Мое имя Гарри Поттер (джен)

— Гарри…

У Рона перехватило дыхание; он захлебывался от обильного внутреннего кровотечения. Его голова лежала на коленях Гарри, а Гермиона как могла обрабатывала рану — все же ее познания в медицине оставляли желать лучшего.

— Сколько еще ждать приезда мадам Помфри, Гарри? — спросила Гермиона.

— Я... Я не могу знать точно, — заикаясь, пробормотал Гарри, наблюдая, как Гермиона проделывает палочкой круговые движения, словно имитируя движение часовой стрелки. Гарри непроизвольно нахмурился от этой непреднамеренной ассоциации, до жути напоминавшей ему о его предыдущей тюрьме.

— Скажи мне еще раз, зачем ты носишь это с собой?

Изо рта Рона снова начали вылетать сгустки крови.

Гарри попытался что-то сказать, но обнаружил, что его горло слишком пересохло от долгого молчания, и в результате некоторое время сидел, шлепая губами с легким недовольством.

Прочистив горло, Гарри наконец заговорил.

— Это моя защита, — тихо сказал он.

Рон лишь застонал и закрыл глаза, его и без того веснушчатое лицо усеяли капли пота.

Гарри окинул взглядом открывшуюся перед ним сцену. Гермиона все еще размахивала своей палочкой, вызывая неприятное сходство с призрачными часами, которые не так давно приводили Гарри в замешательство. Рон задыхался от явной боли и дискомфорта из-за раны в животе.

Мир поплыл перед глазами Гарри; он изо всех сил боролся с подступающей тошнотой.

Эмоции, которые он подавлял после случайного ранения Рона, теперь снова всплыли на поверхность, и Гарри не смог не почувствовать иррационального восторга от чувства воссоединения их трио.

В дверь ворвался Хагрид вместе с мадам Помфри на буксире.

— Что, во имя Мерлина?.. — мадам Помфри остановилась, увидев изумленное выражение лица Гарри.

Она открыла было рот, чтобы продолжить, но слов не нашлось. Мадам Помфри быстро заморгала, словно выходя из транса, и Гарри готов был поклясться, что услышал ее шепот: «Да кого я спрашиваю!»

Мадам Помфри принялась за работу, очень осторожно действуя палочкой, чтобы еще больше не разбередить такие серьезные повреждения. Она тихо шептала что-то себе под нос, и Гарри зачарованно наблюдал, как рана медленно затягивается. Живот Рона вспыхнул неестественно ярким светом, и мадам Помфри прекратила свои манипуляции.

Поттер не слышал, как Гермиона окликнула его.

— Гарри. Гарри. Гарри, — в третий раз повторила Гермиона, дергая его за рукав куртки. Он вздрогнул, моргнул и резко повернулся к Гермионе, которая внезапно оказалась совсем рядом.

— Рону сейчас нужен покой. Ему и похуже приходилось, — тихо сказала Гермиона, отводя глаза от напряженного взгляда Гарри и вместо этого сосредотачиваясь на Роне.

Гарри прочистил горло и ответил:

— Да-да, конечно.

— Пойдем, нам нужно привести тебя в порядок, — Гермиона кивнула на его рубашку, и Гарри слегка удивился количеству крови, которая пропитала его куртку, пока он держал Рона.

— А ты не можешь просто... Ну, ты знаешь, — Гарри неопределенно махнул рукой, чувствуя себя немного глупо, несмотря на обстоятельства.

— О, — покраснела Гермиона, — конечно.

Она взмахнула палочкой и прошептала себе под нос: «Scourgify». Жидкость тут же исчезла. Гарри взял куртку и поблагодарил Гермиону.

— Как я погляжу, все еще не избавилась от привычки делать это маггловским способом, — сухо прокомментировал он.

Гермиона улыбнулась, и Гарри посмотрел на нее с любопытством, но без улыбки.

— Почему ты улыбаешься? — спросил он, стряхивая с куртки несуществующие остатки крови.

Улыбка Гермионы дрогнула, как будто она не ожидала этого вопроса.

— Я просто рада тебя видеть, — тихо сказала она.

Лицо Гарри ничего не выражало, как будто у него вообще не осталось никаких эмоций.

