Искупление (гет)

Ранний рассвет. Всё вокруг выглядело так, будто замерло в ожидании. Не слышно было щебетания птиц характерного для раннего утра. Ветер не колыхал зелёную листву высоких деревьев. Мёртвая тишина резала слух. На ярко-голубом просторе неба висели облака, но и они не плыли по небосводу как обычно, а стояли на месте.

Перед глазами простиралась зелёная равнина, чуть дальше — небольшая роща. А за спиной — Фред знал это точно — любимый дом, родная Нора. Он развернулся. И точно, вот он, дом, который выглядел так, словно вот-вот развалится. Фред невольно улыбнулся. Он сделал глубокий вдох, но не ощутил привычной для этого места свежести. Улыбка тут же исчезла с лица Фреда. И хотя это была Нора — в этом у него не возникало сомнений — она не манила его обыденным уютом и теплом. Он чувствовал, будто всё это ненастоящее, будто это не его родной дом, хоть и выглядел он точь-в-точь, как Нора.

Тяжело вздохнув, Фред вошёл внутрь. Теперь он окончательно убедился, что это не его родной дом. Здесь было слишком светло, слишком чисто, слишком тихо. Но больше всего его поразил запах, а точнее, его отсутствие. Пахло пустотой, а для Норы это было очень непривычно. Вся Нора обычно состояла из запахов. Их было огромное множество, и все они смешивались в один аромат дома и тепла. Этот запах был самым родным, и Фред ни за что бы в жизни не забыл бы, узнал его среди миллиона прочих запахов и наверняка бы почувствовал его ещё на пороге. Но тут... всё было не так.

Он уныло вздохнул и, оглядываясь по сторонам, побрёл по дому. Тишина до боли въедалась в уши. Кругом было до тошноты много света и ни единого звука. Никого. Пустота. В душе нарастала паника.

"Что происходит? Где я? Что это за место? Это точно не родная Нора! Здесь никого нет".

Шаг перерос в бег. Он обежал все этажи, но не нашел ни одной живой души. Пульс задолбил в висках, его дыхание участилось. Он не мог ничего понять, не мог сообразить, что происходит. И тут в его сознании мелькнула ужасная мысль.

— Я что, умер? — вслух произнёс Фред на выдохе.

— Пока ещё нет, но ты очень близок к этому, — раздался сзади знакомый голос.

Фред моментально развернулся. Перед ним, улыбаясь и чуть наклонив голову вбок, стоял Ремус Люпин. На какую-то долю секунды Фред почувствовал облегчение, но тут же понял — что-то не так. Сам Люпин, как и всё кругом, светился каким-то неестественным сиянием. Фред напрягся.

— Я не понимаю... — произнёс он.

— Это потому, что ты ещё сам не решил, остаться тебе или же отправиться в лучший мир, — пожал плечами Люпин.

— Но профессор, — Фред в упор не понимал, что ему пытаются объяснить, — разве я должен это решать?

— Давай пройдёмся, — предложил Люпин.

Фред покорно согласился. Признаться, он и сам хотел поскорее убраться отсюда. Всё тут лишь отталкивало его. Они вышли во двор. Фред наконец почувствовал запах утра. Это слегка обнадёжило его. Долгое время они шли в тишине. Люпин, продолжая улыбаться, смотрел прямо перед собой, Фред же, напротив, либо оглядывался по сторонам, либо взор его падал на ноги.

— Ремус, я ничего не понимаю, — наконец промолвил Фред.

Люпин вздохнул и остановился. Жестом он пригласил присесть на берегу небольшой речушки, что текла неподалёку от Норы. Они сели практически возле воды. Шум реки хоть и был слышен, но всё же, как и всё в этом странном мире, был чрезвычайно тихим. Настолько тихим, что когда Люпин заговорил, звук течения растворился в его голосе.

— Разве здесь не прекрасно? — он закрыл глаза. — Тишина и покой.

— Но это не мой дом, это не Нора, — возразил Фред.

— Разумеется, не Нора, — Люпин рассмеялся. — Разве в Норе когда-нибудь было тихо?

— Тогда где мы?

— А ты сам как думаешь? — Люпин внимательно посмотрел на него.

Фред задумался.

