли обернулась.

— Ты пытался помочь этим людям и совершил ошибку. Пора всё исправить, затуши огонь, Сесилия. А потом беги.

Я сделала всё, что могла, чтобы изменить ход истории. Если хочешь жить, тебе придётся тоже измениться, сейчас же.

Пёс всё ещё медлил. Его голос колебался между глубоким баритоном и высокими нотками Сесилии:

— Огонь сделал меня чудовищем. Он чудовище. Он здесь.

* * *

Несмотря на огонь, дым и крики, я видел, как в Страну чудес пришёл Бармаглот. Он возвышался над горящей изгородью, словно небоскрёб. Невозможно было оценить его рост, его высоту, она впечатляла. Порядок величин был совершенно иной. Существо смутно напоминало широкоплечего и сгорбленного мужчину, но сходство быстро заканчивалось, стоило взглянуть на его голое тело. Оно не казалось целым — отдельные части, вспышки, отпечатки... глаза, зубы, злые сжимающие руки, острые шипы, способные проткнуть человека, бесконечный водоворот картин, похожий на безумную оргию. Это казалось непристойным. Невыносимым. Люди дюжинами начали бросаться в огонь... лишь бы не смотреть на это существо. А оно тем временем начало двигаться в нашу сторону.

Со своего места я слышал разговор Хейли и Сесилии. Мы все слышали, словно находились всего в нескольких футах от них, словно нас не разделяли мили пылающей изгороди. Когда Хейли заставила сознание собраться в теле Пса, мир покачнулся, но наша пылающая реальность никуда не исчезла.

— Хейли! — закричал я. — Очень неплохо бы разобраться с огнём, и, я надеюсь, ты видишь того парня!

Я чётко слышал её голос, будто она стояла прямо передо мной.

— Вижу, Шон. Думаю, я не смогу его победить, он слишком большой. Кажется, мне придётся... — её голос надломился. Она собирается убить Сесилию.

Я бы сохранил ей жизнь, если это возможно. Законы Страны чудес. Можно использовать их.

— Нет, любимая, пока рано спускать курок, попробуем ещё один трюк. Чудовище гигантское, но у Страны чудес есть ответ и для таких. Скажи ей, пусть даст мне меч, она поймёт. А потом уговори её, а я попробую выиграть время.

Я ждал. Казалось, прошла вечность. Огонь, жар, крики, грозные шаги чудовища, которое почти добралось до нас. И вдруг я ощутил в своей руке тяжесть эфеса. Вострый меч. Забавно, он не был украшен ни камнями, ни позолотой, но я чувствовал, что держу в руке самое опасное оружие в мире. И... удивительно, но я не видел границ меча. Если смотреть из центра наружу, казалось, что он продолжается бесконечно, если же идти снаружи в центр, меча словно не существовало. Его грани олицетворяли собой саму концепцию остроты.

Ладно. Я встал, погружаясь головой в густой дым, по сторонам от меня гудело пламя. Что ж, законы Страны чудес? Я положил в рот два кусочка сахара и почувствовал, что начинаю меняться.

— Пора вырасти.

* * *

С перспективы Хейли через парк шагало стофутовое чудовище. Сесилия в теле Пса бесновалась, бегая кругами.

— Он здесь! Они должны сгореть, иначе он их схватит! Ты привела его! Но огонь, он сделал монстром меня! — переполнившись чувствами, она упала на землю. История всё ещё принадлежала ей.

Хейли уже готовилась прыгнуть на приближающегося монстра, обрекая людей на огненную смерть. Я думала, что изменила историю, но всё идёт по тем же рельсам. Как вдруг увидела его. Словно во сне, из другого, сказочного мира, поднимался мужчина, держа в руке меч и с каждой секундой становясь всё выше. Шон. Не знаю, как, но... возможно, чтобы изменить ход событий, одного из нас недостаточно. Ладно. Сосредоточились.

Одна последняя уловка.

— Сесилия. Посмотри на меня.

Сесилия помотала головой, не отрывая взгляда от своих рук.

— Нет. Нет. Чудовище. М... гр-р... монстр. Не могу. Его не остановить.

Хейли вошла в огонь у входа в туннель, позволив дыму полностью себя скрыть.

— Ты не чудовище, Сесилия. Огонь не создаёт чудовищ.

Боже, надеюсь, сработает. Несколько минут назад, улетая от лесной своры, Хейли почувствовала, как у неё появилась новая способность, Смена формы. Видимо, теперь я официально подросла до «очень молодого» дракона, ура. Хейли приняла вид человека и вышла из дыма. Снова человек.

— Огонь просто умеет превращать одну вещь в другую, и ты сама придаёшь ей форму.