— Я думаю, нам есть о чем поговорить? — мягко спросила Гермиона.

Гарри кивнул, и они направились к замку.

* * *

Гарри и Гермиона сидели в самой высокой башне Хогвартса, тихо потягивая тыквенный сок. Гермиона тайком провела Гарри через замок, успешно избегая многочисленных профессоров и призраков, которые встречались в залах. Ей удалось прихватить на кухне кое-какие лакомства, а затем оба поднялись на Астрономическую башню. Гарри спокойно попивал тыквенный сок, решив, что это прерогатива Гермионы — взять инициативу в свои руки.

— Гарри. Я не хочу спрашивать вот так в лоб, но что с тобой случилось? — поинтересовалась Гермиона.

Гарри несколько мгновений молчал, все еще потягивая тыквенный сок. Гермиона нервно заерзала, опасаясь, что задала не тот вопрос.

— Я хочу сказать, что...

— Я не знаю, — перебил ее Гарри, лениво уставясь на содержимое своей чашки. Он даже слегка встряхнул ее, как будто был поражен простым плеском сока.

— Я имею в виду, можешь ли ты сказать мне что-нибудь, что…

— Даже не знаю.

— Но ты же должен помнить...

— Не помню.

— Ты не можешь просто...

— Я не хочу. Понимаешь?

Гарри подчеркивал каждое слово мягкой паузой. Он поднял глаза и встретился взглядом с Гермионой. Та прикусила язык, глядя в изумрудные глаза Гарри. Они были лишены даже проблеска счастья. Странно пустой, но чрезвычайно уязвимый взгляд. А в глубине этих изумрудных глаз скрывался абсолютно сломленный человек.

Гермиона судорожно вздохнула, только сейчас заметив, что задержала дыхание, мысленно упрекая себя за то, что была такой прямолинейной. Тем не менее любопытство заставило ее повторить вопрос:

— Гарри, что случилось?

Гарри сделал паузу, как и в прошлый раз, небрежно держа чашку двумя пальцами. Раз шесть он открывал было рот, чтобы заговорить, но ничего не выходило. Он тихонько хихикнул и осторожно поставил чашку на деревянный столик, отделявший его от Гермионы.

— Все разом пропали. Не было людей, не было магии — ничего. Будто сам Мерлин лишил мир любого проявления жизни. Времена года никогда не менялись. Листья никогда не меняли окраску. Это был один и тот же монотонный кровавый день в течение шести лет, трех месяцев и двадцати трех дней. Я жил сам по себе. Это была настоящая пытка. Я несколько раз задумывался о своей смерти. Даже здесь. Я пытался покончить с собой прямо здесь, Гермиона. Ты можешь себе это представить?

Гарри уже дрожал. Его голова упала на грудь, а пальцы нервно забарабанили по столешнице. Гермиона прижала руку ко рту, страшась того, что он скажет дальше.

— Я хотел, чтобы все закончилось и больше ничего не было. Ничего. Но даже этого они мне не позволили, — с горечью сказал Гарри.

Он тихо засмеялся, медленно покачивая головой из стороны в сторону, его взгляд бездумно скользил кругом.

— Полагаю, что судьба выбрала такой способ дать мне второй шанс.

Гермиона не ответила. Она только смотрела на Гарри, упираясь ногами в землю, с напряженной спиной. Сама того не осознавая, она медленно отстранялась, пока Гарри рассказывал ужасную историю своего исчезновения.

— Думаю, теперь ты получила некоторое представление, — закончил Гарри.

Гермиона открыла рот, чтобы ответить, но впервые за долгое-долгое время потеряла дар речи. Только через несколько мгновений она взяла себя в руки и заговорила снова.

— Я уверена... есть какой-то способ объяснить все это, — сказала Гермиона, пристально глядя на Гарри, чтобы оценить его реакцию. Гарри фыркнул и с болезненной ухмылкой откинулся на спинку стула.

— Верно.

Гермиона собралась с духом, опасаясь нарушить хрупкое душевное равновесие Гарри. Она протянула руку, чтобы успокоить его.