— Ну... не знаю. В загробном мире, что ли? — с опаской предположил он.

— И да, и нет. Ты оказался здесь неспроста. Нора всегда была для тебя домом. Где бы ты ни находился, единственный твой дом — здесь.

— Ещё раз повторяю, это — не мой дом, — Фред начинал злиться.

— Это? Конечно, нет. Но это место выглядит как твой дом, хотя, признаю, есть множество отличий.

Фред фыркнул. Разговор с Люпином ничего не прояснял, а напротив, запутывал ещё больше.

— Что ты хочешь этим сказать? — возмущался Фред. — Я ничего не понимаю, и ты не помогаешь мне в этом разобраться.

— Единственное, с чем тебе нужно разобраться, Фред, — с тем, что делать дальше.

— Как я могу знать, что мне делать, если я даже не имею понятия, где нахожусь!

— Это совершенно не важно. Но если тебе так будет так проще, это место — что-то вроде переходного пункта. Не каждому посчастливилось здесь оказаться. Можешь считать себя везунчиком.

— Переходного пункта? От чего и к чему?

— Ты и так знаешь ответ на этот вопрос.

Подозрения Фреда ещё более укрепились в его сознании. Да, значит, он всё-таки умер. Словно прочитав его мысли, Люпин сказал:

— Пока ты жив. Уж не знаю, что тебя спасло, но факт остаётся фактом.

— Тогда почему я здесь? Почему я не дома? Где Софи? Где Джордж? Где все мои родные и друзья? Где они?

— Я же уже говорил, можешь считать, что тебе крупно повезло. Тебе дали шанс. Шанс на жизнь. Поэтому ты и оказался здесь. Ты должен решить, что делать дальше. Должен выбрать свой путь. Должен понять, должен всё взвесить сам, должен выяснить, стоит ли это того.

— Я должен был умереть?

Люпин не ответил. Он посмотрел вдаль, куда-то на другой берег. Но Фред и так понял, что прав — он должен был умереть.

— Если я должен был умереть, почему тогда я ещё не умер? — Фред не мог угомониться.

— Я же говорил: я не знаю. Но считаю, что это настоящее чудо. Не всем так повезло.

— Что? Что ты хочешь этим сказать? — спросил Фред, но тут же осознал, что Люпин имел в виду. — Нет, Ремус... Погоди... Ты... Ты хочешь сказать... Стой... Ты... умер?

Люпин, улыбаясь, кивнул.

— Но... как же это...

— О, нет, на самом деле, в этом много положительных сторон. Здесь нет боли, страданий. Я освободился от всех мук, терзавших меня при жизни.

— А Тонкс, а твой сын, как они будут без тебя?

— Никто не говорил, что Дора лишилась меня.

— Что? Нет... она... тоже?

Люпин снова кивнул.

— О, Мерлин...

— Это сейчас не имеет значения. Ты должен подумать о себе и о своём возможном будущем.

— Но как мне определиться?

Люпин указал на реку.

— Посмотри в воду. Что ты там видишь?

Фред поднялся и подошёл к реке. Гладь воды слегка волновалась, хотя Фред не понимал, от чего, ведь тут было безветренно. Он вглядывался в воду, но всё было без толку: он видел лишь камни на дне прозрачной реки.

— И что я должен увидеть там? — возмущённо и в то же время взволнованно спросил Фред.

— То, что имеет значение для принятия решения, Фред, — ответил ему Ремус.

Фред снова склонил голову над рекой. Тщетно. Видна была лишь вода. Он смотрел туда очень долго и уже начал отчаиваться, но тут вдруг где-то под гладью промелькнули знакомые образы. Фред сощурился, пытаясь разглядеть, что там внизу. И тут образы начали проясняться. Это были они — Фред и Джордж. В далёком детстве. Им было лет по семь-восемь. Они над чем-то смеялись. В руке Фреда была папина волшебная палочка. Глядя на это, Фред улыбнулся. Он прекрасно это помнил: в тот вечер они заколдовали Коросту палочкой, которую стащили у отца. Мама тогда сильно ругалась.