Сесилия ошеломлённо захлопала глазами. Ах, да, похоже, я весь день хожу без одежды. Ближе к делу. Хейли подошла к полосатой собаке, опустилась на колени и посмотрела ей прямо в глаза.

— Здесь нет чудовищ, Сесилия, и никогда не было, только люди. Посмотри на него.

Сесилия повернулась. То... существо сражалось с Шоном, когтистыми руками и острыми шипами парируя сверкающий меч. Шону приходилось несладко.

— Как ты можешь говорить, что чудовищ нет? Он ужасен, я не вынесу этого!

Хейли не отрывала взгляда.

— Я вижу лишь мужчину. Просто мужчину.

И всего на мгновение, так и было.

Меч взмыл в воздухе с победным «взы-взы».

* * *

Я почувствовал, что просыпаюсь, и в следующий миг меня подкосила волна дезориентации. Вот я, ростом в сто футов, а то и больше, сражаюсь с чудовищем в центре готического нефа, и вдруг — я обычный человек, запертый вместе с тысячей других в вонючем сыром туннеле. Дым и огонь исчезли, но мои раны оставались очень даже реальными. Я чувствовал сильные ожоги в тех местах, где меня опалила живая изгородь, когда я перешагивал через неё. Чувствовал каждый дюйм глубоких порезов, что бармаглот нанёс мне во время сражения. Я чувствовал... меч? Он всё ещё был в моей руке. Хм.

Мы медленно выходили из туннеля, многие кашляли, некоторые хромали. Не знаю, сколько не смогло выйти совсем. Обгорелые тела людей, кому повезло меньше всех, лежали у входа. Стояла... жуткая вонь.

Тысячи ног шагали к выходу, где человеческий поток разделялся надвое, исчезая в парке. Там стояла обнажённая длинноволосая женщина, высокая и величественная, словно богиня и Галь Гадот в одном лице, с жёлтыми кошачьими глазами и небольшими золотыми рожками, загнутыми назад. Она искала кого-то в толпе, пока не увидела меня. Тогда она бросилась мне навстречу.

Я смог выдавить лишь «Хейли?», прежде чем она заключила меня в свои объятья. Лучшие объятья голой амазонки в моей жизни. Она не произнесла ни слова, просто прижалась ко мне. Её бок был залит кровью, пулевое ранение? Похоже, и я, и она получили своё. Все слова мгновенно вылетели из головы, но довольно скоро я пришёл в себя.

— Как будто что-то изменилось. Ты поменяла причёску?

Она улыбнулась, сдерживая слёзы.

— Скажи хоть слово про «удачный обмен», и испытаешь на себе удар олимпийским кулаком.

Конечно, ей не приходилось пригибаться, чтобы быть со мной на одной высоте, но когда она меня поцеловала, я определённо смотрел вверх. Странное чувство.

— Я тебя люблю.

А вот это понятное.

— Я тебя тоже. Как и всегда. Что... — я махнул рукой на пустое место за её спиной. — Просто, что это было?

Она грустно покачала головой.

— Пёс. История хотела, чтобы я убила Сесилию, но я не могла. Пёс был самым вменяемым из всей тройки. Я уничтожила остальных двоих, и он вобрал в себя то, что от них осталось. Не думаю, что ей это как-то помогло, но она прислушалась к голосу рассудка. Когда чудовище пало, она убрала огонь и исчезла. — Хейли помедлила. — Надеюсь, я всё сделала правильно.

— Ты сделала, что могла. И даже больше. Ты молодец.

— И ты.

— А что за история? Честно говоря я так и не понял, почему мой разум, в отличие от всех остальных, не подчинился логике Страны чудес.

Хейли задумалась.

— Наверное... у Сесилии была своя история, а ты был частью моей. Может, ты не мог принадлежать обеим одновременно? Не знаю. Я теперь ничего не знаю.

Мы постояли в тишине в память о погибших. Столько боли. Почему это произошло? Подобное сейчас по всему миру? Мы должны остановить их всех? Слишком много неизвестных. Наконец Хейли снова заговорила:

— Ох. Сегодня немного прохладно, как считаешь?

Я расплылся в улыбке, не отрывая от неё глаз.

— Ещё как. Превратишься обратно?

Она покачала головой.

— Нет. Хочу насладиться этим. Но мне нужна одежда, нам обоим нужен врач, и мы не закончили дела. Пойдём.

Всегда идёт к цели. Моя крошка.

В ту же секунду у меня в кармане зазвонил телефон. Стоп. Я не... я не брал с собой телефон. Что?

Так прошли первые двадцать четыре часа после конца света.

* * *

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

---

1) В оригинале бобёр использует сленг кокни

Вернуться к тексту