— Гарри…

Однако когда ее рука приблизилась к нему, он резко отпрянул и встал. Его глаза расширились, а голова дернулась, и Гермиона увидела резкие изменения в его настроении, которые произошли в течение последних нескольких минут.

— А где Джинни? — вдруг спросил он.

Гермиона вздрогнула, явно удивленная его вопросом. Гарри наблюдал за сменой эмоций, промелькнувших на ее лице: удивление, смущение, жалость.

— Гермиона… пожалуйста, — сказал он безучастно.

Гермиона только покачала головой, не желая быть вестником еще более плохих новостей. Однако Гарри сверлил ее умоляющим взглядом, и она закрыла глаза.

— Она покончила с собой. Через пару дней после твоего исчезновения, — прошептала Гермиона. Хотя ее почти не было слышно, каждое слово многократно усиливалось в ушах Гарри. Ее слова отдавались эхом, и Гарри понял, что Гермиона все еще что-то говорит, но он уже не слушал.

Он пятился назад, выставив вперед руку, пока не уперся в стену. Поток эмоций разрывал его сердце, но ни одна слезинка не обожгла глаз. Краем глаза Гарри увидел, как Гермиона встала и обошла вокруг стола. Ее рука была протянута в знак утешения, но Гарри не хотел принимать его.

Когда она подошла ближе, Гарри оттолкнулся от стены и отпихнул ее руку.

Он чувствовал, что она стоит у него за спиной, не зная, что делать. Мир Гарри закружился перед ним, и он прислонился к столу , чтобы восстановить равновесие.

— Гарри, пожалуйста…

Гермиона вздрогнула, пытаясь восстановить контакт с ним.

— Убирайся отсюда.

— Я не думаю, что это...

— Сейчас же.

Гермиона стояла прямо, твердо решив не поддаваться безжалостным словам Гарри. Теперь, после всего, что ему пришлось пережить, она ни за что не уступит.

— Я никуда не уйду.

— Вон! — взревел Гарри, схватив чашку с тыквенным соком и швырнув ее через всю комнату.

Она разбилась о камень. Тыквенный сок брызнул во все стороны. Гермиона разинула рот, увидев открывшуюся перед ней сцену.

Гарри сгорбился над деревянным столом, тяжело дыша, костяшки его пальцев побелели от сильной хватки.

Хотя каждая клеточка тела Гермионы кричала: «Не уходи!», она ушла, не сказав ни слова. Открыв дверь, она обернулась, надеясь еще раз поймать взгляд Гарри и дать ему понять, что она здесь ради него.

К сожалению, он не поднял глаз.

Замок тихо щелкнул, подтверждая уход Гермионы. Когда дверь захлопнулась, Гарри выдохнул. С каждым выдохом сдерживать эмоции становилось все труднее. Его эмоции хлестали из него, как из прохудившейся крыши под проливным дождем, глаза горели, а соль больно жгла.

Он взревел, поднял табурет, на котором сидел, и ударил им по столу.

Крушить.

Крушить!

Гарри беспрерывно выл, выкрикивая ругательства и превращая деревянный стол в месиво.

Табурет разлетелся вдребезги, но он продолжал бить ножкой по столу, не переставая кричать.

— Нет, Нет! Нет! Нет! Нет! — отчаянно кричал он.

Пнув ногой остатки стола, Гарри подошел к подоконнику, все еще сжимая в израненных руках деревянную ножку табурета.

Он издал еще один вопль, выбросил ножку из окна и закричал в небо.

— Я никогда ничего не хотел! — беспомощно орал он в пустоту. Он смотрел на звезды и Луну, надеясь увидеть какой-нибудь знак.

— Я СДЕЛАЛ ВСЕ, О ЧЕМ ТЫ ПРОСИЛ! ПОЧЕМУ Я?!

Гарри ударил ладонями по каменному подоконнику, еще сильнее раня себя, и испустил нечеловеческий вопль, завывая в небо. Затем он обессилел и соскользнул на пол, окровавленный и побежденный.

— Почему я… Почему я… Ну почему я, — беспрерывно шептал он. Лишь через несколько минут он потерял сознание от изнеможения.

По другую сторону деревянной двери Гермиона тихо всхлипывала в кулак, желая лишь разделить часть бремени, которое легло на плечи Гарри, сделать все возможное, чтобы помочь ему. Она была полна решимости позволить Гарри жить той жизнью, о которой он так мечтал.