Образы начали меняться. Теперь он видел их с Джорджем уже первокурсниками, поступившими только что на Гриффиндор. Но их запал не убавлялся. Они по-прежнему оставались теми же весельчаками, продолжали шутить, подкалывать других. Фред невольно улыбнулся. Все эти воспоминания пробудили в нём тёплые чувства. Он любил своего брата. Когда-то давно в шутках он видел смысл жизни. Он думал, что вся жизнь — это одна большая шутка. И Джордж один понимал его. Это Фред ценил больше прочего.

Образы вновь изменились. Теперь он видел себя уже взрослым парнем — достаточно умным, чтобы избегать детских шуток. Рядом с ним по-прежнему был Джордж. Он всегда его поддерживал, что бы Фред ни предложил попробовать. Теперь Фред почувствовал укол вины внутри. Джордж всегда ему помогал словом и делом. Фред же не всегда платил ему тем же. Нередко он позволял себе зло подшутить над братом-близнецом, иногда даже поиздеваться. Да, очевидно было, что из двух близнецов лидером всегда был Фред. Он очень часто чувствовал своё превосходство над Джорджем, хотя они были абсолютно одинаковы. И только теперь, глядя на вновь поменявшийся образ брата, он осознал, как он был не прав, так относясь к Джорджу. Он смотрел на воду и видел там брата, стоящего за прилавком их общего магазинчика, вяло улыбающегося покупателям.

Фред закрыл глаза. Ему больно было на это смотреть. Он чувствовал, как вина разрастается внутри него поразительно быстро. За всё, что он сделал и не сделал Джорджу, он должен был искупить перед ним свою вину.

Открыв глаза, Фред заметил, что картинки в воде опять поменялись. На этот раз он видел невероятно красивую девушку, гордо вышагивающую по коридору Хогвартса. Взгляд Фреда остановился на её ослепительных изумрудных глазах. Дыхание на мгновение прервалось. Софи выглядела так ещё до того, как познакомилась с ним. Она была такой юной, такой весёлой. Фред почти не помнил её такой. И хотя она часто смеялась с ним, улыбалась и мило, по-девичьи смущалась, всё же былой запал в ней поубавился. Фред чувствовал, что и в этом была его вина. Хотя ни для кого не являлось тайной, что со временем отношения перестают быть такими пылкими, как в первые недели, что быт притирает друг к другу. Но Фред изредка задумывался о том, что не будь в жизни Софи его, она наверняка достигла бы больших высот, ей не пришлось бы тратить свои силы и нервы на него — парня из простой семьи. Он снова закрыл глаза и тяжело вздохнул, словно пытаясь выдохнуть всю тяжесть вины, застрявшую где-то глубоко внутри него.

Он открыл глаза. Перед ним предстала Софи в их первую брачную ночь. Он почему-то слегка смутился. Он видел её такой и до этого, но сейчас, освежив всё это в памяти, он по-новому взглянул на неё. Она была прекрасна. И хотя картинки в воде были безмолвны, он отчётливо слышал в своей голове её стоны и свои вздохи. Он обожал её такую. Стонущую, кричащую, вцепляющуюся ему в спину, словно дикая кошка. Он чуть не прослезился. Он хотел её. Хотел её везде, любую.

Фред протянул руку к воде. Он так надеялся, что Софи окажется настоящей, но едва его ладонь коснулась прохладной воды, как изображение снова начало меняться. Сейчас он снова видел Софи, но теперь уже совсем другую. Она явно была не дома. Очень было похоже, что она в своей старой комнате в особняке Малфоев. Внутри него всё закипело от негодования. Но он тут же остыл, когда Софи внезапно начала плакать. Это не было похоже на истерику, она лежала, щекой уткнувшись в подушку, на которую беззвучно скатывались слёзы. Её глаза были пустыми. Взгляд устремлялся куда-то очень далеко, в пространство. Фред почувствовал страх, увидев её такой. Это будто была не его Софи. Она подтянула колени к животу и прижала подушку к лицу, чтобы не было слышно всхлипов. Она продолжала беззвучно рыдать.

Фред больше не мог смотреть на это. Он сжал кулак и со всей силы ударил по воде. Ему было невыносимо больно видеть Софи в таком состоянии. Неужели всё это происходило из-за Фреда? Неужели от него зависело счастье Софи и Джорджа? Неужели, если его не станет, Софи всю жизнь проживёт в слезах, а Джордж никогда больше искренне не улыбнётся?