* * *

Гарри очнулся, его ноги затекли от того, что он заснул в неудобном положении. Ночь еще не кончилась, и в окно лился лунный свет. Гарри передвинул оставшуюся чашку, чтобы сориентироваться.

— Кто это еще? — пробормотал он, услышав еще один шум. — Да?

Снова раздался треск.

Внутренности Гарри скрутило узлом, когда он понял, что беззащитен перед неизвестным источником звука.

— Гермиона?

Раздался глухой скребущий звук, как будто что-то медленно ползло по камням. И это что-то было здесь, в комнате.

Гарри отполз назад на всех четырех конечностях, сжавшись в углу от страха перед тем, что находилось рядом.

Шаркающий звук становился все громче и громче, что-то то и дело скрежетало по булыжному полу. Гарри пробила дрожь, но он не смел закрыть глаза.

Фигура, что шуршала по полу, медленно приближалась к Гарри. Он уже мог различить в темноте очертания человеческого тела, почти переступающего освещенную границу. Гарри мог только смотреть, разинув рот, на лунные лучи, падающие на яркие рыжие волосы.

Фигура целиком вышла на свет, и Гарри начал задыхаться.

Это была Джинни. Ее лицо было в крови, а глазницы пусты; она волочила сломанную ногу по мощеному полу. Ее белая ночная рубашка была забрызгана кровью, а левая рука болталась, вывернутая под странным углом.

— Нет… Только не это, — прошептал Гарри.

Джинни все еще приближалась к Гарри, но потом остановилась. Гарри уставился в пустые глазницы, отчаянно желая, чтобы она ушла.

— Мне очень жаль, — в отчаянии сказал Гарри, протягивая руку.

Джинни не ответила, а вместо этого повернулась лицом к окну. Гарри с ужасом наблюдал, как искалеченное тело перелезло через край и еще раз обернулось, чтобы посмотреть на него.

— Все не так, как кажется, — сказала Джинни, прежде чем выпрыгнуть с самой высокой башни Хогвартса.

— Не-е-ет!

Гарри бросился за ее искалеченным трупом, но было уже слишком поздно.

Он отчаянно завопил, прежде чем понял, что его яростно трясут. Он отбросил нападавшего и повернулся, чтобы защищаться.

На полу лежала Гермиона, потирая ушибленное место на голове, куда он угодил локтем. Мадам Помфри и профессор Макгонагалл стояли в дверях, потрясенные его действиями.

— Все не так, как кажется. Ничто не является тем, чем кажется. Все совсем не так, как кажется, — тихо повторял Гарри, переводя взгляд с одной дамы на другую.

Несмотря на свою травму, Гермиона встала и обратилась к нему:

— Гарри, тебе нужно прилечь. Пожалуйста.

Она взяла Гарри за локоть и мягко повела к двери. На этот раз Гарри не отказался от ее помощи и просто продолжал тихо бубнить себе под нос.

Она отвела его в Больничное крыло, вместе с мадам Помфри и профессором Макгонагалл. Когда Гермиона осторожно уложила Гарри на кровать, она спросила, что он повторял.

Гарри не ответил, но продолжал бормотать:

— Все не так, все не так, как кажется…

* * *

В нескольких километрах от них, на высоком утесе, возвышавшемся над Запретным лесом, стояли два человека. Вдалеке был виден Хогвартс, и оба человека спокойно наблюдали за происходящим.

— Так что же нам делать? — спросил тот, что повыше, у второго.

— Будем ждать, — ответил тот, что был ниже.

— Вы уверены, что это разумно? — снова спросил первый.

— Он еще не готов. Поттер может подождать.

— Мне надоело ждать! — воскликнул высокий, отходя от обрыва.

— Терпение, дорогой мой мальчик, терпение, — сказал тот, что пониже, тоже покидая край утеса.

— Мое терпение на исходе, — прорычал тот, что повыше, готовясь к дизаппарированию.

И, прежде чем он исчез с хлопком, еще раз обратился к тому, что пониже:

— Лучше бы это сработало, Амбридж.

— О, так и будет.