— Ремус, я не могу уйти с тобой, — твёрдо решил Фред. — Я не могу их оставить. Я должен всё исправить.

Он обернулся, ожидая ответа. Но Люпина больше здесь не было. Фред был абсолютно один. И что теперь? Как ему быть? Ему нужно срочно возвращаться, но как?

Он поднялся с земли, прошёл в сторону дерева, пытаясь всё-таки отыскать Ремуса, но его уже и след простыл.

Он снова обернулся в сторону воды. Постепенно изображения начинали словно рассеиваться по водной глади. И тут невидимая сила будто бы потянула его к воде. Она манила его. Ему ни в коем случае нельзя было упускать это. Вода будто бы звала его. Он без остановки вошёл по пояс в воду, но тут внезапно остановился, словно решив снова найти подтверждения своему решению. Ведь тут было так спокойно, так тихо, больше никакой суеты, никакой тревоги, истерик, ссор, разногласий. Он обернулся, но в глазах повисли неискренняя улыбка Джорджа и безмолвный плач Софи. Он всё решил.

Фред нырнул. Он чувствовал, что надо плыть в глубину. Он плыл долго, и ему уже начинало казаться, что дыхания не хватит, но вспомнил, что он вроде как и так не живой, поэтому бояться было нечего. Кругом была лишь беспросветная тьма. Фред старательно разгребал руками воду, которая больше походила на какой-то мутный кисель. Ему казалось, будто он плыл уже целую вечность, и Фред уже даже начал отчаиваться. В голову закрались мысли, что, быть может, зря он окунулся в пустоту и лучше было остаться там, на берегу. Но мысли эти покинули его так же быстро, как и появились, едва ему стоило освежить в мыслях рыдающую Софи и безвольного брата.

Он начал плыть с ещё большим усилием. И вот, где-то вдалеке, казалось, практически недосягаемо, засверкало что-то светлое. Эта была какая-то крохотная точка на дне, будто жемчужина, озаряющая речное дно. Фред приближался к ней, она начинала расти, увеличиваться в размере. Плыть стало гораздо труднее. Фред ощутил, что не может вздохнуть, словно кто-то передавил ему горло. Но он чувствовал, что осталось немного.

Свет постепенно становился всё ярче и ярче, всё ближе и ближе. Дыхания почти не хватало. Всё вокруг смешалось, но перед глазами Фреда всё так же отчётливо виднелись образы его брата и жены. Таинственный яркий свет начал окружать Фреда уже справа и слева, а спереди слепил глаза. Фред сощурился, но продолжал плыть. Теперь вместо непроглядной тьмы его окутал неистовый белый свет. Фреду пришлось закрыть глаза, но он продолжал плыть. Холод, до этого окружавший его, теперь превратился в приятное тепло. На секунду Фреду почудилось, будто он только-только проснулся и, ещё не открыв глаза, сладко потягивается в тёплой постели. Он продолжал грести, и вот уже ощутил жар.

Фред открыл глаза, и яркий свет ослепил его. Он был повсюду, окружал его со всех сторон, прошлой мутной тьмы как ни бывало. Он перестал плыть и словно завис в пустоте. Фред заслонил рукой глаза, чтобы свет перестал быть таким ослепительным. Он не мог вздохнуть, но казалось, будто это и не нужно. Он полностью доверился свету.

"Будь что будет", — прозвучал в голове его собственный голос, и Фред, расслабившись, поддался теплу и свету.

* * *

— Ты была права, Дора.

Ветер всё же слегка покачивал верхушки деревьев. Да и пение птиц было едва слышно вдали. Солнце тоже немного пригревало. Был прекрасный летний день. Фред бы и не смог заметить этого, ведь для него это место — пустота, которая не стоила того, чтобы ей наслаждаться. Покой не входил в его привычную и любимую жизнь. Пока что он не смог бы назвать это место домом.

Ремус стоял, обнимая одной рукой Нимфадору, на лице которой играла озорная улыбка.

— Он единственный, кто этого заслуживает. Жизнь не причиняла ему столько страданий, сколько причинила нам. Он заслуживает прожить её. Ты это знаешь.

— Знаю, — согласился Люпин. — У него получилось.